Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 92 На веранде с видом на гарем

Кристобаль согласился на поездку с заметной неохотой — хоть и признал, что сидеть во Фламберге ему изрядно поднадоело, да и здоровье стало ощутимо лучше.

Причину неохоты я узнал чуть позже.

А летели на чужом лимузине мы быстро. Поездка до посёлка Рыбачье — по дуге мимо Югопольска и дальше на юго-запад — заняла около пяти часов.

Внутри распивали кофе, слушали малознакомую сладкоголосую певицу из кассетной магнитолы и общались между собой о разном. В общем, проводили время в достаточном комфорте.

Через час после Югопольска мы упёрлись в первый блок-пост. Нигде в других местах в княжестве граница графств не была указана столь явно — проезжай себе спокойно. Но не тут. Двое вояк в знакомой по столкновению в порту современной униформе тщательно досматривали все автомобили. Но наш сразу же пропустили по отдельной полосе.

— Как всë изменилось, — заметил Кристобаль. — Как будто попал в другое государство. Пятнадцать лет назад всë было не так.

Местность действительно сильно отличалась от привычной. Вокруг — поля и сады, полные автоматонов, големов и данайцев в широкополых шляпах. Рабы, что ли? Или работники? В нескольких местах у дороги я замечал вояк с автоматами, проезжали новые грузовики, гружëные людьми — не исключу, если подневольного труда. Зато — никаких признаков бездомных и мелких бандюганов. И дороги. Дорога дальше от Югопольска вдоль реки Рио-Ройо оказалась, внезапно, четырёхполосной и абсолютно новой, ровной.

— Почему в нашей местности всë не так? — спросил Вака Два Пера, глядя в окно.

— Потому что мой папенька ведёт дела честно и не умеет воровать! — воскликнул Степан. — Ежели бы он также плотно сидел на данайских товарах… и дешёвой данайской рабочей силе. Уверен, в Номоконовском графстве тоже дороги были не хуже.

Наш сопровождающий недоумевающе вскинул бровь, но промолчал. Я выразительно посмотрел на своего вассала.

— Стёпка, мы, всё же, в гостях. Я понимаю все особенности ведения дел Модестом Матвеевичем, но побереги возмущение.

— Но разве я не прав, Александр Платонович?

— Он тот ещё хмырь, как и его покойный папаша, — поддакнул Кристобаль.

Я продолжил:

— Давайте, господа, хотя бы при нём не будем называть его вором и хмырём. Назовём это «успешным перенаправлением финансовых потоков и инвестициями в инфраструктурные проекты региона».

— Я смотрю, вы весьма образованы и подкованы в вопроса экономики и дипломатии, Александр, — хмыкнул Кристобаль. — Впрочем, с генетикой Дионисовых иначе и быть не могло…

Тут я мог бы прочитать лекцию о том, что мою фамилию на людях пока всё ещё стоит произносить с другим ударением, но решил — пусть. Пора бы уже привыкать.

На самом деле, кого мне теперь бояться? Всё тайное уже или стало явным, или становится таковым. В общем, решил я, надо попросить у Маргариты Герхардовны сшить новый флаг для нашего поместья. Флаг клана Дионисовых.

Да уж, а отношения князя с графом, действительно, было своеобразное. Как и отношение к имперским законам в принципе. Когда мы миновали последний блокпост перед посёлком, а вернее — небольшим городом Рыбачье — выяснилось ещё много интересного.

Ряды данайских торговцев вдоль реки, на лодках, торгующие всем, чем попало, включая — вполне открыто — бутылки и амфоры с алкоголем. Всё это под присмотром графских гвардейцев.

Минимум мужчин, на улицах — сплошные девицы вульгарной внешности.

Жилой комплекс из пяти современных зданий-коробок, которые по этажности на фоне сельских домиков тянули на небоскрёбы.

Собственный военный порт с полдюжиной боевых катеров.

И… невольничий рынок на берегу за забором с колючей проволокой, на котором стояли в ряд данайские девицы и юноши, а также пара маори. Торговцы людьми, надо отменить, тоже были данайскими, как это обычно и бывает.

Всё это на фоне вполне себе современной гидроэлектростанции и системы шлюзов, слева от которой, на возвышенности, виднелся дворец графа Черепанова. Пожалуй, он лишь немногим по размерам он уступал княжескому Парфенону, а охраны по периметру было даже больше.

— Такое чувство, что у графа все мужи служат в графской гвардии, — прокомментировал Вака Два Пера, глядя, как нас пропускают через последний кордон.

— А все женщины — в графском гареме, — проворчал Стёпка.

— Но-но, юноша, — покрутил ус Кристобаль. — Вам ещё рано становиться ханжой. Равно как и рассуждать о гаремах.

Нас проводили в покои — по факту, четыре отличных номера, из которых мне достался люкс. Стёпке и Ваке дали два небольших номера, но они встали у моей двери на страже и стояли до тех пор, пока граф через камердинера не пригласил нас.

Камердинер, надо сказать, по внешности и тембру голоса весьма напоминал юношу, который сопровождал нас в поездке. В тот момент я не придал этому значения…

Пока всё выглядело как вполне цивилизованное приглашение в гости — но кто знает, что у графа на уме?

— Со мной пойдёт Кристобаль, — сообщил я. — И мы пойдём с оружием.

— Очень печально, что вы не доверяете его сиятельству… — ответил камердинер звонким голосом. — Он не имеет никаких злых намерений по вашему поводу.

— Почём тебе знать, евнух? — усмехнулся Кристобаль, вызвав гневный взгляд нашего сопровождающего.

А я аж вздрогнул от неожиданного осознания. Да. Все слуги во дворце, за исключением охраны — да, возможно, и те тоже — были евнухами.

Какого же размера и численности сокровище противоположного полу содержит безумный граф?

Он встретил нас с распростёртыми объятиями на веранде, с которой открывался вид на плотину электростанции, кварталы и долину Рио-Ройо. Кристобалю он очевидным образом удивился.

— Вы всё-таки действительно живы, Кристоф! Я полагал, что слухи врут, и вы погибли ещё лет десять назад. Я помню нашу последнюю встречу…

— Да уж. Я бы тоже хотел её забыть.

Но на рукопожатие всё-таки ответил. Мы присели за чайный столик, слуги оставили нас. На мой вопросительный взгляд Кристоф отвёл глаза, но Модест Матвеевич, засмеявшись, пояснил:

— Мой отец Кристобалю Бенитовичу дал ссуду на полмиллиона, — сказал граф и оскалился. — На очередные исследования. Которую Кристобаль Бенитович, разумеется, так и не вернул! И которую я в тот вечер рекомендовал ему не давать.

Кристобаль напрягся. Я даже заметил, как его рука дёрнулась к кобуре револьвера на поясе.

Я счёл нужным разрядить обстановку.

— Полагаю, что вы бы не стали мелочиться и звать нас сюда за выплатой такого долга. Даже с учётом инфляции — это не более миллиона по текущему курсу.

— О, конечно, — махнул рукой граф. — Кристобаль Бенитович оставлял в залог свой катер на вон той стоянке судов. Катер спустя три года был успешно изъят в счёт погашения ссуды и прослужил моему отцу до самой его смерти.

А затем продолжил, поменявшись в лице.

— Мой отец умер на этом катере. В верховьях Рио-Ройо, у перекатов. Возглавлял экспедицию в Данайское Море. Нападение маори-басмачей. Это был его выбор, его страсть к освоению новых земель… Он всегда покровительствовал путешественникам, и сам был не прочь отправиться к дикарям. Наше графство — это самый фронтир, Александр Платонович. Мы на границе мира Империи и мира данайцев. Вон там, позади — начинается то, где нет не только власти Императора и князя… там нет даже Моей власти!

Предпоследнее слово он особенно хорошо выделил.

— Подскажи, Модест, — сказал Кристобаль, глядя на четырёхэтажный флигель дворца. — Вон там, припоминаю, у твоего папаши был гарем. Только там было всего два этажа, а ещё два уже ты пристроил, так? Сколько невинных дев ты держишь в заточении? Полтысячи, говорят?

Граф снова рассмеялся.

— В заточении⁈ Такое заточение нужно ещё заслужить. Золотой клетки достойны лишь немногие. Я и мой дворец не в состоянии принять всех желающих разделить со мной ложе. Уверяю, среди девушек, заключающих бессрочный контракт моей компаньонки, никого насильно не принуждали оказаться в этих стенах. У каждой есть собственная квартира, обслуга, бесплатные врачи, а рождающиеся дети гарантированно получат счëт в банке. К тому же, большая часть родом не из графства, и даже не из княжества. Я ответственно подхожу к демографии своего домена.

— И всё же, сколько? — поинтересовался я.

— Сто тридцать семь… сто тридцать восемь, да, — кивнул граф. — Ещë несколько квартир пустует, но, думаю, остановиться стоит на ста пятидесяти. Больше будет уже экономически нецелесообразно.

— Кошмар какой! — воскликнул Кристобаль, еле сдерживая смех. — Вы знаете, я даже вам немного сочувствую. Это ж сколько мороки! А если у них всех синхронно вдруг…

Граф резко перебил его:

— Так, полагаю, светскую беседу на сим можно завершить и перейти к деловой части? И для начала я спрошу вас, Александр, вы всецело доверяете Кристобалю?

— Да, — без колебаний кивнул я.

— Хорошо. Вам всë равно понадобятся компаньоны в поездке.

— В поездке? — удивился я. — Если вы мне предлагаете путешествие вглубь континента, то это входит в мои планы, только вот точно не в ближайшие. Я не намерен надолго отлучаться из княжества.

Ещë в мои планы входит поиск принцессы. Только вот совсем не хотел я касаться этой темы.

— О нет, — покачал головой граф. — Не совсем. Я говорю о поездке в Нововаршавск. Вам известно о таком неформальной совещательной организации, как ЮАКК?

— Южно-Аттический Конклав Князей, — расшифровал Кристобаль.

Я точно видел такое словосочетание в газетах, но честно ответил:

— Не особо, просветите?

— Неформальная организация, созываемая раз в два года для обсуждения общих инфраструктурных вопросов. Портовая инфраструктура, товарообмен, пошлины, многострадальная автомобильная магистраль… Всё это созывается на севере континента под председательством Великого Князя Тихорусского, Океанического, Дарьенско-Панамского и иных, и иных.

— … Которого, как я понимаю, вместе с семьëй успешно вырезали во время дворцового переворота Болотниковых, — продолжил я.

Тихорусск был по-прежнему материковой столицей российских колоний в этой части света, хоть и обладал меньшим весом и населением. О том, что все тихоокеанские колонии, включая Южную Аттику, обезглавлены, уже в дворянской среде на тот момент не знал только ленивый. Об этом трубили по радио стран-изгоев вроде Британии, Калифорнии и Португалии, общались в новогоднюю ночь, затем кое-что рассказывала княжна Марьяна со слов отца, обладающего минимальными осведомителями в метрополии.

А если сложить это со сказанным Болотниковым…

Граф кивнул.

— Именно. Ну, «вырезаны» — сказано слишком жёстко, я бы это назвал «были лишены доверия». Тихорусск сейчас под прямым управлением военного губернатора и его сиятельства Верховного Канцлера, как я понимаю. Но между тем…

Черепанов наклонился, продолжая говорить вполголоса.

— Между тем мне стало известно, что Нововаршавский князь Кулагин собирает восемнадцатого января тайное внеочередное заседание Конклава Князей. В Нововаршавске. И Его Сиятельство Кирилл Кириллович Белый тоже приглашён туда. Инкогнито. С минимальной свитой.

Он сделал паузу, позволяя мне осмыслить услышанное.

Что ж, я осмыслил. В первую очередь, то, что князь обо всём этом мне не сообщил. Он упоминал что-то тогда, первого января, когда мы спасали Марьяну, что поедет куда-то, но ни сроков, ни места назначения — ничего. Значит, в тайне. Значит, есть, что скрывать.

А во вторую очередь я осмыслил, зачем Черепанов мне сообщил об этом. Конечно, времени оставалось ещё больше двух недель, но — всё было ясно.

— Судя по реакции, я вижу, вы, Александр, не были в курсе? — прищурился Модест Матвеевич. — Князь не сообщил своему верному волкодаву?

Отпираться не было необходимости.

— Полагаю, что так. Подробностей ещё не сообщил. Я так понимаю, достаточно точная информация, да? Ошибок быть не должно?

Модест Матвеевич развёл руками:

— За что купил — за то и продаю. Информация о том, что приглашения разосланы, мероприятие уже организуется, и визит состоится — передана от осведомителя, близкого к князю Кулагину. Из первых уст. Только вот, к сожалению, мой предыдущий осведомитель был раскрыт и спешно покинул Нововаршавск.

— И вам хотелось бы узнать, что там будет происходить, ясно, — ухмыльнулся я.

— А как вы думаете, что там будет обсуждаться? И почему он вам не сообщил?

— У меня есть несколько предположений, но озвучивать я их не буду, — я покачал головой. — Понимаете, Модест Матвеевич, вы сейчас пытаетесь завербовать меня. Меня, Дионисова, как вы уже сказали — «княжего волкодава». И завербовать против моего сюзерена. На то, чтобы я согласился шпионить за тем, кто доверяет мне, и кому доверяю я. У меня должны быть очень веские причины, чтобы согласиться на это.

— Он уже продемонстрировал вам своё недоверие, — парировал Черепанов. — Он не сообщил вам потому, что подозревает, что вы будете не лояльны.

— Не лояльны — кому? — всё-таки уточнил я.

Граф Черепанов изрядно помрачнел.

— Если Конклав решит не подчиняться гвардии Сухого Закона. Если князья поднимут бунт против законной власти, если они вызовут гнев императора и его канцлера — всем придётся сделать выбор. И логичнее всего нам оказаться на той стороне, которая победит.

Увы, подумалось мне, тут я знал даже чуть больше Черепанова. «Гвардий» было минимум две. И я был лоялен только одной из них. И то — настолько, насколько мне это не было удобно.

— Знаешь что, Модест, — подал голос Кристобаль. — Я прекрасно понимаю, зачем ты это делаешь. Чтобы получить политические очки. Чтобы обелить себя в случае, если князь проиграет. И получить возможность вести бизнес даже, если безраздельная власть будет у Болотниковых.

Черепанов развёл руками.

— Да, всё так!

— Так вот, что я тебе скажу, — продолжил Кристобаль. — Князь не проиграет. Проиграют Болотниковы. Зелёный флаг будет опущен, и поднимется ало-синее знамя, разбитый перевёрнутый кубок соберётся из осколков, и тогда… ой.

В этот момент мне показалось, что он снова начинает впадать в пророческий транс, что было крайне не вовремя. Даже с учётом того, что в этот раз он начал плести что-то, что показалось мне положительным. Поэтому я не нашёл ничего лучшего, чем просто наступить ему на ногу под чайным столиком.

Он замолчал. А сам же я задумался.

Толика здравого смысла в рассуждениях графа была. Однако он не учитывал то, что я был совсем другого мнения про верность императору. Да, я уже и так стал двойным агентом. Я всё ещё в глубине души считал, что императорский трон можно спасти и от Болотниковых, и от молодых, да борзых «сушков»-хунвейбинов. И поэтому в сложившейся ситуации я был лоялен только Марине Дмитриевне, потерявшейся царевне, которую следовало найти. А если ей окажется лоялен князь Белый — тем ещё лучше.

В общем, князя я предавать решительно не хотел. Что ж, любопытная дилемма нарисовалась!

Наиболее логичным и правильным было бы либо вообще не участвовать в этом мероприятии — либо участвовать на стороне князя.

Либо — что мне ещё оставалось? Стать тройным агентом? Нет уж. Настолько глубокие шпионские игры — точно не для меня. К тому же, пока никакой конкретики по поводу моей выгоды я не услышал.

Но вот же досада — граф уже поделился со мной этой информацией. Очень важной и опасной информацией. Логичнее всего было бы после такого съехать с темы.

И всё же, я попытался — причём несколько резко.

— Скажу сразу, ваше сиятельство, мне пока это тоже всё выглядит неинтересным. Пока я не вижу в факте проведения конклава явного конфликта с Империей, а отношения княжеств друг с другом меня не касаются. К тому же — ваше предложение пока выглядит как приказ. С какой же стати мне вам подчиняться вписываться в это?

Граф вздохнул и достал из-под полы пиджака крохотный фиал с чёрной жидкостью на один крохотных глоток.

— Вы полагаете, Александр, что вы так просто покините мой дворец?