Дионисов. За власть и богатство! – IV

Глава 107 Плюс сто десять миллионов

«Вакханка-II», усиленная магическими щитами, с десантом из десяти «якудз» в броне и полсотни пиратов, вышла с севера, со стороны Диановска, и встала на швартовку на освободившемся причале — как раз между горящим складом и банком.

Впереди были ряды торговцев и лавки с контрабандным зарубежным шмотьём, которые заблаговременно опустели. Мы выдали очередь из пулемёта по группе охранников, спешащих к яхте, и принялись ждать сигнала.

Кристобаль остался на яхте за главного. Мы переставили пулемёт на «Антилопу Гну» и помчали через порт, вдоль пирсов в сторону основной заварушки. В машине был Вака и два алхимиками высокого ранга, которых я подцепил в лесу. Склад уже был потушен, но продолжал дымить: пара алхимиков из байк-клуба Влады сидели рядом и «подливали масла в огонь». Пускали простеньких дымных элементалей, устанавливавших прочный заслон между пристанью и банком.

Мы высадились практически без боя. Впереди был самый сложный участок — узкие улочки, через которые едва проедет машина.

Вака высадил меня и поехал по обходному пути. Двое алхимиков, Арнольд и Алексей, пошли вместе со мной, к нам присоединилась парочка «якудз» и местные, из торговцев. Задача была — взять высотку с трёх стороны в клещи. По переулкам мы просачивались в сторону банка — по плану «А» мы должны были войти туда без боя, так как местные гвардейцы были блокированы силовиками и гвардией Пржевальских.

Но когда первая группа, двигающаяся по соседней улице, оказались на парковке, оттуда раздались выстрелы.

— Стой! — успел я сказать Арнольду, самому молодому из нас двоих, прежде чем он чуть не попал под пули.

А шмаляли из крупного калибра. Что ж, логично, я бы тоже поставил крупный калибр на высотку, на которую могут напасть. Ещë и снайперов поставил бы парочку.

А снайперы тоже были.

Вскоре заговорил ещё один пулемёт — этот «голос» я уже давно знал, это явно стрелял Вака с Антилопы Гну.

План «Б», получается.

Вскоре все затихло, лишь слышались одиночные выстрелы со всех сторон порта.

Я выглянул — из здания банка бежали работники — клерки в пиджаках и девицы в строгих костюмах, на каблуках, как были в офисе. Я хмыкнул — Анри Таллефумьер оказался не таким злодеем, как я себе его рисовал, и каким рисовала его Омелия. Не стал прикрываться людьми.

Но оттого и больше вопросов. Видимо, есть другие козыри.

— Беру снайперов, — сказал Алексей.

Выпил эликсир, отправил его к высотке, зажмурился… и вскоре над парковкой послышался крик, а затем звук гулкого падения о землю.

А секундами спустя — и второй такой же.

— Чисто, — сказали в рации.

И тогда мы, защитившись броневым эликсиром, пошли танковать.

Пули летели в бронещит, как из ведра, но силы хватило, чтобы добежать мимо покорëженных машин до центрального входа. Двое торговцев из ополчения, сопровождавшие нас по флангам, получили ранения и ушли в укрытие, но мы продолжали идти вперёд.

А там нас ждала группа бойцов.

Четверо. С автоматами. Без брони. Они даже не пытались прятаться — стояли, прикрывая собой вход в банк. Молодые, самое пушечное мясо, брошенное в пекло.

Что-то в этом всëм было нездоровое.

Мои люди уже высыпали на парковку, взяв другие отряды Таллефумьера на себя.

— Жалко их, идиотов, — сказал Арнольд и выпил ещë один эликсир.

Как я понял — из линейки «Пси», зомбирующий. Чтобы, мол, сложили оружие и свалили.

Глупый поступок, конечно, но я не стал спорить. Чëрт, ведь и мне тоже было жалко людей Таллефумьера! Хоть в бою и совсем другие этика и логика, и никто не считается с потерями, в том числе и гуманитарными, но прослыть мясником я совсем не хотел. Это сейчас местная княжеская власть не проявляет ко мне интереса. Но мне ещë этим всем владеть, если мероприятие придёт к успеху. В итоге я давал распоряжение всем другим командам по максимуму использовать «нелетальные методы» воздействия.

Стрельба по ногам. Травматические пистолеты вместо огнестрела. Эликсиры.

По идее, правильно выполненный «Пси» должен был решить проблему. Да и Арнольд был более чем опытным алхимиком.

Но элементаль почему-то испарился, не достигнув цели.

— Безумие… не сработало, — пробормотал Арнольд.

Вражеские солдаты продолжали стоять насмерть, пока один за одним не легли под выстрелами наших стрелков. Очень странно, подумалось мне.

Итак, мы вошли внутрь. Наёмники разбежались по коридорам, по двум лестницам пошли наверх.

На первых этажах было чисто. Подозрительно чисто — ни души.

Всё началось выше. Когда первые группы захвата достигли верхних этажей, послышались сдавленные крики, и через лестничный пролёт пролетела пара трупов «якудз».

Затем наступила тишина, прерываемая лишь гулкими ударами от падения тел.

Я решил выждать несколько секунд, прежде чем идти наверх.

— Сейчас я посмотрю… — сказал Арнольд и запустил элементаля-шпиона наверх.

А парой секунд спустя схватился за уши, упал на колени и сдавленно захрипел. Из носа пошла кровь.

Признаться, и я тоже почувствовал что-то неладное. Мерный, тихий писк в ушах. В голове шумело, и было не очень спокойно на душе. Впрочем, эффект не удивителен. Следящий элементаль всегда становится ушами и глазами алхимика. Вероятно, он подлетел к источнику звука.

— Интересно, — сказал я. — Что ж, Алексей, не желаешь помочь?

— Нет, — нахмурился алхимик. — На такое я не подписывался. Я останусь с ними всеми, им явно нужна помощь.

— Ладно, — пожал я плечами.

Что ж, опять всё делать самому. Впрочем, я так и планировал.

Обмазался защитным эликсиром, подхватил штурмовую винтовку у одного из бойцов, достал из рюкзака и соорудил из двух салфеток затычки для ушей, и в полной темноте пошёл наверх.

А наверху корчились в муках солдаты. Звук, тихий, ненавязчивый, всё-таки пробивался и через пузырь защитного заклятия, и через беруш. В голове сразу стало как-то мутно, мысли стали путаться, но я ещё держался.

Коридор после лестницы заканчивался большими бронированными воротами, которые были открыты нараспашку. Там виднелся роскошный зал для приёмов с интерьером, выполненный в стиле «старых империй», а позади — ещё одни здоровенные бронированные двери с запорным колесом.

Хранилище банка. Если бы я был простым грабителем — наверное, это и было бы моей целью. Но моя цель был несколько шире — я должен буду получить всё здесь. И банк, и порт, а также жизнь Анри Таллефумьера.

Да, звучит странно. Любой бы другой попросту отпустил после заключения сделки. Но здесь был другой случай.

А виновник торжества был тут как тут — стоял посреди всего это зала, всё в том же старинном котелке, распахнув руки в приветственном жесте.

Ничуть не скрывался.

— Как я ждал вас вас, Александр! Давно не виделись! Проходите, я предпринял меры, чтобы нам никто не мешал.

Заходить внутрь зала с бронированными дверьми? Которые ещё и сами закрываются? Это же форменное безумие?

Нет, сказал я себе. Это план «Б», именно такой план «Б» и был.

Его голос я слышал. Странно. Хотя почти не слышал ничего другого, кроме мерзкого звука.

А по ушам било уже невообразимо. Направленный звук? Интересная технология, конечно. И совсем не алкомагическая. Технологическая, и это плохо. Не то, чтобы я против технологий в принципе — я против технологий, которым не могу ничего противопоставить. Я вошёл в зал, нашёл ближайший столик и выудил из рюкзака стопку помятых бумаг, подготовленных нотариусом.

Дополнительно заверим их позже, а пока подпишем всё тет-а-тет.

Таков план «Б».

— Я подготовил некоторые бумаги, Анри, — сказал я будничным тоном. — Вы должны их подписать.

— Я задолжал вам десять миллионов, — кивнул Анри Таллефумьер. — Я помню, Александр. Будем считать, что я взял их в долг. Я предлагаю вернуть их, и на этом завершить наш конфликт. Верну с процентами. Не десять миллионов, а, скажем, двадцать? Идёт? Всё решится мирным путём. Хватит на сегодня смертей.

Я кивнул, но продолжил.

Себя я почти не слышал, но говорил чётко и точно.

— Да. Задолжали. Право на здание. На торговые ряды. На пристань. Передача контрольного пакета акций банка. Смена председателя правления сообщества порта. На пару катеров. Контракты с наёмниками. Далее — менее официальные бумаги. Письма от трёх «лордов в Тени» Новой Южной Аттики о снятии с вас права на ведение теневого бизнеса.

Анри кивнул.

— Я не сомневался, что вы подготовились очень хорошо. Вы докопались до сути. Изучили почти всё, что можно. Познали мою суть… Но ваши условия не приемлимы для меня. И вы это знаете. Этот банк и этот порт — моя жизнь. Вы же собираетесь лишить меня жизни?

— Если потребуется, Анри, — признал я. — Это именно то, что я собираюсь сделать. Вернее, лишить вас того, что вы называете «жизнью». Признайтесь, вы и сами давно этого хотели бы. Просто боитесь признаться самому себе.

Анри поменялся в лице. Неестественно дёрнул щекой.

Прошагал походкой к центру зала.

— Что ж, вы правы. Я живу слишком долго. И мне всё порядком надоело. Я согласен лишиться жизни. В случае, если будет обеспечен равнозначный обмен.

Он махнул рукой.

И в этот момент мне ударило по ушам. Я понял, что всё это время Анри лишь только шутил. Этот мерзкий генератор зомбирующего шума либо не работал на полную мощность, либо шёл мимо меня.

А теперь меня пробрало по полной, ударило направленным лучом. Эффект был сопоставим с «Удавкой», только в отличие от неё — я замер, скорчившись на полу, из глаз брызнули слёзы, через которые я увидел, как из бокового помещения выходят две девушки.

Красивые, полуобнажённые, в непристойном одеянии.

Первой вышла Омелия фон Огюст, держащая поводок. Следом — ещё более прекрасная, ещё более волнующая и требующая помощи девушка в беде.

Наденька.

Надежда Константиновна Крестовоздвиженская. С затуманеным взглядом, явным образом зазомбированная.

В этот момент, пожалуй, моё сознание моргнуло. Лишь на долю секунды, достаточной, чтобы между мной и возлежащим промеж тарелок с фруктами богом Дионисом состоялся ещё один разговор.

— Серьёзно⁈ И это был твой план «В»⁈

— Ага.

— То есть ты предполагал, что за козырь будет в рукаве у этого чудовища?

— Да, — кивнул я. — Это же очевидно.

— И ты настолько уверен и самонадеян, что знаешь, что я тебе помогу и не оставлю в беде?

— Уверен, — кивнул я.

Дионис сокрушённо покачал головой и отправил в рот здоровенную виноградную гроздь. Прожевал, выплюнул семечки, и сказал:

— Но ты же подготовился? Не просто так? Тоже какой-никакой козырь есть?

— Ага.

— Ладно, — сказал он, отряхивая пухлые ладошки. — Так и быть, помогу, дело, знаешь ли, хорошее.

— … Я на этом свете уже полторы сотни лет. Поэтому я знал, что ты придёшь, — продолжал в это время Анри. — И подготовился. Сперва ты будешь смотреть, как я лишу её жизни, а затем, так и быть, ты лишишь жизни меня. Мне не жалко. Если сможешь, конечно.

Моя одереневшая рука дёрнула лямку рюкзака на себя. Дёрнула липучки основного отсека. Отсюда высунулась голова Нанотолия, после чего властным жестом я приказал своему зверю:

— Фас!

И зверь мой в три прыжка преодолел расстояние до Анри Таллефумьера.

Одновременно Омелия схватила кочергу, стоявшую у камина, и хлопнула его ровно по темечку, расплющив котелок.

Или это рука Диониса направила кочергу? Теперь уже без разницы.

Хотя это, признаться, была самая стрёмная часть плана. В Омелии я сомневался куда больше, чем в Дионисе. И до последнего не верил, что ей можно доверять, и что рассказанное про её господина — правда. И что она не зазомбированна им.

Но оказалось — правда?

Анри не упал. На несколько секунд Анри окоченел, неестественно раскинув руки, словно старинная игрушка-петрушка. Нанотолий же прыгнул ему на грудь, разорвав когтистыми лапками блузку под сюртуком и обнажив сверкающие и переливающиеся стальные механизмы.

А затем ловко выудил из отсека оттуда стомиллилитровый пузырёк с вином — сердце, питающее сущность артефицированного автоматона. Выдернул соединительный шланг и в пару глотков оприходовал бутылку.

— О-нет-мо-ё-ви-но, — ломаным голосом проговорила тварь, когда-то называвшаяся Анри Таллефумьером, а затем опрокинулась на спину грудой металлолома.

— Значит, он был автоматоном? Или чем-то таким? — спросила Ангелина.

Днём ранее она, спустя почти два месяца разлуки, бросилась мне на шею в порту Югопольска, когда мы наконец-то пришвартовались к родным берегам.

Ранее так не бросалась. Видимо, соскучилась.

— Чем-то таким, — ответил я. — Он был автоматоном, созданным каким-то древним не то гроссмейстером, не то аборигенным магом, поместившим своё сознание в артефакт внутри автоматона.

— Круто… разобрать бы его! До винтиков!

— Ага. Поэтому его не брали эликсиры, направленные на людей, при этом он сохранил ограниченную алхимическую возможность. Например, принимать человеческий облик, запускать удалённо некоторые устройства, и в этом роде. Омелия была нужна ему, чтобы производить ремонт и переустанавливать бутылки — он периодически заводил себе таких рабынь.

— Ну как ты мог передать такое сокровище в местный университет⁈ Просто так!

— Ха, кто же знал, что регент княжны, Ульяна Даниловна Волкова — академик из университета и гроссмейстер. Один из трёх гроссмейстеров на континенте. И что она лично разрабатывала Анри последние годы — после того, как императорский тайный сыск в свете текущих событий отказался всем этим заниматься.

— Четырёх, — поправила меня Ангелина. — Четырёх гроссмейстеров. Свету ещё забыл.

— Я про дипломированных, со штампом. В общем, это была сделка — в обмен на признания моего права на банк и порт. И на то, чтобы всё произошедшее в новостях прозвучало как «блестящая спецоперация». Также княжество изъяло часть банковских резервов на ремонт и покрытие расходов после нашей битвы, ну, это вполне резонно.

— А что Наденька? Ты так и не рассказал вчера…

Я вздохнул. Признаться, я бы хотел обойти эту тему стороной.

— Ну, бурного воссоединения любящих сердец не было, если ты об этом.

— Хм… — отозвалась Ангелина, не то сочувственно, не то с нотками радости. — Чего так?

— Когда зомбирующий звук отключился, она принялась рыдать и говорить, что я злодей, убийца, и прикончил уже двух «хороших мужчин с нашего корабля», которых она знала. Это она про Замойского ещё вспомнила. И прочий бред. Разум Наденьки восстановился спустя пару дней, она пришла просить прощения и говорить, что я её спаситель.

— Куда пришла? К тебе на яхту?

Пришлось признаться.

— Ага.

— Он же не использовал её…

— Нет. После обследования тела оказалось, что просто нечем. Разве что надевал в непристойные одеяния — видимо, из средств получать удовольствия у разума осталось только зрение. Омелия тоже говорила об этом. Ты это… вон там дави сильней.

Ангелина кивнула и сверкнула глазом через плечо.

— То есть вы?..

— Ну… это был прощальный акт любви. Мы оба сошлись на том, что как раньше быть не может.

— Один прощальный акт любви… Второй прощальный… С кем? С Пржевальской? И с Марьянкой ещё — третий? Ну ты и злодей. А с Омелией этой опять?

— Упаси боже. Она забрала свою долю и тут же отплыла из города. Нанотолий не даст соврать.

— А с Владой?

Я покачал головой.

— Нет. С Владой вышли исключительно-деловые отношения. Как-никак, она будет наследницей имения Замойских, и это отличный шанс ничего не испортить и получить податливого соседа по долине безо всяких претензий. К тому же, я назначил её управляющим директором рынка и порта, а Артемия Пржевальского попросил стать антикризисным директором банка. Пржевальским удалось выкупить ещё четверть акций у прошлых бандюгадов, теперь он второй акционер. Хотя банк уже на момент передачи был близок к банкротству, пока не разберётся с активами — большой прибыли не жди.

— Как-как, говоришь, переименовал банк?

— Банк «Анатолийский». В честь Нанотолия, конечно. Ведь это он был главным моим козырем. Заслужил. Ты, кстати, помнишь, что тебе завтра быть на открытии югопольского филиала? Дави быстрей, ещё цедить и разливать полночи. И холодает, простынешь долго голая стоять.

По правде сказать, мне не терпелось спросить у тётушки про флаг Дионисовых. А то и водрузить его над Фламбергом. Тётушка Марго говорила, что старалась, шила в моё отсутствие, но так ещё и не показала.

Хотя, конечно, вид обнажённой Ангелины был не менее завораживающим.

— Помню, — кивнула она. — Слушай, Саш, поцелуешь меня? Я лет восемь ни с кем не целовалась.

Ангелина повернулась в кадке со сверкающими ягодами. Потянулась, смешно сожмурилась и вытянула губы трубочкой.

На этот раз после воздействия Артефакта Созревания созрело больше на двадцать процентов винного материала — апрель в южном полушарии, поздняя осень добавила вполне естественной спелости.

Но всё-таки дело было не только в Артефакте и спелости. Странная она какая-то стала, подумал я. Неужели действительно чувства проснулись у нашего второго номера? Скучала сильно, надумала чего. Или… просто тоже уже созрела?

И я поддался тоже. Тоже своего рода созрел.

— Ох уж этот Артефакт созревания. Поцелую. Только один раз, и без рук! И вылезай оттуда. А то знаешь же — плохо влияет на качество урожая.

— Хорошо, но в следующую луну я уже не здесь голой плясать буду, — заявила она, выпрыгнула из кадки и жадно впилась в мои губы.

И мне, что самое страшное, это тоже показалось приятным. А как же запрет на отношения с коллегами? Да уж, проблема. Когда-нибудь придётся и её решать.

Но — потом. Пока спишем всё на потребность в психологической разгрузке.

Впереди нас ждала не менее ответственная задача — найти царевну Марину Дмитриевну, удачно совпавшая по маршруту с просьбой родственника одного из моих сюзеренов…