Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 121 Героическая песнь

После битвы я сидел, сгорбившись, на клетке оставшейся от Клеткоголового, уронив обессиленные руки на Меч Бури, что лежал у меня на коленях.

Вымотан я. Вымотан до предела.

Нанотолий сидел на мече у меня на коленях и брезгливо выбирал из шёрстки каменную крошку, попавшую во время обстрела.

Где-то он отсиделся во время сражения, но только утихла перестрелка, тут же появился, мерзавец, с довольно задранным пушистым хвостом. Мол, я в вас верил, молодцы.

Ладно, я потом с ним ещё поговорю.

«Антилопа-Гну» с пробитыми шинами застряла у самого въезда в парк, вокруг неё лежали груды тел гвардейцев, которых мы там положили, но никто из экипажа героического гантрака не пострадал. Ангелина и Тисифона сидели рядом на капоте усталые донельзя, но живые.

Хорошо.

Тётка подошла ко мне, окинула пытливым взглядом, нет ли где лишних дырок, покосилась на то что осталось от Клеткоголового и вздохнула.

— Ты бы не сидел на этом, — заметила тётка. — А то вдруг детей не будет, или ещё чего.

Я только рукой махнул. Пофиг уже.

Моя личная певица брела по полю боя, озираясь в священном ужасе. Да, такой бойни здесь ещё не видали, даже и не знаю, найдешь ли ты нужные слова, вдохновенная сочинительница, чтобы передать окружающий нас кошмар.

Хорошо, что это все наконец кончилось.

Тётка тут же расторопно организовала сбор трофеев и уборку тел. Могу понять, тут для её мастерской по ремонту оружия работы на год вперед разбросано. А если они ещё и ремонт хоть одного бронепанцера потянут…

Я всем этим оружием смогу ещё одну роту снарядить.

Кое-каких пленных мы-таки взяли. Все раненые. Я видел, как доктор Штирц с добровольцами с завода начал сортировку по тяжести ранений и оказание первой помощи.

Чёрт, у нас же в доме тоже раненых полно. Битва оставила после себя целый госпиталь раненых у меня на руках. Нужно послать в Номоконовск за помощью. Но нет, он же ещё захвачен. Это нам самим придётся идти туда с помощью. Вот тоже ещё забота с этим городом, планирование, сбор ресурсов, трата сил…

А потом Рустам, вооруженный любимым родовым ещё автоматом, где-то в выкошенном пулеметами парке, вытащил из дренажной канавы, пленил и лично отконвоировал ко мне Златозубого.

— А, давно не виделись, — утомленно заметил я. — Видимо, время подошло?

Златозубый болезненно поморщился, словно все его позолоченные клыки заболели разом.

— И что же мне делать с тобой, таким красивым? — утомленно спросил я.

Златозубый быстро стрельнул глазами по сторонам, поежился и буркнул:

— Понять и простить?

Я аж захохотал от такой дерзости:

— Ты откуда на нас свалился, такой незамутненный? Ты реально думаешь, что сможешь отпетлять после всего этого?

Я обвел рукой раздолбанный в хлам парк, разбитые деревья, чадящие автоматоны, убитых людей.

— Мой папа — Великий Канцлер, — пожал Златозубый плечами.

Охренеть, Вот это был внезапный сюрпризец!

— Игорь Игоревич? — уточнил я.

— Мой папа, — пожал Златозубый плечами.

Фига се какой у Великого Канцлера в семье конфликт поколений! Шекспир нервно вздрагивает. И что самое удивительное — ведь не скажешь на вид. Сколько Златозубому? Двадцать пять? Тридцать? А Канцлеру — столько же на вид.

Значит, кто-то из них врёт, но меня это сейчас ничуть не волновало.

— Так ты у нас Болотников, — протянул я. — Наследник, небось?

— Я выше этих условностей, — надменно бросил Златозубый Игоревич.

Так ведь и не знаю до сих пор, какое у него настоящее имя.

— Нда, — в некотором афиге отозвался я. — Заложником будешь?

— Вряд ли у вас это получится, — надменно отозвался Златозубый.

— Серьезно так думаешь? — нахмурился я. — Тогда, что ты предлагаешь?

— Я предлагаю вам мир, — Златозубый сверкнул золотом своих клыков. — Вы славно сражались и заслужили эту ничью.

— Чего? — я как-то даже и не нашелся сразу, чего ему ответить.

— Пожмем друг другу руки, — пояснил Златозубый. — И разойдемся в разные стороны, довольные друг другом.

И он протянул руку мне для рукопожатия.

Ваще охренел?

Я скривив бровь, удивленно посмотрел на эту открытую ладонь.

Потом он встряхнул рукой и поймал в эту ладонь выпавший из кистевой кобуры позолоченный мелкокалиберный пистолетик и выстрелил мне прямо в лицо.

Первое, что я увидел, проморгавшись после выстрела, это пальчики Нанотолия, брезгливо на кончиках удерживающих вероломную пулю. Нанотолий окатил Златозубого явным презрением и отбросил пулю в травку, как несъедобное насекомое.

Никто из моих даже не удивился. Ну, а чо, дело-то привычное, Нанотолий у нас кладезь чудес. А на охреневшее лицо Златозубого было любо дорого посмотреть.

Я протянул руку и выдернул пистолетик из его руки. Однозарядный, понятно. Не глядя сунул его через плечо. Вака тот же забрал его себе.

— Пушки детям не игрушки, — буркнул я. — И я тебя уверяю, детские игры давно закончились, сынок. Теперь все будет по взрослому. Расстрелять его.

— Стоило бы предать его суду князей континента, — рассудительно предположил Кристобаль, наклонившись над моим плечом.

— Я сам себе князь, — устало отозвался я. Очень хотелось покончить с этой проблемой здесь и прямо сейчас и забыть об этом. Нет человека, нет проблемы.

Но, видимо не получится. Пожалуй, Кристобаль прав. Политически это будет более верно, Болотникову он может быть нужен, сможем обменять его на что-нибудь более полезное, да и с точки зрения законности так будет лучше.

— Саша, — произнесла вдруг образовавшаяся рядом Ангелина. — А давай я сама его убью.

Блин. А ведь я помню, Болотниковы всю её семью там порешили в Пермском княжестве, отчего-то она и сбежала сюда, за океан. Может ведь, и порешить, если я вдруг не вовремя отвернусь?

— Тише, горячая пермская пани. — нахмурился я. — Он мой пленный и папа его не любит.

— Ну, как скажешь, — процедила сквозь зубы Ангелина, сжигая Златозубого заживо взглядом.

— В темницу его, — устало махнул я рукой. — Разберемся с ним потом.

С тем Златозубого увели, чтобы найти ему в подвалах Фламберга закуток поглубже с дверью понадежнее. Чтоб одна бывшая Смертоносная Дева до него сама раньше всех не добралась.

Потом ко мне подвели кого бы вы думали? Аркадия! Капитана наемников, игрока в лапту и просто хорошего фольклориста.

— Аркадий? — удивился я.

— Александр Петрович, — смущенно отозвался тот.

Новая Гвардия действительно наняла Зеленую Роту, причем ещё в Метрополии, и, не поставив в курс своих реальных целей, отправили под Номоконовск ждать сигнала к выступлению в поход к неким приискам в глубине континента.

Аркадий никак не ожидал, что будет грубо использован для акта беззаконного и вероломного нападения.

— Да, — с пониманием покивал я. — Где уж тут такое предположить?

Но, оказалось, Аркадий и его наемники не участвовали в бою. Нашли в своем крючкотворном договоре какой-то невероятный пункт, о том, что именно сегодня луны сошлись так неудачно, а фэн-шуй настолько негативный, что честный наемник должен сидеть весь день на попе ровно за границами сражения и безмятежно созерцать мироздание.

Златозубый, поругавшись с ними полночи, плюнул, посадил в машины своих людей и вот так оно и пошло.

— Александр Петрович! Прошу взять меня и всю мою роту под вашу руку! — Аркадий прижал руку к сердцу, глаза его горели. — Служить под началом такого героя как вы, честь для любого воина!

Во как. Внезапно. Хотя не могу не заметить, что Аркадий и его парни мне бы весьма пригодились, особенно если удастся восстановить хотя бы парочку бронепанцеров из тех, что я уложил на этом поле. А там можем и новеньких прикупить по большой дружбе из княжьих арсеналов.

— Что же так повлияло на ваше решение, Аркадий Львович? — не мог не спросить я.

— Александр Петрович… — нерешительно произнес он. — Искандер Бестибойца, это же вы?

И посмотрел на меня таким восторженным взглядом, каким в последний раз удостаивали наверное ещё аж Илью Муромца, лично.

— Ну, кое-где меня так действительно называют, Аркадий, — усмехнулся я.

— Так это были вы! — воскликнул он. — Все это время, это были вы!

Вы когда-нибудь сталкивались со слепым обожанием? Вот и я в первый раз. Почувствовал себя несколько неудобно.

— Хорошо, Аркадий Львович, — согласился наконец я. — Я принимаю вас под руку свою. Вот только тот пункт про созерцание мироздания из нашего рабочего договора надо будет убрать.

— Конечно, Александр Петрович! — с энтузиазмом пообещал Аркадий, отныне командир моей наемной роты тяжелой техники.

Я поманил к себе мою данайскую певицу, впитывающую неподалеку флюиды прошедшей битвы и когда она подошла, представил ее Аркадию.

— Вот, Аркадий Львович, это певица, о которой я вам рассказывал. Мастерица точного слога, метатель жгучих глаголов. Думаю вам будет полезно и познавательно пообщаться с ней.

— Очень приятно, — мой новый капитан лихо щелкнул каблуками сапог. — Аркадий Львович Толстой, к вашим услугам!

— И я рада встрече с тобой, отважный воин, — изысканно поклонилась ему певица. — В полисах Аттики меня прозвали Мнемозиной…

Во. Кажется, они тут надолго застряли.

Ладно. Пусть болтают. Аркадию полезно. Глядишь, при некоторой обходительности ещё и сам в эту героическую песнь попадет, да не на последних ролях. Войдет в историю.

А я пойду домой. Наконец-то.

Я отдал меч Вака и с трудом встал. Меня продолжал потряхивать отходняк от эликсиров, но я явно окреп от длительной практики, потому как раньше от трех эликсиров ноги бы протянул. А теперь я могу работать на уровне лучших алкохимиков мира и оставаться в живых. Тоже достижение, хотя чувствую после него я себя просто ужасно.

Стоило мне подняться и пойти к дому, как магейра Тисифона подобрала клетку оставшуюся после Клеткоголового и с видимым усилием понесла вслед за мной, мелкая, но упорная девица.

— Ну и зачем нам эта штука? — угрюмо поинтересовался я. — Брось ты ее.

— Ну как же, Искандер, это же очень полезный в любом хозяйстве некроартефакт, — рассудительно заметила Тисифона. — В нем же можно хранить призванных элементалей.

А ведь и верно. Это только в мой меч можно поселить одного элементаля и то он там нужен как алкохимическая батарея для полного раскрытия всех свойств меча. А вот этакое хранилище, или холодильник или ловушка для элементалей.было бы мне крайне полезно. В лучшие времена Клеткоголовый держал у себя в башке до девяти элементалей. Был бы у меня сегодня такой запас я бы устроил тут гвардии локальный Армагеддон.

— Это ты хорошо придумала, Тисифона, — пробормотал я. — Это очень хорошо.

Не уверен, что без самого Клеткоголового эта штука будет вообще работать, но повозиться с нею будет полезно…

А вот и дом, милый дом.

Мой закопченный дымом, пробитый пулями флаг мотало ветром на флагштоке над наблюдательной башней.

Вот тут я поднял флаг свой. Ибо отныне здесь место рода моего. Тут я стою и не сойду никогда.

Отсюда я продолжу завоевание мира, ведь я Дионисов, а значит мой бог, бог моего рода со мной.

Я поднялся по лестнице, прошел по галерее в стольную залу, добрался до моего кресла и упал в него совершенно без сил.

К счастью меня не трогали и мог некоторое время оставаться один.

Потом тётка принесла мне горячего сладкого чаю, черного как ночь. Я его выпил, заел какой-то булкой. Слышу на кухне начали готовить обед. Блин, а ведь и верно, еще даже полдень не наступил!

Да, жизнь-то продолжается. И прямо скажем, тебе тоже есть чем заняться. Хотя тебя пока никто не трогает, жалеют, дают время прийти в себя. Так. Давай, победитель. Шевелись. Еще чертова куча дел не сделана.

Вопрос с трофеями тетка Марго решит сама. Но нужно ещё решить, куда деть десятки трупов, а ведь и у нас были убитые. Штирц, не задавая вопросов, уже развернул полевой госпиталь во дворе и оперирует там на кухонном столе вынесенном из дома. Кристобаль и Надежда ему ассистируют. Надо бы выйти и помочь им, но на такое я еще не скоро соберусь с силами.

Надо поручить Рустаму найти место разрыва телефонного провода и восстановить связь. Все должны знать, что мы победили.

Наверное, стоит запланировать и какое-то празднество.

Блин! А ведь надо ещё и Номоконовск отбить! И чем раньше, тем лучше. Надо поручить Ангелине поменять шины на «Антилопе-Гну» и вообще собрать все, что у нас может ездить, чтобы уже с утра быть в Номоконовске с превосходящей огневой мощью на руках и призвать всех непокорных к миру. Да, это надо организовать в первую очередь!

Я начал понемногу оживать от потрясений этого утра.

Жизнь снова вошла в более или менее нормальную колею.

Дела меня закрутили.

А потом, уже под вечер, со мной случилось самое удивительное чудо этого дня.

Его привёл ко мне Рустам — прямо к дверям, в стольную залу Фламберга. Одноглазого, с повязкой через огрубевшее лицо, поседевшего, исхудавшего, но бодрого, с абордажной саблей на боку, настоящий пират рода Дионисова!

— Дядька Аристарх! — прокричал я срываясь с места, бросаясь к нему и обнимая его. — Живой!

И он был живой, самый настоящий. От него пахло потом и морской солью.

— Сколько же мы не виделись? — я был очень и очень рад, что он нашелся.

— Десять месяцев, Сашка, — захохотал дядька. — Десять чертовых месяцев! Я тоже чертовски рад тебя видеть!

— Ты где был, Аристарх⁈ — прокричал я в полном восторге. — Где ты пропадал? Мы тебя обыскались!

— Да это не важно! — отмахнулся дядька. — Где был, там уже нет. Лучше посмотри, кого я привез.

Это кого же?

Я обернулся туда, куда он показывал. И я увидел, кого он привез.

И так и застыл на месте, словно громом пораженный.