Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5

Глава 9

Мы уселись за стол. Я невидящим взглядом смотрел в карты, при этом стараясь напряженно шевелить извилинами. Но мозг отказывал мне, готовя вместо решений, какую-то мало перевариваемую кашу, а тело упрямо расползалась в кисель.

Нужно было срочно восполнить свой магический резерв и восстановить физическую форму. Хорошо бы поспать хотя бы часок, но это в наших обстоятельствах было непозволительной роскошью, а вот поесть я вполне мог себе позволить.

Я отложил карты, подошел к двери и что есть мочи затарабанил по ней. Створки отворились на пороге появились хмурый делибаш. Я потребовал у него мяса. Делибаш угрюмо кивнул и закрыл дверь у меня перед носом.

Вскоре в комнату просочились нукеры. Они попытался объяснить, что скоро будет ужин, но я капризно потребовал нам мяса сию же минуту, и при этом тупенько пригрозил, что иначе мы всем расскажем, как здесь плохо обращаются с почетными гостями.

Нукеры скорчили недовольные рожи, но мяса всё же притащили. Хороших таких три порции шашлычка с маринованным лучком и печеной картошечкой.

Фил с Томашем сглотнули слюнки и, к моему неудовольствию, присоединились к трапезе. Впрочем, съев по одному куску, они отставили кушанье и милостиво разрешили мне доесть за ними. Я не гордый, отказываться не стал.

— Ага, всё-таки есть у вас совесть, изверги! — уличил я своих товарищей, методично уничтожая их порции.

То, что нукеры нам подговнили и плохо прожарили мясо, я почувствовал только на последнем куске. Но удовольствие этим подлым диверсантам доставлять не стал и виду не показал.

Наевшись, я лег на софу и сделал вид что сплю. А сам при этом стал напряженно соображать, как проникнуть в гарем и своровать бусину.

Сокол забился где-то на самое дно сознания и даже откликаться не хотел. Дело было даже не в том, что я исчерпал весь магический резерв и измучил птицу, дело было в том, что магия эта была тёмной, противоестественной для сокола.

Я мысленно попросил у птицы прощения, перебрал его шелковые перья. Он отозвался жалобным клекотом, и я понял, что во время обряда птица не просто испугалась и растратила силы. Соколу было больно, будто его клеймили раскалённым железом. Его боль отдалась во мне слабым эхом.

Я матюгнулся про себя. Но эта злая мысль ещё больше обожгла сокола. Я вздохнул и попытался привести мысли в порядок в более доброе русло. Но во мне было слишком много говна и это получилось лишь отчасти.

«Прости братка, я бы и рад был сказать тебе, что больше так не буду, но придётся потерпеть, я постараюсь в следующий раз взять боль себе».

Я мог и должен был биться не жалея себя, но дар Аве я обязан был хранить и беречь, столь же нежно и трепетно, как свою женщину.

Память услужливо подсунула мне образ Стеллы, ждущей меня в высоком тереме у окна, в то время как я сражаюсь с драконами за её сердце. Всё во мне отозвалось нежностью. Сознание само собой прояснилось, просветлело. Я вздохнул, легонечко отодвинул Стеллу от себя, отдав её на хранения соколу.

«Потому потому что мы пилоты, Небо наш, небо наш родимый дом, Первым делом первым делом самолеты, Ну, а девушки, а девушки потом!» — очень даже уместно подвернулась на память старая песенка.

Я вернулся к своим баранам. Зеркалом я теперь мог пользоваться только в самом крайнем случае, а лучше и вовсе в дальнейшем стараться обходиться без него. Но я чуял, что обойтись без его подсказок не получится.

Сейчас задача у меня стояла раздобыть бусину, чтобы нас не уличили в покушении на убийство великого засранца. Использовать зеркало и свой дар сокола для этого я не мог. Значит, надо, как всегда, действовать нагло и тупо. Лучше маленького управляемого хаоса я ничего придумать не смог.

Я открыл глаза, и решил действовать.

Томаш с Филом от нечего делать перебрасывали друг другу маленький круглый мяч.

Я встал, потянулся, зевая всю глотку.

— Кишки простудишь, — проворчал Томаш.

— Не простужу, а проветрю, — поправил я Томаша, — а то протухнут, как твои.

Томаш кинул в меня мячиком, но я ловко его поймал у самого своего носа и вернул ему обратно. Томаш оказался менее проворен, чем я и, получив мячиком в лоб, по обыкновению своему набычился.

— Давайте подерёмся что ли, а то ща усну, — заявил я для соглядателей.

— Ну давай, — с готовностью поддержал мою идею Томаш.

— Может, не надо, — попробовал внести миролюбивое предложение Фил.

— На кулаках или мечах? — проигнорировал Фила Томаш.

— Вольная борьба, — подмигнул я Томашу.

Я, слегка наклонившись, с ором помчался на него, и со всей мочи врезался ему головой в живот.

Тот, не ожидавший от меня такой гадости, повалился на пол, утянул меня следом за собой. Нас протащило по инерции на ковре до самого стола. О ножку которого Томаш треснулся затылком.

Томаш бешено заревел и одним махом подмял меня под себя. Я еще не окреп и поэтому не смог оказать должного сопротивления. Получил несколько увесистых ударов кулаком по моське.

Это в свою очередь выбесило уже меня, так как биться в потешных игрищах надлежало в полсилы, а не во всю свою дурную голову.

Отсутствие сил мне заменял опыт и кое-какие хитрые приёмчики, которые рыцарь без страха и упрека Томаш не мог себе позволить.

Я заломал пыхтящего Томаша, впрочем, не став опускаться до его уровня, и руки ему выкрутил слегонца, не до искр из глаз. Томаш пыхтел, но пощады не просил. Сполна насладившись победой, я его отпустил.

Но он не оценил широты моего жеста и тут же воспользовался ситуацией, сделав подсечку. Мы, обнявшись, как два пропойца, стали кататься по комнате, сметая все на своем пути.

Фил всё это время бестолково бегающий вокруг, плюнул и кинулся в нашу кучу-малу, размахивая руками и ногами, как ветряная мельница.

Теперь наш клубок стал ещё более беспорядочен и разрушителен. Кто есть кто уже никто не различал. Мы просто мутузили друг друга из-за всех сил куда придется, при этом яростно вопя.

Комната ходила ходуном. Стол давно упал, ковер перебуровился, подушки были раскиданы в разные стороны. Одна даже как-то оказалась на люстре. В воздухе кружили перья и пыль. Нестерпимо воняло потом.

Мы столь увлеклись, что даже не заметили, как открылась дверь и в комнату вошли делибаши во главе с даллалом.

— Прекратить! — голос делибаша от возмущения сорвался на визг.

Мы кое как распутали конечности друг друга и поднялись на ноги. Мокрые от пота, в синяках и кровоподтёках, тяжело дышащие, мы выглядели как настоящие гладиаторы после боя. Одежда была разорвана, волосы растрепались, лица раскраснелись от напряжения и ярости.

— Вы просто варвары! — визжал даллал, — Вы осквернили эти чертоги недостойной дракой!

— Мы просто подурачились! — буркнул я при этом для верности махнув рукой, из подмышки завоняло так, что даже муха бы сдохла, а даллал заткнул носик рукой.

— Как мы поведем этих вонючек к великому визирю⁈ — прогнусавил даллал.

Мне же только этого и надо было.

— А мы и не пойдем, нам помыться надо. Мы ж воняем, как быки во время случки. В баню нас веди! — тупенько гаркнул я.

— Эгы, — заулыбался разбитым ртом Фил.

— Это ваши проблемы, наш господин не любит ждать, — прогнусавил даллал.

— А нюхать потники любит? — поинтересовался я с невинным видом.

Даллал переглянулся с делибашами.

— У вас будет пятнадцать минут, — недовольно процедил даллал. — Я предупрежу великого-визиря. Да покарают вас прислужники Амадей!

Как только мы оказались в бане, я тут же материализовал меч, и стал проделывать дыру в стене.

— Что ты собираешься делать, Эрик? — спросил Фил.

— План такой я иду в гарем, ловлю первую попавшуюся наложницу и любым способом забираю у нее бусину.

— Ты с ума сошел, Эрик⁈ Нас поймают! — зашипел Томаш.

— Вас не поймают, вы останетесь здесь. В случае чего наколдуете мой фантом. Минут десять он продержится. А там будем надеяться, что я вернусь. В случае чего, делайте лица тяпками, мол, я не я и хата не моя.

— Но, Эрик…

— Времени на споры нет! — жестко оборвал я и залез в проделанную дыру.

Развернулся и на всякий случай заложил за собой дыру.

С помощью магии освободил стену от полок и прорезал дыру в женскую баню.

В бане никого не оказалась. Я напряг слух, пытаясь определить в какой стороне гарем. Я не ошибся — гарем, действительно, располагался неподалеку от женской бани. Буквально через два коридора. Вот только одна загвоздка по этому коридору делибашей было натыкано на каждом шагу, как будто мёдом им здесь было намазано.

Единственной возможностью проскользнуть незамеченным мимо делибашей, было обернуться в сокола. Но в нынешнем своем состоянии я этого сделать никак не мог. Как и усыпить десятки бдящих делибашей. Я чертыхнулся.

Ситуация складывалась безвыходная. Быть разоблаченными из-за какой-то бусины вообще не хотелось. Оставалось только попробовать дурацкий вариант Томаша, что он как будто бы сейчас одумался и решил проглотил свою бусину, чтобы прекратить соития с беспутной наложницей, так как дома его ждет невеста.

Я развернулся, чтобы бесславно вернуться в ту же дыру, из которой вышел, когда сзади послышался всплеск и тихий жалобный стон.

Мне от чего-то стало так жутко, что ноги словно к полу примёрзли. Усилием воли я повернул себя на звук, и едва поспел задушить в себе возглас.

Передо мной стояло нечто лишь отдалённо похожее на человека. И это отдалённое сходство только прибавляло ему жути. На тонкую шею крепилась лысая голова, лишенная волос, но покрытая красными коростами. Глаза, лишённые ресниц, казались почти красными из-за лопнувших капилляров. Нос провалился, как у сифилитика, во рту не было зубов, и лишь язык всё время облизывал пересохшие губы.

Руки и ноги тощие, с тюрбанами обвисшей кожи, вытянувшиеся груди висят на животе мешками, зато рахитный живот выпирает во всю красу. Кожа на животе натянута туго, как на барабане, так что через почти прозрачную кожу видно, как там что-то беспрестанно двигается.

— Помогите⁈ — попросило меня существо, протянув руку-спичку ко мне. Я невольно отшатнулся.

Этот голос, он был до боли знаком. Я не хотел узнавать, но не мог не узнать. Передо мной стояла, та самая прекрасная юная Жасмин, которая прошлой ночью предлагала мне себя. Точнее то, что от неё осталось. Точнее то, что с ней сотворили… Я сотворил⁈

Из нутра у нее утробно забурчало. Она схватилась за живот и присела на корточки. Лицо ее исказила мука. До меня дошло, что она решила испражнится прямо при мне.

Я из вежливости отвернул голову, но краем глаза увидел, как сзади из нее что-то медленно выползает, становясь всё больше и больше. Я повернулся, когда червь вышел до половины и поравнялся с головой своей жертвы.

Девушка завизжала в последний раз. Кожа на ее лице треснула, оголяя мышцы. Пасть червя раскрылась и одним махом поглотило в себя голову девушки. Червь методично стал заглатывать в себя останки её истерзанного тела, в то время как из самого тела продолжал выходить червь.

Я как зачарованный наблюдал за происходящим не в силах пошевелиться или заорать. У меня было ощущение, что я провалился в один из своих кошмаров, где возможность управлять собой утеряна.

Сокол во мне захрипел, замахал крыльями, по телу прошла судорога.

Мозг дал запоздалый сигнал к действию. Я покрепче перехватил меч, который вибрировал от нетерпения в моих руках, и двинулся к монстру. Размахнулся и попытался разрубить тварь пополам. Но червь ловко увернулся, оказавшись сзади меня и попробовав откушать и моей плоти.

Я перекувыркнулся и снова маханул мечом. На этот раз попал, мазнув по кольчатой коже. Из раны брызнула липкая зеленая жижа, заливая мне лицо.

Я в ужасе, что подцеплю ту же заразу, что и Жасмин, плотно сжал губы.

Раненный червь стал ещё опасней и проворней. Мне же после сегодняшних событий силы придавал только ужас. И их хватало только на то, чтобы улепётывать, прячась за здоровенными колоннами.

Вынужденная тактика оказалась не самой удачной, потому что в конец меня измотала. Я понял, что нужно что-то менять, иначе эта битва будет мной проиграна.

Я осмотрелся. Моё внимание привлекли полки на одной из стен, уходящие высоко под потолок.

Я сделал отчаянный рывок, и в несколько прыжка вскарабкался на самую верхнюю полку, так что оказался над этой тварью. Благо в детстве по стройкам да по деревьям я лазал, как обезьяна.

Червь медленно развернулся в мою сторону. И я рискнул. Взяв меч двумя руками, я воздел его над головой и прыгнул на червя.

В свободном полете я точно опустил меч. Отсеченная головка твари с чавканьем упала на пол.

Чудом успев в воздухе перегруппироваться и расслабить мышцы, я приземлился аккурат рядом с отрубленной головой.

Тварь раскачивалась из стороны в сторону в предсмертных судорогах, не желая даже без головы издыхать. Однако агония длилась недолго.Тварь стала медленно скручиваться вниз к своей голове, пока не осела на пол мотком отвратительной веревки, обведя свою головку. Её маленькие фосфоресцирующие глазки потухли. Из приоткрытого рта выкатилось две бусины. Мгновение и останки твари с шипением растворились, будто их и не было.

Я стоял и тупо глядел на желтые бусины. Я знал, что должен их взять и поскорее мотать отсюда, но сил прикоснуться к этой мерзости в себе не находил. Я понял, что такое эти бусины и с чем их едят.

В голове всё крутилась сцена, как эта перепуганная насмерть красивая девчонка глотает проклятую бусину, и как я ей позволяю это сделать.

Как я мог это допустить⁈ Почему не догадался остановить? Если бы я только знал…

Но зачем они это делают? Нет, они мало того, что это делают, они еще и меня сделали своим соучастником!

Руки непроизвольно сжались в кулак. Кое-как пересилив себя, я достал платок и взяв яйца червя платком. Завернул их в него и сунул в карман.

Я быстро влез в дыру, заделал её и вошел в шваберную, затем отодвинул кирпичи и пролез обратно в мужскую баню.

— Эрик! А ты быстро! — удивился Фил уже чистый и румяный, он натягивал на себя свежий халат

Я наклонился и блеванул. Тело дрожало, как в лихорадке, я никак не мог унять колотившее везде сердце. С трудом осознал, что можно уже спрятать меч.

— Во имя всех ликов Триликого, что с тобой такое? — оценивающе скользнув по мне взглядом, удивился Томаш. — Ты как на том свете побывал.

— П-потом, — отмахнулся я, не в силах ничего говорить.

Я скинул с себя одежду и стал с озверением отмываться от липкой зеленой дряни. Я поливал себя и ожесточенно тер мочалками кожу. Но мне этого было мало, будь моя воля, я бы себя еще в спирте вымочил.

— Эй, шевелитесь! У вас три минуты, — потребовали из-за дверей делибаши.

— Черт возьми, что будем теперь делать с этой злосчастной бусиной⁈ –забеспокоился Томаш.

— Возьмите в кармане моего старого халата, — одеваясь в чистое, посоветовал я.

Томаш вынул из кармана бусины и восхищенно стал их крутить в руках.

— О, ты, глянь, даже одну бусину лишнюю раздобыл! Как тебе удалось⁈

— Не трогайте эту дрянь руками! — велел я.

— А чего это вдруг? — с вызовом поинтересовался Томаш.

— Потому что это не бусины, — пояснил я.

— А что тогда?

— Это яйца, Томаш, — поделился я, — яйца огромного червя, который сначала кушает человека изнутри, а потом снаружи.

Лицо Томаша стало вытягиваться. Он брезгливо бросил бусины обратно в платок и сунул его в карман. Затем тщательно стал мыть руки.

Дверь открылась и в баню влетел даллал с делибашами. Они подозрительно огляделись по сторонам.

— Вас срочно требует к себе великий визирь! — процедил даллал. — Он крайне недоволен вашей выходкой!

— Мы как раз приняли водные процедуры, — холодно ответил я, запахивая на себе халат. Мне больше не хотелось строить из себя дурочка, мне хотелось всех их ликвидировать к чертовой матери. — И готовы явиться к вашему великому визирю.

Нам завязали глаза и повели к Рамиру.

Всё чего мне сейчас хотелось так это разнести мерзкое логово в клочья. Всё на что был способен мой организм — это упасть замертво от измождения. Я едва передвигал ногами. Я чувствовал, что если не дам себе отдохнуть, то рискую отключиться всерьёз и надолго, как это со мной уже не раз случалось.