Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 117 Свинцовая тяжесть греха

— Кто⁈ — прокричал я. — Кто это сделал⁈

И Тисифона мне ответила.

Я когда услышал имя, сначала не понял. Потом не поверил. Точнее — не смог понять.

— Что? — проговорил я. — Как так? Почему? Зачем ему это?

Но на это Тисифона уже не ответила.

— Нужно отвести её в дом, — принесла тетка Марго, обнимая девушку за плечи и поднимая из лужи крови. — И перенести Фрола.

— Да, — отозвался я. — Мы все сделаем.

— А потом разобраться с убийцей, — добавила тётка.

— Да обязательно, — прорычал я. — Но скорее всего он уже далеко, у него почти час форы. А нам нужно готовиться к бою с Новой Гвардией.

— Я не думаю, что его придется долго искать, — произнесла тетка. — Тисифона его прокляла.

Я хотел было сказать, что причем здесь проклятие Тисифоны, а потом вспомнил судьбу царя Валента и задумался.

— Возможно, вы и правы, тетушка, но я все равно не могу это понять, — покачал я головой. — Фрол мертв. Убит. Почему? Зачем? Зачем он это сделал? Почему сейчас? Предатель? Предатель, которого я допустил в дом свой?

Мне просто было непонятно и очень больно. Ошибаться в людях всегда очень больно.

— Мы всё выясним, — тётка положила руку мне на плечо. — Но сначала нужно перенести тело в дом.

Конечно Маргарита Герхардовна была права. И по поводу того, что тело несчастного Фрола нужно перенести в дом, и что надо готовить к погребению. И в том, что убийца Фрола не ушел далеко.

Проклятие Тисифоны его настигло.

Он, собственно, даже поместье не успел покинуть. Упал у противоположных ворот напугав моих парковых рабочих. Мне сообщили, что он там лежит и уже не кричит даже, подыхает в черной луже собственной рвоты.

К тому времени мы уже занесли тело парня в дом. Ангелина закричала, увидев, что с ним стало. Но я даже не поморщился. Я был словно оглушен. Вака глядя на тело своего товарища, вынул нож и молча, не меняясь в лице провел лезвием по голому плечу, мгновенно проступила кровь.

Я чувствовал себя примерно так же. Кровь течет и не ощущаешь ничего…

Я сообщил домашним, что нас ждет. Что нужно готовиться. Что это война, это страдания, кровь и смерть. Что Фрол уже мертв.

Ангелина, рыдая увела молчащую Тисифону наверх. Вака ушел собирать людей.

— Что происходит? — спросил встретивший нас в столовой зале Кристобаль, пропустивший за завтраком всё.

— Да все как обычно, дорогой, — вздохнула тетка Марго мимолетно поцеловав мужа и направляясь по лестнице вверх. — Смерть, предательство и война…

— О! — удивился Кристобаль, растерянно разглаживая обшлага своего камзола. — В таком случае, позвольте, я сменю костюм на более подобающий. В однобортном давно уже никто не воюет.

Кристобаль отправился наверх вслед за женой переодеться во что-то более подходящее для войны, а я, наконец, осознал, что все это время в доме непрерывно звонил телефон.

Я развернулся, прошел в телефонную комнату под лестницей и сорвав трубку с рычагов, яростно рявкнул:

— Что⁈

— Это не я, Дионисов! Клянусь, это не я. Это они сами! Я ничего не знал!

— Пустынников? — процедил я сквозь зубы.

— Я звоню тебе из отеля! — кричал Пустынников в трубку. — Они захватили отель, у них тут штаб! Я под домашним арестом, но телефон ещё не выключен! Ты слышишь, Дионисов? Я ничего не знал! Я не думал, что они на это пойдут! Ты слышал, что творится в Метрополии? Новая и Старая гвардия сцепились! Император мертв! В столице стреляют! В стране безвластие! Болотников собирает верные войска, а на то, что творится в колониях, всем плевать! Они воспользовались моментом! Они сами решили ударить по тебе.

— Понятно, — процедил я. — Будешь жив, перезвони, Пустынников. У меня сейчас много дел. И, кстати, сними с довольствия своего агента во Фламберге. Через пять минут я его убью.

Я не успел уйти от телефона. Сверху по лестнице спустилась тётка Маргарита. В руках тётка вынесла флаг. Мой флаг. Моего рода.

— Я его давно уже пошила, — сказала тетка протягивая мне цветное полотнище. — Все никак не решалась тебе отдать. А теперь пришла пора, пожалуй.

Я протянул руки и принял мое знамя из ее рук.

Вот это да… Кто бы мог подумать. Мое собственное родовое знамя. Оно у меня снова есть.

— Да, — произнес я глядя на родимый герб вышитый на плотной ткани. — Спасибо, вам тетушка, дорогая. Это очень вовремя. Я этого не забуду.

Я поручил тётушке нашить знамя на подходящее древко, а сам собрался решить дело предателя, но не успел далеко отойти от телефонной комнаты, как телефон снова зазвонил.

Я вернулся и снял трубку. Звонил Рустам.

— Я на заводе, — сообщил он. — Собираю ополчение. Пулеметы уже наготове. Штирц и Макшейны со мной. Дорога на Номоконовоск под контролем, поставили рогатки, роем окопы, устанавливаем фугасы.

— Хорошо, — одобрил я. — Держи там оборону, я постараюсь стянуть все их силы к Фламбергу. А потом ты ударишь им в тыл.

— Я всё сделаю, — сказал Рустам, и я мог быть вполне уверен, что да, он-то сделает всё.

— Эту линию могут перерезать, — добавил я. — Жди от меня сигнала.

— Какой будет сигнал? — спросил Рустам.

— Я подниму мой флаг на башне, — усмехнулся я в трубку. — Пришло это время.

— Служу роду! — с энтузиазмом выпалил Рустам уже подзабытое нами приветствие родовых символов. — Я буду ждать!

Ну хоть у кого-то всё идет, как запланировано. Ну, да. Мы составили план на случай внезапного вторжения. Правда, встречать врага мы должны были на подступах к Номоконовску. Но враг нас опередил, и город уже пал. Что-ж, план «Б» у нас тоже был. И теперь Рустам реализовывал его. Надеюсь, мы справимся. Что там у Новой Гвардии за душой? Пехота и пулеметы. Должны справиться.

Ну, а я сейчас займусь нашим предателем. И хрен меня теперь кто остановит.

Благо, предатель не ушел далеко.

Растерянные работники мои стояли вокруг него почти на выходе из сада, в сторону реки. Вот оно как. Почти ушёл же. За оградой он бы и затерялся. И нам было бы уже не до него. Но за ограду он так и не вышел.

Работники расступились, и я увидел кто это.

Сергей Смирнов, старик-сторож. Один из доверенных моих людей. И вот оно как обернулось…

Один из работников держал в руках ружье, из которого сторож пальнул Фролу прямо в лицо.

Работники расступились, и я прошел между ними, склонился над предателем:

— Зачем? — проговорил я хватая его за плечи, затряс его в гневе. — Зачем ты это сделал? Ты же с нами жил! С одного стола ел! Жена твоя под моей защитой! Зачем?

Он был очень тяжелый, я едва сдвинул его с места, не смог даже оторвать его голову от земли. С губ его сходила серая пена, глаза его налились кровью, лицо стало иссиня черным, я отпустил его и сделал шаг назад. Да что это то происходит с ним?

Он был словно отравлен, и гравитация расплющила его по земле как медузу.

Свинцовая тяжесть греха, вспомнил я бормотание магейры. Вот что это было.

Проклятие Тисифоны его настигло раньше меня.

— Зачем? — проговорил я глядя на расплющенного собственной тяжестью человека.

— Простите, хозяин, — простонал он, обнажив почерневшие зубы. — Боялся я. За жену. А они приходили ночами, когда вас не было. Грозили, что убьют её. Приказали молчать. А вас никогда рядом нет, кто её защитит, как не я…

— Зачем ты убил Фрола?

— Приказали мне… Убить нынче в полдень одного-двух из алкохимиков и уходить. Я и убил. Убил же только одного. Девицу я не тронул. Не тронул…

Это синхронизированный удар. В расчете на максимальный ущерб. Никто, конечно, не ждал, что он уйдет отсюда живым. Он и не ушёл бы, расходный материал, живая пуля. Но ущерб он нанес, и нанес чувствительный.

Это я не разобрался вовремя, не пресёк, не защитил. Меня не было рядом.

— Добейте, хозяин, — простонал этот обломок человека. — Сил нет больше…

Страшен гнев магейры.

Я достал обрез из кобуры на бедре, проверил заряжен ли. Заряжен.

— Ну, прости, — проговорил я.

Направил на него стволы моего дробовика.

Осталось только нажать на спусковой крючок.

Его корчило просто невероятно. Но добить его теперь показалось мне нарушением высшей справедливости.

А может я тут смалодушничал.

— А чёрт с тобой, — пробормотал я, наконец поднимая обрез. — Несите его в дом.

Тело предателя с трудом подняли шесть человек. Несли, спотыкаясь на каждом шаге, тяжесть тянула его к земле.

— Ничего себе, — произнесла тётка провожая взглядом процессию, прошедшую мимо нее в дом. — И что теперь ты с ним будешь делать?

— Я подумаю об этом завтра, — поморщившись бросил я тетке. — Сегодня у меня слишком много других забот.

Работники под моим руководством ставили рогатки и строили баррикады на закрытых воротах заваливая их всем подряд. Обматывали парковую ограду спиралью колючей проволоки, не зря я ее в свое время в Номоконовске прикупил.

Дом мой готовился к обороне.

Да. Всё не так плохо. От пехоты должны отбиться.

Я снова обратил внимание на тётку сопровождающую меня.

— Что вы хотите с этим сделать? — Я кивнул на винтовку с треснувшим стволом у неё в руках. — У вас найдется чем её заменить? Нам пригодится вся огневая мощь, какую сможем собрать.

— Нет, — вздохнула тетка, нежно погладив треснувший ствол винтовки. — Это уже не исправить. Но мы можем сделать с нею кое-что другое.

— Это что? — удивился я.

— Идем, посмотришь, — усмехнулась тетка.

Ну а что, почему бы и не посмотреть? Ценные указания я всем уже раздал, теперь только дожидаться их исполнения, а это еще не скоро будет.

Мы вместе спустились к Ангелине в гараж, где она, отвлекаясь от дурных мыслей, возилась со своей любимой «Антилопой-Гну».

— Ангелина, дорогуша, — произнесла тётка, показывая Ангелине свою винтовку. — Сможешь обрезать ствол ниже этой трещины?

Ангелина приняла винтовку из рук Маргариты Герхардовны, осмотрела повреждение.

— Легко, — заключила он. — Только оптику сниму.

Я думал, она полдня провозиться. Но нет. Ангелина за пятнадцать минут пропилила на стволе дисковой пилой по металлу кольцевую бороздку, с лязгом сдвинула массивный затвор, вложила в винтовку холостой патрон, закрыла затвор. Подошла к железной бочке с дождевой водой у входа в гараж, засунула ствол в воду до уровня пропила и пальнула в воду.

Бах! Водой из бочки хлестнуло в небо, забрызгав стену дома, и Ангелина вынула из бочки винтовку уже без ствола с пламегасителем, оставшегося в бочке, укороченную ровно по пропилу.

— Готово! — объявила Ангелина сдувая с носа упавшую на нос каплю.

— Молодец, — одобрила тётка, принимая обратно свою здоровенную винтовку огромного калибра теперь со странно коротким стволом.

— И что же это такое получилось теперь, дражайшая Маргарита Герхардовна? — покачал я головой. — Была снайперская винтовка, а теперь? Что за ублюдка вы породили?

— Такого, что если зарядить бронебойным, прижать к каске да нажать на спуск, никакая башка внутри не выдержит, — усмехнулась тётка. — Полный котелок взбитых мозгов на выходе. Отличная работа, второй номер!

Ангелина козырнула, как водится, от непокрытой головы.

— А вы чудовищная женщина, Маргарита Герхардовна, — с неприкрытым одобрением произнес я.

— Какой же ты все-таки льстец, Сашенька, — тётка осуждающе покачала головой. — Неумеренный, я бы сказала.

— Стараюсь сдерживаться, дражайшая Маргарита Герхардовна, — признался я. — Но не всегда получается. Но я работаю над собою.

Это все шуточки от предбоевого нервяка. Можно бухать, можно биться в истерике, а можно чёрно юморить, вот как как я сейчас. Выбор-то есть.

Тут во дворе зашумели, закричали, стали звать меня. Я выскочил во двор через ворота гаража:

— Что происходит? — заорал я на слуг. — Не все разом! Тихо! Докладывайте!

— Они идут, Александр Петрович!

— Что?

— На шоссе колонна противника!

— Что⁈

Я ждал их тут не раньше чем завтра утром!

Я на одном вдохе взлетел на наблюдательную башенку прямо под флюгером с рыцарем Воздуха указующим мечом в горизонт и огляделся.

Далекий грохот тяжелых шагов по шоссе подсказал мне нужное направление. Я вскочил на перила площадки, чтобы видеть, что такое там приближается и то, что я там увидел меня огорошило.

Строй из пяти зеленых бронепанцеров в сопровождении пехотной поддержки медленно двигался к моему дому. Земля содрогалась под их тяжелыми стопами и содрогание это достигало вершины башни. Дом мой содрогался от их шагов. Блестели стволы их роторных пулеметов на ручных манипуляторах. Флажок Зеленой Роты болтался над командирской башенкой передовой машины.

Эх, Аркадий, Аркадий. Так вот кто выкупил твой контракт и отправил тебя сюда. Так вот кто это был. Новая Гвардия.

Они задумали это уже давно. И давно приготовились. Не удивительно, что они пытались найти подходящую армию через графа Черепанова, только вот Черепанов ушёл в горы заниматься литературой, и поэтому так нарушилась коммуникация — пришлось идти напрямую.

Что ж, учли все прошлые ошибки. Наняли наемников, тяжелые машины. Они ждали только удобного момента, чтобы нанести удар.

И момент они выбрали идеально. И удар нанесли безупречно.

Я, холодея, наблюдал как к моему дому двигается строй вражеских бронепанцеров, и совершенно не представлял, как мне их остановить.

Это конец.

Этих бронированных ребят мы уже точно не затащим. У нас нет никаких противопанцирных средств, кроме разве теткиного обреза. Это для нас чересчур. Абзац, точка, слив, конец.

К дому моему подступил непримиримый и непобедимый враг.

Бронепанцеры дошли до поворота на Фламберг и выстроились вдоль ограды парка. Одновременно пехотинцами была захвачена заправка на повороте с шоссе, и две группировки слились воедино. Было понятно, что как только они получат приказ, они сквозь эту ограду просто пройдут, она их не задержит даже на минуту…

Пехотные отделения обходили ограду парка замыкая кольцо окружения.

Вскоре их отряд при пулемете появился со стороны второго выхода на реку, встал на обочине и начал окапываться.

Всё, теперь мы окружены полностью.

Стало тихо, только разносилось в тишине низкое рокотание двигателей бронепанцеров на холостом ходу.

Они ждали. Чего ждали? Приказа? Подкреплений? Чего? Не знаю.

И что теперь делать не знаю. Плана «Г» у меня не было.

Прежде, чем я спустился с башни, предатель-сторож уже умер в жутких корчах, оскалив почерневшие зубы.

Кристобаль осмотрел тело, приподнял потяжелевшую втрое против обычного руку, тронул его почерневшие зубы пальцем и заключил, что убийцу Фрола сгубило проклятие Тисифоны, превратив все его кости в свинец.

Огромной алое солнце клонилось к закату.

И мне было интересно, доживем ли мы до вечера.

Я приказал убрать людей из окопов, которые мы выкопали в парке. Бронпанцеры их там просто растопчут. Только массивные стены Фламберга гарантировали некоторую выживаемость после того как тяжелые автоматоны за нас возьмутся.

Я разместил стрелков у бойниц первого этажа и у окон второго.

Там же в комнатах второго этажа разместили оба моих «домашних» пулемета. И поставил наблюдателя на башне.

Посмотрел на меч Бури, висевший на стене над камином. Элементаль, а его рукояти бросал синие отсветы на потолочные балки.

Скоро пойду с ним в бой, может быть, последний.

Вздохнул и пошел пить чай на кухню. Ну, а чего ещё делать? Не помирать же. Это мы всегда успеем. А к чаю мне плюшек дадут.

Потом я жевал плюшки, запивая чаем, созерцая новую кухонную крышу.

Нда, светлые стропила крыши на кухне все еще отличались от темных покрытых копотью стропил в стольном зале. Тут не так давно ещё крыши-то не было, и лез к нам сюда по камням стены Номоконовский волк. А кажется, что черт знает когда это все было…

А сейчас к нам в двери стучится хищник посерьезнее.

Устоит ли мой дом в этот раз?

Тупой и ненужный вопрос. Я костьми лягу, чтобы устоял.