Миротворец. Дипломатия Кланов

Глава 3

— Проходи и присаживайся, Виктор, — услышал я. Мужчина, сказавший это, сидел в кожаном кресле. Его цепкие серые глаза изучали меня, пока он затягивался дорогой сигарой, что я совершенно не одобрял.

Я узнал его. По узкому лицу, по рассыпанным в волосах сединам, по уху, которое наполовину было оторвано много лет назад.

Его звали Михаэль Кнежевич — глава клана Кнежевичей, герой последней войны и, по совместительству, владелец одной трети всей оборонной промышленности Иллирии. Его влияние было сложно переоценить.

— Приветствую, — ответил я, не шелохнувшись. — Для меня честь, граф Кнежевич, что Вы знаете моё имя. До этого дня мы не встречались.

— Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты представляешь, — он выдохнул клуб дыма. — И сейчас узнаю остальное. Ты САМ мне расскажешь, — его глаза сверкнули, он пальцем указал на стоящую напротив него табуретку. — Садись.

— Не представляю, чем могу быть полезен, Ваше Сиятельство, — произнёс я, медленно двинувшись к табуретке. Но подойдя к ней, не спешил садиться. На фоне двух роскошных кресел, в которых сидели мои собеседники, она выглядела как место позора.

— Ты здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, а не рассуждать, — со сталью в голосе произнёс граф Кнежевич. — У меня ОЧЕНЬ мало времени. И с каждым лишним словом, которое ты произнесёшь, растут твои шансы отправиться в менее гостеприимное место. Там не церемонятся ни с кем. Будь ты хоть баном, хоть графом, хоть любимым оруженосцем князя. И, тем более, чужаком.

Это была почти неприкрытая угроза сдать меня дознавателям. С его положением было не сложно надавить на меня, используя этот козырь.

Обычный человек бы сел и послушно исполнил все его поручения.

А я?

Нет, не в моём стиле было «проглатывать» такое отношение. Привычки не те.

— Вы правы. Я — чужак в этой стране. Именно поэтому, в случае нарушения моих прав, я имею полное право обратиться в консульство российской Империи. За защитой, консультациями и поддержкой своей Родины. Для княжества Иллирия это будем первым шагом к международному скандалу.

Граф Кнежевич смотрел на меня так, будто хотел раздавить своим взглядом. Я же спокойно, без вызова, отвечал на эту зрительную дуэль.

Обстановка накалялась.

— Дорогой граф, давайте не будем давить на нашего гостя, — мягко произнёс второй аристократ княжества в этом зале.

На вид ему было чуть младше пятидесяти. Он обладал типичной средиземноморской внешностью: большими карими глазами, чуть смуглой кожей и волнистыми чёрными волосами, почти без седины, уложенными назад.

Именно к этому человеку вела тонкая энергетическая нить Связи Дмитара.

Вот, кто хотел вовлечь меня в конфликт чужими руками, на глазах у всей аристократии княжества.

И его я тоже знал.

Иван Франкопан, глава одного из кланов-основателей Иллирии. Он был вторым по влиянию человеком в стране и самым известным франкофилом — любителем всего французского. Даже лягушек ел, о чём не стеснялся рассказывать прессе.

Он произнёс:

— Присаживайтесь, господин Добрынин. Нам нужно узнать только одну вещь: о чём вы беседовали с князем во время вашей встречи. После чего мы отпустим Вас.

— Разумеется, — кивнул я и… двинулся дальше, пройдя мимо табуретки к небольшому диванчику в углу. Вот в него я и сел.

«Повеление» выполнил? Выполнил. Не придраться.

Но сделал это на своих условиях и так, чтобы не сидеть перед двумя аристократами, как школьник перед рассерженными учителями.

Уголки рта графа Франкопана приподнялись в едва заметной улыбке. То ли его веселили мои действия, то ли он хотел, чтобы я проникся к нему хоть каким-то доверием. По выражению его лица это было не понять.

А Кнежевич так сжал челюсти, что у него заходили желваки. Вот на нём всё было написано.

Им обоим пришлось чуть повернуть головы, чтобы видеть меня.

— Уважаемые графы, — начал я. — Я всё расскажу. Однако, перед этим я должен получить разрешение князя.

Тишина.

— Ещё одна кретинская шутка и я лично приволоку тебя в казематы жандармерии, — процедил граф Кнежевич и раздавил свою сигару.

— Граф, граф… — умиротворяющим тоном заговорил граф Франкопан. — Он соблюдает формальность, вот и всё, — затем повернулся ко мне и выдержал драматическую паузу. — К нашему общему горю, князь погиб, господин Добрынин. Его тело, вместе с телами его сыновей вынесли из усыпальницы десять минут назад.

Тут граф Кнежевич стрельнул в его сторону недоумевающими глазами. Всего на миг. Но этого хватило, чтобы я понял — граф Франкопан солгал.

— Ясно, — нейтрально произнёс я, даже не взглянув на Кнежевича. — В таком случае я не должен ничего скрывать от благородных служителей государства.

Теперь я должен был им рассказать. Правду? Нет, точно не её. Они и так могли её знать, а с моей помощью лишь подтвердить догадки.

Но если нет, то лучше было скормить им другую версию. Какую? На то, чтобы определиться, у меня было меньше секунды…

— Господа, я — Миротворец.

— Что? — нахмурился граф Кнежевич.

— Объясните, пожалуйста, — граф Франкопан тоже не понял или сделал вид.

— Это мой псевдоним, под которым я занимаюсь геополитическим анализом и прогнозами, которые продаю заинтересованным лицам, — выдал я свой секрет, чтобы отвлечь графов от настоящей темы нашего с князем разговора. — Его Величество хотел, чтобы я корректировал свои прогнозы, с целью увеличить привлекательность княжества для инвесторов и снизить политическую напряжённость в нестабильных регионах: Сербии, на венгерской и турецкой границах.

— Каким же образом твои прогнозы этому поспособствуют? — цыкнул граф Кнежевич.

— У меня много высокопоставленных клиентов из разных стран. Даже среди тех, кто принимает большие решения. И да, в обозначенных странах они тоже есть.

— Сербия — не страна, а часть княжества Иллирия. Запомни это, — он посмотрел на меня волком.

— Как угодно. Но не могу не упомянуть, что и Венгрия, и Турецкий Султанат так же держат под контролем часть сербских земель и претендуют на власть над всем регионом, имея собственные аргументы. А единственный клан, который обладает неоспоримыми правами на сербскую землю, сейчас рассредоточен по миру.

— Неоспоримыми? Право силы — вот единственное, что в этом мире неоспоримого! — начал снова заводиться граф Кнежевич. — Говори про то, чего от тебя хотело Его Величество, а не занимайся продвижением русских интересов, в виде сербского сепаратизма!

Я проигнорировал его выпад:

— О деталях совместной работы мы с князем должны были поговорить после объявления наследника. Но, увы… Мне известен лишь вектор сотрудничества.

— Это всё? — участливо спросил граф Франкопан.

— Да, — кивнул я.

— Его Величество очень хорошо разбирался в людях, — произнёс граф Франкопан, с печальным выражением на лице. — Раз он рассмотрел Ваш потенциал, значит, Вы способны на многое. Жаль, что Вы остались без этой работы. Но, возможно, мы вернёмся к этой теме позднее. А сейчас, скажите: Вы ведь не из столицы?

— Нет, Ваше Сиятельство. Сейчас я живу и работаю в Сплите, — ответил я ему.

— Пока что задержитесь в столице. Я распоряжусь, чтобы Вам предоставили одну из моих квартир.

— Ваше Сиятельство, я благодарен Вам за гостеприимство. Однако не могу оставаться в Загребе дольше, чем на один день.

— Что же, очень жа…

— Довольно! — рявкнул граф Кнежевич и вскочил с места, двинувшись прямо на меня. — Мне надоели ваши недомолвки, — он подошёл ко мне вплотную и навис сверху, словно голодный коршун. — Мы не под камерами прессы, чтобы лицемерить. Говори правду, русский! Прямо сейчас! Чего хотел от тебя князь Адриан⁈

За его спиной граф Франкопан только искренне покачал головой и прикрыл глаза, чтобы только не видеть этого… позора. Хотя, я был уверен, что граф Кнежевич позором своё поведение не считал. Всегда была такая категория людей во власти, которые предпочитали всё делать и говорить прямо, а не вертеться в словесных изысках.

Таких, в чём-то, я даже уважал. Если они не играли на публику, а были искренни. Пусть среди политиков они и были редкостью. Вот только с хладнокровием и умением держать себя в руках у них зачастую было так себе.

— Моя правда Вас не устраивает? — спросил я, добавляя в голос стали.

От графа Кнежевича послышался лёгкий звон. Дурной знак. Было похоже на активацию магических сил.

— Ты пытаешься накормить нас ложью. И если ему… — он не оборачиваясь качнул головой назад, на графа Франкопана, — … это приемлемо, то я требую от тебя правды! Личная встреча с князем — это не тот уровень, на котором будут вербовать консультанта! Любой подданный князя, даже на четыре ступени ниже статусом, мог договориться с тобой о подделке прогнозов!

Он надыбился, как готовый к броску зверь и продолжил говорить:

— Но князь вызвал тебя на ЛИЧНУЮ встречу, значит что-то вы должны были обсудить строго НАЕДИНЕ! Значит это либо дело государственной важности, либо дело княжеской семьи, что равноценно ДЕЛУ ГОСУДАРСТВА! И если ты попробуешь солгать мне снова, то уже завтра твои ненаглядные родственнички — ублюдки твоего папаши — получат новость, что их старший брат пропал в подворотнях ЗАГРЕБА! — последние слова он натурально прорычал.

Сейчас мне больше всего хотелось… втащить ему. За «ублюдков». Смачно так, приложить головой о чайный столик и выяснить отношения, как это делают мужчины на самом примитивном уровне.

И плевать, что несмотря на свой чуть более низкий рост и скромное телосложение, граф Кнежевич прошёл не один бой в первых рядах. Он наверняка знал, что такое сражение, куда лучше меня.

Но в любом случае, это была мимолётная слабость. Которую я тут же отбросил, потому что поднимать руку на местного аристократа — это гарантированный смертный приговор.

К тому же, я — дипломат и моё поле боя — переговоры.

Однако в голове я поставил себе пометку: проучить этого человека. Не сейчас, но позже. Обязательно проучить…

— Кое в чём Вы правы, граф, — не мигая, я взглянул ему прямо в глаза. — Я рассказал не всё, но то, что относится к делам государственной важности. Остальное связано с моей семьёй.

Вот тут он и подвис. Этого он точно не знал.

— Поясни, — потребовал он.

— Мой отец был знаком с князем Адрианом и князь видел во мне продолжаетеля его дела. Какого именно? Я без понятия. Но князь хотел, чтобы я был рядом и приносил пользу княжеству. Мои догадки: его предложение — это был своего рода испытательный срок, после которого последовала бы настоящая работа. Какая именно? Опять же, понятия не имею.

— Граф… Михаэль, я ему верю, — к Кнежевичу подошёл граф Франкопан. — Вы же знаете, насколько большое сердце было у Его Величества. Он был первым князем, за чей счёт было построено более десяти детских домов в одном только Загребе и проведена масштабная программа по пропаганде усыновления сирот во всём княжестве. А то, как сильно он ценил своих друзей, даже несмотря на их происхождение?

— Не напоминайте, — поморщился граф Кнежевич. — Его сентиментальность никогда не приносила нашему государству пользу. Только портила репутацию Его Величества.

— В Ваших глазах, портила? — слегка съехидничал граф Франкопан.

В ответ на что граф Кнежевич выстрелил в него убийственным взглядом.

— В глазах любого, кто понимает, чего это может стоить нашей стране.

— Народ бы с Вами не согласился.

— Под народом вы понимаете ту аморфную массу, которая готова вешать себе на уши любую лапшу, которая заставляет их чувствовать себя чем-то большим, чем простая обслуга⁈ Если да, то мнение этого народа меня не интересует. Есть только государство и его интересы. Остальное — блажь для клинических идиотов.

Какие опасные слова… но очень важные для моей личной безопасности и безопасности моих близких. Я сдержал победную ухмылку.

Как же славно, что при входе сюда охрана меня не досматривала.

— Ваша риторика не меняется. Из года в год Вы повторяете всё одно и то же, — губы Франкопана тронуло подобие улыбки. — Но знаете, к чему я завёл разговор о человеколюбии нашего князя? Отец господина Добрынина действительно был его хорошим другом. Поэтому в том, что Его Величество решил поддержать Виктора, нет ничего удивительного.

— Если Вы хотите верить в этот бред — пожалуйста, — процедил граф Кнежевич. — Я — отказываюсь. Хотя бы потому, что для этого можно было выбрать любой другой день! В месяце их, как правило, тридцать! И не в каждый происходит событие государственного масштаба!

— Именно поэтому он вызвал меня сегодня, — вставил я свои слова, отчего оба графа на меня обернулись. — Князь Адриан любил символы. В том числе — знаменательные даты. День назначения престолонаследника — это акт передачи ответственности новому поколению. С одной стороны — своему сыну, с другой — мне — сыну своего друга.

Повисла тишина.

Иван Франкопан чуть приподнял брови, в удивлении.

— А ведь действительно, — он кивнул. — Его Величество зачастую руководствовался символизмом.

— И это была очередная из его ошибок, — выплюнул Кнежевич. — Не знаю, граф Франкопан, для чего Вам этот русский. Но хорошенько подумайте, стоит ли он того, чтобы впрягаться за него, передо мной?

— Я всего лишь предлагаю не рубить с плеча, — мягко ответил Франкопан. — Или Вы подозреваете его в том, что случилось у усыпальницы?

— Допускаю участие, — граф Кнежевич сверкнул глазами в мою сторону. Я только расслабленно посмотрел в ответ, из-за чего он раздражённо поморщился и сказал: — Моё время здесь подошло к концу. Но у тебя есть ещё ровно сутки, чтобы рассказать мне правду. Мои люди свяжутся с тобой. О последствиях отказа ты знаешь.

Он вышел, отчеканивая шаг по древесному полу.

Конечно. Вот только к концу суток он резко потеряет в гоноре.

Да, он был одним из первых людей в государстве. Но именно поэтому его публичное положение было уязвимее, чем у любого простолюдина. Если знать как, куда и чем бить.

Я знал. А оружие для этого удара он мне предоставил сам, даже не допустив мысли, что у меня мог быть с собой включенный диктофон.

— Щенок, — слова сами рвались изо рта графа Кнежевича, пока он шагал по коридору. — Вёл себя так, будто он мне ровня.

Но он одёрнул себя. Нельзя было болтать слишком громко, даже его бормотание могли услышать. А лишнее внимание было ему ни к чему.

Его люди доложили, что проклятый багровый туман уже начал рассеиваться. И нужно было сделать всё, чтобы первым поговорить с князем, если он жив. А если нет… то взять княжну под свою собственную охрану и организовать её брак с Анте Зринским. Пусть они родственники, но достаточно дальние, чтобы не возникло проблем с потомством. А сам парень будет под плотным колпаком у клана Кнежевич.

Племянник, как никак.

И если престол княжества окажется пуст, то именно Анте займёт его. Под мудрым руководством своего дяди — Михаэля Кнежевича.

Хоть какую-то пользу сестра принесла для своего рода. Правда, померла вскоре после рождения Анте. Но большего от неё не требовалось и не ожидалось.

Рядом возник помощник. Граф Кнежевич, не глядя, задал вопрос:

— Командир гвардейского корпуса определился, на чьей он стороне?

— Он Ваш, Ваше Сиятельство.

— Он всегда был сообразительнее своих коллег, в том числе благородных. Теперь он должен сделать две вещи: как только багровый туман рассеется — он доложит непосредственно мне о состоянии князя; второе — официальное объявление должно произойти позже, не меньше чем на пятнадцать минут после того, как о князе узнаю я.

— Будет исполнено, Ваше Сиятельство.

— Если всё пройдёт как надо, то я выбью для командира гвардии банский титул и найду невесту для его наследника, с каким-никаким Даром. Что с личной охраной княжны Софии?

— Упираются, Ваше Сиятельство.

Граф Кнежевич цыкнул, сжимая руку в кулак. Вокруг него зазвенел воздух.

Что-то сегодня у всех недоростков самомнение устремлялось в небеса. Изначально он рассчитывал, что Добрынин спасует, когда увидит перед собой двух аристократов графского титула. Что весь разговор пройдёт быстро и без заминок.

Но малец его удивил.

Как и этот скользкий ублюдок — Франкопан. Он играл в свою игру, а все его намёки на сотрудничество были не больше, чем фальшью. Впрочем, в этот раз Михаэль Кнежевич обыграл его.

На его лице появилась победная ухмылка.

Пока Франкопан тратил своё время на пустые беседы, люди Кнежевичей перекупали гвардию. План, составленный на коленке, сработал идеально.

Отец бы гордился Михаэлем.

Теперь оставался последний, но от того не менее важный штрих.

— Я лично побеседую с княжной, — произнёс Кнежевич и двинулся к её покоям.

Там было неспокойно. Шестеро гвардейцев, из охраны княжны, стояли напротив второго помощника графа Кнежевича и двух гвардейцев из его личной стражи.

— Где княжна София? — раскатистым голосом спросил граф Кнежевич, подходя к покоям.

Командир гвардейцев посмотрел на него с каменным лицом:

— Она восстанавливается после покушения. Она не желает ни с кем беседовать.

— Её жизнь — вопрос государственной важности, я желаю побеседовать с ней, — ответил граф, подходя к гвардейцу вплотную. Михаэль Кнежевич почти дышал стражу покоев в лицо. — Освободи мне дорогу.

Но гвардеец остался на месте. Его соратники только сплотили строй.

— Мой приказ — охранять покой княжны, Ваше Сиятельство.

— Ты знаешь, что я могу сделать с твоим будущим, парень? — буравил его взглядом граф. — Если ты прямо сейчас не отойдёшь в сторону, то можешь забыть о своей карьере.

Но боец не отошёл. Даже бровью не повёл, что вызвало у графа Кнежевича приступ раздражения, который ему пришлось подавить силой воли.

— Командира корпуса мне, — бросил он своему помощнику, который уже набрал номер и сразу же вложил в руку графа телефон. После пары гудков, трубку взяли с другой стороны и Кнежевич заявил: — Твой гвардеец препятствует моей встрече с княжной. Его надо поставить на место. Лучше, если это сделаешь ты, а не мои люди.

Буквально через пару секунд гвардеец поднял служебную рацию и выслушал новый приказ:

— Пропусти графа. Через несколько минут тебя сменят, — прозвучал из рации голос его командира.

— Есть, — бесстрастно ответил гвардеец и отошёл в сторону, не отводя взгляда от Кнежевича.

— Хороший мальчик, — бросил ему граф и с довольным оскалом ворвался в покои княжны…

…но они оказались пусты.