Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5

Глава 23

Закира проглотила бусину, испугано зажав рот.

— Пути назад у нас нет, — мрачно констатировал Рамир.

Рамир, взял лампу и ступил в открывшийся портал. С лампой он пришел к Питеру.

Питер не справился с искушением получить всё и сразу, хотя и чувствовал подвох. Он взял лампу и получил богатство и прекрасную жену, сам не зная, что каждое его желание уничтожает заключённую в лампу харму безвинного ребёнка.

Вскоре из дворца исчезла Кармалита, чтобы стать женой Питера.

Султан бросил все силы на поиски дочери, но её и след простыл. Тому кто найдёт пропавшую принцессу было обещано столько, что лжепринцесс во дворец таскали чуть ли не каждый день, несмотря на суровость наказания за обман.

Проходило время, и султан вместе с женой начали терять надежду. В великом Урусе объявили траур.

В отчаянии султан тайно от всех обратился за помощью в поисках истины к источнику силы, отплатив за ответы своей кровью и несколькими годами жизни. Ответы были туманны, истолкование их стало непростой задачей для султана.

Источник предостерег султана от его правой руки, что творит зло и красоты в его глазах, что ослепляет его. Из остальных замысловато плетёных фраз султану сообщалось, что над его родом нависла смертельная опасность и что во дворце заговор.

Но об этом султан догадывался и без подсказок источника.

Султан сначала вгляделся в свои глаза, отраженные в зеркале, а затем в свою правую руку. Проследил за тем, где его глаза видят особую красоту, точнее в ком. Глаза его видели красоту в жене, но её красота не слепила его, а, наоборот, делала зрячим.

Султан было совсем растерялся, и тут взгляд его упал на гуляющую в саду Закиру. Взгляд упал, и дыхание у него схватило так, что рассудок помутился. Он, в который раз залюбовался прекрасной наложницей. И хотел уже отвести взгляд, как понял, чья красота в его глазах, способна лишить его зрения.

Султан велел одному из самых верных ему людей потихонечку понаблюдать за Закирой и обо всем подозрительном доложить.

А сам стал искать свою правую руку. Рука отыскалась быстро. Даже удивительно, как он сразу не сумел догадаться, что правой рукой уже давно ему служит Рамир. Султан стал приглядываться к своему молодому визирю и, чем больше приглядывался, тем больше он ему не нравился и казался подозрительным.

Когда же верный султану человек донес, что видел, как Рамир с Закирой предаются разврату, подозрения переросли в уверенность.

Султан не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок и раздумывая, что делать дальше. Для султана это разоблачение стало очередным ударом прямо в сердце. Он искренне проникся добрыми чувствами и к Закире, и к Рамиру и хотел для них лучшего. Признайся они ему во всём по-честному, он, пусть и с неохотой, но дал бы разрешение на их брак.

Вместо этого они предали его и отняли у султана самое дорогое, что у него было — его дочь. Теперь султан должен был решить их судьбу. Первым делом он собирался снять Рамира с должности визиря и учинить Рамиру с Закирой допрос с зельем правды через источник.

Если в ходе допроса удастся вернуть Кармалиту живой и невредимой, а эти молодые люди окажутся виновны только в том, что слишком полюбили друг друга и боролись за своё счастье, как могли, то султан возможно сможет их отпустить, сделав Рамира управляющим какой-нибудь дальней провинцией, естественно, при строгом соглядатае султана.

Это решение немного успокоило султана, утвердило его в мысли, что всё ещё может обойтись и закончиться для всех хорошо. Рассудив, что утра вечером мудренее и приказ он отдаст на рассвете, до которого осталось несколько часов, султан выпил сонной настойки и провалился в тяжелый сон.

На тот момент во чреве Закиры уже полгода зрел и развивался червь. Вечером, когда султану доложили об измене. Закир с Рамиром узнали благую весть. Во чреве Кармалиты зародилась жизнь и через девять месяцев она должна была родить наследника.

Эта новость больно уколола Зикиру. Она жгуче позавидовала своей бывшей подруге, поэтому совершить задуманное злодеяние оказалось проще, чем представлялось поначалу.

За час до рассвета из Закиры вылез огромный червяк. Закира руководила им как в полусне. Забравшись в покои султана и его жены, червь задушил их, пока те спали.

Закира каждой клеточкой прочувствовала их предсмертную агонию и что-то в ней умерло окончательно вместе с этой уже немолодой парой. Не было слез, только сухая горькая ненависть, которую и направить-то было некуда, кроме червя внутри себя.

На следующий день собрали людей на площади иобъявили, что султан и его жена убитые горем по утраченной дочери покончили с собой. А источник силы по воле султана, теперь передан госпоже Закире.

Закира действительно получила неограниченный доступ к источнику силы, а значит и делибаши подчинялись всецело ей и наполовину Рамиру.

Однако, особо крепкие волей делибаши подняли бунт. Подавили его легко, но Рамир, чтобы не рисковать больше, вплел заклинание в источник и отныне делибашей держала не только воля, но и страх. У Любого, кто осмеливался предать Закиру, останавливалось сердце.

Народ продолжал роптать, многие сомневались в смерти султана и его жены, считая, что они попросту сбежали. Пришлось вынести тела султана и его жены на общее обозрение. Это не шибко помогло, теперь люди стали возлагать надежду на то, что вот-вот вернется их истинная принцесса и свергнет узурпаторшу.

Не пришлись по душе людям ни Закира, ни её скользкий помощник. На первых порах Закира искренне пыталась снискать народную любовь, но всё было тщетно, не помогло ни золото, ни популистские решения.

Оставалось только ждать, когда у Кармалиты и Питера родиться наследник. Тогда у Закиры с Рамиром появится всесильная лампа и они сумеют своё положение утвердить.

Однако они оба не учли великую силу истиной любви. Питер и Кармалита искренне полюбили друг друга. Своим решением Питер спутал злодеям все карты, отказавшись отдавать своего первенца. Он использовал своё последнее желание для того, чтобы всё вернуть на свои места. Он готов был пожертвовать своим счастьем, ради счастья любимой и жизни своего ребёнка.

У Питера был действительно мощный колдовской дар. Он почти сумел обратить свои желания вспять.

Однако несколько факторов всё же сыграли свою роковую роль.

Во-первых, слишком много людей было вовлечено в исполненные желания. Слишком сильно он переменил судьбы этих людей, как в своей деревне, так и в великом Урусе.

Во-вторых, тот таран, которым пользовался Рамир, чтобы открывать портал из Великого Уруса в деревню и обратно, сильно исказил пространство и время и в Урусе, и в деревне.

И, в-третьих, на все это наложилось чувство вины и боль утраты самого Питера, ведь он действительно полюбил Кармалиту и вынужден был её вернуть туда, откуда она пришла.

Так возникла петля времени, из-за которой Питер обезумел и томился в подвале с верёвкой из сколопендр на шее. Рамир медленно, но верно обращался в камень. Червь в Закире перестал ей подчиняться и стал выгрызать её внутренности. Кармалита же обратилась в белую птичку.

Рамир понял, что выбор у него невелик — либо пан, либо пропал. Очень кстати он несколько месяцев назад ощутил колебания источника силы. Такие мощные колебания могли быть только ответом на колебания во внешнем контуре. В мир вошла какая-то огромная магическая сила.

Рамир прибёг к тому же способу, что и султан. Он задал вопросы источнику силы и выяснил, что в мир вернулся хранитель смерти — ворон.

Только ворон способен сделать проклятье абсолютным, свершив великое зло. Достигнув своего апогея, проклятье будет возведено в рамки нормы, тем самым нейтрализуясь. Однако за свою помощь ворон потребует плату кровью. Да будет по сему, если сокол не встанет на крыло.

Мротские свитки хранили воспоминания о столетней войне. Великий Урус тоже был втянут в это противостояние, но тогда он выступал против ворона. Что всегда казалось Рамиру несусветной глупостью династии султана. Когда ворон почти победил, Урус остался стоять только потому, что был довольно далеко от эпицентра схватки.

Терять Рамиру всё равно было нечего, и он призвал себе в помощь ворона.

Вард откликнулся на его зов. Он ворвался в зал сотней воронов и эффектно собравшись в человека, уселся на трон, заложив нога на ногу.

Рамир от столь эффектного появления растерялся. Вард выжидающе уставился на него черными, немигающими глазами. Он не шевелился, лишь на губах блуждала едва заметная насмешка.

Рамир же обливался потом под этим пристальным всезнающим взглядом. Ему казалось ворон видит его насквозь, ему казалось, он презирает его насквозь. Но дело было даже не во взгляде Варда, а в жути, которую он источал от себя. Рамиру хотелось бежать без оглядки от этого чудовища, но он не мог больше бегать.

Дрожащим голосом, спотыкаясь на каждом слове, Рамир рассказал свою историю от начала до конца, зачем-то старательно себя выгораживая и все грехи свешивая на Закиру. Он и сам не смог бы объяснить, зачем он это делает, ведь не перед святошей же он исповедовался.

Кое как закончив с пересказом, Рамир замолчал, отирая лицо платком. Стало очень тихо, Рамир ерзал на кресле, будь его ноги целы, он бы уже мерил зал шагами не в силах усидеть на месте от напряжения.

— Сколько плоти окаменело? — деловито спросил Вард.

Голос у ворона оказался приятным и вкрадчивым.

Рамир молча задрал штанину, демонстрируя окаменевшие по щиколотку ноги. Вард кивнул.

— Поправимо, — сказал Вард.

— Ты поможешь нам? — в голосе задребезжали умоляющие нотки.

— Сделка может состояться на взаимовыгодных условиях, — пожал плечами Вард.

— Что ты хочешь? Золото? Рабов? Женщин? Власть? Мы дадим тебе всё, что пожелаешь! — пообещал Рамир.

— Какая пошлость Рамир, — поморщился Вард. — Не стоит так открыто недооценивать ни друзей, ни тем более врагов, это тебя погубит.

— Тогда что ты хочешь? — упавшим голосом спросил Рамир.

Отчего-то ему мерещилось, что ворон непременно должен будет потребовать, чтобы он отдал ему их с Закирой первенца. Рамир знал, что ради исцеления, он всё отдаст, но своего ребёнка было тем не менее жаль.

Вард, будто прочитав его мысли, затрясся от смеха и резко его обрубил, вмиг сделавшись серьёзным.

— Нет, визирь, младенцев я не пожираю.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю? — испугался Рамир.

— Я просто знаю людей, — презрительно бросил Вард. — У тебя всё на лице написано, визирь. Испугался, что сработает закон — око за око, а зуб за зуб. Не мне с тобой эти счеты сводить.

— Тогда спрошу ещё раз, что ты хочешь? — раздраженно повторил Рамир и сам своей дерзости испугался, вжавшись в кресло.

— Прежде всего хочу заметить, что ты сам себя перехитрил, — Вард встал с трона и по-хозяйски налил из кувшина вина, один бокал взял себе, другой протянул Рамиру. — Вся эта авантюра с лампой изначально имела слишком много рисков. Ты мог сразу обратиться ко мне, и я бы легко уничтожил червя. А теперь вашу кашу расхлебать непросто даже для меня.

— Но ты же спасешь нас? — голос Рамира опять предательски дрогнул.

Рамир слишком крепко зажал фужер в руке, стекло лопнуло мелким крошевом осыпавшись на пол. Красное вино залило рубаху и штаны. Он сердито выругался, щелкнув пальцами призвал нукеров, которые сразу же засуетились перед господином.

Ворон терпеливо ждал, когда Рамир приведет себя в порядок.

Когда нукеры исчезли Вард неспеша сделал глоток из своего фужера и стал размеренно объяснять порядок действий.

— Вам нужно поймать птичку, в которую обратилась ваша принцесса и как можно скорее. А пока я дам тебе временное противоядие. Это зелье, которое замедлит процесс окаменения. У тебя будет года два, прежде чем процесс достигнет сердца.

Вард вытащил из ниоткуда флакон и бросил его Рамиру. Рамир дернулся, пытаясь во что бы то ни стало поймать, однако лишь повалился на пол, флакон же исчез.

— Проклятье! — зло прошипел Рамир.

— Не стоило делать лишние телодвижения, флакон у тебя в кармане, визирь, — насмешливо завил Вард, глядя как Рамир, подтягиваясь на руках, с трудом возвращается в кресло.

Рамир сел, первым делом нашарив в кармане заветный флакон. Он с облегчением снова вытер вспотевший лоб платком.

Рамир не стал пенять ворону, что можно было сразу предупредить о флаконе.Сейчас главным было то, что благодаря зелью он теперь спасён. Он спасён, но кольнула мыслью, а как же она? В последний раз, когда он заходил в её покои, Закира выглядела так, будто её дни сочтены. Если Закира умрёт, то доступ к источнику силы будет потерян и потеряна хоть какая-то легитимность.

— Это противоядие для меня. А что с Закирой? Как быть ей? — напряженно спросил Рамир. — Червь прикончит её со дня на день.

— С Закирой сложнее, — честно признался Вард и выдержал паузу, будто выжидая, что Рамир махнет рукой на Закиру, но Рамир молчал. — На ней двойное проклятье, хотя есть решение и для неё, но оно ей не понравится.

Вард достал из ниоткуда клетку, накрытую черной простыней. Он сдернул простыню и оголил на свет такую погань, что Рамир отшатнулся от пищащих летающих тварей.

— Что это? — с отвращением спросил Рамир, старательно отводя глаза.

— Это тварюжки, которые уймут голод червя, — ласково промурлыкал Вард, с нежностью глядя на летающих сколопендр. — Но их каждую неделю нужно кормить подвяленным человеческим мясом. Желательно, чтобы при этом жертва была еще жива. А Закире необходимо будет их потом употреблять в пищу. Думаю, по одной твари в день будет достаточно, хотя со временем придётся дозу увеличивать.

— А-а-а, другого способа нет? — скривился Рамир, старательно разглядывая черточки на своих руках.

— Есть, — с готовностью подтвердил Вард, накрывая клеть черной простыней, — вам нужно поймать птицу, и вы спасены.

Дальше обсуждать не имело смысла и Рамир, как неглупый дипломат — это чутко уловил. Теперь нужно было приступать к самому неприятному.

— Что ты хочешь взамен? — с замиранием сердца поинтересовался Рамир.

— Сущий пустяк, — небрежно махнул рукой Вард. — Грядёт война. Вы поможете мне её выиграть. Мне нужны будут ваши силы против Веросити. Союзников у меня много, Веросити же слаб и разрознен, война обещает быть быстрой и лёгкой. Вы поддержите меня и принесёте своему народу победу и богатство западных земель, чем утвердите среди мротов свою силу и власть, войдя в историю, победителями. По рукам?

Рамир едва удержал возглас: «И всё⁈». Идея Рамиру чертовски нравилась. Он и сам прежде подбивал султана если не к войне, то к разбою и грабежу на границах соседнего государства, но султан был слишком слаб и труслив, чтобы к этим советам прислушиваться.

— По рукам, — согласился Рамир.

Вард презрительно усмехнулся и, распавшись на стаю воронов, вылетел в окно.

Закира горячо поддержала идею войны. Несмотря на тень проклятья, они с Рамиром зря времени не теряли. В тринадцатом городе были подкуплены братья. А на границу с Веросити направлены разбойничьи шайки во главе с братцем Рамира — садистом Латифом, которые должны были потихоньку разведать обстановку.

Рамир и Закира хотели войны, так они рассчитывали искупить грехи и укрепить своё положение. А дальше во дворце появился сокол, спутав все планы…

Меня стало выталкивать из истории. Однако я затратил столько физических и магических сил на впаивание в эту историю, что тело моё превратилось в какой-то кисель, и харма возвращаться в него категорически не желала.

Отдать так концы было бы совсем уж нелепо.

Я с великим трудом поместил себя в себя. И сразу же ощутил такую боль и слабость, что искры из глаз посыпались. Боль была настолько сильной и резкой, что тело моё спасая разум, утопило меня во тьме.

Из тьмы меня опять доставал настойчивый голос Фила. Голос звал на поединок с Рамиром.

Я провел кончиком языка по сухим шершавым губам. Пошевелил пальцами на ногах, пальцы нехотя подчинили, значит нужно подчинить себе ещё и веки.

Как показывал мой опыт, если мне нужно поучаствовать в каком-либо поединке, то я обязательно шёл на него в полуразобранном состоянии. Этот, по всей видимости, исключением становиться не собирался, но так было даже веселее.