Даггер: Инициация

Глава 33

Если и существует состояние абсолютного покоя и безмятежности, то именно его я и испытал. Поток времени перестал существовать, как и само пространство. Сложно сказать, что со мной происходило долгие несколько секунд, минут или часов, но я вплотную приблизился к пониманию того состояния полной отрешенности от мира, воспеваемое философами древности. Если бы я мог думать, то первая мысль, пришедшая мне в голову, объявила бы мне о том, что я умер, и моя душа, утратив вес тела и всякую связь с физическим миром, стремится ввысь. Ну, или как вариант — все вокруг умерло. Но мыслить я не мог, как и строить сколько-нибудь вразумительные выводы.

Так продолжалось какое-то время, а потом…

Сначала появился звук — тонкий гул, за которым почти сразу последовал металлический скрежет. Вокруг все замелькало, запестрило. Ощущение полной невесомости исчезло, и мое тело вновь обрело массу. Левая рука и лицо резко загудели от боли, словно кто-то рядом переключил какой-то тумблер, не только оживив меня, но и обострив до предела все чувства. Перед глазами в нейроинтерфейсе замельтешили сообщения. И в следующий миг я отчетливо ощутил, как меня потянуло вперед, словно сила тяжести по неизвестным мне причинам изменила направление. Капсулы с участниками проекта с металлическим визгом покатились вперед, а по ощущениям — вниз, и я, не успев ни за что ухватиться, тоже полетел на них.

Рухнул на капсулы, и левая рука взорвалась болью. Не закричал, но достаточно громко застонал. Снаружи снова раздался металлический скрежет, и сила тяжести опять начала шутить — теперь все, что было в контейнере, полетело обратно, но с куда меньшей скоростью. Снизу раздался громкий шум, который возникает при падении многотонного объекта на что-то твердое.

И наконец все затихло. Я лежал на ожной из многочисленных стазис-гелевой капсуле и смотрел перед собой на металлический серый потолок с заклепками. Деактивировал шлем и принялся шумно и жадно дышать. Воздух вокруг был, как и свет, а значит, мы попали во вполне реальное место, а не застряли где-нибудь между мирами.

Решил все же открыть раздел «Состояние» в нейроинтерфейсе и понять насколько все плохо:

Здоровье: 62 % (низкая степень ожогов, легкий перелом лучевой кости левой руки, легкий перелом кости запястья левой руки, средний перелом указательного пальца левой руки, средний перелом среднего пальца левой руки)

Психика: 78 % (состояние стабильное)

ФИП-коэффициенты:

— Физическая сила (ФС): 1.55 (+0.50 — бронекостюм «Атлант», –0.45 — перелом конечности)

— Рефлекторная моторика (РМ): 1.50 (+0.25 — бронекостюм «Атлант»)

— Перцепция окружения (ПО): 1.37 (+0.15 — бронекостюм «Атлант», +0.12 — действие стабилизатора, –0.10 — легкий болевой шок)

— Физическая выносливость (ФВ): 1.58 (+0.25 — бронекостюм «Атлант»)

— Умственная пластичность (УП): 1.29 (–0.10 — легкий болевой шок)

— Психическая активность (ПА): 1.17

Потрепало меня неслабо. Если бы не костюм, то выглядел бы я сейчас едва живым доходягой.

Я привстал, и боль в руке усилилась. Надо с ней что-то делать.

Я открыл раздел «Параметры» и быстро отыскал характеристику, отвечающую за болевой порог. Зная из опыта, что слишком сильно в показатели вмешиваться опасно, немного сдвинул ползунок в сторону повышения. Подождал с пару мгновений и еще немного сместил. Чуть понизил пульс и кровяное давление, а то уж слишком они разбушевались. Закрыл нейроинтерфейс и прислушался к ощущениям. Как будто бы стало легче. Прижал поврежденную конечность к груди и подумал, что ее не помешало бы как-нибудь закрепить. Каково же было мое удивление, когда материал на груди и руке сцепились, соорудив нечто вроде бандажа и плотно зафиксировав поврежденную конечность. Видимо, наноботы поняли, что в данный момент требуется моему организму, и принялись помогать.

Сжав от напряжения зубы, я поднялся и огляделся. Рядом услышал:

— Мы живы! Живы! У нас получилось!

— Угу, получилось. Знать бы, насколько хорошо получилось, — сказал я и полностью поднялся. Судя по всему, контейнер лежал на боку под небольшим углом. Вход, через который я проник в него почти перед самым началом свертывания пространства, располагался в трех метрах от меня, но наполовину был чем-то загорожен. Свет, тем не менее, оттуда вполне себе приникал.

Медленно я подобрался ко входу и выглянул в проем. Не смог скрыть улыбки. Место, что я увидел за пределами контейнера, было вполне мне знакомо. Зал аудиенций комплекса «Даггер». Правда, контейнер каким-то образом где-то на четверть «ушел» в пол.

— Радуйся, Жуап с планеты Кой, мы попали куда надо. С небольшими оговорками, но — куда надо. Сейчас нас встретят со всеми почестями.

Шер-Двадцать-Семь застонал то ли от негодования, то ли от боли, но с трудом поднялся на ноги и пошел на свет.

Не без труда я вылез и огляделся. Как я сразу и понял, контейнер, на котором, мы пролетели сквозь пространство, как на каком-нибудь сверхнаучном шаттле, пропорол пол и часть стены и разметал в разные стороны несколько рядов кресел. Не задел куполообразного окна — и на том спасибо, а то сейчас ветер бы шумел в ушах и трепал волосы, как на какой-нибудь вершине горы.

— Ну и где все? — спросил я, оглядываясь. Неужели никто не услышал грохота и скрежета металла? Да и камеры с дронами давно должны были показать, что в зале аудиенций произошло нечто неординарное. — Где салюты и фанфары, мать их?!

Из проема вылез Жуап, сделал несколько хромающих шагов, охнул, привалился к покосившейся стенке контейнера, тяжело выдохнул и аккуратно присел. Вид у него был предобморочный. Похоже, раньше ранений он не получал.

Широкая дверь, а вернее даже ворота, ведущие в зал аудиенций, поднялись. И я увидел всего одного человека. Капитана Уиллиса Гоббса. Он двинулся к нам спокойно, словно происходящее вокруг его вообще не волновало. На лысой голове было прикреплено какое-то устройство. В руках он тоже что-то держал.

— Ну наконец-то! — радостно всплеснул рукой я. Сделал пару шагов навстречу Уиллису, но резко остановился. Нутром почувствовал, что здесь что-то не так.

— С возвращением, братик! Все в точности так, как и… — он осекся, но все же продолжил. — Как и должно было быть.

— Не понял, капитан… Какого черта ты… — договаривать я не стал. Капитан улыбнулся, и мне вдруг все стало ясно. Словно сам бог открыл передо мной истину. — Ты — тот самый тайный агент, Гоббс. Тот, кто дал наводку налетчикам.

В следующий миг произошло то, чего он, должно быть, ожидал от меня. Я кинулся на него, хватаясь за оружие. Но едва моя рука коснулась рукояти Мигслаера, как вдруг все вокруг замерло, а я утратил способность двигаться. Через мгновение я понял, что мир не остановился, все дело было во мне. В нейроинтерфейсе всплыло сообщение:

Принудительная активация протокола «Стазис»

Черт!.. Этот ублюдок задействовал скрытый протокол в моей системе нейроимплантов…

Я застыл в позе подавшегося вперед бегуна, а моя правая ладонь зависла в сантиметре над пистолетом. Я не мог пошевелить и пальцем, но лицевые мускулы работали, а значит, говорить я мог.

— Где все, Гоббс? Что ты сделал с ними? Убил? Расчленил?

— За кого ты меня принимаешь, Алекс? — покачал головой капитан, проходя мимо меня и направляясь к контейнеру. И в этот момент я увидел, что у него было в руке. Генпорт. Точно такой же, какой использовал я для телепортации. — Мирно сидят у себя в кабинетах или еще где-то. Я заблокировал все двери и вентиляционные шахты. Отрубил все камеры и отключил дронов. А таких как ты еще и блокирующими протоколами осыпал. Я же говорил, что весь комплекс под моим контролем.

Да, действительно говорил, когда мы пили виски.

— Как ты рассчитал данные для генпортов налетчиков? Ты не глупец, но и не ученый. Ты бы сам не справился. Кто тебе помогал? — спросил я.

— Иона. Она — высокоуровневый искусственный интеллект, и она под моим контролем. Для расчета этой кучи данных ей потребовалось всего несколько часов.

И снова я чертыхнулся про себя. Все как нельзя лучше складывалось в его пользу.

— Кто ты — назовись, — потребовал Уиллис. Я не видел, что он там делал у меня за спиной, но догадаться, к кому он обращался, было несложно.

— Шер-Двадцать-Семь, — вяло ответил Жуап. — Специалист по телепортационным перемещениям.

— Отлично. Вот возьми это и используй имеющиеся там данные для настройки новой точки выхода.

— Что? Опять? — возмутился Жуап.

— Что значит опять? Ты разве не получал распоряжения от… — он снова осекся, словно не хотел называть имени своего нанимателя.

— Договаривай уже, — выкрикнул как можно громче я. — Шер-Один. Все вы под ним ходите, как детеныши.

Я отчетливо услышал вздох негодования, и через пару секунд капитан встал передо мной. Победоносной улыбки на его лице уже не было.

— Только не говори, что тебе жаль, что все так вышло, — сказал я.

— Забавно, братик, но все именно так и есть. Я должен был сидеть под прикрытием еще несколько месяцев. Возможно, ни один год. Но планы… изменились.

— Зачем тебе это, Гоббс?

— Брось, Алекс, — насупился он. — Не строй из себя патриота. Федерация имела тебя в зад долгие восемь лет. Как и меня. Как и всех нас, — он вздохнул и покачал головой. — Пора это прекращать.

— И что наобещал тебе этот Шер-придурок? Деньги? Славу? Справедливость? На идиота, ведущегося на подобную чепуху, ты не похож.

— Я не смогу объяснить, — покачал головой он. — Не поймешь.

— Не пойму… Может, потому что вам свернули мозги? Он хороший псионик, как я понимаю. Ты его видел?

— Его никто не видел. И он не псионик.

— Тогда кто? Иисус Христос? Будда? Кто, мать твою, он такой?

— Он тот, кто знает…

— Знает? Что знает?

— Все знает. Что было, есть и может произойти.

— Это бред, и ты это знаешь. Не могу поверить, что человек прошедший ужасы войны, повелся на эту ерунду. Он вами, придурками, как в шахматы играет. Туда — один, сюда — другой. Двоих я уже прикончил. Неужели, если бы они знали, что умрут от моей руки, стали бы со мной связываться? Почему Шер-Один их не предупредил? Двоих наших я тоже убил, потому что они поверили в ту чушь про всезнание, как и ты. Ваш главный злодей раскидывается вами во все стороны, как ребенок игрушками.

— Меня ты не убьешь, братик, — снова улыбнулся Уиллис. — Во всяком случае, вероятность этого крайне мала. А я не ставлю на малые вероятности.

— Ну и замечательно, если так. Отключи этот сраный протокол, и проверим твою малую вероятность, — ухмыльнулся я.

— У меня есть идея получше, — внезапно выражение лица Уиллиса стало серьезным. Словно сейчас перед ним решалась судьба мира. — Мы знаем друг друга давно. Не братья, конечно, и даже не друзья, но нас все-таки кое-что связывает. Я помню тот день, Алекс. Тогда ты мог сдать меня, и моя бы карьера окончилась. Но ты не сдал. Рисковал собой, но не сдал.

— Не помню, что тогда я думал по этому поводу, но сейчас я почти уверен, что поступил неправильно.

— Нет, — покачал головой Уиллис. — Все случилось так, как и должно было. Но по небольшой вероятности, чтоб ты знал.

— В смысле? — нахмурился я.

Вероятность того исхода, который произошел, была всего тридцать четыре процента. Два к трем, что я бы пошел под трибунал. Но я не пошел. Малые цифры иногда тоже могут выбить джек-пот, как бы я в них не верил.

Я нахмурился еще больше. Пару секунд назад я видел в Уиллисе только полоумного придурка, поверившего какому-то кретину, засоряющему мозги чушью о всезнании и вседозволенности. Теперь же на дальних рубежах моего сознания зашевелилось нечто, что посеяло во мне зерно сомнения и тревоги. Было во всем этом что-то… чему я пока не мог дать ни названия, ни определения.

— Возможно, это сработает и сейчас, — продолжил Гоббс все с тем же серьезным выражением лица. — Переходи к нам. Ты даже не представляешь, насколько велики наши возможности, и что нас всех ждет в будущем.

— Это уже третий раз за день, — усмехнулся я. В голове же проклюнулось жалкая мелкая мысль, что вдруг Уиллис прав. Не на сто процентов, разумеется, и даже не наполовину. А на какие-нибудь два-три? Но я тут же себя одернул, с ужасом осознав, что начинаю мыслить, как все это Шер-сборище. — Если Шер-Один так хочет увидеть меня в своей шайке, так почему же тогда постоянно пытается меня убить?

— Ты не понимаешь… — покачал головой он. — Он тебя проверяет на прочность. Вычеркивает малые вероятности. То, что ты сейчас здесь, он тоже предвидел.

Я засмеялся. Гоббс же не терял серьезности. Спросил:

— И чего ты ржешь? Я тебе предлагаю то, чего ты не получишь никогда и нигде.

— И вот в очередной раз великий и ужасный Шер-Один готов слить в утиль одну из своих пешек, — произнес я, наигранно улыбаясь.

Гоббс нахмурился, и впервые за все время нашего диалога я понял, что он мешкает. Не понимает, что происходит.

— Что ты несешь? — наконец спросил он, и перевел взгляд мне за спину — на Жуапа, который к этому времени уже должен был подходить к заключительной фазе настройки телепортера. Беседа наша, судя по всему, затянулась.

— Тебя списали, Гоббс, — сказал я, широко и искренне улыбаясь.

В нейроинтерфейсе за две секунды до этого я зашел в раздел «Инфолинк», открыл командную строку и ввел: «Кронос, гори в аду!». Все, как завещала тайная сторона личности профессора Рогинева. Перед глазами высветилась заветная надпись:

Активация протокола «Свобода»

И сразу после нее:

Протокол «Стазис» деактивирован

Я ощутил в теле небывалое облегчение, словно все это время находился в тяжелом исследовательском скафандре для регионов с низким давлением, и вот его с меня, наконец, сняли.

Рука дотянулась до рукояти пистолета, и через полсекунды ствол оружия уже был направлен на Уиллиса. Он глянул на него, потом снова на меня, в глазах промелькнуло разочарование вперемешку с унынием, а еще через долю мгновения прозвучало три выстрела. Уиллис глухо охнул, попятился и упал на задницу, обхватив живот руками — все пули пришлись именно туда.

На меня навалилось ужасная слабость. Я тоже присел, убрал пистолет на положенное ему место. Глубоко вдохнул и выдохнул.

В ближайшие несколько часов меня ждала куча работы, и деться от нее было некуда.

В зале аудиенций было людно и шумно. Здесь собралось все начальство комплекса, весь персонал и даже участники. Присутствовала здесь и Эдмонд Торн, но вот Марта Стрейч не удосужилась прилететь. И все эти люди в данный момент смотрели на меня. Контейнер с похищенными участниками проекта убрали, стены и потолок отремонтировали на скорую руку, а разломанные кресла заменили новыми.

Я стоял перед трибуной, вытянувшись по струнке. Моя левая рука от локтя до пальцев была затянута в тугой бандаж. Боль давно прошла, и под слоями повязки я уже начал ощущать зуд. Благодаря нейроактивации «Улучшенная регенерация тканей» рука заживала заметно быстрее. Ситуация требовала, чтобы я улыбался, как полоумный идиот, но я не улыбался. В глубине души я ощущал какую-то непонятную тревогу, природу которой никак понять не мог. С другой стороны, я полностью отдавал себе отчет, что моя жизнь наконец-то начала налаживаться.

— Алекс Хоксвелл, — громко произнес Сэмюэль Геррот. Он стоял рядом и, в отличие от меня, улыбался во весь рот, пускай и фальшиво. — За заслуги перед Альрийской Федерацией, за храбрость и смекалку, за отточенное выполнение приказов и блестящее выполнении миссии я, полковник Сэмюэль Геррот, от лица всего руководства проекта «Даггер», а также от всего правительства нашего государства поздравляю вас с восстановлением в звании сержанта армии Альрийской Федерации. Кроме этого вам также возвращается должность командира и все связанные с ней привилегии.

Он захлопал в ладоши, и публика вяло и не особенно активно его поддержала. Участники, которых я выдернул из лап Шер-группировки, конечно, могли бы быть и чуть благодарнее, но я на них не злился. В толпе я выдернул взглядом Шоя Рогинева. Он хлопнул всего несколько раз, для проформы. Смотрел на меня без особого интереса, но и без пренебрежения. Радовался он сложившейся ситуации или нет, понять было нельзя. Как и всегда он выглядел задумчивым и чуть грустным. Я же мысленно благодарил его. Если бы не антиблокиратор протоколов, то неизвестно, чем бы все закончилось. Убил бы меня бывший начальник службы безопасности или забрал с собой — известно лишь одному Шер-Один, как бы иронично это не звучало.

Уиллис Гоббс не погиб. Его подлатали, и теперь он приходил в себя в камере предварительного заключения, ожидая долгого допроса с пристрастием. Жуап тоже сидел в заложниках, и к нему уже наведывались несколько раз специальные люди в темно-синей форме с маленькой эмблемой Альрийской Федерации на левом плече. Правда, помимо желтого круга в окружении звезд, в эмблеме этой присутствовал и еще один элемент — опоясывающая все это красная лента с глазом на самой вершине — символ тайной службы.

Что же касается меня, то я в своем отчете о миссии указал все, как было. Четко, ясно, но без деталей и выводов. Моим личным мнением никто не интересовался, а я им делиться и не торопился. Правда, когда я указывал, что ликвидировал Беннера и Коннора, рука у меня все же дрогнула. Была мысль обозначить их как невинных жертв обстоятельств, наравне с теми участниками, которых мне не удалось спасти, но я все же пересилил себя и указал как есть: перейдя на сторону противника бывшие участники проекта «Даггер» напали на меня, за что и поплатились жизнями.

Когда поздравление окончилось, и я покинул трибуну, меня подозвал генерал Торн. С ним у нас тоже было неоконченное дело. Когда он поймал меня на краже препаратов для Шоя и забрал один из образцов себе, мы с ним больше один на один не общались.

— Сержант Хоксвелл… теперь же я могу так к тебе обращаться, верно? — чуть растянул непривыкшие растягиваться губы он.

— Верно, — кивнул я. — И всего каких-то восемь лето прошло.

— Марта Стрейч не смогла приехать. Но оставила тебе сообщение на личном терминале.

— Теперь все можно напрямую, — сказал я, постучав пальцем себе по лбу.

— По инфолинку только зашифрованные послания, имеющие статус особой важности.

— Настолько зашифрованные, что их видит весь персонал комплекса? — усмехнулся я.

Генерал нахмурился. Не понимал он юмор.

— Ладно, понял. Посмотрю, — кивнул я.

По пути в жилой отсек, я наткнулся на Линка. Он был одет в форму персонала и поприветствовал меня сдержанным кивком. Его положение тоже значительно улучшилось. Не знаю, повлияло ли на это мое положительное упоминание его действий в отчете, но теперь его сделали ответственным за искусственный интеллект. Правда, его уже не единожды проверяли на проигодность психологи-псионики, а также красноленточники, но, судя по всему, он все проверки прошел успешно.

Оказавшись в своей ИЖС я тут же подошел к терминалу и открыл голопочту. Непросмотренным значилось одно письмо — от Генеральши. Впрочем, кто еще мог бы мне написать?.. Я открыл его, и передо мной появилось небольшое голографическое изображение Марты Стрейч. Начала она с сухого поздравления, которое длилось всего секунд пять, а потом сразу же перешла к обсуждению выданного ранее поручения, которое выполнил я, как оказалось с ее слов, не совсем точно и не вовремя. Агент уже успел наворотить дел прежде, чем я с ним разобрался. По факту же все так оно и было. Я не смог выявить тайного агента, он заявил о себе сам. Но зато мне удалось его остановить, что по итогу значило, что с заданием я справился, хоть и с оговорками. В благодарностях она тоже не распиналась, лишь сказала, что не забудет этого. На этом послание завершилось. Я его закрыл и лег на койку.

Мне предстояло разобраться с еще одним важным делом. На кровати передо мной лежал диск с энергопотенциалом. Как оказалось, несмотря на существенные повреждения лаборатории, профессору Рогиневу все же удалось слепить одну емкость с жизненно важным для меня ресурсом. Я открыл диск и вылил тягучую эфемерную субстанцию себе в ладонь. Она быстро всосалась, а в нейроинтерфейсе всплыло сообщение:

Энергопотенциал +10000

Я решил проверить общий баланс. Открыл раздел «Состояние» и выбрал нужную строчку:

Энергопотенциал: 20390

Очень неплохо. Хватит на парочку каких-нибудь нейроактиваций. И я даже уже приметил несколько штук на выбор. Но стоило мне развернуть раздел «Нейроактивации», как услышал, как пропиликал терминал, оповещая о входящем сообщении. Ну и кто это? Опять Генеральша?

Я дал голосовую команду открыть входящее сообщение, как передо мной появился знакомый силуэт. Джозеф Картер.

— Номер одиннадцать-сто-четырнадцать, — произнес он стальным голосом. Это был не звонок, а записанное сообщение, но он смотрел мне в глаза, словно находился здесь. — Недавно я получил некролог на Беннера. А другие мои источники раздобыли более точную информацию. — Он помолчал. В глазах разрасталось пламя гнева, но он сдерживался. Сдерживался изо всех сил. — Ты подвел меня. Я просил тебя приглядывать за моим братом, но ты допустил, чтобы его похитили. Потом я попросил его спасти, но ты не сделал и этого. Более того, ты… — он чуть качнул головой, его уже немолодое лицо начало морщиться, и мне даже показалось, что он вот-вот разрыдается. Но начальник Платоса взял себя в руки и продолжил: — Ты собственноручно убил его. Убил. Убил… Убил! Сучий ты подонок! — последние слова он уже выплевывал сквозь зубы, а лицо его исказилось в гневе. Но тут он резко остановился. Вдохнул и выдохнул через нос. — Я обещал тебе, что если ты не выполнишь мою просьбу, я тебя достану. Но в отличие от тебя, я выполняю свои обещания. Всегда. Я доберусь до тебя, номер одиннадцать-сто-четырнадцать. Доберусь, чего бы мне это не стоило. И еще… чтобы ты не думал, что твоя жизнь наладилась, я покажу тебе кое-что интересное. Я хочу, чтобы ты ощутил хотя бы малую часть той боли, которую причинил мне в ответ на доброту. Будь ты проклят, Хоксвелл! А теперь — смотри…

На последних словах он очень гнусно улыбнулся, а потом его иллюзорный силуэт исчез.

Я с большим трудом сглотнул тягучую слюну. Приподнялся на койке и сел. Ощущение нарастающей всепоглощающей беды обрушилось на меня ледяной глыбой.

Передо мной снова возникло голоизображение, но на этот раз это был не Джозеф Картер. Это был человек, появление которого я никак не ожидал. Ни в каком смысле и виде.

— Привет, Алекс, — прозвучал мелодичный голос девушки, которую я любил многие годы, и которую никогда не смогу забыть. Выглядела она точно так же, как и в том последнем голосообщении, в котором заявила о том, что уходит от меня. Но только здесь она улыбалась. — Мне сегодня приснился чудный сон. Как будто тебя досрочно освободили, представляешь?.. И ты приехал ко мне. Неожиданно. Никто мне об этом не сообщал, и раз — ты рядом. Стоишь передо мной точно такой, каким я тебя помню. Я запрыгиваю на тебя. Обнимаю, целую. А потом мы улетаем с тобой на какую-то далекую планету Федерации подальше от суматохи, политики и постоянных распрей. Мы живем с тобой. У нас рождаются дети. Два мальчика и девочка. Мы живем счастливые до самой глубокой старости. Представляешь? — она покачала головой, ее улыбка стала шире, а в глазах заблестели слезы.

Я же словно утратил способность дышать, да вообще слышать и видеть что-то за пределами этой голографической картинки.

— Когда я проснулась, то расплакалась, конечно, — продолжала она, — но, знаешь, что я еще поняла? Прямо точно для себя уяснила?.. Я думаю, знаешь. Ну или догадываешься. В общем, Алекс, я поняла, что готова сколько угодно тебя ждать. Хоть семь лет, хоть все семьдесят. Я готова. Ради того одного момента, когда ты, наконец, появишься на пороге моего дома и обнимешь меня. Я готова на это, потому что очень сильно тебя люблю. Мама говорит, что если даже восемь лет разлуки не погасили эту любовь, то еще семь — точно не погасят. А я даже уверена, что моя любовь за эти долгие годы стала только сильнее. Она прошла тяжелые испытания и закалилась. Вот так. Очень жду тебя. Просто хотела, чтобы ты об этом знал и никогда не забывал. Пока. Жду от тебя письма.

Кларисса улыбнулась еще шире, потом отправила мне воздушный поцелуй, и ее силуэт пропал. Во мне же, в том месте, где у нормальных людей должно быть сердце, начала разрастаться черная пустота. А по коже поползла холодная зыбь. Но сообщение на этом не закончилось. Через несколько секунд появилось новое голоизображение. И на этот раз на нем был я.

— Привет, — сухо сказал человек, который точно не мог быть мной, но выглядел как мой клон. Одет он был в обноски заключенного. Выглядел понурым и уставшим. Вздохнув, начал говорить: — Очень мило с твоей стороны. Ну, что ждешь и так далее. Любишь там, и все дела. Я очень рад, правда… — покачал головой и поморщился. — В общем, тут кое-что произошло. У меня появился шанс досрочного освобождения. Но есть одно обстоятельство: я должен буду поработать на Федерацию. Так что вернуться не получится. Обнимашки, поцелуйчики — все мимо. Да и зачем все это?.. Мы восемь лет не виделись. Многое произошло. У меня своя жизнь, теперь новая, у тебя — своя. Полюбишь кого-нибудь еще. Сейчас много бывших военных, — этот сраный урод усмехнулся, и я очень пожалел, что все это имитация, и дать по роже ему не получится. — В общем, Кларисса, я очень признателен, что ты ждала меня все это время. Но жизнь складывается иначе. Мы не сможем быть вместе. Никогда. Больше не отправляй сюда сообщения. Через пару дней меня уже здесь не будет. Найди себе кого-нибудь и улети на далекую планету Федерации, как и мечтала. А у меня своя жизнь. Прощай.

Голограмма пропала. В комнате стало тихо, как в открытом черном космосе.

Черт!..

Черт! Эти суки подделали сообщения! И ее и мое! Суки!!!

Мир пошатнулся. Я закричал, вскочил с койки, подлетел к терминалу и сшиб его одним взмахом. Аппаратура врезалась в стенку и разлетелась металлическим хламом.

— Суки! Су-у-уки!!! Су-у-уки-и-и! — запричитал я как заклинание.

Голова закружилась. В ушах загудело.

Я кричал. Я бил кулаком в стену. Я пинал держатели койки. Я разрушал мир вокруг.

И кричал.

Кричал.

Кричал…