Миротворец. Дипломатия Кланов

Глава 18

— Я — Веко Доброевич — предлагаю вам союз, госпожа София. От имени своего отца — Бана Шимуна Доброевича, — с широкой белозубой улыбкой заявил аристократ, последний из очереди. Молодой и высокий, с правильными чертами лица. Ясные голубые глаза и зализанные назад волосы, цвета золота. — Мой клан не желает прихода к власти Кнежевича или его куклы на веревочках, — он поболтал пальцами в воздухе, изображая кукольника.

Он наклонился вперед. Скользнул взглядом по черте на полу, отделявшей его от «запретной» зоны в пять метров, и вернул взгляд на Софию, говоря:

— Потому мы готовы поддержать Ваше Высочество. В первую очередь тем, чем богаты — деньгами, а также — добрым словом среди кланов, которые ещё не выбрали сторону. Как вы смотрите на такой союз?

Но София и бровью не повела. Ее выражение осталось холодным и невозмутимым.

— Вы хотели сказать, что готовы исполнить свой долг перед кланом Зринских, не так ли? — ее голос налился сталью.

Брови Веко чуть приподнялись, но тут же он снова улыбнулся.

— Разумеется, Ваше Высочество.

— Тогда я обдумаю ваше предложение, как только оговорю его с вашим отцом — главой клана.

— Он не в Загребе, — произнес Веко и добавил, — но ради Вас он приедет. Нужно лишь уладить один маленький вопрос.

— Слушаю.

— Предварительная договоренность. Мой отец поддержит Вас всеми способами, включая налаживание связи с банскими кланами побережья. Однако нам бы хотелось получить гарантии, хотя бы устные, что после падения клана Кнежевичей часть их промышленных активов окажется в наших руках.

— Вы предлагаете купить то, чего у нас еще нет? — бровь Софии поднялась вверх.

— Что Вы! Не купить, а лишь заранее обозначить интересы сторон. Мой отец прибудет сюда через два дня, если Вы, разумеется, к тому времени останетесь в Загребе. Скажите, на таких первичных условиях Вы согласны встретиться с ним?

София чуть поджала губы и вздохнула. Пальцы ее левой руки коснулись забинтованной печати на правой. Знак мне: ей требовался совет, но спросить напрямую она не могла. При Веко она должна выглядеть полностью независимой правительницей.

Тогда я сложил руки перед собой, накрыв правую ладонь левой. Почти как в рукопожатии, только символическом. Мой сигнал.

София его считала.

— Хорошо, мы увидимся, — тут же ответила она.

— Чудесно! — оскалился Веко. — Тогда до встречи, Ваше Высочество. Буду счастлив лицезреть вашу красоту через два дня. И желаю Вам победы в грядущей битве.

Он отвесил глубокий поклон и вышел.

— Торгаш, — брезгливо бросила София. — Готовы закредитовать кого угодно, лишь бы извлечь прибыль. В них не осталось чести, которая… — она осеклась. — Впрочем, а у кого она осталась? — будто сама у себя спросила она.

— Любая война требует денег. Любой мир — тоже. Пусть. Он будет полезен, — заявил я.

— Мой отец не доверял Доброевичам.

— Главное — не давать ему слишком много контроля. Скармливать что-то, но не слишком много.

Я взглянул на часы. Время приемов закончилось. Доброевич был последним.

София шумно вздохнула и откинулась в кресле, прикрывая глаза.

— Я не ожидала, что Анте согласится приехать и выступить на центральной площади.

— Не Анте принимает решения, — поправил я. — Кнежевич понимает, что отказ будет стоить Анте слишком дорого в политической борьбе. Силой он власть не возьмёт, не заслужив репутацию мясника. Поэтому они выберут другой метод. И другой план. Мы должны быть готовы ко всему.

— Они нападут в момент дебатов?

— Я ставлю на провокацию. Например, отправят людей в форме солдат гарнизона, чтобы те открыли огонь по гражданским.

София уставилась на меня с распахнутыми глазами.

— Как нам этого не допустить⁈

— Никак, — пожал я плечами. — Я с Непчичем оговорил уже все варианты. К чему мы могли подготовиться, мы подготовились. Остаётся только реагировать.

— Почему Кнежевич не боится, что мы захватим Анте?

— Потому что тогда Анте станет мучеником. А мы — узурпаторами власти.

— А если бы он захватил меня, что бы помешало Вам заявить то же самое?

— Отсутствие власти, — пожал я плечами. — Непчич — должностное лицо. Он лишь представляет власть князя Адриана. А Кнежевич — аристократ из могущественного рода, которого поддерживает несколько других кланов. Наша позиция куда более уязвимая, на самом деле. В том числе потому, что у нас нет претендента на престол. А у него — есть.

Она нахмурилась и задумалась.

Вдруг послышался настойчивый стук и фраза по-русски: «Синяя синица».

Один из безопасников, дежуривших здесь, подошел и ответил: «Голубь голубой».

Дверь открылась. Вошел… Серебряков?

Так, его появление не сулило ничего хорошего.

Он медленно окинул помещение взглядом, будто оценивая риски. Напоминал волка, пришедшего в новые охотничьи угодья.

Затем мы встретились взглядами.

— Какая встреча, — произнёс я.

— Нам надо поговорить, Добрынин, — ответил он.

— Поговорим, — я кивнул и сказал Софии: — Сейчас вернусь.

Мы с Серебряковым вышли к окнам, выходящим на центральную площадь. Они были плотно зашторены. Так, что едва пропускали свет заходящего солнца.

— Что можешь сказать про Непчича? — спросил он.

— Держит слово, — ответил я вкратце. — Он мог уже давно захватить Софию и диктовать свои условия. С того самого момента, как мы оказались у администрации. Сотрудники безопасности посольства не смогли бы оказать полноценного отпора. Их слишком мало. Тем не менее, Непчич… пока действует как договаривались.

— Согласился пустить людей Кнежевича на центральную площадь?

— Согласился, — я усмехнулся. — Пусть и не сразу. Нам с Софией пришлось уговаривать его почти час, в перерыве между приемами. Но с ней он удивительно… податлив, — я посмотрел на Серебрякова. — А ты зачем пришел сюда? Что здесь забыл третий секретарь посольства?

Ни Шуйский, ни сам посол сюда не прибыли — по понятным причинам. Их лица известны многим. Если бы они попали в поле зрения прессы, слухи о безграничном влиянии Российской империи на княжну стали бы неопровержимыми.

На мой вопрос Серебряков не ответил, но сказал другое:

— Кнежевич готовит провокацию. Во время дебатов. Две штуки. Одну прямо здесь, еще одну — на южных блокпостах. На каком именно, неизвестно.

Ага! Вот он и подкинул мне полезной информации.

— Полезно, — кивнул я. — Я передам Непчичу.

— Он уже знает, — ответил Серебряков. — Мой человек сказал ему все, что нужно. Но мне нужно, чтобы знал и ты, чтобы проконтролировать безопасность княжны. Будь готов к проблемам.

— Это уже часть моей работы.

— Теперь к главному. К вечеру сюда прибудут войска ещё нескольких кланов, во главе с Караджичами. Мы договорились.

Я хмыкнул.

Караджичи — самый лояльный Российской Империи клан в Иллирии. Тот, с которым уже несколько десятков лет Империя выстраивала тесные экономические и политические отношения. Они больше всего представляли российские интересы в стране. И я сильно подозревал, что князь Адриан именно с их помощью планировал наладить связи с российским руководством.

— Звучит как хорошая новость, — произнес я.

— Теперь будет плохая, — сказал Серебряков и посмотрел мне прямо в глаза. — Сейчас я скажу тебе вещь, которую ты не должен знать. Но она кое-что прояснит.

Не должен знать?

Но буду знать?

Так, меня собираются впутать в какие-то интриги… Не факт, что это плохо. Всё же, это какая-никакая, а информация. Но риски вырастут. И для меня, и для Софии.

— Я слушаю.

— Сначала я хочу убедиться, что ты понимаешь уровень своей ответственности за эту информацию, — его голос стал ещё холоднее чем обычно. — Он предельно высок.

Так… ага…

— Тогда зачем доверять её мне? — моя бровь приподнялась вверх.

— Потому что ты влияешь на Софию. Это всё. А то, что я тебе скажу, связано с ней. Если эта информация утечёт от тебя не в те руки, то ты умрёшь. Я даю тебе слово.

— А если я откажусь слушать?

— Пожалеешь. Спустя время.

— Пока я не вижу причин рисковать.

— София умрёт, — его слова прозвучали, как удар молота по наковальне.

ЧТО⁈

Я с трудом удержал себя в руках.

— В каком смысле?

— В прямом. Она умрёт, если ты сейчас откажешься меня слушать.

Я стиснул челюсти.

— Тебе нужно моё слово, как гарантия?

— Да.

— Тогда оно у тебя есть. Информация от меня не уйдёт. Ни по одному из моих каналов, включая «Миротворца».

Он кивнул.

— Не все силы в Империи желают оставлять Иллирию во власти Зринских. Некоторые приближённые к Императору лица считают Караджичей гораздо более надёжными партнёрами. И эти приближённые сыграли роль в том, что Софию поддержали с её расследованием. Потому что оно сеет хаос, при котором будет проще привести к власти новую династию. Если выяснится, что Адриан мёртв, то Софию уберут, а к власти всеми силами попытаются привести Караджичей.

Моё сердце билось в груди.

Какого лешего⁈

— А Анте⁈

— Говори тише, — он поправил браслет на своём запястье. — Пусть я позаботился, чтобы нас не подслушали, но твоё лицо выдаёт слишком много эмоций.

Я сжал кулаки и вздохнул, приводя эмоции в порядок.

— Зачем ты говоришь это мне? Ты же понимаешь, что я не буду убивать Софию? Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос.

— В том и дело, Добрынин. Она должна выжить, а Караджичи — остаться не у дел.

Чего⁈

— Объясни.

— Я верю, что Адриан жив. Поэтому делаю на тебя ставку. На тебя и Зринских. А Караджичи не должны прийти к власти в Иллирии.

Я прищурился, подойдя к нему ближе на шаг.

— И почему же?

— Тебя это не касается… пока. Просто знай, что если тебе дорога княжна София, то придётся найти князя Адриана. Живым. А ещё — не отдать Софию в руки Караджичей. И постарайся сделать так, чтобы Анте выжил. Потому что он — единственная причина, зачем София нужна Империи. По крайней мере — сейчас.

— Как противовес…

— Именно. Кроме того, найди общий язык с воеводой. Сейчас Непчич — ваш единственный щит, как от Кнежевича, так и от Караджичей. Держи это в уме, — произнёс Серебряков и двинулся прочь.

А из моей груди вырвался тяжёлый вздох.

Кажется, меня впутали не просто в интриги, а в противостояние на высшем уровне. И да, как инструмент. Фигуру, чтобы влиять на другую фигуру — Софию.

Однако политика — это та игра, в которой пешка может стать ферзём. Надо только дойти до нужной клетки.

Я помотал головой, прогоняя эти пафосные ассоциации. Поспешил обратно в приёмную. Надо было закончить подготовку Софии к дебатам.

Казалось бы, к вечеру людей на центральной площади должно было стать меньше. Но это оказалось не так. Весть о том, что Анте Зринский согласился приехать на дебаты, всколыхнула город.

Когда солнце начало садиться за горизонт, почти вся площадь была заполнена людьми. За исключением огороженного пространства для проезда Анте и проведения самих дебатов.

Море живых огоньков — вот что было видно из верхних окон администрации. Горожане смотрели в телефоны, общались с близкими, искали друзей в толпе или снимали происходящее.

Мы с Софией стояли у выхода. Она была напряжена до предела и это было понятно.

Волнение перед выступлением на тысячи зрителей, вживую. Первые в жизни политические дебаты. Впрочем, как и для Анте Зринского.

— Как думаешь, я справлюсь? — София подняла на меня взгляд ясных зеленых глаз.

Волновалась. Это придавало ей особое очарование. Неприступная княжна сейчас выглядела, как девочка перед своим первым танцевальным вечером.

— Определенно да. Говоришь ты куда лучше Анте. Тем более, ты борешься за правду, за жизнь своего отца и братьев. А Анте? За амбиции своего дяди, — я фыркнул. — Это смешно. К тому же народ поддерживает именно тебя. Твою речь и аргументы прорабатывали лучшие политтехнологи российского посольства. Ты победишь. Знай.

Я сделал паузу, давая ей это осознать. Это была правда, в любом случае.

Единственное, что могло стать проблемой — провокации. Но мы к ним готовы, насколько это возможно.

Я добавил, коснувшись её руки.

— Остальное оставь на меня.

Она посмотрела на меня долгим, безмолвным взглядом, а потом с легкой улыбкой кивнула.

— Я тебе верю, Виктор.

Повисла тишина. Мы ждали сигнала к выходу. Но София неожиданно сказала:

— Виктор.

— М?

— Я хочу снять печать.

— Зачем?

— Если сегодня меня убьют, я не хочу, чтобы ты тоже умер.

— Ты не погибнешь. Для этого здесь есть я и несколько сотен первоклассных бойцов.

— Все равно, — настаивала она, — никто не может дать гарантий.

— Давай сразу разберёмся, — серьёзно сказал я. — Снайперы — исключены. На дебатах вас будет защищать магический барьер. А все возможные точки для выстрела под контролем солдат. Чтобы добраться до тебя вблизи, придётся пройти через меня. То есть — убить. В этом случае ты тоже умираешь. Поэтому, снятие печати не увеличивает мои шансы на выживание, но увеличивает их для тебя.

— Логично, — она нахмурилась.

— Поэтому если хочешь снять — снимай.

— Нет, тогда не буду.

— В чём причина? — я скосил на неё взгляд.

— Не хочу, — отвернулась она.

— Ты только что хотела.

— Перехотела, — она отвернулась.

И что это значит?

Нервное? Да, пожалуй.

Но было кое-что, что было действительно опасно — заговорщики. Те, кто пытался дважды убить Софию и из-за которых исчез князь со своими сыновьями.

Эту тему мы отдельно обсудили и с безопасниками из посольства, и с самим Непчичем. Так что меры защиты были предприняты: часть бойцов будут снабжены звукоизолирующими наушниками, чтобы вероятный гул их не парализовал; а ряд телохранителей ближней охраны заранее используют стимуляторы, чтобы не впасть в оцепенение; а для меня, Софии и её охраны, достали артефакты психической устойчивости.

Хотя мне в прошлый раз они не понадобились.

Прозвучал сигнал, открылись двери. Наша группа — я и София в центре, окруженные охраной — вышла на улицу под вспышки фотокамер. Мы двинулись к центру площади, где успели возвести сцену для двоих выступающих.

Неподалёку, под охраной угрюмых гвардейцев клана Зринских — тех самых, что перешли на сторону Кнежевича, — стояли несколько бронированных автомобилей. Граф Михаэль отправил сюда гвардию Зринских, чтобы поддержать образ Анте? Разумно. Но я бы готов поспорить, что под формой гвардейцев Зринских скрывались гвардейцы самого Кнежевича.

Мы поднялись на сцену под оглушительные крики толпы и остановились за ширмой. Через минуту Софии предстояло выйти к кафедре.

— Я хорошо выгляжу? — нервно спросила она.

— Превосходно, — улыбнулся я.

— А чувствую — паршиво, — призналась она и глубоко вздохнула.

Хотя она была действительно прекрасна. В элегантном, но скромном белом платье. Без драгоценностей и любых атрибутов благородной аристократки. Почти монашка. Только золотые волосы рассыпались по плечам.

— В женской красоте я разбираюсь лучше. Всё отлично.

Она чуть покраснела и посмотрела на меня с прищуром.

— Вы хотите смутить меня? Не выйдет.

— А соблазнить? — тихо засмеялся я.

Её лицо вспыхнуло, а веки затрепетали: хлоп-хлоп-хлоп.

— Виктор!

Но я лишь улыбнулся.

Лёгким флиртом я переключил её в другую эмоцию. Так, она будет поменьше волноваться. Конечно, если не зациклиться на моих словах слишком сильно.

Но этого не будет. Потому что впереди — десятки тысяч глаз.

Я взглянул на вторую половину сцены, за другую ширму. Там показался Анте в строгом костюме с гербом клана Зринских на груди. Мы встретились взглядами. Он был хмур, напряжён. Его взгляд не выражал ни капли дружелюбия. Наоборот, так, как смотрел он, смотрят на врагов.

Это хорошо. Я одарил его широкой улыбкой, больше похожей на оскал.

Он нахмурился сильнее, сжав челюсти. Тогда я помахал ему рукой и подмигнул, заслужив взгляд искренней ненависти.

Да… он проиграет.

Прозвучал голос арбитра. София сделала вдох-выдох и направилась к своей кафедре. Анте — пошёл со своей стороны.

Прожекторы сразу взяли их в лучи своего света и проводили до кафедр. Битва слов началась!

Но позади меня послышалась голоса охраны:

— Не положено, — услышал я голос Гришки. Он неотступно сопровождал меня всё это время.

— У меня срочное сообщение для господина Добрынина от воеводы Непчича, — произнёс знакомый голос. Это был тот самый офицер, который приходил с Непчичем в посольство. И с ним же я недавно столкнулся в коридоре. Я посмотрел на него, он — на меня. — Господин Добрынин, срочное сообщение от воеводы. Устное. Без лишних ушей.

Но тут над ним навис второй безопасник, со словами:

— Что с магией? — он провёл перед ним рукой, с перчаткой распознавания магии. — Почему не показывает? Ты был одарён, я это помню.

Тот холодно взглянул на него:

— Пришлось выпить подавитель.

— Зачем? — твёрдо спросил охранник.

Во мне зашевелилось подозрение. Что-то в этом офицере было не так. Смотрел по-другому, отвечал по-другому… во взгляде читалась абсолютная решимость.

Надо проверить.

Я активировал видение Связей. Последним Зацепленным человеком была София. Все связи, идущие от неё, я сейчас видел. Пусть они и были не слишком яркими, всё же нас разделяло несколько метров. Но достаточно чёткими, чтобы я увидел любого знакомого ей человека.

И этот офицер был ей знаком.

Вот только Связи… не было.

Это не он!

Пальцы на моей правой руке начали активировать отцовское кольцо…

— ВЗЯТЬ! — рявкнул я.

ВЗМАХ!

Во все стороны от него брызнули капли воды. С такой скоростью, что пробивали кожу!

Двое охранников, стоявшие ближе всего, с криками отстранились, закрывая поражённые лица. Я едва успел прикрыться рукой, чтобы защититься. Сразу же боль от водяных «пуль» обожгла руку, бок и ноги.

Я направил в него кольцо парализации. Белая вспышка!

И гул… тот самый, который звучал перед усыпальницей. Он перебил всё: крики толпы, шум схватки. И заставил моё тело оцепенеть.

Рука водяного одарённого деформировалась. Она превратилась в водяной клинок, похожий на лезвие косы. И устремилась к моей шее…

Позади раздался приглушённый вопль Софии.