Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 105 Жаркие переговоры под пробирочку Эликсира

Что ж, за косяки подчинённых необходимо отвечать начальнику. То есть — сюзерену. То есть мне. Особенно за столь серьёзные косяки. Признаться, я уже хотел отдаться неге, но мне пришлось срочно решать вопрос с вызволением Фрола из тюрьмы.

Процедура здесь была не вполне очевидной. Мало того, что выход под залог предполагал значительной денежной суммы — я тут же выложил полмиллиона — так ещё и полагалось, чтобы кто-нибудь из уважаемых горожан поручился за отпущенного.

Таковых среди знакомых мне, прямо скажем, было не так много. Все те знакомства в деловых кругах, которые мне удалось навести, уж точно не тянули на настолько близкую дружбу, чтобы отмазывать от правосудия малознакомого парня из свиты.

Оставался единственный вариант. Вариант, который мне не очень нравился — потому что с тем человеком мы расстались при весьма напряжённых обстоятельствах.

Поразмыслив, я всё-таки набрал Артемию Пржевальскому, и оказался прав — уже через час с небольшим мы втроём тряслись на «Антилопе Гну» от отделения жандармерии.

— Что ж, я обязан был отблагодарить за оказанную нам с Севериной услугу, — улыбнулся Артемий. — Ты оказался очень кстати, чтобы расстроить планы папенька.

— Это то, о чём я думаю, так? — мрачно спросил я.

— Именно так. Папенька в юности прочитал труды известного мистика Кашпировского про чистоту княжеской крови. После того, как Северина окончила академию и вернулась на родину он стал буквально одержим идеей нас поженить…

— Но ведь…

— Нет-нет! Между нами ничего никогда не было. Мы же брат с сестрой. Пусть и троюродные. К тому же, у меня избранница. Безродная данайка из Старого Порта, вдова, к тому же и старше на семь лет. Так вот бывает.

— Ох! — я аж вздохнул.

Не то от удивления, не то от облегчения. Не то, чтобы я строил серьёзные планы на Северину, хотя она была во всех отношениях прекрасна. Но после вот такого разрешения конфликта если не с другом, то с приятелем — явно стало сильно легче.

— Что с ним будешь делать? — спросил Артемий, оглянувшись назад, в сторону хмуро сидящего на заднем сидении Фрола.

— Домашний арест, а потом — вывезу на яхте. Насколько я понял, покинуть и стать персоной нон-грата в данном случае позволительно.

— И полмиллиона не жалко?

— Не жалко, — пожал я плечами, а затем обратился к потерпевшему. — И чем ты его так?

— «Огненной стрелой!» Пусть знает, как покушаться на чужую женщину! — сверкнул Фрол глазами.

А глаза-то были на мокром месте. Видимо, стрессанул сам, когда понял, что наделал. И мою реакцию верно прочёл.

— Александр Петрович… я всё верну… Я отработаю эти полмиллиона, честно!

— Отработаешь, — коротко и спокойно сказал я.

Иногда мне думается, что в такие моменты я наиболее страшен для собеседника.

Я успел переговорить с Артемием о разных наших бизнес-вопросах.

И о политике — в том числе. Пржевальские, разумеется, знали о том, что конклав князей собирается в городе. И повестка им была более-менее известная. И, как и любые разумные держатели крупного бизнеса, они сохраняли нейтралитет.

— Куда ветер подует, ту сторону и выберем, — резонно сообщил Артемий.

— Но если брать личные симпатии?

— Слушай, ну ни один дворянин в здравом уме не выберет сухозаконников и Болотникова! — сказал Артемий, перейдя на шёпот.

Тут я мысленно поставил себе две галочки. Во-первых, клан Пржевальских условно тоже почти что на нашей стороне. Во-вторых… даже они боятся Болотникова и гвардию Сухого Закона. Что ж, печально. Ну, будем работать с тем, что есть.

Приехав в отель уже сильно затемно я предпринял антикризисные меры. Изолировал Фрола. Разобрался с похоронами. Утихомирил явно готовых взбунтоваться Романа и Джейкоба. Провёл совещание со всеми членами команды, объяснив ситуацию.

Роману и Джейкобу выдал два дня выходных.

А последней я переговорил со Светланой — отдельно, у неё в номере.

Вот странно — есть девушки её возраста и её типажа, которые мгновенно вызывают у меня желание. Она же всегда вызывала у меня или отцовские чувства — видимо, очень сильно запечатлелся образ испуганной девочки, спасающейся от бегства на корабле.

— Что хоть было?

«Энрико встретил меня после университета. И принёс цветы. И был настойчив»

— То есть Фрол поступил верно? Что вызвал на дуэль.

«Нет. Это не повод убивать члена команды и подставлять тебя».

— Но и не повод бросать его, ведь так?

Светлана покачала головой.

«Дело не в этом. И я всё видела там, у костра. Он ветреный, хотел мне изменить. И не сильно умён. Я ошиблась в нём. Как я могла ошибиться⁈» — очень эмоционально жестикулируя, спросила она.

— Всё просто. Даже если в тебе есть сила читать мысли людей и предугадывать их действия — сила влюблённости может всё это успешно заглушить. И это не страшно, это хорошо. Что ты теперь предпримешь?

«Я останусь здесь. Я переведусь на очное обучение».

А вот это уже было ощутимым ударом для меня. Ох уж эта молодость и первая несчастная любовь! Лишиться «козыря» в рукаве, да ещё и во время неоконченной войны с Новой Гвардией — это очень неприятно.

С другой стороны — свой человек в Варше будет очень кстати. А постоять она за себя сама точно сможет.

— Что ж, это твой выбор. И наверняка он осознанный и обдуманный. Уверен, у тебя будет хорошее будущее.

Она кивнула.

«И я всегда буду помнить, что ты для нас с братом сделал, и всегда буду на твоей стороне».

Что ж, и вот примерно на такой ноте я, наконец-то, отправился в свой номер…

Чтобы столкнуться на этаже нос к носу с Марьяной, которую охраняли двое хмурых гвардейцев князя Белого. И прямо там, в коридоре, снова бросилась на шею.

От неё пахло алкоголем. Принялась бессвязно целовать, шептать что-то малосвязное, из чего я понял:

— Я ждала тебя весь день… Через два часа корабль… за океан… возможно, навсегда… отец отправляет в безопасное место… мы можем не увидеться… я так хочу… позволь мне… позволь мне доставить радость…

Я мог отказать девушке? Как выяснилось, не мог.

Мы оставили слегка ошеломлённых, если не сказать охреневающих гвардейцев у входа в номер и удалились доставлять мне радость.

Было бы странно, если бы у неё не получилось. Прощаться таким образом всегда немного грустно, но Марьяна очень старалась. Времени было очень мало, никаких тебе прелюдий и разговоров после, лишь короткие прощания, со слезами и моей неуместной шуткой: «соберись, за океаном не любят плакс».

Ну, а потом я просто вырубился — уж больно много событий за день было.

А под утро я проснулся от стрельбы в коридоре, криков и бурной дискуссии за дверью.

Выругавшись, выглянул в коридор — света в коридоре не было. Один из четырёх «якудз», которых дал мне Черепановым, и который дежурил в коридоре, был ранен в ногу чем-то не то травматическим, не то малокалиберным.

Он отполз в угол коридора, накладывал жгут на рану и хмуро показывал мне — мол, там, на лестнице.

— Не наши разборки, — тихо пояснил он. — Подумали, что я — из охраны пациента. Потом извинились. Я пока не стал стрелять.

— Сколько их?

— Около десятка. Пошли наверх.

На этаж, где был князь, значит.

— Ох, кажется, что это всё-таки наши разборки. Вызови остальных. И, желательно, подкрепление из вашей компании, если есть — в долгу не останусь, выплачу по боевой таксе. Хотя бы человек пятнадцать.

— Хорошо, я уже сообщил, — сказал якудза и указал на лежавший рядом мобильник — да, тут в городе у многих они были, здоровенные и тяжеленные, устаревшей уже в метрополии протокола связи.

Своих же людей я разбудил по-старинке, заглянув к каждому в номер.

— Что такое? — спросил Фрол, продирая глаза. — Кто стрелял?

— Не важно. Аудиенция с князем переносится на более раннее время. Собери всех наших в фойе, а я пойду на разведку. Если не вернусь — наступайте.

Сам я накинул патронташ с боевыми заклятиями, дробовик, наверх — банный халат, чтобы вызывать наименьшие подозрения, тапочки для ванны. Выглянул в окно, пересчитав машины на парковке, намочил голову и зашагал наверх, в номер к князю.

Меня остановили на лестнице — двое парней в старенькой броне. Не бандиты, но и не федералы — точно. Свет подствольного фонарика ударил в лицо.

— Туда нельзя, — хмыкнул один. — Погоди чуток, люди говорят.

— Ты как с дворянином разговариваешь, щенок⁈ — рявкнул я. — Я сам буду решать, можно мне туда, или нет.

— Ты не оборзел ли случаем, парень? — хмыкнул тот, что постарше. — Люди разговаривают.

— Где разговаривают? — оживился я. — Я тоже, знаете ли, очень хочу поговорить. А ну-ка, пойдём. Поговорим с начальством твоим.

Я бесцеремонно схватил того, что был потупее, за пушку и потащил в коридор.

И, к удивлению моему, сработало. Правда, пушку я по ходу движения наставил себе в бок, хотя продолжал контролировать движение. Двигались мы странно, чтобы у собравшихся в коридоре вояк не было ни малейшего понимая, кто и куда ведёт.

Охранники князя были обездвижены. Один корчился в луже крови, остальные — были в отключке, не то с арбалетными стрелами, не то с паралитическими дротиками в разных частях тела.

Ещё один из нападавших бинтовался в углу — видимо, княжеская гвардия тоже успела дать отпор.

— … Не-до-пус-ти-мо! — услышал я голос Кирилла Карловича из-за приоткрытых дверей номера.

Ну и хорошо. Значит, жив.

Я не показал испуга. На немой вопрос окружающих сказал вояке, который меня вёл.

— Веди-веди меня. К главному.

Ну, он и привёл. Некоторое время постоял у входа, не решаясь войти, и поэтому в номер первым шагнул я, а он поспешил следом. А в номере ожидаемо прессовали князя — там было человек пятнадцать, не меньше. Все, кроме одного, в броне.

Единственный, кто был в лёгком брючном костюме — сидел за столом с Кириллом Карловичем.

Лет тридцати, загорелый, с ранней лысиной, длинными усами и баками. И говорил он, а князь Югопольский молчал.

Кирилл Карлович выглядел злым. Недовольным. Слегка испуганным, но больше — злым. А в руках он теребил маленькую пробирочку — с каким точно эликсиром — точно я не скажу.

Увидев меня — на миг изменился в лице, но затем снова принял недовольное выражение лица и уставился в собеседника.

— Ваше Сиятельство… — сказал охранник. — Тут сказали, что поговорить…

— Я же сказал, что никого не впускать! — гневно бросил упомянутое сиятельство и продолжил. — Да-да, я поступаю не очень красиво. В мирное время себя так уважаемые люди не ведут. Но вы поймите, Кирилл Карлович…

— Я ничего подписывать не буду! — буркнул князь Белый.

— … Всё равно партия сухозаконников победит! — продолжали в ответ. — Не в этом году, так в следующем! Вы серьёзно верите этим городским легендам, да? Что принцесса где-то здесь? Да чушь собачья! Вы разве не понимаете, что это…

— Я всё понимаю, Жорж Борисович, — сказал Кирилл Карлович. — А ещё я понимаю, что-то, какими методами вы пытаетесь получить мой голос — не-до-пус-ти-мы! Ни в мирное, ни в военное, ни в какое время.

— Подтверждаю, — подал я. — Этот метод воздействия на голосование — самый тупой и неработающий.

— Кто его, чёрт возьми, привёл⁈ Ванька! Ты совсем идиот! — сказал князь приведшему охраннику.

И мне в лицо упёрлось сразу два ствола не то автомата, не то парализатора.

Я, не обращая на это внимания, растолкал столпившихся боевитых мужей и в два шага подошёл ближе к столику, за которым беседовали князь с гвардией. И только после этого манёвра меня схватили крепко за плечи.

А то, что собеседником нашего князя был равный ему по рангу — я сразу понял.

Только вот какой князь… Точно не Нововаршавский — сейчас в городе правила малолетняя княгиня с регентшей. Точно не Астрономский, с ним я беседовал пару недель назад, и не Тихорусский — там князя точно нет.

Варовский… Салтыковский… А, нет. Точно. Панамско-Дарьенский. Это колониальное княжество на американском проливе тоже относилось к Тихоокеанскому и Океанскому Великому Княжеству.

— Скажите, Кирилл Карлович, сколько составляет ваша гвардия? — я принялся говорить со своим сюзереном.

— Восемь… нет, семь человек. Остальных… я отправил.

— Ясно.

Отправил с Марьяной. А то не сразу сообразил, почему это здоровенный отряд бойцов, которых притащил с собой князь, так резко сократилось.

Я продолжил.

— Княжна Нововаршавская Мирослава и её регентша, как я понимаю, держат нейтралитет. Как принимающая сторона.

— Точно так. На них надеяться не стоит… Жорж Борисович, а у вас сколько гвардия?

— Какая разница… Да уведите его уже! — почти что взвизгнул усач.

Державшие меня руки напряглись, но я просто приоткрыл халат, обнажив дробовик и патронташ из пробирок.

На несколько мгновений в комнате повисла пауза, а затем синхронно защёлкали предохранители винтовок, обращённые в мою голову.

И в это время Кирилл Карлович, воспользовавшись ситуацией, хлебнул из пробирки.