Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5

Глава 4

— Такова традиция. Это согласие мужчины на то, чтобы провести с ними ночь.

— Предупреждать надо, — буркнул я, пряча бусинку в карман.

Я реально напрягся, только невольниц нам этой ночью не хватало. От этой выходки у меня не хило так подгорало одно место.

— Если девушка пришлась не по вкусу, ей всегда можно вернуть дар, — равнодушно пожал плечами Латиф-Рамир.

От души немного отлегло. Значит, в отказе не будет какого-то смертельного оскорбления, и отказать вполне не зазорно.

Раскуривать кальян с Латифом-Рамиром мы наотрез отказались, однако все равно этим дурманящим дымом изрядно пришлось надышаться, от чего реальность слегка размылась, спуталась.

Разговор перекатывался медленно. Латиф-Рамир окольными путями пытался выудить из нас как можно больше информации. Я охотно делился своим богатым воображением, расписывая, что мы, мол, просто парни из обнищавших знатных родов, колесим по свету в поисках удачи, но до сих пор удача нас обходила стороной.

Врал я настолько ловко, что сам заслушивался, не говоря уже об Томаше с Филом, которые порой посматривали на меня то ли с опаской, то ли с восторгом.

Как не старался хитрый Латиф-Рамир, подловить меня на лжи, я оказался крепким орешком и на его провокации не попадался. Поначалу все шло гладко.

— Как вы познакомились с Латифом? — вдруг в лоб спросил Латиф-Рамир и пристально уставился на меня. — И кто, как и зачем посмел его убить?

Я сделал рожу кирпичом, хотя внутри прошла лавина. Латиф-Рамир продолжал в упор смотреть на меня. Мозг быстро выдал мне подсказку, что если бы он вспомнил, то непременно посмотрел бы в сторону своего убийцы, а прикончил его все же не я, а Томаш. Если же он и вовсе не забывал, а просто подыгрывал нам до поры до времени, то и мы должны отыграть этот спектакль от и до, не ударив в грязь лицом. А потом? А потом будет как обычно суп с котом, убьем его еще разок, делов-то.

Вариант, что этот паршивец действительно ничегошеньки не помнил и хочет с нашей помощью восстановить пробелы в памяти, все еще оставался вполне рабочим и самым предпочтительным из возможных. Я решил пока держаться оптимистом.

— Латифу на пути попалось большое богатое селение, но не хватало людей, чтобы взять добычу, — выдал я заготовку, сочиненную накануне. — Он нанял нас, чтобы мы ему в этом деле подсобили, обещая поделиться добычей.

— Что пошло не так? — снова забулькав своим кальяном, спросил Латиф-Рамир.

— Вначале все прошло гладко, мы взяли добычу и много рабов и рабынь. По случаю устроили пышное гулянье. Латиф знал толк в развлечениях, а каких рабынь он себе взял, — я восхищенно присвистнул, хотя от воспоминаний об этой гниде и его чудовищном обращении с пленными женщинами у меня до сих пор к горлу подкатывала ненависть. — Мы были уже третий день как на веселы, когда на границу прибыл многочисленный отряд из Тринадцатого герцогства. Видимо, кто-то из сбежавших селян навел этот отряд на нас.

— Не похоже на правду, — заострил глаза в щелки Латиф-Рамир. — Тринадцатое герцогства не пошлет войска, там правят тринадцать братьев из культа Триликого. Одна часть этих братцев слишком глупа, чтобы бояться мротов, а вторая — слишком любит золото и власть, чтобы нам мешать.

— В столицы сменилась власть, вернулся король и послал войска проверить границы, — объяснил я.

Я давно усвоил, что лучшего вранья, чем полуправда невозможно придумать.

— Династия королей была давно прервана, — поморщился Латиф-Рамир. — На западе в людях уже давно нет силы, вы погрязли в своих нечистотах и дрязгах. Вам нечего противопоставить силе и величию Великого Уруса.

Впервые за все время, я увидел, что Латиф-Рамир по-настоящему разнервничался, не пришлась ему моя новость по вкусу. Значит, порушились серьезные планы. Планы на грабеж и насилие на моей земле. Как же мне хотелось взять и прям сейчас снова его убить.

— Оказалась, что не совсем так, — со сделанным безразличием пожал я плечами. — Нам с ребятами оно по барабану, мы в родные края больше не ногой. По слухам, Леон из династии королей сумел отстоять свои правда на трон и взял власть в Тринадцатом герцогстве.

— Что ж, если так, то плохо, — снова затягиваясь своей гадостью, но уже куда спокойней констатировал Латиф-Рамир.

— К гадалке не ходи, власть он не удержит, — изображая простака, засмеялся я.

— Короля делает свита. Ваша знать сплошные вырожденцы. Ему не на кого опереться, даже если он и обладает силой. А мы уже давно готовы к более решительным действиям, чем разбойничьи набеги…– договаривать Латиф-Рамир не стал, итак, видимо, понял, что сморозил лишнего. — Кто и как убил Латифа? И почему он мертв, а вы живы?

— Не свезло Латифу, — опять включил я дурака. — Его убила рабыня, всадила нож в спину, когда он садился на коня, чтобы сберечь свою жизнь. Мы же успели удрать.

— Эта рабыня жива? — снова спросил Латиф-Рамир.

— Мы её прикончили, — ответил я.

— Кто это сделал из вас и как? — сердито процедил Латиф-Рамир, очевидно, недовольный нашей местью за свою кончину.

— Это сделал я, — впервые за все время сухо подал голос Томаш.

— Эта дрянь страдала перед кончиной? — немного подавшись вперед к Томашу, спросил Латиф-Рамир.

— Нет, я сделал все быстро, — не стал утолять жажду крови Латифа-Рамира Томаш. — Всадил ей копье в спину.

Рамир-Латиф с ненавистью уставился на Томаша. Руки сжались в кулак, челюсти сомкнулись.

— Ты подарил ей легкую кончину⁈ — сведя брови к переносицы обвинил Латиф-Рамир Томаша. — Её надлежало предать мучительной казни из всех возможных! Эта ничтожная посмела ни то, что руку на своего господина поднять, она отняла у него жизнь!

— Латиф над ней перед этим уже хорошо так поработал, — вставил я, пытаясь выкрутится из дурацкой ситуации. — Так что девчонка перед кончиной очень страдала, на ней живого места не было. И как силы нашла всадить в Латифа нож, ума не приложу. Мы же торопились поскорее убраться оттуда, так что не обессудь, визирь, как смогли, так отомстили.

В напряженной тишине зажужжала муха. Латиф-Рамир резко вскинул руку и, поймав муху в кулак, раздавил.

Рамир, хоть и был похож на Латифа, как две капли воды, и совершенно точно представлял собой одного и того же человека, однако между Латифом, которого я видел в шатре и дворцовым Рамиром, который сидел сейчас передо мной, пролегала пропасть.

Шатровый Латиф по своей сути являлся просто бешенным псом — бестолковым, жестоким, опасным только для слабых и беззащитных. А вот дворцовый Рамир по природе своей казался совсем иным, не менее жестоким, а может и более, но вместе с тем расчетливым, холодным. Этот зверь куда опасней бешенной собаки — это волк, который при случае умеет надеть овечью шкуру.

Тиски тишины стали медленно разжиматься.

— Хорошо, — наконец-то вынес вердикт Рамир-Латиф. — Пусть будет так.

Чтобы окончательно разрядить обстановку, а заодно и утолить собственное любопытство, я задал вертящийся на языке вопрос.

— Рамир, а вот девицы, что нам бусинки дали, они же из гарема султана, верно?

— Верно, чужак, — кратко ответил Рамир-Латиф.

— А разве женщинам султана дозволяется спать со всеми подряд? — прямо спросил я.

Рамир-Латиф затянулся своей гадостью и выпустил облако дыма. Я затаил дыхание, чтобы не впускать в себя опять этот отупляющий концентрат.

— Обычно не дозволяется, — как бы нехотя признал Рамир-Латиф.

— Что же в нас такого необычного? — иронично спросил я.

— Дело не в вас, — напряженно ответил Рамир.

Будь я благовоспитан, как Томаш, увидев, что собеседнику не хочется говорить, свернул бы разговор, но я был тем, кто я есть, поэтому нагло продолжал давить на своем.

— Тогда в чем?

— Султан давно мёртв. А госпоже Закире гарем ни к чему, — сдержано ответил Рамир-Латиф.

— Если ни к чему, есть же разные способы от него избавиться, отпустить, например, девиц на свободу или перепродать за хорошую цену? — подсказал я.

Рамир-Латиф издал что-то вроде смешка.

— При дворце должен быть гарем — так заведено издавна. Закира не дает девочкам скучать.

Я понял, что больше из этого гада ничего не вытащить и клещами. Придется нам и этот аспект изучить самостоятельно. В этом распроклятом дворце было слишком много скелетов в шкафах.

— Ваша госпожа Закира кажется чем-то больна? — задал я еще один интересующий меня вопрос.

— Ничего подобного, госпожа Закира абсолютно здорова, прошу больше не касаться этой темы, — уже напрямки послал меня Латиф-Рамир.

Не догадался я просканировать её при нашей встрече своим соколиным зрением. Но теперь нужно будет обязательно наверстать и диагностировать, почему абсолютно здоровая госпожа харкает кровью и выглядит как ходячее анатомическое пособие.

Вечер затянулся. Мы втроем уже откровенно клевали носом, заметив это Рамир-Латиф деланно расстроился, что так надолго задержал нас, не позволив гостям отдохнуть. Я, зевая во весь рот, тоже фальшиво заверил его, что все в порядке.

Рамир-Латиф пощелкал пальцами. В комнате появились делибаши. Они завязали нам глаза, напоминая, что мы вовсе не гости в этом дворце, а его пленники. Мы, надышавшись дымом, спотыкаясь и покачиваясь, побрели в свои покои.

Делибаши остались в дверях. В общей зале я сделал над нами звуковой щит и прикрыв рот рукой, будто зевая, сказал, что встречаемся после того, как выпроводим наложниц, у меня в спальне в полночь.

Мы разошлись по спальням. Я лег на кровать, ожидая свалившееся на наши головы счастья в виде прекрасных наложниц султана, мечтающих провести с нами ночь. Использовать их по прямому назначению лично я и думать не хотел. Во-первых, на это элементарно не было сил. Повисев ночь на кресте, я хотел одного — лечь и уснуть. Во-вторых, я вообще считал это просто мерзопакостным — спать с невольницей, все равно что кумиру спать со своей фанаткой. Ну а, в-третьих, у нас сегодня ночью еще намечались переговоры.

Я перекатывал в пальцах подаренную бусину. Она была теплой, живой, значит, не из камня. Гладкая на ощупь. Прозрачная, яркого золотисто-оранжевого цвета, бусина напоминала чем-то янтарь или капсулу рыбьего жира, только больше раза в три, а в золотой жиже плавала какая-то черная запятая, точно микроскопический зародыш.

В бусине не наблюдалось полости для продергивания нити, и не понятно было, как тогда она собиралась в браслет. Чем больше я на этот камешек смотрел, тем больше хотелось его выбросить, куда подальше. Что-то в нём таилось неприятное, даже омерзительное.

Я решил уже перестроить зрение и посмотреть на бусину соколиным глазом, когда в дверь постучали. Я вздрогнул от неожиданности, быстро спрятал бусину в карман и разрешил войти.

Вошли два нукера, а между ними вплыла прекрасная наложница. Она была похожа на Жасмин из мультфильма про Аладина. Полупрозрачные шаровары, расшитый бисером лиф, едва прикрывающую красивую пышную грудь. На запястьях и ногах позвякивают браслеты. Медная кожа блестела, будто её облили маслом. Шелковые волосы струились каштановыми волнами по плечам.

Будь я мальчишкой, то при виде этой сказочной заморской принцессы, гормоны свели бы меня сейчас с ума. Но я был все же уже стрелянным воробьём.

Наложница робко подняла на меня взгляд карих глаз и тут же смущенно потупилась.

Я встал с кровати и подошел к ней. Нукеры будто бы растворились, оставив нас наедине.

Аромат девушки кружил голову. Губы её слегка приоткрылись, она всем телом подалась мне навстречу. Я, затаив дыхание, протянул ей бусинку обратно.

— Это большая честь для меня, — севшим от волнения голосом, проговорил я. — Однако к большому сожалению, я не могу принять ваш великий дар, взятый мной по незнанию.

Наложница бусину забрать у меня не спешила. Даже руки спрятала за спину.

— Не гони меня, странник, — умоляюще попросила она. — Я многое умею, я сумею доставить вам удовольствие!

Наложница сделала едва уловимое движение и очутилась близко-близко, протянула руку и нежно-нежно коснулась моей огрубевшей коже на щеке. Повела кончиками пальцев к уху и где-то там нашла какую-то особую точку в теле.

Тело мгновенно среагировало на её умелое прикосновение. Сердце дико замолотило в виски, сбивая мысли в комок одного желания. Сила, до сих пор дремавшая во мне под грузом усталости, пробудилась.

Я мог бы протянуть руки и взять эту красивую юную девушку. Плюнуть на глупые условности, принципы, мораль. Ей было бы хорошо в моих руках. Я заставил бы её плавиться под моими ласками, словно восковую свечу.

Я протянул руку, чтобы воплотить в жизнь наше общее желание близости и тепла. Однако девушка инстинктивно отшатнулась, содрогнувшись всем телом.

До меня дошло, что эта райская птица до смерти перепугана. Нет в этой несчастной невольнице никакого желания близости со мной. Её страх отрезвил меня лучше ледяного душа. Я сделал шаг назад. Наложница же вцепилась мне в сорочку мёртвой хваткой.

— Вам будет хорошо, я обещаю, — умоляюще зашептала наложница, так будто от моего согласия зависела её жизнь. — Я сделаю все, все, что вы только пожелаете… Все!

Я попытался разжать её пальцы, но испугался, что попросту сломаю ей руки. Из всего этого спектакля было очевидно одно, что здесь таится какая-то очередная чертовщина.

Однако не убьют же эту девчонку в конце концов за мой отказ. Во мне нарастало раздражение и нетерпение. По всей видимости рабыня старалась угодить своим господам, чтобы они удостоверились, что она пыталась всеми силами угодить их гостю. В то же время как женщина, она боялась близости с неприятным ей чужаком. В любом случае, какие бы мотивы ей не двигали, я уж точно был не готов к таким игрищам с насмерть запуганным созданием.

Я наклонился и едва слышно, для нее прошептал.

— Отпусти, — попросил я. — Не бойся, я не трону тебя.

— Чем я плоха? — разжимая пальцы, спросила наложница, заглядывая мне в глаза. — В прежние времена сам султан не брезговал моим обществом.

— Ты всем хороша, но ты не для меня, — ответил я ей, вновь протягивая бусинку. — Забери свой дар.

Девушка в ужасе смотрела то на меня, то на бусинку, глаза её заблестели.

— Боги покарают тебя за жестокость, странник!

Она наконец-то взяла бусину из моей ладони и положила её себе на язык, сомкнула губы, зажала рот двумя руками и с усилием сглотнула бусину. По щекам её скатились две слезинки.

Реакция у нее была, будто она не бусину сглотнула, а мышьяк приняла. Так и подмывала заверить наложницу, что беда решится после первого хождения в туалет.

Меня в конец этот цирк доконал. Я терпеть не мог женских слёз и ненавидел все эти их уловки и игры в угадайки.

Я позвал нукера и, сказав им, что сегодня слишком устал, попросил увести девушку. Он послушно склонил голову. С явным сочувствием глядя на девчонку. Девушка безропотно, опустив голову посеменила за ними к выходу. В дверях задержалась и обернувшись, вдруг зло прошипела.

— Будь ты проклят, грязный чужак! Я стану твоим кошмаром! — её искаженное гневом лицо потеряла всякую красоту и привлекательность.

Двери закрылись, я еще долго смотрел ей вслед в немом изумление. Уж больно резко произошла эта перемена, от покорной ко всему готовой рабыни, до злобной разобиженной бабы. Промелькнула даже мысль, что может мне подсунули какую-то психичку с биполярным расстройством.

Я решил пока плюнуть и размазать. Мне кроме ненормальных наложниц забот хватало, одно то, что люди продолжают висеть на крестах, чего стоило.

Я вернулся к себе на кровать, прикрыл глаза. Стал медленно магией прощупывать поле. Ожидаемо нащупал слежку. Следили три человека, плюс на выходе из наших апартаментов стояло на страже аж четыре делибаша.

Я поймал пульс одного из соглядатая и стал медленно его замедлять. Шпион обмяк и уснул крепким здоровым сном. То же самое я проделал с двумя другими. Как обычно, когда я использовал целительную силу сокола не по назначению, мне сделалось плохо.

Я взял с прикроватного стола кувшин воды и осушил его. Сожрал с подноса все фрукты и рахат-лукум. Затем снова лег в постель и стал ждать, когда Томаш с Филом отделаются от своих поклонниц и придут ко мне в спальню для переговоров.

Время шло, эти двое не торопились, и как я не пытался бороться со сном, сон меня все же сморил.