Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5

Глава 7

Рамир с подозрением уставился на нас. Я, сделав рожу кирпичом, выдержал его взгляд.

— Вы о чем? — с невинным видом изогнул я бровь и помня, что лучшая защита — это нападение с упреком добавил. — У нас на родине принято благодарить за спасение жизни и даже награждать.

Рамир не удостоил меня ответом, лишь презрительно изогнул губы. Отбросив всякий церемониал, щелкнул пальцами и, махнув рукой, велел появившимся делибашам вытурить нас вон. Нас увели обратно в нашу темницу, то есть апартаменты.

Я сел на софу и, прикрыв глаза, задумался. Мне по зарез нужно было узнать, что сейчас будет делать Рамир.

Я так и не понял, что именно его так взъерепенило, возможность близкой кончины или сам факт бусины в его горле?

Я стал просчитывать варианты, каким образом я могу проследить за Рамиром. Самый простой и очевидный вариант был обратиться в сокола и вылететь из нашего заточения через вентиляцию.

Но такое обращение здесь, в этом тёмном магическом контуре, стоило бы мне огромных усилий. И оно вряд ли прошло бы незамеченным для того, кто этот контур здесь развешал. Более того, сокол не блоха, он сам по себе обращает на себя внимание. А значит, я обнаружил бы, что мы по меньшей мере не так просты, как кажемся, и тогда станет очевидно, что мы лжем.

Да и сокол внутри меня был тревожен, я чувствовал его звериную панику, и эта паника вполне могла затмить в его обличие мой разум. Плавали, знаем.

Нет, так рисковать пока было нельзя. Смутная, едва уловимая идейка плавала где-то на поверхности сознания, но я никак не мог её оттуда выудить в зону осознания.

Интуиция подсказывала, что нужно разузнать у Томаша о его зеркальце. А с недавних пор я своей интуиции привык верить.

Я проверил слежку за нами. На этот раз шпион был только один и на входи нас караулило два делибаша, вместо обычных четырех. То ли днем наши соглядатели ослабляли слежку, то ли в нас больше не чувствовали угрозы.

Я проделал со шпионом тот же трюк, что и ночью. Делибаш обмяк и улегся баиньки. Проспит часа два-три не меньше.

Хорошая у него работенка, я б от такой тоже не отказался.

По моему лбу скатилась испарина, в горле стало сухо, но магический резерв остался при мне.

Я поднялся и осушил кувшин с водой. Посмотрел на Томаша и Фила, они выжидающе наблюдали за мной. Я накрыл нас звуковым щитом и, говоря старался не шевелить губами.

— Можем говорить, — дал я сигнал своим. — Но тихо.

— Что ты опять творишь Эрик, какого ляда ты этому Рамиру бусину в вино сунул⁈ — тут же свистящим шепотом накинулся на меня Томаш.

— Да ладно бусину, за каким хреном ты спас этого гада⁈ — подхватил Фил.

— Так надо! Нет времени объяснять! — отмахнулся я, стараясь сэкономить время, я быстро перешел к сути. — Томаш, а твоё зеркальце ничего, кроме как связывать тебя с ненаглядной Лейлой не умеет?

— Эрик, ты совсем уже оборзел⁈ — еще больше взвинтился Томаш шепот его засвистел пуще прежнего. — Офигеть какое «ничего» — это зеркало нам уже несколько раз жизни спасло! Это родовые зеркала дома Крайкосов! Между прочим, семейная реликвия!

— Томаш не фони! — поморщился я, чувствуя, как удобный случай что-то узнать ускользает от нас. — Я не умоляю достоинства этих зеркал. Я просто спрашиваю, они работают исключительно, как средство связи?

— Ну да, — уже спокойней пожал плечами Томаш. — В нашей семье ими испокон веков так пользовались.

— У вас их всего два? — вопросы я задавал наобум, сам толком не понимая, что хочу узнать от Томаша.

— Нет, три, — с гордостью объявил Томаш. — Есть еще одно у родителей, но оно сломано и спрятано…

— А зачем прятать? — спросил я.

— Просто раньше, в век ворона таких зеркал было намного больше, — неохотно стал объяснять Томаш. — Изначально их использовали для шпионажа, и они как-то по-другому работали. То зеркало испорчено и может быть опасным…

— Та-ак, с этого момента поподробней, — потер я руки, чувствуя, что интуиция меня опять не подвела, и я иду по нужному следу.

— Я сильно не вдавался, — почесал в затылок Томаш. — Знаю, что из-за того, что их использовали для шпионажа, почти все зеркала были уничтожены во время войны.

— А что мешало изобрести новые? — не унимался я.

— Дом, который занимался изготовлением этих зеркал хранил искусство их создания в глубочайшей тайне. Этот дом был уничтожен, поэтому не осталось никого, кто бы знал секрет.

— Уничтожены прям все-все? Как тогда вашему дому удалось сохранить свои зеркала? — продолжал я допытываться, чувствуя, что разгадка близка.

Мной владело нетерпение. Времени оставалось мало, именно сейчас Рамир должен будет на эмоциях среагировать особенно показательно, потом он вполне вероятно затаится.

— Да, все-все до единого зеркала. Это было проверено тринадцатью братьями. Моему дому удалось сохранить свои зеркала, потому что мы их не использовали для шпионажа. Ну почти не использовали, кроме того, сломанного. Оно теперь не работает…

— А каким образом они позволяли шпионить? — наконец-то я подобрался к главному вопросу.

— Я понятия не имею, — пожал плечами Томаш.

— Тоже мне отличник, — разочаровано проворчал я.

— Зеркала в академии не проходили! — прорычал Томаш.

— Тили-тили, трали-вали это мы не проходили, это нам не задавали, парам-пам-пам, парам-пам-пам! — издеваясь, напел я.

Краска бросилась Томашу в лицо, он сжал кулаки и двинулся на меня.

— Я тебе сейчас покажу, что мы проходили! — угрожающе пообещал Томаш.

— Только после того, как я начищу тебе рожу, не обвиняй меня в воровстве!

Меня душила злоба от того, что единственная нормальная зацепка так бесславно оборвалась. Только потому, что кроме спеси в Томаши ни черта не было. И я был уже рад возможности размять кости и выпустить пар. Томаш давненько напрашивался. Сидеть в четырех стенах без возможности действовать было просто убийственно

— На твой вопрос могу ответить я, — вмешался Фил, тем самым откладывая разборки до лучших времен.

— Откуда тебе знать? — набычился на Фила Томаш.

— Я знаю от матери, — уверенно ответил Фил. — До того, как она родила Киру — она была куртизанка и состояла в ордене. Однажды я слышал, как она разговаривала с другой куртизанкой про искажение зеркальной оптики для наведения её на человека, чтобы установить за ним слежку.

— Откуда каким-то куртизанкам это знать! — презрительно поморщился Томаш. — У них нет зеркал!

— Я скажу больше, Томаш, они не просто знали, у них было такое зеркало, и они его настраивали для слежки за кем-то из служительниц смерти. Я при этом присутствовал и все отлично помню.

— Ты брешешь! — возмутился Томаш уже давно отбросив всякие предосторожности и бася во всю глотку. — Такого не может быть!

Я напрягся, всем своим естеством почувствовав опасность. Нет, опасность исходила не от Томаша. Прежде я бы отмахнулся от дурного предчувствия, но жизнь меня хорошо выучила.

— Тихо, — цыкнул я на разгорячившихся товарищей, Томаш открыл было рот, чтобы возразить, но я пресек его протест. — Всем заткнуться, — процедил я, не разжимая губ.

Я замер, прикрыл глаза и стал проверять периметр. И оказалось не зря. Матюгнулся в сердцах. К нашему убаюканному шпиону по всей видимости пришла пересменка. И обнаружила парня сладко спящим на посту.

Один делибаш пытался растолкать сослуживца, сердито пиная его ногами, но тот подниматься не желал, сладко бормоча что-то во сне. А вот со вторым дело обстояла хуже, он во все глаза глядел на нас. Услышать-то он, конечно, не мог. Но вот увидеть, как мы ходим беззвучно шевеля губами и размахивая руками, ему ничего не мешало. И судя по его учащенному пульсу и расширенным зрачкам, эта картина, мягко говоря, казалось ему подозрительной.

Усыпить их конечно труда бы не составило, но ведь они проснутся и обо всем доложат старшему, а тот в свою очередь Рамиру. Если их убить, то будет и того хуже, трупы обнаружат и о нашем деятельном участии догадаются.

Действовать нужно было быстро. Я снял с нас звуковой щит и громко захохотав похлопал Томаша по плечу.

— Все! Хорош разыгрывать немые сцены! Мы здесь скоро завоем со скуки.

— Ага, — поддержал меня Фил, — давайте лучше в картишки перекинемся. Надоело.

Мы сели за карты. Я, перебрасывая карты, следил за нашей слежкой. Смотрящий на нас делибаш отошел от решетки, и они стали тихо переговариваться друг с другом.

— Спит без задних ног гад! — ткнув носком сапога спящего делибаша, констатировал один.

— Это не похоже на Гаяза. Я давно с ним знаком, он знает, что такое долг.

— Думаешь его кто-то усыпил?

— Вполне возможно какая-нибудь наложница в отместку за равнодушие. Они сейчас совсем распоясались без султана. Строят нам глазки в надежде, что мы поможем им сбежать, — пожал плечами делибаш.

— Допустим, — покачал головой второй. — Что у тебя там с пленными?

— Сначала они вели себя странно, но потом оказалось, что просто придуряются. Сейчас сидят играют в карты. Ничего подозрительного в их поведении нет. Они не смогли бы добраться до Гаяза.

— Докладывать о случившемся старшему будем? — нервно щипнул себя за бороду делибаш.

— Тогда старший узнает, что мы покинули пост. И нас всех высекут и выкинут на улицу, это в лучшем случае. Если дело дойдет до великого визиря, долгих лет ему жизни, Рамира, то мы окажемся на крестах.

— Дело говоришь. Значит, будем молчать и ждать пока этот выспится.

Второй кивнул. Они снова вернулись к наблюдению за нами.

По-хорошему было бы залечь пока на дно и не отсвечивать. Но, если у Фила действительно получится переделать зеркало Томаша, то мы сможем подглядывать за Рамиром, а значит наконец-то узнаем, что за чертовщина здесь творится.

Я решил рискнуть. В конце концов нас они пока даже не подозревают. Я одного за другим отключил соглядателей и, опустив звуковой щит, отбросил карты.

— Ух, едва не попались. Можем вернуться к обсуждению.

— Лучше бы мы дождались хотя бы ночи, — буркнул Томаш.

— Нет времени, — отмахнулся я. — Значит, Фил, ты сможешь перенастроить зеркало Томаша?

— Чисто теоретически, смогу, — кивнул Фил, — но для этого мне нужно что-то личных вещей того, на кого нужно настраивать слежку.

— Значит ни черта ты не сможешь, у нас нет ничего личного не Рамира не Закиры! — обрадовался Томаш.

— Отчего же, кое-что есть, — усмехнулся я, радуясь, что догадался, когда эта кошечка наклонилась ко мне, сделать ответное движение и чикнуть у нее прядку волос.

Я и сам не мог бы объяснить тогда зачем это сделал, просто почувствовал, что так нужно.

Я достал из кармана локон Закиры и продемонстрировал Филу с Томашем.

— Да, это самое то, — одобрил Фил.

— Давай зеркало, — больше не тратя времени, потребовал я у Томаша.

— Нет! Я не дам тебе зеркало, Эрик! — зло выплюнул Томаш.

— Томаш, не дури! Не время сейчас разборки устраивать!

— Не дам и все тут, — уперся Томаш. — Это фамильная реликвия, а вы предлагаете её сломать! И…и это значит, что я не смогу больше держать связь с домом… с Лейлой…

— Потом обратно перенастроим, — пообещал я Томашу.

— Не получится, — возразил Фил. — Оно будет зациклено на одного человека навсегда.

— Жаль, — вздохнул я. — Не время сейчас перепираться. Мне нужно зеркало, Томаш. Прямо сейчас.

— Мне все равно, что тебе нужно, Эрик! — окончательно слетел с катушек Томаш. — Это все из-за тебя! Из-за тебя мы все здесь застряли! Из-за тебя я ввязался в эту авантюру. Я уже молчу про честь своей сестры! Про то, как ты по-свински с ней поступил. Из-за тебя я пропущу итоговые состязания в академии и не стану коннетаблем. Я готовился занять это место всю жизнь и все напрасно! Ты не смеешь требовать у меня последнее! Это все твоя вина!

Я молчал, стараясь не дать волю собственному гневу, который нарастал во мне с каждым словом Томаша. Я понимал, что сейчас любое мое слово будет мимо цели или использовано против меня. Парень слишком накрутил себя.

Но я не мог отказаться от этой идеи с зеркалом. Я слишком хотел выбраться отсюда. И все же не хотелось, чтобы пришлось отнимать у Томаша зеркало силой. Он мне этого не сможет простить. У этого остолопа итак обидок накопилось по горло. А мне при всем норове и твердолобости Томаша, он был нужен на длительный срок. Я это тоже хорошо понимал.

Помощь пришла откуда я не ожидал.

— Тогда уж меня во всем винить нужно, — вдруг прервал поток обвинений Томаша Фил. — Эрик виноват только в том, что хотел спасти мою сестру от чудовища. Но чудовище убило мою сестру, сделав её таким же монстром, как он сам. Жаль, что твоя мечта стать коннетаблем, Томаш, не сбудется. Но есть в жизни вещи и поважнее.

— Тебе этого не понять, оруженосец. Это же не просто какая-то должность при королевском дворе! Коннетабль — это значит стать на страже жизни, быть связанным с Аве. Возглавить войска света против тьмы. Самому стать часть этого света. Ты хоть раз бывал на обряде посвящения? Вся моя жизнь — это путь к этой цели!

Глаза Томаша фанатично поблескивали. Он явно всю эту чушь воспринимал всерьез. Болезненно всерьез воспринимал, чтоб его черти выдрали! Мне даже как-то не по себе сделалось.

— Куда мне до таких ожиданий,– согласился Фил, — все, о чем я когда-либо мечтал, чтобы с родными мне людьми не приключилось беды. Я завидую тебе, Томаш, я потерял всех, а у тебя есть, к кому вернуться и есть за кого бороться в грядущей войне. И не столь важно, как ты выступишь на стороне света. В качестве коннетабля или рядового солдата. Важно, что у тебя есть родители и сестра и та, которую ты любишь. У меня же никого нет. И если я сгину здесь, то пусть… ведь никто не загрустит обо мне. Разве что малышка Венди… но она дитя, а дети быстро забывают смерть. А вот ты и Эрик, вас ждут дома… Вы нужны!

— Вот именно, должность коннетабля дала бы мне гораздо больше возможностей, чтобы защитить своих родных в этой войне! — продолжал свою линию Томаш.

— Ты все равно не стал бы коннетаблем, Томаш, если бы даже и успел в этом учебном году побороться за это место, — жестко отрезал Фил, — потому что коннетаблем все-равно стал бы Эрик!

— Эрик⁈ Да что он об этом знает, Эрику на все и всех плевать! Он и бороться за это место не хочет! Я очень сомневаюсь, что он заслужил бы эту честь!

— В любом случае, нам нужно вернуться домой, Томаш! — заметил я, окончательно потеряв терпения.

— Да, — согласился Томаш, — и зеркало на данный момент, это единственная ниточка, которая связывает нас с домом, а вы хотите угробить его! Как вы не понимаете⁈ Более того, я все еще сомневаюсь, что медведь сможет сменить его оптику.

— Да, Томаш, сейчас это зеркало всего лишь ниточка, которая связывает нас с домом, — кивнул я. — И нам всем не хочется её обрывать. И мне тоже страшно терять последнюю связь с домом, в ситуации, когда грядет война. Но эта ниточка может стать нашей веревкой, благодаря которой мы сможем вылезти из этой дыры. А заодно спасти пару сотен человеческих жизней. Чем тебе не битва за свет и добро?

Томаш молчал, упершись взглядом в пол.

— В любом случае, — добавил я, — других идей у меня нет и не будет. Без сведений мы, как слепые котята, так же беззащитны в этой ловушке. Я скажу прямо Томаш, наши шансы вернуться домой пока невелики.

Томаш круто развернулся на пятках и отошел от нас к окну. Он уставился невидящими взглядом в закрытые ставни. Я ждал.

Было очевидно, что Томаш слишком себя уже накрутил и дошел внутри себя до некой точки невозврата, чтобы согласиться с нами. Да и гордость не позволяла ему признать нашу правоту.

Я старался смириться с тем, что придется мне искать другой выход из ситуации.