Даггер: Инициация

Глава 24

Я приложил ладонь к сенсорной панели, и дверь с тихим шипением поднялась. Я бесшумно выдохнул. Зашел внутрь. Дверца тихо закрылась за мной. В лаборатории было темно, как в самом мрачном сне. Лишь тусклые синие и красные огоньки на оборудовании давали хоть какое-то освещение, а вместе с ним и возможность хоть что-то разглядеть. Видимо, вместе с камерами, Уиллис отключил и датчики движения, из-за чего лампы так и не врубились. Хороший ход. Я об этом не подумал, а вот Гоббс оказался сообразительнее в этом вопросе.

Я широко распахнул глаза, стараясь сосредоточиться на окружающих меня предметах. Ненароком вспомнилось, что в нейроинтерфейсе имелась нейроактивация «Улучшенное зрение», благодаря которой можно было лучше видеть в ночное время суток, а при более продвинутом его развитии — и в кромешной тьме. Сейчас бы оно пригодилось. Но сейчас я не имел возможности его изучить, поэтому приходилось работать с тем, что есть, а именно — без ничего.

Прошла минута, и глаза начали привыкать к мраку. Я огляделся внимательнее и заметил, что здесь основательно прибрались. Смутно я помнил, что налетчики повредили часть оборудования. Его убрали отсюда. Вычистили полы и стены, вот только дыры от пуль, оставленные выстрелами из моего автомата, так и не залатали.

Итак, что мне нужно?.. Тип из видения сказал, что инъекция находится в конце комнаты в холодильном шкафу с изображением биологической опасности. Удивительно, но я помнил это до мельчайших подробностей, в мыслях даже сформировался приблизительный образ этого места. Более того, я помнил пароль. Видимо, передавая эту информацию, теневая сторона личности Шоя каким-то образом зафиксировала ее в моей памяти через нанитов.

Я медленно зашагал в обозначенную сторону, попутно осматриваясь. Не помешало бы мне, конечно, найти здесь еще что-нибудь интересное, что могло бы пролить свет на тайную деятельность профессора. Мысль о том, что налетчики его знали, не покидала моей головы. Но ничего, что представляло бы ценность в этом плане, я так и не нашел. Полки и стеллажи были заставлены всевозможным мелким и крупным оборудованием, приборами разного рода и назначения, какими-то емкостями с непонятным содержимым и еще черт знает чем. Голомонитор отсюда убрали — наверное, налетчики его тоже повредили. Было тут и другое голографическое оборудование, но включать его я не решился — вдруг сработает какая-нибудь сигнализация.

Я дошел до конца комнаты и увидел его — широкий холодильный шкаф в человеческий рост. Выглядел он почти так же, как я его себе и представлял. Разве что оказался чуть повыше. На дверце был изображен желтый треугольник с перемежающимися неполными окружностями — знак биологической опасности. Чуть ниже посередине располагался циферблат с окошком для ввода пароля. Странно, и почему профессор не установил здесь более надежную защиту, ведь столь стародавнюю систему безопасности может взломать любой начинающий кибертехник?..

Я ввел цифры «839999». За дверцей глухо пискнуло. Я взял за край и потянул на себя. Шкаф открылся, и мне в глаза ударил голубой неоновый свет, а лицо обдуло прохладой. Я прищурился и принялся рыскать по полупустому холодильнику взглядом в поиске инъекций. Как они выглядели — я тоже примерно представлял. Продолговатые ампулы с темно-красным содержимым лежали в дальнем левом углу. Цилиндрические, со спрятанной иглой внутривенного введения и сенсорной кнопкой на боку — точно такие, как я и думал, спутать было невозможно. Наверняка этот тип из ведения произвел со мной какое-то внушение, иначе откуда могла взяться такая уверенность?..

Я взял одну ампулу, покрутил в пальцах. Она была холодная, но красная жидкость внутри ощутимо перекатывалась туда-сюда, значит, не была заморожена. Да и по ощущениям, в камере было не ниже пяти градусов по Цельсию.

Ну и куда теперь это убрать?.. Карманов в комбинезоне не было, поэтому я не придумал ничего другого, как засунуть ампулу в ботинок. Прохладный корпус сразу захолодил ногу. И тут у меня возникла другая идея — сунуть колбу в повязку на плече. Действие обезболивающего давно закончилось, и раны снова начали болеть, поэтому охладить их точно не будет лишним. Так я и поступил. Снял комбинезон и аккуратно засунул ампулу в прослойку повязки на руке. Приятная прохлада сразу же подействовала на ожог как легкое успокоительное.

Собрался было уже закрыть холодильник, но что-то меня остановило. Может быть, на всякий случай взять еще одну ампулу?.. Если с первой что-то случится, то вторая подстрахует. Так и надо сделать.

Я взял вторую ампулу и по аналогии с первой сунул ее в повязку на животе. Впереди у меня теперь оттопырилось, словно я набрал пару лишних килограмм веса. Ну все, пора уходить. Таким же крадущимся медленным шагом я направился к выходу. На прощание оглядел лабораторию в надежде все же зацепиться взглядом за что-нибудь интересное, но так и не зацепился. Коснулся ладонью сенсора, и дверь поднялась. Из проема на меня уставилось два дула автомата.

— Черт… — тихо выругался я.

— Стоять спокойно! — скомандовал Эдмонд Торн, который стоял между двумя спецназовцами, направившими в мою сторону оружие. Лицо его было помято, волосы всклокочены, но в глазах блестел недобрый огонек. Сказал, но уже, похоже, не мне: — Ты был прав, сержант, тебе не показалось.

— Как я и сказал, сэр, он прогуливался, как по парку. В два часа ночи. Это мне показалось странным, — произнес один из спецназовцев.

Похоже, мой трюк вести себя как можно более естественно не сработал. Охранники оказались не такими тупыми, как принято считать. Или я оказался слишком самонадеянным.

— Руки подними, — потребовал второй спецназовец.

Я выполнил приказ.

— Хоксвелл, верно? — спросил генерал, устало оглядывая меня.

Я кивнул. В голове зароились тысячи мыслей. Черт, как же я так облажался?.. Поймали с поличным, да еще так просто! Надо что-то придумать. Срочно!

— Ты тот, кто ликвидировал налетчика, так? — снова спросил Эдмонд, чуть прищурившись. Да он что, издевается?! Зачем делает вид, что не узнает меня?..

Я снова кивнул и вздохнул.

— Ну и что же ты тут делал?

Я поглядел на первого охранника, потом на второго, затем перевел взгляд на генерала и произнес, стараясь сохранять в голосе хладнокровность и уверенность:

— Мне нужно было кое-что выяснить. И я выяснил. Надо поговорить наедине.

На лице Эдмонда не дрогнул ни один мускул. Переждав короткую паузу, он сказал:

— Обыскать.

Первый охранник грубо схватил меня за руку, второй принялся ощупывать по бокам.

— Полегче, у меня раны! — вскрикнул я, но охранники были непреклонны. Я снова вскрикнул, но уже громче, да и боль действительно заявила о себе. — Чертовы вы обезьяны! Больно, говорю!

— Не ной, девка! — бросил один из спецназовцев. Второй заржал.

— Черт!.. Какого хрена? — возмутился я. — Ладно, остыньте, я сам достану.

Генерал повел бровью. Снова выждал паузу и сказал:

— Отставить. Дадим ему шанс.

Я расстегнул комбинезон, стеная и шикая от боли, сунул ладонь в повязку на животе и достал ампулу. Эдмонд, увидев ее, нахмурился. Спросил:

— Что это?

— Кое-что важное для нас всех, — туманно объяснил я.

— Точнее, рядовой, — с напором потребовал генерал.

— Я объясню. Но только наедине.

Генерал выхватил из моей руки ампулу, поднес к лицу и принялся внимательно ее рассматривать. Потом перевел на меня взгляд, пристально посмотрел в глаза. Я едва сдержался, чтобы не отвернуться. Сказал одному из охранников:

— Отведите его ко мне в кабинет. Я скоро буду.

— Так точно, сэр, — кивнул спецназовец и снова навел на меня дуло автомата. Бросил: — Давай, топай. И без шуток. Мы не посмотрим, что ты особенный. Всадим очередь в спину на раз-два.

Через десять минут я сидел в кабинете генерала, который совсем недавно занимала Марта Стрейч. Ночной пейзаж за окном в виде мерцающего звездами темно-синего неба и светящихся вблизи и отдалении огоньков и проносящихся мимо редких флаеров завораживал. Глядя на него, я словно выпал из реальности. В голове, тем не менее, рождался план дальнейших действий. Стражники, что стояли слева и справа от меня, тихо о чем-то переговаривались, шутили, но я почти их не слушал.

В кабинет вошел Эдмонд. Прошел мимо меня и сел в кресло у дальнего конца овального стола. Сказал спецназовцем:

— Можете быть свободны. Отправляйтесь на караул. Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.

Охранники ушли. Генерал задумчиво оглядел меня и спросил:

— Выкладывай, Хоксвелл. Что ты делал в лаборатории? Как в нее проник, минуя систему безопасности? Зачем забрал эту ампулу? И что, черт возьми, значило твое «важное для нас»?

Я сморщился и потер лоб. Почти ко всем вопросам я уже был готов. Осталось лишь правильно разыграть единственную козырную карту, которая у меня была.

— Вы же знаете, что я работаю на Марту Стрейч?

Генерал кивнул, сказал:

— Только поэтому я и не отправил тебя в изолятор. Но ты… должен был действовать скрытно. А твое разгуливание по комплексу в два часа ночи под это определение не подходило. Благодари судьбу, что ваша новая охрана подчиняется мне, а не полковнику, иначе о твоем похождении в первую очередь узнал бы он. И вот тогда у тебя точно были бы проблемы.

— Весьма признателен, но видите ли, в школах разведчиков не учился, все делаю как могу, — развел руками я.

— Не умничай, — отрезал генерал. — Как бы там ни было, ты проник на закрытую территорию и выкрал улику. Как тебе это удалось?

Первую половину вопроса я пропустил мимо ушей, решив ответить сразу на вторую:

— Эта ампула — секретная разработка профессора Рогинева. Я думаю, что никто в проекте не знал о ней. Мне нужно было проверить это, поэтому я хотел забрать ее, чтобы потом предъявить вам в качестве улики. Как вы знаете, госпожа Стрейч поручила мне найти агента, который мог устроить налет. Но чтобы выйти на его след, мне необходимо было понять, какую роль в этом деле играл сам профессор. И вот теперь благодаря этой улике кое-что начало проясняться.

— И что именно?

— Я не успел выяснить, вы же меня задержали, — пожал плечами я. — Но в чем я точно уверен, так это в том, что вещество, содержащееся в ампуле — какая-то новая разработка профессора, о которой он почему-то никому не сказал. Именно ее и искали налетчики. Да, они выкрали данные разработок, уничтожили оборудование и хотели похитить его самого, но эта ампула была основной целью.

— И с чего ты все это взял? — задумчиво, но с изрядной долей недоверия прищурился генерал. — Как узнал про ампулу и про цели налета?

Я вдруг понял, что мое объяснение хоть и выглядело убедительными, но было очень запутанным и имело кучу белых пятен. Построенный мною карточный домик мог развалиться в любой момент. Поэтому я добавил еще больше неопределенной логики:

— После того, как полковник и профессор Катаран попросили меня вчера вспомнить как можно больше о действии генпортов, я не смыкал глаз всю ночь. Я вспоминал. По фрагментам восстанавливал свою память. И мне это удалось. Я вспомнил все, что было той ночью. Все, что мне удалось видеть и слышать до мельчайших подробностей, понимаете?.. Я слышал разговоры налетчиков и самого профессора. Они говорили об этой разработке, требовали, чтобы он им ее выдал. Но профессор не пошел на это. Он вступил с ними в схватку. Когда же в игру вступил я, налетчики поняли, что им не справиться, и что их план рухнул. Поэтому начали уходить туда, откуда пришли. Кроме того одного, которого я убил впоследствии. Но они выпустили слишком много парализующих разрядов в профессора. Перед тем, как отключиться, он выкрикнул мне какие-то цифры и слово «холодильник». Тогда я не понял, к чему все это. Я сам был под действием импульсатора, да и шок от происходящего задурманил мне голову. Но теперь — знаю. Это был пароль от холодильного шкафа, в котором и лежала эта ампула.

Эдмонд Торн снова недоверчиво нахмурился, и я решил добить его:

— Конечно же, чтобы воспоминания вернулись, мне пришлось немного заморочиться. Комплекс имплантов, который установили в мое тело… в тела всех участников проекта «Даггер»… Вы же знаете о них?

— Разумеется, — кивнул генерал.

— Так вот, благодаря этим имплантам я и восстановил свою память. Удалось не сразу и не все, но удалось.

— Почему же ты не сделал это раньше? — спросил он, но во взгляде недоверия стало куда меньше, чем простого непонимания.

— Тогда я не успел еще освоиться со всеми возможностями и функциями, — развел руками я. — События развивались так стремительно, что на это просто не было времени.

Эдмонд крепко задумался. Видно было, что не все сходилось в его картине происходящего, многих пазлов головоломки не хватало, а некоторые так и вовсе стояли не на своих местах. Но все же мой рассказ выглядел реалистично, и с этим он поделать ничего не мог.

Прошла напряженная минута раздумий, после чего генерал снова поглядел на меня и спросил:

— И все-таки ты не сказал, как тебе удалось обойти систему безопасности и попасть в лабораторию.

Я боялся этого вопроса, потому что более-менее убедительный ответ на него придумать так и не успел. А когда тебе нечем крыть, приходится говорить правду.

— Я обратился за помощью к капитану Гоббсу, — сказал я. — Мне пришлось. Он включил меня в базу данных пропусков. Да и камеры со всеми датчиками он вырубил лишь до трех часов ночи.

Генерал снова нахмурился, но уже не от недоверия, а от возмущения. Произнес:

— Ты сказал ему, для чего собираешься проникнуть в лабораторию?

— Я сказал, что мне нужно кое-что выяснить. И не солгал, — улыбнулся я, снова разведя руками.

— И он так просто выдал тебе пропуск? А также отключил камеры и сенсоры? — еще больше возмутился Эдмонд.

Я же понял, что снова ступил на тонкий лед. Сдавать Уиллиса с потрохами не хотелось, поэтому нужно было срочно придумать ему оправдание. Но выделенных на это секунд мне не хватало. И опять же, когда врать не поучается, приходится говорить правду.

— Чтобы понять, почему он это сделал, мне необходимо кое-что уточнить, — произнес я, глядя в глаза генералу. — Вышло так, что мы с капитаном — давние знакомые. Служили с ним вместе в одной части. Потом началась война, и судьба нас раскидала по разным краям галактики. Можете проверить, в наших досье это должно быть.

— Это не оправдывает его поступок, — холодно проговорил генерал. — Он нарушил устав. Причем дважды.

— Согласен. Но тем самым он помог мне, а значит, и вам и госпоже Стрейч тоже. Мы все в одной лодке, генерал. А капитан ничего не знает, я вас уверяю. Он нем, как мертвец. И у меня к вам большая просьба: не отстраняйте его от должности. Он держится за это место, как за утопающий за спасательный круг.

Эдмонд Торн снова задумался. Сложив руки домиком у подбородка и оперев локти о столешницу, он уставился поверх меня переполненным мыслями взглядом. Прошло несколько секунд, и он вновь опустил на меня тяжелый взгляд:

— Неплохо было бы проверить тебя у псионика.

— Воля ваша, — произнес я, хотя мысленно содрогнулся от этой возможности. Тем не менее, держаться я старался спокойно. — Полковник предлагал вам сделать это еще вчера. В штате комплекса есть психологи-псионики. Амалия Кински, кстати, одна из лучших.

— Все-таки… лишних людей, тем более псиоников, привлекать не нужно. Пока, — покачал головой Эдмонд.

Я мысленно выдохнул, а сам развел руками, как бы говоря, что готов к любой проверке.

— Ладно, — произнес генерал, подводя итог. — Возвращайся к себе. И больше не шастай по ночам.

Я кивнул и встал. Как бы невзначай спросил:

— А что вы собираетесь делать с ампулой?

— Это мое дело. Все. Свободен.

Я вышел из кабинета генерала и отправился в жилой отсек, сопровождаемый удивленным взглядом охранника, что караулил у двери.

Вторая ампула, которую я спрятал в повязке на плече, так и осталась при мне.