Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5

Глава 3

Я подавил в себе желание материализовать меч, решив сыграть в эту игру до конца. Усилием воли проконтролировал, чтобы на моем лице не дрогнул ни один мускул. Я остался невозмутим и спокоен, чего не скажешь о Томашес Филом. Я спиной ощутил исходящее от них напряжение. Каким-то образом я сумел блокировать призыв оружия Томаша и Фила, и они, почувствовав это, возмущенно уставились на меня. Я и сам от себя таких способностей не ожидал, но видимо у даров Триликого тоже существовала иерархия, и мой меч мог подчинять себе все остальные оружия Триликого, будь то топор Фила или копьё Томаша.

Я, не обращая внимания на гнев своих товарищей, с улыбочкой продолжал смотреть прямо перед собой на Латифа, который притворялся Рамиром и на Закиру, которая строила из себя госпожу.

Томаш с Филом пусть и нехотя, но доверились мне, отпустив ситуацию под мой единоличный. Мне было не привыкать брать на себя ответственность за всё и всех. Драка всегда успеется, тем более Латиф-Рамир тоже по какой-то причине не спешил обличать в нас своих убийц.

— Неверным гостям стульев не предложат? — нагло поинтересовался я.

— Опять смеешь дерзить⁈ — взвилась Закира с ярой ненавистью глядя на меня.

— Просто ноги устали стоять, — равнодушно пожал я плечами.

— Вы будете стоять, как и престало безродным вроде вас перед великой госпожой и ее преданным великим визирем, — не разжимая губ, скривился Латиф-Рамир.

— У нас говорят, что в ногах правды нет, — упрямо заявил я, — не будем говорить, пока не дадите сесть.

— Значит, пригласим сюда Кемала, он точно сумеет вас разговорить! — глаза Закиры заблестели.

Однако меня такими угрозами сейчас пронять было нельзя, я чувствовал себя в силе и готов был, если придется, силу свою показать.

— А может проще пригласить три стула? — рассудительно предложил я. — Сбережём время и силы.

— Я хочу видеть, как ты — дерзкий щенок, корчишься от боли! — прошипела Закира.

— Какая горячая госпожа, — восхищенно присвистнул я, вонзая в Закиру страстный взгляд.

Я довел эту своенравную кошечку до того, что она уже изготовилась броситься на меня и чисто по-женски расцарапать мне рожу. Однако моим чаяньям не суждено было сбыться, Латиф-Рамир легко успокоил свою госпожу, шепнув ей что-то на ухо. Закира на удивление легко подчинилась, вмиг уняв приступ бешенства. С её лица словно бы ластиком стерли все эмоции, и она равнодушно уставилась в пустоту над моей головой. Сразу стало понятно, что у госпожи есть господин.

— Если позиция столь принципиальна, нукеры принесут скамью, — спокойно уступил мне Латиф-Рамир.

Он щелкнул пальцами и вновь, словно из воздуха, появились смиренные слуги по мротски — нукеры со скамьей наготове.

Спорить дальше значило бы откровенно нарываться, а откровенно нарываться, значило бы не зная броду, сунуться в воду. Знали уже, плавали, чем это все чревато.

Мы сели на предложенную скамью. Латиф-Рамир держался так, как будто действительно видел нас впервые в жизни. То, что это был Латиф, сомнений быть никаких не могло, у гада была слишком приметная внешность и обознаться все втроем мы не могли. Он либо для чего-то хорошо притворялся, либо копье Томаша таки выбило из него, если не дух, то память. Версия с амнезией мне очень нравилась, правда даже амнезия проходит и порой в самый неподходящий момент.

Я, сцепив руки в замок, молчал, ожидая, когда враг, сделает ход первым.

— Итак, — нарушил затянувшееся молчание Латиф-Рамир, — вы утверждаете, что можете с помощью некоего обряда достать необходимую нам птицу.

— Можем, — подтвердил я.

— Когда? И что вам для этого нужно? — нетерпеливо наклонилась к нам Закира.

— В полнолуние, — наклонившись к ней через стол, доверительным шепотом поведал я, от неожиданности Закира вжалась в спинку своего трона.

Я со спокойной душой вернулся на место.

— Полнолуние только через семь дней! — взвыла Закира, трагично заламывая руки.

— Что еще? — пристально разглядывая нас, продолжал переговоры Латиф-Рамир.

— Еще нам нужно будет тринадцать человек для жертвоприношения и тринадцать свечей, — сочинял я на ходу.

Сочинял с прицелом на то, что оставшихся тринадцать бедолаг на крестах могут отдать не на съедения сколопендрам, а для наших нужд.

— Какого возраста, пола? — деловито поинтересовался Рамир, будто я попросил у него щенков, а не людей.

— Да нет разницы, — небрежно махнул я рукой, — хоть тех, кого на кресты подвесили вместе с нами давайте.

Я специально сказал это вскользь, как будто мимоходом, стараясь не выдавать, насколько важно для меня спасти этих людей. Эти часы страданий, навсегда связали меня с тринадцатью незнакомцами, и я не мог просто взять и забыть, что они продолжают терпеть страшные муки. Висеть, чтобы через трое суток быть слопанными самыми отвратительными существами, каких мне только доводилось видеть на земле.

— Эти нам самим нужны! — прошипела Закира.

Госпожа закашлялась в платок, платок окрасился кровью. Она щелчком пальцев призвала флакончик с чернильной жидкостью, приоткрыв его, она несколько раз жадно втянула аромат носом и, затворив флакон, растворила его в воздухе.

— Я хочу знать детали обряда, все подробности? — продолжал потихоньку выуживать информацию хитрый Латиф-Рамир, не обращая на припадок своей госпожи.

— Если вы будет знать все сами, нужда в нас отпадет, — резонно заметил я.

— И все же, откуда нам знать, что ты не лжешь, чужак? — засомневался Латиф-Рамир.

— Для чего? — ответил я ему вопросом на вопрос.

— Чтобы выгадать себе несколько дней жизни, например, — пожал он плечами. — Я один из самых сильных колдунов великого Уруса и знать ничего не знаю про такой обряд.

— При всей своей силе, ты и не можешь знать всего, — философски возразил я. — Впрочем, я могу доказать, — я осторожно вытащил из воздуха маленькое перышко чудо-птицы, которое снял с себя, когда пичуга меня исцелила и продемонстрировал его Латифу-Рамиру и Закире. — Узнаете перышко?

Закира подняла руку, пальцы её по кошачьи ударили воздух, словно пытаясь перо поймать.

— Это её перо! — взволновано проговорила Закира. — Перо этой твари!

— То-то и оно, перо вашей птички, а теперь про уплату наших услуг, — я спрятал перо и выдержал паузу.

— Что вы хотите? — напряженно спросила Закира. — Говорите!

— То же что и все — жить и жить хорошо. Для этого нам нужно по мешку золота… на каждого, три добротных коня и гарантия, что после того, как мы отдадим вам пташку, нас не прирежут ваши делибаши, как свиней.

— Я даю вам своё слово, что, если вы добудете нам птицу, я отпущу вас и дам все, чего вы пожелаете, — отчеканила Закира.

— Свежо придание, да верится с трудом, — завуалированно усомнился я.

— Как ты смеешь! — снова взъерепенилась Закира, её тонкие крылья носа яростно подрагивали, на тощей шее билась венка.

Эх, девонька тебя бы хорошенечко откормить, сразу бы сделалась куда аппетитней и агрессии бы, глядишь, поубавилось.

— Как вы предлагаете обеспечить ваши гарантии? — поинтересовался Латиф-Рамир.

В то время, как его госпожа извергалась вулканом, он сохранял ледяное спокойствие. Я оценил его, как опасного противника. Он понимал, что выигрывает битву тот, кто спокоен.

— Мы позаботимся об этом сами, — усмехнулся я, Латив-Рамир изогнул бровь. — Дело в том, что призванная с помощью обряда птица материализуется к нам не сразу. Какое-то время она будет нестабильным фантомом, который только через несколько дней полностью обретет плоть и кровь…

— Это уже десять дней ожидания! — взвыла Закира. — Это невыносимо!

— Дальше, — потребовал Латиф-Рамир, не обращая внимания на причитания своей госпожи.

— Мы отдадим вам клетку, но, как я уже сказал, фантом птицы будет какое-то время не стабилен. Вы же отдадите нам наше золото и лошадок. Фантом будет заякорен лично на меня, если со мной что-нибудь случится, птица так и не сможет полностью материализоваться и попросту исчезнет, — городил я свой огород, так что сам дивился своей разумности и разгулу фантазии. — За то время, пока птичка вылупляется, лошадки унесут насс товарищами достаточно далеко от вашего славного Уруса, что гарантировано сохранит нам жизнь. При этом предупреждаю сразу, что ношу за щекой капсулу с ядом, если вы вздумаете обмануть меня, я просто убью себя и не видать вам птицы, как своих ушей.

— Вы считаете, что мы совсем разума не имеем⁈ — возмутилась Закира и, закашлявшись, снова стала нюхать чернильную жидкость.

— Вы себя хорошо обезопасили, — кивнул Латиф-Рамир, — однако, где гарантии, что после вашего отъезда, птица станет птицей, а не лопнет, как мираж?

— Вам придется поверить нам на слова, — нагло объявил я.

— Нет! — Закира медленно встала и с чудовищной силой вонзила кинжал по самую рукоять в столешницу. — Это вам придется умереть!

Латиф-Рамир остался сидеть как жопой прилипший к своему стулу, лишь достал из ниоткуда какую-то губную гармошку и несколько раз дунул в неё, вышел едва уловимый трогательный звук. Закира резко обернулась на своего визиря. Они обменялись взглядами. Закира скрипнула зубами, но все же вернулась на свой трон.

— Согласитесь, что будет честно, если рисковать будут обе стороны, — как ни в чем не бывало продолжил переговоры Латиф-Рамир. — Резонно, что мы тогда выдвигаем свои требования, которые дадут и нам кое-какие гарантии. Мы дадим вам коней и золото, но если птица не материализуется через несколько дней, то с помощью своего заговора я верну обратно в великий Урус и коней, и золото.

— Идет, — быстро согласился я.

— Рамир! — недовольно процедила Закира.

— Спокойно, моя госпожа, — улыбнулся ей Латиф-Рамир, — с одной стороны великого Уруса океан, а с другой, пустыня. Куда бы они не помчались после нашей сделки, если кони под ними исчезнут через несколько дней, то они окажутся посреди пустыни, варианты у них будут или вернуться обратно в Урус или дать себя убить пустыне, — пояснил и для нас, и для Закиры Латиф-Рамир.

Закира этим поворотом осталась довольна, чего не скажешь обо мне. Однако четкого и ясного плана у меня все равно, как всегда, не имелось. Я как обычно действовал интуитивно. И пока образ будущего все равно худо-бедно вычерчивался. Остальное, как всегда, воля случая.

— Что ж, — вздохнул я, делая вид, что иду на огромную уступку. — По рукам.

Я незаметно для себя слопал все фрукты и рахат-лукум. Закира с неприязнью разглядывала, как я облизываю пальцы, что вдохновляло меня делать это с чувством, с толком, с расстановкой. Последним штрихом к моему варварскому портрету стал громогласно забродивший виноградв животе.

— А нормально нас сегодня покормят? — нагло поинтересовался я.

— Обязательно, — поморщился Рамир. — Эти семь дней вы для нас гости, а быть гостем во дворце великих урусов — это не только большая честь, но ибольшая удача. Делибаши проводят вас в ваши покои, а нукеры принесут все, что вы попросите.

Щелкнули пальцы, появились два нукера и три делибаша. Нам вновь завязали глаза и по бесконечным лабиринтам коридоров спровадили в огромные апартаменты, состоявшие из общей залы с софами, усыпанными шелковыми подушками, и трех спален. Вот что у мротов было не отнять, это умение делать из кровати восьмое чудо света. Лежать на ней было все равно, что на мягком облаке.

Двое делибашей остались стоять снаружи по бокам от дверей. Мы попросили у нукеров баранины и теплого вина. Нукеры испарились исполнять нашу волю.

Я между тем продолжал исследовать обстановку. Окна плотно закрыты и затемнены, так что не рассмотреть, что там снаружи. Я попробовал подергать створки и почувствовал покалывание в пальцах. Попробовал потрогать магический щит своей магией, моя магия вжалась обратно в меня, не желая касаться этого. Значит, не гости, а все же пленники.

Нам необходимо было обсудить все понарошку для ушей, которые здесь наверняка имелись и по-настоящему для того, чтобы согласовать свои действия друг с другом, что было уже куда сложнее.

Разыграв спектакль с бурными приступами жадности и самодовольства, мы набросились на принесенную нукерами еду. Я соображал, как и где можно поговорить нормально. Вариант придумал только один собраться под покровом ночи, соорудив звуковой щит. Тогда, если кто-то подглядывает, никто не заметит, что мы молча шевелим губами. Да и ночью слежку вполне могли убрать совсем или ослаблять.

— Дождёмся ночи, — выразительно сказал я и после паузы добавил. — Тогда всласть отоспимся.

Томаш с Филом, во имя всем ликам Триликого, в этот раз оказались намного догадливей, чем обычно и намек усекли сразу. Закивали, соглашаясь, что отоспятся, как следует и все наконец-то проясниться, ведь утра вечера мудренее.

До вечера оставалось немного времени. Отыгрывать роль разбойников с большой дороги нужно было во всем, особенно в мелочах, ведь как известно, дьявол кроется в деталях. Поэтому мы для поддержания образа уселись за покер, делая ставки из тех мешков золота, которые нам еще только предстояло получить за птицу.

Я между тем обдумывал, как снять мучеников с крестов. Однако пока идей не было от слова совсем. Я глянул на Фила и угадал в нём тревогу за Венди. Я и сам тревожился за девушку, но в отличие от него знал, что она не ребёнок, а очень умная женщина, которая сумеет о себе позаботится даже здесь.

В комнату бочков вошел даллал. Я научился различать слуг по цвету халатов в темно-синих и красных ходили делибаши — стражники, в темно-коричневых — нукеры — слуги, в золотых и фиолетовых — даллалы — глашатаи.

Даллал встал посреди комнаты, деловито прокашлялся, развернул свиток и торжественно, нараспев зачитал:

— Великий визирь паша Рамир оказывает великую честь своим ничтожным гостям и приглашает их к ужину.

Мне стало даже любопытно, не тошнит ли их самих от избыточного величия.

— Надеюсь, этот великий ужин будет проходить сидя и сытно, — нагло разогнал я пафос даллала.

От такой дерзости даллал аж потерялся. Полный праведного гнева он бестолково пучил на меня и без того вытаращенные глаза, при этом жадно заглатывая воздух. Сказать он так ничего и не сумел. Появились делибаши и завязали нам глаза. Мы пошли на великий ужин с Латифом-Рамиром.

Первое, что я увидел, когда мне развязали глаза — клубы дыма.

В приглушенном свете, Латиф-Рамир сидел на полу, окруженный подушками и всевозможными яствами, он, прикрыв глаза курил кальян. Я лично никогда этой дряни не понимал, все равно, что писюны демонов сосать, но, если великому визирю такое по вкусу, пускай травится.

Радовало то, что его великой госпожи Закиры в комнате не наблюдалась.

— Славный вечер, гостям — доброжелательно поздоровался Латиф-Рамир, выпуская ровные кольца дыма. — Садитесь и разделите со мной еду и красоту этой ночи.

— Благодарим за честь, — вежливо ответил я.

Мы сели, не сводя настороженных глаз с визиря. Сейчас он возьмет и обличит нас в своем несостоявшемся убийстве. Напряжение росло, я просчитывал, как можно незаметно прикончить этого гада…

Звякнули браслеты, раздалась дивная восточная музыка и женский смех. В комнату вплыло что-то бесконечно прекрасное, сладкое, дурманящее. Разделилось на семь волн и задвигалось в плавном ритме изгибов музыки. Сверкали браслеты, извивались в танце стройные тела, едва прикрытые полупрозрачными тканями. Манящие, обещающие так много… И как выстрел взгляд из полуопущенных ресниц. Танец кобр, который заворожил заклинателя змей.

Я почувствовал, что мою защиту снимают, что я обнажаюсь весь-весь до своего мужского естества и отдаюсь во власть этому древнему, как сама жизнь, ритму страсти между мужчиной и женщиной.

Вдруг у одной из танцовщиц разорвался браслет. По полу рассыпались янтарные бусинки. Я поднял одну из тех, что подкатилась ко мне, Фил с Томашем тоже взяли по бусинке. Музыка смолкла.

Одна из прелестниц подбежала ко мне, две другие к Филу с Томашем.

— Не откажешь, господин? — тихо прошептала мне девушка, протягивая свою ладонь

Я автоматически отдал ей бусинку. Она зажала её в кулак и со смехом убежала прочь. Девушки Фила и Томаша тоже, получив свои бусинки, умчались восвояси, а с ними и все остальные.

— Зачем им эти бусинки? — спросил я Латифа-Рамира.

— Такова традиция. Это согласие мужчины на то, чтобы провести с ними ночь.