Миротворец. Дипломатия Кланов

Глава 17

— Ваше Высочество, есть ли у Вас амбиции на княжеский престол, несмотря на то что Вы женщина?

— Что вы ответите жителям Иллирии, которые видят в Вас причину грядущей гражданской войны? Вы готовы нести ответственность за кровь подданных Вашего отца?

— Почему вы не обратились за помощью к одному из кланов Иллирии, а предпочли укрыться в посольстве иностранной державы? Не является ли это доказательством, что Вы доверяете иностранцам больше, чем вассалам своего отца?

Журналисты, как пираньи, накинулись на княжну Софию со всех сторон. Несколько телохранителей, набранных из сотрудников безопасности посольства и среди лучших бойцов гарнизона, окружили нас плотной «коробочкой».

Такой формацией мы двигались по живому коридору, который с двух сторон удерживали солдаты гарнизона. Журналистам это почти не мешало. Они, жадные до сенсаций, пробрались сюда вместе с толпой и пытались сквозь оцепление протиснуться ближе к Софии. Трясли микрофонами, кричали самые мерзкие вопросы и бесперебойно щёлкали фотоаппаратами.

Впрочем, это было полезное «зло»: чем больше внимания приковано к княжне Софии, тем лучше для нашего плана.

Тем не менее, ей было тяжело. Она шла вперёд, поджав губы, и старалась не отходить от меня ни на шаг. Мы двигались почти вровень, я даже чуть впереди. И несмотря на строй охраны, она не могла почувствовать себя в безопасности.

Мы прошли к зданию городской администрации. Оно было оцеплено солдатами гарнизона, а площадка перед ним — ступени и небольшое пространство самой площади — представляла собой островок относительного спокойствия в бушующем людском море.

Само здание администрации представляло собой бывший дворец клана, правивший Загребом до Зринских. Настоящий памятник истории архитектуры.

Перед входом, прямо на ступенях, успели установить кафедру с микрофоном. На полноценную сцену времени не хватило. Всё делалось в спешке и силами ограниченного числа людей.

— У меня даже речи нет, — нервно проговорила София. Так тихо, что я едва разобрал слова сквозь гул толпы.

— Её подготовили, — заверил я. — Шуйский плотно работал с нашими политтехнологами.

— Иногда я действительно чувствую себя марионеткой. Которая только исполняет чужие планы и задачи, — неожиданно призналась она, бросив на меня взгляд. — И самое ужасное, что я не знаю, насколько это правда.

— У марионеток нет воли, а у Вас её больше, чем у многих глав аристократических кланов. А если Вас смущает такая тесная связь с посольством, то вспомните о своих возможностях. Перед Вами народ Иллирии. В любой момент вы можете подозвать солдата и потребовать, чтобы вас «освободили» из русского «плена». Вы же не в посольстве. Бойцы Непчича сделают это с большой радостью. Возможно, вы даже заработаете новые очки популярности в глазах своего народа.

Она невесело усмехнулась:

— Вряд ли это закончится хорошо.

— Хорошо — не закончится, — согласился я. — Поэтому лучше поддерживать баланс. С одной стороны — русские, с другой — Непчич, с третьей — кланы, которые присоединятся к вам, когда вы размажете этого щенка — Анте — по брусчатке центральной площади.

— Вы говорите так, будто сами не русский и не заинтересованы в том, чтобы я поддерживала Российскую Империю.

— Я заинтересован. Но иногда нужно быть объективным.

Мы поднялись на ступени. Там нас уже ждал мэр Загреба — невысокий, полный мужчина с заплывшим лицом и бегающими глазками. Толпа явно вызывала у него беспокойство, но сделать он ничего не мог. Рядом, словно скала, стоял Непчич, собранный и готовый ко всему.

Увидев Софию, мэр подобострастно улыбнулся и склонился в поклоне:

— Ваше Высочество, мы невероятно рады вашему визиту! Это большая честь…

Непчич одарил его суровым взглядом. Мэр замолчал, засуетился и поманил помощницу — рыжеволосую девушку, которая с напряжённой улыбкой протянула ему ключ из потёртого желтоватого металла. Мэр принял его и быстрыми шагами направился к Софии.

Та старалась сохранять невозмутимость, но по глазам было видно, что все её мысли были сосредоточены на себе.

Чем я мог помочь? Поддержать, коснуться её. Но прилюдный жест стал бы добычей для журналистов.

Я и так находился рядом с ней в роли телохранителя, хотя широкой публике был неизвестен. Всё же нужно было её как-то отвлечь, подбодрить.

— Ваше Высочество, — торжественно произнёс мэр, — прошу, примите ключ от нашего города!

Только после этих слов Непчич перестал сверлить его взглядом.

София вежливо, хоть и натянуто, улыбнулась и приняла ключ. Затем развернулась к толпе и с той же пластмассовой улыбкой показала его журналистам.

Вспышки камер и новые снимки — момент оказался зафиксирован.

После этого она повернулась ко мне и протянула ключ. Я принял его. Наши пальцы ненадолго соприкоснулись. Касание затянулось на лишнюю пару секунд, но, кажется, это немного помогло ей.

После этого она увереннее направилась к кафедре и встала за неё. Пробежалась глазами по тексту. Речь была подготовлена в двух вариантах: краткие тезисы вверху и полный текст ниже. Я почти не сомневался, какой из них она выберет.

София поправила установленный микрофон и начала говорить — не читая с бумажки, а своими словами. Она призывала людей сплотиться, не вестись на провокации и не слушать тех, кто уже называет князя Адриана мертвецом. Она клялась, что если Адриан жив, то добьётся его возвращения.

А я в это время следил за округой: за крышами, за толпой. Кроме меня этим занимались все телохранители княжны, стоявшие поблизости и отдельные безопасники.

Однако меня волновало не только это. Здесь было жарко. И этот жар шёл не от солнца.

Я пробудил видение Связей.

Огромная красная сфера висела прямо над площадью. Над головами тысяч людей, которые слушали Софию. И с места, где я стоял, её можно было очень хорошо рассмотреть.

Она была пронизана тёмными прожилками. Снизу, словно щупальца медузы, вниз от неё расходились почти прозрачные и поэтому едва заметные, нити Связей. Они шли вниз. Видимо, ко всем людям, находящимся на площади. И не только к ним.

Чем дальше эти Связи расходились от сферы, тем более прозрачными они становились. Так что я не мог определить, куда именно они ведут. Только ли на жителей города или куда-то ещё — дальше.

Отдельной странностью было то, что эта сфера зависла над самим сердцем города. Если бы я верил в символизм чуть больше, то решил, что эта штуковина связана не просто с конкретными людьми, а с городом, как таковым.

Но в остальном я решительно не понимал, что это такое и чего от него ждать. Только Связь, идущая от сферы к княжне, которую я Зафиксировал, была красной. Причём не алой, как ранее все Связи между людьми и сферой, а темнее. Ещё не багровый, но… уже напоминавший вино.

И вот это мне не нравилось больше всего.

Пылкая речь Софии продлилась несколько минут. Время от времени она заглядывала в текст перед собой, но в основном всё говорила своими словами.

— … я призываю своего дальнего родственника и соклановца — Анте Зринского — прибыть сюда, к своему народу и мне — дочери своего князя. Чтобы мы, как члены правящего рода, в открытой дискуссии нашли выход из сложившегося кризиса.

Она прямым взглядом уставилась в камеру и продолжила:

— Анте, вы говорили, что я в заложниках. Так ли это? — она провела взглядом по замеревшей толпе. Все слушали, многие — как заворожённые. — Сейчас я стою перед своим народом, пока Вы — Анте — прячетесь за войсками графа Кнежевича. Человека, который готов утопить Иллирию в крови, из зависти к моему отцу и нездоровому желанию власти, которая ему не принадлежит. Я здесь, в сердце страны. Меня окружают верные люди. А Вас?

Она выдержала драматическую паузу. Будто всю жизнь только и делала, что занималась ораторским искусством. Потом продолжила:

— Скажите, так кто из нас независим, а кто в заложниках? Прямо сейчас мы можем выяснить истину. Я расскажу то, что знаю я, а вы — то, что известно вам. Пусть народ решит, кому верить. Мне… — она коснулась рукой груди, — … или вам. Если Вы боитесь просто поговорить со мной, то как можете претендовать на власть над нашей страной? Власть, которая по закону принадлежит моему отцу, чья смерть не доказана. В том числе Михаэлем Кнежевичем или кем-либо ещё.

Она сделала короткую паузу. Взяла в грудь побольше воздуха и добавила напоследок:

— Я буду ждать вас здесь до десяти часов вечера. Если Вы не явитесь, вся Иллирия будет знать, чего стоят Ваши слова. А до тех пор я с радостью поговорю с любым аристократом, который явится сюда и захочет лично обратиться ко мне, как к представительнице клана Зринских. А ещё узнать: как, почему и по чьей вине я была вынуждена искать убежища в российском посольстве, — потом она провела взглядом по толпе. — Я благодарю Вас, иллирийцы. За доверие лично мне и веру в своего князя!

Она вышла из-за кафедры и исполнила перед толпой глубокий реверанс.

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме вездесущих камер.

Щёлк.

Щёлк-щёлк-щёлк. Щёлк.

Толпа взорвалась оглушительными аплодисментами. Воодушевление прокатилось по площади. Снова послышались крики, подбадривающие фразы, цитаты её отца. Где-то заиграл гимн.

София выпрямилась, одарила подданных своего отца очаровательнейшей улыбкой и помахала рукой. Вопли журналистов пытались перебить толпу. Но как бы они не надрывали глотки, София не обратила на них ни малейшего внимания.

Она развернулась и отправилась в здание администрации. Я и её охрана — следом.

А людям на площади стали выдавать свежую еду из развёрнутых здесь полевых кухонь. Люди должны быть сыты. Хотя бы часть. Это обязательная часть нашей политтехнологии.

Внутри администрации была развёрнута приёмная. В кабинете, где раньше принимал просителей мэр. Его самого заперли в его же кабинете, с приказом оставаться там, пока не вызовут.

Приёмную закрыли от любых магических воздействий. Снаружи стояли несколько бойцов гарнизона. Внутри — личная охрана Софии, по всем углам и возле кресла, где она восседала. Я также был рядом. За правым плечом.

И всего через десять минут в приёмную зашёл первый человек. Его несколько раз проверили на наличие любой магии и любых опасных предметов. В том числе с помощью металлоискателя и одарённого специалиста.

Да и сам он был… не самой боевитой наружности.

Сгорбленный. Седой. Ему было уже за семьдесят. В каждом своём шаге он опирался на трость и пыхтел, не способный полностью выпрямиться.

Он зашёл в приёмную под бдительными взорами телохранителей и остановился ровно у нарисованной на полу черты. От неё до Софии было метров пять.

Саму ее прикрывал едва заметный барьер из золотистой энергии, по которому раз в несколько секунд пробегали всполохи серебристого света.

Она сидела в кресле, но не властно и холодно, как правительница, а скромно сложив руки на коленях. Её взгляд был чутким и сочувствующим. И, что самое главное — искренним.

— Ваше Высочество, — произнес старик и попытался поклониться. Медленно, с ощутимым трудом.

— Не стоит, — мягко остановила его София.

— Благодарю Ваше Сиятельство, — сказал старик и с облегчением поднял корпус, насколько это было возможно. — Моё имя — Томислав Джурекович. Отец мой был рыцарем, ещё при Вашем деде, — он смутился. — Но сейчас ужо не осталось от нас ничего, толком-то. Дара я не унаследовал, а в роду кроме меня только сестра моя, да и всё. Дети её уж в другом роду, так что…

— Говорите по делу, Господин Джурекович, — поторопил я его. — Кроме Вас есть другие просители.

— А, да, прошу прощения. Я ж это… — он закряхтел. — Статус мой — скорей формальность. Но коль меня пропустили, значит, имею право обратиться к вам за помощью.

— Чем могу вам помочь? — спросила София.

— Видите ли… его величество князь, коль был живой…

— Он жив, — отрезала София жестко и бескомпромиссно.

— Смиритесь, милуйтесь… Виноват, — сразу же начал каяться вошедший.

— Верьте в своего князя, — уже мягче добавила она.

Он смутился, и только повторное «Продолжайте, пожалуйста», от Софии, заставило его говорить дальше:

— Я ходил в княжескую канцелярию… там договаривались по программе, что вот… выделяют фондам благотворительным. У нас вот фонд есть. Ну, как фонд? Просто целильня. Я её на свои содержу. Она даже не зарегистрирована толком, но детишек много… Больные там, детишки. То уродства врождённые, то болезни сложные, за которые не берутся без денег больших…

— Вы занимаетесь организацией незаконных целительских услуг? — спросил я.

— Не-не-не! — замахал он рукой. — Всё законно! Целители наши все с бумажками. Молодые есть, опытные тоже. Все работают за бесплатно, по сути-то. По закону всё чисто, я сам проверял, угу. В общем-то, нам бы поддержку государственную. А то Его Величество князь программу новую запустил, по помощи благотворительным организациям. А тут такая напасть стряслась… — он вздохнул. — А детишек там сорок человечков. Двоим уже через неделю нужны лекарства, значится, из этериума. Всего пара доз на ноги поставят. Я вот только за них прошу. Остальных спасём, как-нибудь, уж, своими силами…

Кажется, он плохо себе представлял, что такое благотворительный фонд и чем собственно он сам занимался. Но то, что он пришёл к Софии… это было неплохой возможностью для Софии заработать ещё больше признания у народа.

К тому же — сделав благое дело. Вот только тут была одна проблема… у Софии не было никаких денег. Вся её деятельность, по сути, сейчас осуществлялась за счёт гарнизона и посольства. А теперь ещё и администрации города.

Если она согласиться, то откуда брать деньги? Изымать у мэра?

Но с другой стороны… я как никто понимал этого старика. А у меня самого были кое-какие деньги.

— Господин Томислав, как только будет восстановлен порядок, я обещаю рассмотреть восстановление упомянутой программы по финансированию помощи детям, — произнесла София. — Мы с Вами отдельно поговорим на эту тему. Но сейчас у меня нет возможностей, чтобы сделать это. Вы сами видите, какая ситуация.

Старик опустил взгляд.

— Понял, Ваше Высочество. Простите, что отнял время.

И двинулся к выходу. София, со смесью сожаления и лёгкой вины посмотрела вслед.

Как только он вышел, я обратился к ней:

— Из этого можно сделать сильную историю. Она тронет сердца людей.

— Как? — спросила София. — Я не располагаю даже собственными деньгами. А забирать у мэрии…

— Ничего не нужно делать, — произнес я. — У вас сейчас нет денег на благотворительность. Но я — найду. Тем более, что много ему не надо.

— Виктор? — бровь Софии чуть приподнялась.

— Сейчас вернусь, — ответил я быстро и вышел вслед за Томиславом. Старик медленно, понуро двигался к выходу. Я окликнул его: — Томислав, постойте!

Он обернулся.

— Господин? — спросил он.

— Просто Виктор. Пришлите на вот этот адрес, — я набрал на телефоне адрес одной из своих электронных почт, — все документы по вашему… «предприятию», скажем так. Я изучу их, и если все в порядке, и вы действительно занимаетесь тем, чем занимаетесь, я отыщу деньги на этериумные препараты для двоих детей. Правда.

— Ваша светлость! — он шумно выдохнул, вытаращившись на меня почти с детским восторгом. — Дорогой мой! Спасибо! Простите, пожалуйста!

Он снова попытался поклониться, но я остановил его, взяв за плечи.

— Не стоит. Просто отправьте мне все документы. И мы придумаем, что можно сделать. Препарат немецкий, да? «Зееленбальзам»?

— Да, да, он! А вы откуда знаете?

— Опустим это.

— Ох… ага… угу… как велите, господин!

Томислав, похоже, не знал, что такое электронная почта, и вряд ли пользовался современным телефоном. Но для таких случае у него был обычный блокнот, в который я и записал свой контакт.

Затем он заверил меня, что у него есть помощники, которые займутся отправкой документов. На чём мы и пожали руки. Затем я удалился до того, пока он не начал рассыпаться в очередных благодарностях.

Я поспешил вернуться к Софии, но в коридоре кто-то столкнулся со мной. Знакомое смуглое лицо, «сухая» внешность и военная форма.

Тот самый офицер, который пришёл с Непчичем на переговоры в посольство. Безопасники, стоявшие у приёмной Софии, уже двинулись к нам. Они были из посольства, так что этот человек не был для них авторитетом.

— Извините, — буркнул он мне. Бросил на телохранителей напряженный взгляд и отступил на два шага. — Просто неловкость. Ничего. Никакой опасности!

Я движением руки успокоил сотрудников безопасности. Офицер кивнул мне и поспешил убраться.

Я на всякий случай проверил карманы. Привычка, тоже с Африки. Но все оставалось на своих местах. Я посмотрел ему вслед. А когда вернулся к Софии, узнал, что Анте дал ей свой ответ…

— Мне нужна информация, Волчок, — послышалось из телефона с четырьмя уровнями шифрования.

— Я не могу. Сейчас все очень бдительны. Они на каждого таракана смотрят как на террориста. Я не могу даже взглянуть на княжну, чтобы узнать что-то. Поймите, — шептал в трубку офицер гарнизона города Загреба. — Я только что столкнулся с Добрыниным. Он бдителен. Они все настороже. Надо дать им время, чтобы успокоиться. Сейчас это опасно.

Разговор проходил в старом туалете. Он предназначался для обслуживающего персонала и находился в самой дальней части администрации.

Но обслуживающий персонал администрации выгнали в первую очередь, чтобы уменьшить риски шпионажа. Так что сейчас здесь никого не было и не предвиделось.

— Воевода не делится планами. Он стал очень замкнут. Наверное, просто сосредоточен. Я не могу задавать ему прямые вопросы, сами понимаете, — оправдывался офицер, под прозвищем Волчок.

— Ты должен выяснить, готовы ли русские вторгнуться в Иллирию, если всё пойдёт не по плану.

— Господин, но кто же мне это расскажет?

— Меня это не волнует. Ты знаешь, что будет, если ты откажешься. Пока что ты меня не подводил. Я очень рассчитываю, что так останется и впредь. Так что возьми себя в руки и просто сделай свою работу. Оплата будет щедрой. Даже насыплю сверху. Ты же хочешь отдохнуть с женой в Альпах? Отдохнёшь в лучшем шале. Но сначала ты принесёшь мне пользу.

После чего голос Ивана Франкопана замолк. Ему на смену пришли гудки.

Волчок с тяжёлым вздохом поднял голову.

Он не понимал, за что ему всё это? Как его угораздило попасть на крючок Франкопана?

Впрочем, нет. Он понимал.

Волчок выпил не в той компании, переспал не с той женщиной, а потом согласился выполнить «маленькое поручение», чтобы никто ничего не узнал. Но в итоге — только заглотил наживку до самой жопы.

Он в злобе ударил по стенке кабинки и грязно выругался.

И как он может узнать о готовности русских вторгнуться в Иллирию⁈ ЭТО ЖЕ НЕВОЗМОЖНО!

Об этом мог знать только сам русский государь или, на дурной конец, посол! Но никак не Непчич и не…

Послышался плеск воды. Резкий, внезапный.

Волчок замер. Он не слышал шагов. Никто не должен был войти. Причём шум был из соседней кабинки.

Ледяной пот мгновенно намочил рубашку. Волчок резко вышел из своей кабинки и распахнул дверцу соседней. Но там было пусто.

Никого. Из груди офицера вырвался вздох облегчения…

Он даже не заметил, как бесформенная водяная масса поднималась за его спиной, как змея. А затем резко погрузила его голову в водяной пузырь.

Волчок не успел даже крикнуть. Вода заполнила его рот, уши, ноздри. Остаток кислорода вышел в безмолвной попытке позвать на помощь.

Через секунду всё было кончено. Огромное внутреннее давление раздавило мозг Волчка изнутри. Он умер без лишних мучений.

А водяная масса наполнила всё его тело. Чтобы изучить его изнутри… изучить и выбраться наружу через минуту. Вода и кровь поднялись, принимая человеческий облик.

Через несколько секунд над Волчком стояла фигура, точь-в-точь повторяющая его облик.

Новый «Волчок» посмотрел на свою руку. В ней возник водоворот. Он прислонил её ко рту и произнёс:

— Я внутри. Есть облик. Княжна здесь. Приступаю ко второй фазе плана «Гамма».