Миротворец. Дипломатия Кланов

Глава 23

— У тебя должна быть очень веская причина, чтобы делать его своим врагом, — подметил я.

— Она есть, — произнёс Георгий. — Как и у тебя.

— Мне не нужна его смерть.

— Но она сделает твоё дело проще.

— Не поспоришь, — хмыкнул я. — Значит, это ты вернул Анте сюда?

Связь, идущая от Григория к Анте, вспыхнула. Куда ярче, чем если бы он просто подумал о нём. Моё предположение почти наверняка было верным.

Георгий только пожал широкими плечами.

— Какая разница, кто вернул? Главное, что щенок на псарне и никто ему больше не угрожает.

— И что, какой у тебя ранг одарённости, раз ты смог вырвать его у оперативников клана Кнежевичей?

— Опасные вопросы задаёшь, друг, — с ухмылкой прищурился он. — Но мне нравятся люди, которые не боятся спрашивать то, что хотят. Я отвечу: достаточно, чтобы делать свою работу, не пачкаясь в крови.

Ага, костюмчик-то чистенький.

Он не слаб. Это точно. Если у него и его отряда хватило сил чтобы отбить Анте, значит в местной системе боевых рангов одарённых они были выше середины. Всего рангов было семь, где седьмой — практически нечеловеческий уровень.

Первый ранг включал простых одарённых бойцов, способных использовать хотя бы минимальную поддержку Даром. Например, лёгкие атаки с помощью стихии — огненная струя из руки, два или три раза до отдыха. Либо обеззараживание ран.

Второй ранг уже серьёзнее. Эти одарённые могли оказывать серьёзное давление на поле боя, если их было достаточно много. Например, десяток таких бойцов, со слаженной боевой работой и сбалансированным подбором способностей, могли зачистить здание, в котором держалось втрое больше опытных солдат противника. С минимальными потерями или без них вообще.

Третий — ранг, с которого начиналась элита. Их набирали в специальные подразделения или использовали как специалистов в самых ответственных и сложных задачах. Информация об их уровне сил была уже более конфиденциальна. Но я знал, что один стоил больше двадцати обычных солдат.

Четвертый ранг. Тот, в котором практически не было простолюдинов. Подавляющее большинство одаренных этого ранга принадлежало к древним родам. Их сила была следствием многовековой селекции — скрещивания между аристократов между собой.

Они редко работали на кого-то, кроме своего клана. Не обязательно в гвардии. Такой уровень не обязывал аристократов заниматься военной службой — они и так считались наголову выше любого бойца. По крайней мере, так считалось.

Разумеется, реальность была иной: любой одаренный, сколь бы могущественен он ни был, мог пасть от пули меткого снайпера или профессионального убийцы. Что неоднократно подтверждалось историей.

Пятый ранг. В большинстве случаев им обладали сильнейшие одарённые своих кланов. С таким Даром было невозможно родиться. Но к нему можно было прийти, имея сильный потенциал, хороших учителей и доступ к дорогостоящим препаратам, усиливающим Дар.

Шестой ранг. Носители такой силы заменяли целое подразделение, а то и несколько. Они выступали живой артиллерией или оружием массового поражения. Списки этих людей засекречивались в каждой стране. А общее количество одаренных шестого ранга становилось фактором политического веса страны.

Но это всё были «цветочки».

Потому что последний — седьмой ранг, был ближе к… богам?

Седьморанговых не знали по именам и лицам. Их личности скрывались от всех. Но все знали об их существовании, о том, что они происходят из древнейших родов и их готовят с детства. Подготовка стоила им колоссального урона здоровью: сокращение жизни, преждевременное старение, изнашиваемость организма. Это была незавидная судьба.

Но взамен — полная поддержка их семей и родных и абсолютная протекция государства. Если ты был одарённым седьмого ранга, то мог быть уверен — твоя семья будет защищена. Всегда и от всех. Твои братья и сестры получат лучшие возможности, будь-то образование или «хлебные места» в крупном бизнесе или государственных структурах. А клан или род никогда не будут бедными.

Потому что одаренные седьмого ранга являлись живым супероружием.

Первая аналогия, пришедшая мне в голову, когда я узнал об их существовании, — ядерное оружие. В одиночку носитель такого Дара мог стереть с лица земли небольшой город за одно применение своей силы.

Крупнейшие державы мира мерялись количеством именно таких одаренных. Чем их было больше — тем сильнее была влияние страны на мировую политику. Один одаренный седьмого ранга гарантировал независимость, до пяти делали державу доминирующей в своём регионе или претендующей на это. А десять и более — сверхдержавой мирового уровня.

Самым сложным было поддерживать их количество: жизнь одарённых седьмого ранга была коротка, а врожденные таланты, необходимые для такого статуса, встречались крайне редко даже среди могущественнейших аристократических родов.

Для обозначения одаренных седьмого ранга использовали древнее латинское слово «Империй» — власть, господство. Этот термин идеально отражал ту роль, которую они выполняли для своей страны: быть гарантом её силы и независимости.

Насколько я знал, у Иллирии не было ни одного одаренного ранга Империй. По крайней мере — официально.

Хотя обычно именно количество «Империев» не держалось в секрете, а, наоборот, публично раскрывалось всему миру. Так, у Германского Рейха было девять «Империев», у Латинской Федерации — одиннадцать, у Российской Империи — четырнадцать.

Насколько это была достоверная информация узнать было невозможно.

— Виктор, а ты убивал? — голос Георгия отвлёк меня от мыслей.

— А что, похоже?

— Да, — он оскалился.

— Нет. Никого.

— Что, совсем-совсем?

— Абсолютно.

— Зря. Надо хотя бы раз попробовать, чтобы понять, стоит этим заниматься или…

Из соседнего коридора показалась фигурка Софии. Она быстрым шагом двинулась к нам.

— Виктор! Виктор! — приближаясь, она одарила Георгия подозрительным взглядом. А он, в ответ, взглянул на неё с любопытством.

— Красивая девица, — негромко сказал Георгий и чуть коснулся меня локтём. — Возьмёшь её?

— Даже не пытайся.

— Что?

— Вывести меня на эмоции, — бесстрастно сказал я и двинулся к Софии навстречу. Мы пересеклись в коридоре. — В чём дело?

— Непчич хочет пойти в атаку!

— На Кнежевича? Сейчас?

— Да, прямо сейчас. Представители вашего посольства соединили их с Караджичами, и они сейчас заняты совместным планированием боевых действий! А от меня требуют, чтобы я объявила Кнежевича изменником и публично призвала к его аресту.

— Так, — кивнул я. — И что ты решила?

— А я не знаю, что делать. Я понимаю, что Кнежевич — бунтарь, что он враг. Но если я назову его преступником, то это даст им легитимную причину начать полноценные боевые действия!

Меня радовало то, что она просчитала риски.

— Приведет. Если не избавиться от него сразу.

— Что? — она нахмурилась. — Ты имеешь в виду… убийство?

— Ликвидацию, — уточнил я.

Она поджала губы и отвернулась от меня.

— Я не могу отдать такой приказ.

— Приказ? — моя бровь приподнялась. — У тебя нет права отдавать приказы. Ты не правитель. Только легитимизировать любые действия Непчича и Караджича. Если объявишь Кнежевича преступником от имени клана Зринских, то они сами отправят убийц по его душу.

— Думаешь, мне стоит это сделать? — спросила она, подняв на меня доверительные глаза.

— Я думаю, что нам лучше переманить Анте на свою сторону. Но едва ли это возможно, пока он под проклятием.

— Может, получится быстро победить? — голос Софии был полон сомнений. — С минимумом жертв…

Я покачал головой.

— Чем меньше крови прольётся сейчас, тем лучше будет в дальнейшем. Хотя, — добавил я, — ты имеешь полное право объявить Кнежевича преступником. Потому что им он и является.

— А что бы сделал ты?

Не дал бы начаться бойне.

— Идём, — сказал я и двинулся вперёд широким шагом.

— Куда⁈ — она засеменила следом.

— На совет. Я хочу поговорить и с Непчичем, и с Караджичами.

Вскоре я подошёл к залу совещаний, где Непчич проводил все советы со своими офицерами.

Охрана, что удивительно, не препятствовала — молча расступилась, едва мы подошли к двери.

— Что это значит? — спросил я у них, но те лишь с каменными лицами смотрели вперед.

Вот как. Значит, Непчич меня ждёт. Более того — провоцирует моё появление.

Я скользнул взглядом по Софии.

— Это Непчич рассказал тебе о своих планах?

— Да, — она закивала. — А что? — но почти сразу её зелёные глаза расширились в озарении. — Ты думаешь, он ждёт нас?

— Да. Хочет, чтобы мы вошли и привнесли «динамику» в его беседу с Караджичем. Причём так, чтобы это не выглядело как приглашение, — я усмехнулся. А он не так прямолинеен, каким хочет казаться. Я обратился к стоящим на охране солдатам. — Верно, бойцы?

Они молчали. Понятно. Их приказ — пропустить нас, а не вести душевные беседы.

Стоило ли подыгрывать воеводе?

С одной стороны, участие в беседе будет полезно: Караджич увидит Софию, а я — его. Но зачем это всё самому Непчичу? Может, хочет отвлечь Караджича? Или отыграться на мне за разбитый нос, перед союзником?

Хм…

Нет-нет, слишком мелочно…

Всё было гораздо проще.

Непчич хочет, чтобы я был рядом. На случай, если Караджич попробует обвести его вокруг пальца. Сам Непчич был далеко не самым мастерским интриганом, а вот Караджич — совсем другое дело. Аристократ высшего эшелона, который впитал навыки интриг с молоком матери.

Моё присутствие на совете — это дополнительная страховка, чтобы Непчич не остался идиотом. А он учится, однако.

Вот только прямо попросить он не мог — гордость не позволила бы. Зато легко предоставил мне возможность явиться.

И мне было очень невыгодно отказываться. Пусть к Непчичу не было тёплых чувств, зато я не собирался жертвовать интересами Софии и клана Зринских в целом.

Ну что же, я приду к тебе на помощь, гордый вояка.

Я распахнул дверь и вошёл в зал совещаний. В тот же момент все замолкли. На нас с Софией направились взгляды офицеров Непчича и людей на экранах видеосвязи. Среди них я сразу выделил графа Слободана Караджича — смугловатого и облысевшего мужчины, лет шестидесяти. Его взор был сосредоточен и смотрел прямо.

— Опоздавший офицер? — с иронией спросил он.

— Офицеры носят форму, — отрезал Непчич, бросая на меня неопределённый взгляд. — В чём дело, Добрынин? Как ты посмел ворваться на военное совещание?

Я ухмыльнулся, глядя ему в глаза.

— Хочешь, чтобы я вышел?

Непчич чуть прищурился, этого он не ожидал.

— Говори, зачем явился?

— Чтобы обсудить судьбу Михаила Кнежевича. Вы же собираетесь решить её здесь и сейчас.

— Ваше Высочество, — Караджич обратился к Софии. — Почему он говорит за Вас?

— Потому что я доверяю ему в вопросах, в которых мне не хватает опыта, — тут же ответила она, не теряясь. Говорила чётко, твёрдо. Моя девочка!

— И о чём же господин Добрынин хочет поговорить на военном совете? У него разве есть армия или особые навыки? — с сарказмом спросил Караджич.

— У меня есть понимание, что нельзя допустить кровопролития, которое перерастёт в гражданскую войну. Вы хотите решить проблему за день, и возможно, это получится. Но не на поле боя, — объяснил я. — Потому что поле боя — это надолго.

Я сделал паузу, давая словам осесть в их головах, а потом продолжил:

— Сейчас все козыри у нас. Анте Зринский здесь. Княжна София здесь. Есть союз с Российской империей… — на этом слове глаза Караджича чуть сузились, я добавил, обращаясь к нему: — и, надеюсь, с вами тоже. Что осталось у Кнежевича? Его гвардия и гвардия князя Адриана. Но сомневаюсь, что из гвардии Зринских, все поддержат бунтовщика. И он это понимает.

— И? — с вызовом спросил Непчич.

— Мы предложим ему сложить оружие. Но не сразу.

— Это ты так решил? — Непчич развернулся ко мне всем телом, хмуря лоб. Его разбитый нос добавлял пикантности его виду. И, честно говоря, забавлял.

— Это я предложил, — твёрдо ответил я. — Если тебя больше привлекает залить Иллирию кровью, я могу выйти и оставить вас решать военные вопросы без меня.

— Какой активный советник, — произнёс Караджич. — Ваше Высочество, Вас не напрягает такая самостоятельность?

— Наоборот, — заявила она, приподняв подбородок. — За свободное мнение я его и ценю!

— Ясно. Я бы тоже не хотел проливать кровь своих людей, — сказал Караджич. — Но её прольётся гораздо больше, если мы позволим Кнежевичу перехватить инициативу в нападении.

— Он не рискнёт, — парировал я. — Пока у нас в руках Анте. Только если спишет его со счетов, но это уже невозможно.

— Всё верно, господин Добрынин. Анте — главный козырь Кнежевича — у вас в руках. Поэтому он скован, его инициатива задавлена. Это же означает, что сейчас наша атака будет наиболее выгодной. У нас большое преимущество.

— Загнанная в угол крыса будет биться насмерть, — озвучил я неприятный факт. — Кнежевич прекрасно понимает, в какой ситуации оказался. Деваться ему некуда. Более того, я думаю, он ждёт нападения и уже проработал план на этот случай. А вот к чему он точно не готов, так это к тому, что мы… дадим ему шанс.

— Шанс⁈ — прорычал Непчич. — Какой ещё шанс⁈

— Но не для него. И не просто так.

— Не томи!

— У меня есть план.

— Все три группы… — сквозь зубы прошипел Михаэль Кнежевич, нависая над картой. Его кулаки, разбитые в кровь, упирались в стол. Карта была местами порвана, помята, в центре виднелись размазанные пятна высохшей крови.

Он тяжело дышал. Больше всего ему хотелось напиться и не видеть ни одной рожи несколько дней.

Погиб его младший сын, командир группы три. Но сын был воином. А смерть в бою — это достойный конец для каждого, кто ищет битвы.

Но вот полный провал операции…

КАК⁈

Там были лучшие из лучших. Три группы элитнейших бойцов.

Они успели проникнуть в администрацию и покинуть её. Кнежевич точно знал это по сообщениям от группы восемь.

Что пошло не так?

У Непчича не было одарённых, способных противостоять элитным бойцам Кнежевича. Это точно! Тем более — выследить и уничтожить все три группы сразу. Не спасся никто. Даже неясно, остались ли пленные.

Все войска Кнежевича в городе были приведены в полную боевую готовность. Отступать было некуда — если он покинет Загреб и укрепится в своих владениях, это будет поражением. Его возьмут в осаду и через пару месяцев вытравят как бешеную крысу.

Что оставалось? Сидеть во дворце Адриана и удерживать пригороды?

Это ещё хуже — здесь он был уязвим. Если Караджичи, уже подошедшие к городу, ударят одновременно с Непчичем, его оборона рухнет. Даже гвардия Адриана, чей командир был завербован, больше не вызывала доверия. Служба безопасности выуживала разные слухи. Да и нервничал этот командир слишком сильно, в присутствии графа Кнежевича.

Оставался один вариант: лично возглавить штурм и отбить Анте. Да, погибнет много людей, часть города будет разрушена. Но это даст шанс вернуть инициативу сегодня — взять наследника обратно в свои руки.

А если Анте убьют? Что же, тогда Кнежевич воспользуется этим по полной. Вся Иллирия узнает и у других кланов не останется выбора, кроме как поддержать Кнежевича в его стремлении к справедливости.

Он разгладил карту, изучая отметки.

Если сосредоточить силы на западе, можно сдержать потенциальный удар Караджичей. А самому прорваться к администрации во главе ударного кулака и вернуть Анте.

Граф Кнежевич почувствовал, как в солнечном сплетении сжался холодный ком — потери будут чудовищными. Но выбора не оставалось. Если он проиграет, пострадает не только он, но и его дети, братья, сёстры… весь клан!

Медлить было нельзя. Караджичи уже здесь — в Загребе. Непонятно, почему они ещё не соединились с Непчичем. Может, не поделили влияние или ещё договариваются. Но их союз был практически неизбежен, так что Кнежевич не мог терять времени на сомнения.

Надо было действовать.

Здесь.

И сейчас.

Из его груди вырвался тяжёлый вздох. Кнежевич потянулся к рации, чтобы связаться со своими командирами…

Но в этот момент зазвонил стационарный телефон. Его трель отвратительно раздражала. Больше всего Кнежевичу хотелось разнести аппарат вдребезги одним ударом кулака и рявкнуть команду к штурму!

Однако это была бы ошибка.

Кто мог звонить? Помощники? Нет, они знали — графа нельзя тревожить в такие моменты. Значит, причина одна из двух: смерть Анте или начало атаки Непчича. Ни та, ни другая новость не была хорошей.

Собрав волю, граф Михаэль снял трубку и поднёс её к уху.

— Здравствуйте, граф Кнежевич, — послышался знакомый голос. — Меня зовут Виктор Добрынин. И у меня к вам есть последнее предложение.