Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 113 Девушка из подземелья

Утро первого дня Стёпкиного царствования получилось изматывающим.

Сначала под моим присмотром, а точнее под присмотром моего пулемётчика, городской гарнизон принес присягу новому царю. Потому, может, и недовольных не обнаружилось, а может потому, что Степка по такому случаю накинул им малость премиальных.

Потом выражали своё почтение и преданность жрецы различных культов, широко представленных в городе. Храм праматери Дан представляла фигуристая такая жрица. С нею получилось забавно, потому что кланялась она сначала мне, потом Ангелине, или Нанотолию на её плече? А уж только в третью очередь новому царю. Интересные у них там в храме Дан представления о нашей иерархии.

Потом приносили дары все городские торговые и промышленные гильдии. Налоговых послаблений по такому поводу Степка им всё-таки обещать не стал.

Где-то там, на заднем плане усердно готовили к погребентию тело прежнего царя. Так усердно, что порой казалось неуместной спешкой.

Сильно им всем чем-то не угодил царь Валент…

Впрочем, радостно замести тело последнего царя за плинтус и забыть о нем Степка не позволил. Назавтра было назначено начало общенародного семидневного траура. По официальной версии царь подвергся нападению чудовища и пал в безнадежной битве, но город и трон был спасен всемирно известным героем Искандером Бестибоицей, у которого нашелся в кармане, удивительное дело, запасной царь. Вот так удачно, понимаете ли, всё и сложилось. Потому сегодня совмещали воцарение и похороны, а потом празднество. Как без свадьбы обошлось — ума не приложу.

Впрочем, молод ещё Стёпка для свадьбы, а статус царя доступен по местным обычиям и неженатому.

На празднество я, кстати, задерживаться не собирался, а то ещё кто-то из моих сболтнет лишнего.

Уже к полудню тело царя Валента сожгли после надлежащих, но кратких погребалтных обрядов на огромном костре, прямо вместе с его постелью.

Остывший пепел собрали сложили в погребальную урну и доставили обратно в царскую опочивальню, где плотники усердно сколачивали для царя новую кровать.

В новое царствование с новой мебелью, так сказать.

А царь пусть сам думает, что ему с этой урной дальше делать.

Отрубленную лапу чудовища выставили на всеобщее обозрение, на городском форуме, предварительно замариновав в уксусе.

Народ с искренним ужасом осматривал лапу чудовища и не задавал глупых вопросов куда делось все остальное.

Я, признаться, все ожидал, когда же эта лапа начнет превращаться обратно в человеческую, но ничего подобного так и не произошло.

Никто не заподозрил в ней изуродованную проклятием человеческую конечность. Хорошо, что никто в такой глуши не станет проводить генетических исследований.

Блин, вот что за механизм у этого проклятия? Имперская наука не знает таких трансформаций, это какая-то ещё неведомая алкохимикам мира область. Так интересно, но изучать это будет кто-то другой, а мне бы выжить.

В целом, глядя на идущие торжества, было очевидно, что обмен убитого чудовища на нового царя всех устроил. Кое-кто, кажется, даже и не понял что царь теперь другой, лицо-то тоже самое. На монетах можно портрет даже не менять.

С меня даже стребовали речь в честь воцарения нового монарха. Ну, я там чего-то толкнул народу, стандартное, насчет естественности круговорота царей в природе, уроков темного прошлого и сияющего нового будущего.

Народу понравилось.

Царь рано оставил гуляющих в пиршественной зале дворца царедворцев, чтобы вызвать меня через Ваку на приватную беседу в ту же комнату, где мы когда-то обсуждали мою награду за участие в этом деле.

Там же меня эта награда и ждала. Только это был не сундучок с золотом.

Это оказалось два сундучка с золотом!

— Что-то тут многовато, — прищурившись, произнес я. — Мы так не договаривались.

— Всё верно, — покачал Степка коронованной головой. На царском венце все также две белых гончих спешили друг другу на встречу. — Один за работу Бестибойцы, второй за работу Царетворца.

— Чего? — тут я немного офигел. — Вот это твоё второе ругательство я не совсем понял.

— Вы теперь официально Царетворец Александр Петрович. — вздохнул Степка. — Так вас зовут в народе. Привыкайте.

— Нда, — протянул я. — Убивал я чудовищ, разбивал виноградники, строил заводы, давал людям хлеб насущный. И что? Хоть кто-то из-за этого назвал меня кормильцем? Отцом народа, может быть? Нет. Но стоило мне всего один единственный раз, малюсенький разик поучаствовать в крошечном дворцовом перевороте, и всё! Теперь, я для всех Царетворец. Слово-то какое подобрали мерзкое. Заклеймили, практически на всю жизнь, блин.

— Так вы золото забирать будете, Александр Петрович? — улыбнулся Степан в ответ на моё недовольство.

— Конечно буду! — возмутился я. — В большом хозяйстве всё пригодится! Где тут мои пираты? Эй! Разбойная команда! У меня тут для вас припасено малость сокровищ! Берите и грузите. И только попробуйте что-то в бухте утопить, лично руки-ноги повыдерну! Вака! Хорош бухать! Присмотри за ними!

— Я всегда буду рад принимать вас у себя, Александр Петрович, — заверил меня Степка напоследок. — Вы всегда можете рассчитывать на мою благодарность и верность.

Это он так вежливо намекает, что если я вдруг проиграю мою придворную партию, могу бежать сюда. С Альба-Канеса выдачи нет.

Что ж… Отметать такой вариант сходу я не стану. Мало ли.

— Хороший ты человек, Степан. И царем будешь хорошим, — я похлопал его по плечу. — У тебя все для этого есть, а если нет, так научишься.

— Я постараюсь, — Степан вздохнул и протянул мне конверт, запечатанный царской печатью. — Вот тут письмо к моему отцу. Вы сможете ему передать?

— Конечно, давай сюда, — я забрал конверт себе. — Он его сразу получит, как только я доберусь до Номоконовска.

Тем временем мои пираты забрали оба сундука и при поддержке Ваки и царской стражи поволокли из на носилках к пристани, грузить на яхту. Ну, теперь от царских подарков точно по ватерлинию в воду уйдет.

Так ну вот вроде и все? А! Чуть не забыл!

— Степка, а у тебя в застенках же заключенные есть? — задумчиво спросил я.

— Очевидно, есть… — нахмурился юный царь.

— А давай, ты по случаю своего счастливого восцарения объявишь амнистию? — хитро улыбаясь предложил я. — Помню, тут у тебя в подавле девица какая-то сидит.

— Кто о чем, а вы все о девицах, Александр Петрович, — вздохнул Степка. — Я знаю, о ком вы. Освободить её я могу, лично с ней мы не враждуем. Но ей придется уехать. Она политическая заключенная.

— Это ж когда было! — возмутился я. — При прошлом режиме еще.

— Она из семьи претендующей на трон, Александр Петрович, — со вздохом объяснил Степан. — В этом городе она жить точно не будет.

Это очевидно намек такой прозрачный. Либо вообще жить не будет, либо будет, но не здесь.

— А быстро ты царской безжалостности набрался, — прищурился я. — Персона нон-грата, значит. Ладно, не дави, я её заберу с собой. Пристрою в наш институт благородных девиц. Девицей больше, девицей меньше…

— Хорошо, договорились, — кивнул Степан и позвонив в колокольчик вызвал к нам одного из своих секретарей. У него теперь их было аж три.

— Пригласите сюда пленницу номер один, — негромко приказал царь. — И, э-э, приведите её в порядок, дайте умыться, свежее платье, ну вы знаете…

Секретарь, видимо, действительно всё и сам знал, поклонился царю и немедленно ушел исполнять приказание.

Секретарь вернулся не более чем через полчаса, и привел с собой белобрысую голубоглазую, худую и бледную девицу в простом льняном белом платье. Видать одели в то, что нашлось.

Так вот значит ты какая, моя новая девушка в беде.

А потом я внезапно понял, что знаю её! Я её уже видел! Я даже имя её помню, такое, данайское…

— Тисифона? — произнес я в полном удивлении. — Это ты, что ли?

Мы в полном офигении уставились друг на друга.

Это же та мстительная девица из борделя, я ей ещё сбежать помог. Точно, это она! Сюда-то её как занесло?

— Искандер! — прокричала Тисифона и с разбегу запрыгнула ко мне на руки, обняв руками за шею. — Ты снова пришел! Ты снова меня спас!

И зарыдала у меня на плече. Наверное, от облегчения…

Вот блин!

— Я знала, — глухо проговорила она мне в шею. — Я знала, что ты меня спасешь…

Упс. Кажется, я теперь навсегда её принц на белом коне… Неудобно может получиться.

— Как я вижу, вы уже знакомы? — нахмурился Степка.

— Да, — нехотя признался я. — Мы, оказывается, уже пересекались.

— И почему я этого не знал? — нахмурился Степка. — Впрочем, я не удивлен. Надеюсь, груз ваших тайн не потопит внезапно ваш корабль, Александр Петрович.

О как. Я бы сказал, что это уже достаточно сильно похоже на угрозу, дорогой мой царь. Эволюционирует прям на глазах.

Тисифона же обернулась, нахмурилась, сползла с моей шеи, решительно вытерев набежавшую слезу, дерзко прищурившись, бросила Степке:

— Ты же вроде умер?

— Я — нет, — покачал головой Степка не моргнув глазом. — Умер мой брат. Но — да, теперь я здесь царь. И я тебя освобождаю под ответственность Александра Петровича.

И заметив, что она не поняла, добавил:

— Я поручаю тебя заботам Искандера Бестибойцы. Ты уедешь с ним отсюда и уже никогда не вернешься. С твоей семьей все оговорено. Они могут помогать тебе и посещать тебя в твоем изгнании.

— Ух ты, — с сарказмом произнесла Тисифона. — А я так надеялась, что снова в бордель меня продадите!

— Так мы делать больше не будем, — спокойно произнес царь. — Никто и ни с кем. Но, учитывая твою роль в этих событиях, я поступаю с тобой сейчас невероятно милосердно. Цени это.

Её роль в этих событиях? Это какая же у неё была роль? Чего я не знаю?

— Искандеру пригодится твой опыт, — добавил царь. — Служи ему верно, и будешь однажды вознаграждена.

Царь развел руками, словно намекая, что, возможно, вознаграждена она будет так же, как он.

Ну, да, ведите себя хорошо, детки и однажды я всех вас сделаю правящими особами. Зря меня Царетворцом называют, что ли? Мало в заливе других полисов данайцев, в которых происходят междуусобные войны?

— Ты изгоняешь меня? — лицо Тисифоны исказилось словно от боли, и я понял, что она вот-вот снова зарыдает. — Снова?

Степка в раздражении откинулся на спинку царского кресла, и я понял, что возможно сейчас увижу, как его развитие дойдет и до открытой демонстрации царского гнева и решил вмешаться:

— Так, Тисифона. Дай мне руку. Вот, молодец. Вздохни глубже. Вот и отлично. А теперь мы скажем царю спасибо и попрощаемся. Ведь скажем, да? Ладно, не скажем. Значит я сам. В общем, спасибо за гостеприимство, Степан, и спасибо за всё, но на праздник мы не останемся, сам видишь.

— Я всё понимаю, — с невеселой улыбкой кивнул мне царь Степан.

— Если желаешь помахать нам вслед платочком, то мы скоро отплываем, — сказал я напоследок.

— Спасибо за приглашение, — Степан улыбнулся. — Но меня наверняка неправильно истолкуют. Лучше я здесь останусь.

— Ну, тоже верно, — я пожал плечами. — Значит, счастливо оставаться. Надеюсь ещё увидимся.

С тем мы и отбыли из дворца. Весь путь по дворцовым коридорам Тисифона цеплялась за мою руку, словно опасалась, что вот сейчас кто-то выскочит из бокового коридора и утащит её обратно, в подземелья под дворцом.

Основания для этого у неё прямо скажу, были достаточные.

Мы вышли из ворот дворца, и Тисифона вздохнула с заметным облегчением.

Ну что ж. Теперь пожалуй никто не помешает мне её тщательно распросить.

— Так, Тисифона. А теперь рассказывай, что я о тебе ещё не знаю? — сказал я. — Как ты сюда добралась? Почему ты оказалась в тюрьме? Какова твоя роль в этих событиях?

— Да ничего особенного и не было, Искандер, — Тисифона пожала плечами. — Я добралась до дома за твои деньги. Бабушка спрятала меня у себя. Царь Валент прознал об этом от своих шпионов. Меня притащили во дворец. Царь предложил мне выбор: спальня или темница. И я его послала. Выбрала темницу.

— Да уж, это его могло расстроить.

Тисифона замялась, но добавила:

— Я думаю его куда больше расстроило, то, что я прокляла его.

— Чего ты сделала? — нахмурился я.

— Я послала его, — повторила Тисифона. — И прокляла. Я сказала, что недолго нечестивой твари, попирающей законы гостеприимства, топтать почву Аттики безнаказанно. Что боги его покарают. Так и случилось, как я слышала из моей тюрьмы. Он мертв, и от твоей руки, я полагаю.

— Да ты опасная девушка, Тисифона, — пробормотал я.

Вот тут до меня кажется и начало доходить, как тут все у них так сложилось…

— А ты уверена, что дело в твоём проклятии? — спросил я на всякий случай.

— Конечно, — решительно отозвалась Тисифона. — Я же магейра, это наш семейный дар.

— Гм. Мда. Это я удачно в тот бордель зашел…

И что-то мне подсказывает, что не случайно я там Тисифону встретил. Потому как в свете прошедших событий у меня уже не оставалось никаких сомнений, что моё старое знакомое неуязвимое чудовище, Клеткоголовый, именно плод похожего проклятия, наложенного неким магейром. И видимо, именно на Тисифону мне нужно надеятся, чтобы решить его вопрос окончательно.

Когда мы достигли пристани, у которой стояла под погрузкой моя яхта, на нас набросились счастливые родственники Тисифоны. И среди них её бабуля, грозная матрона, ругавшая в свое время в лицо покойного царя Валента.

— Благодарю за мою внучку, Царетворец! — произнесла она, взяв меня под руку. — Второй раз ты спасаешь её. Тисифона не говорила мне, что это ты выкупил её из рабства, просто сказала, что ей помог один очень хороший человек.

Не скрою, приятно, когда тебя хорошим человеком называют!

— Наверное, ей действительно лучше уехать, — пробормотала матрона. — Но теперь я хоть спокойна буду, что у неё всё сложилось хорошо.

Потом они все плакали, обнимались, нагружали Тисифону какими-то подарками, узелками и прочей снедью.

Потом Тисифона рыдала уже на палубе, махая родственникам на причале рукой.

— Так, а это что за посторонние девки на палубе? — нахмурилась Ангелина, поднявшись в свою очередь на борт с Нанотолием на плече.

— А? Это Тисифона, — немного легкомысленно отозвался я.

— Что еще за Тисифона? — опасно прищурилась Смертоносная Дева. — Откуда она тут взялась вообще?

Я чуть не ляпнул, что из борделя. Второй ответ, что из подземелья тоже грозил мне неприятностями со всех сторон в случае обнародования.

— Тисифона теперь с нами, — ровно произнес я. — Как эксперт по магейрам и данайской магии. Её советы нам очень пригодятся.

Впрочем, это Ангелину не убедило и не успокоило. Ладно, выгребем как-нибудь.

Моя личная певица и её сын, кстати напросились сплавать с нами. Им очень хотелось поглядеть, как там живут в имперских землях. Ну да мне не в тягость, поют они зажигательно, место на борту для них найдется.

Мои пираты тем временем приготовили яхту к отплытию. Пришла пора прощаться.

Мы отходили бросая в махающую нам вслед толпу воздушные поцелуи.

Народ искренне махал нам вслед, вон даже плачет кто-то. Любят нас здесь, пожалуй. Хотя возвращаться сюда по своей воле мне наверное, не захочется.

— А что, Степка с нами не поплывет? — удивленно спросил Фрол, глядя на удаляющийся причал.

— Нет, Фрол, — задумчиво отозвался я. — Степка наш, похоже, уже приплыл.

Так мы и покинули славный град Альба-Канес. Степка остался на берегу царствовать, а я увозил свою добычу и свои сокровища с собой… Остался, конечно, один нерешённый вопрос — где, чёрт возьми, царевна Марина Дмитриевна? Где самая главная моя женщина в этой реальности. Но уж как-нибудь я этот вопрос решу. Всему своё время.

«Вакханка II» уходила все дальше от Альба-Канес, оставляя позади все его данайские страсти и минувший этап моей жизни.

Впереди меня ждали люди, поместье, заботы, моя долина.

Я возвращался домой.