Даггер: Инициация

Глава 13

Когда до двери, ведущей в кабинет профессора, осталось совсем немного, я услышал позади голос:

— Сержант… рядовой Хоксвелл!

Я остановился и обернулся. Ко мне шел Беннер.

— Бен, черт бы тебя побрал! Что тебе нужно?

— Не хотел тебя отвлекать во время тренировки, серж… черт! Рядовой…

— Так, Бен, — перебил его я. Он уже приблизился ко мне, поэтому я ткнул указательным пальцем ему в грудь. — Отныне и впредь ты называешь меня Алексом или Палачом. Никаких «сержантов» и «рядовых». Понятно?

— Никак не могу отвыкнуть, что ты больше не сержант, — развел руками Бен.

— Понятно, я спрашиваю? — чуть повысил голос я.

— Так точно… Алекс, — кивнул тот.

— Отлично. Так что ты хотел?

— Ты получил мое сообщение?

— Да.

— Не нашел времени поговорить?

Я едва сдержался, чтобы не скривиться. Беннер Картер — отличный малый, но я к нему не испытывал дружеской приязни. Хоть обстоятельства и изменились, но для меня он по-прежнему оставался зеленым юнцом и одним из множества подчиненных. Был бы на его месте Клейтон Юнг, я бы относился к нему по-другому. Несмотря на разницу в званиях, к нему я проникся уважением еще с того момента, как его перевели в мой отряд. Клейтон всегда был спокоен и рассудителен, не поддавался эмоциональным импульсам и все просчитывал наперед. Он пытался остановить меня от того, что я в итоге совершил и из-за чего попал под трибунал. И он в итоге обезвредил и задержал меня после поступка, ставшего переломным в моей жизни. Но ни тогда, ни сейчас я все равно не злился на него. Кто-то же должен был остановить меня. Будь он здесь, я был бы только рад. Но с того рокого дня я больше не слышал о рядовом Юнге. Он ушел вместе с моим прошлым.

— Алекс?.. Ты меня слышишь? — напомнил о себе Беннер. Задумавшись, я, видимо, ненадолго впал в прострацию.

— Я устал, Бен, — вздохнул я. — Что ты хотел?

— Надо поговорить.

— По поводу имплантов?

— Да. Есть время?

Я поглядел в сторону двери кабинета профессора.

— У меня сейчас встреча с Шоем Рогиневым.

— Неужели? — удивленно поднялись брови Бена. — Я ему тоже писал в инфолинке, задал несколько вопросов по поводу работы нейроинтерфейса, но он сказал, что ему некогда и порекомендовал получше изучить раздел справки. Говорит, что там все есть. Но меня терзает пара интересных вопросов, ответов на которые там точно нет. Даже так: их там не может быть в принципе.

— Почему?

— Потому что… — Бен оглянулся и понизил голос. — По-моему, я нашел кое-какую уязвимость.

— Уязвимость? И как ты ее выявил? Не помню, чтобы ты разбирался в кибернетике. Поговори лучше с Линком, он в этом профи, насколько я знаю. Линк — это один из тех угрюмых типов, прибывших вместе со мной. Вся рожа пятнистая, ты должен был его видеть.

— Я его видел. Но ему не доверяю. — Он снова оглянулся, поднял голову и оглядел камеры и пролетающего мимо дрона. — Я никому не доверяю, кроме тебя, Алекс. Ты ведь тогда спас меня…

— Не начинай, Бен, — снова перебил его я. Начал почему-то раздражаться. — Я поступил так, как должен был. Окажись тогда на твоем месте кто-нибудь другой, я сделал бы то же самое.

— Я понимаю, но все же, если бы не ты, я бы тогда погиб, а не отделался лишь легким ранением.

— Черт, Бен, давай завязывай, — поморщился я.

— Ладно, — кивнул он. — Но я все равно хочу с тобой поговорить. И дело тут не в кибернетической составляющей имплантов. Уязвимость, которую я обнаружил, заключена в логике их работы. Понимаешь?

— Не совсем. Давай тогда опиши свою ситуацию в сообщении и отправь в инфолинк. Я изучу его, и если посчитаю интересным…

— Не получится, — покачал головой Бен. — Они отслеживают сообщения. Не хочу попадать под подозрение.

Теперь я пристально глянул в глаза Бену. Вспомнился недавний разговор с Гиббсом о секретных протоколах. Неужели Бен тоже узнал о них или пришел к понимаю, что нас контролируют, логическим путем? Но для этого по большому счету не нужно обладать мозгом гения, подобные факты всегда являлись само собой разумеющимися. С другой же стороны, Бен всегда отличался наивностью и любил придавать повышенное значение простым моментам. Поэтому я сомневался, что он действительно смог выяснить что-то интересное и по-настоящему важное.

— Хорошо, Бен, — я положил ему руку на плечо и вздохнул: — Как будет время, я обязательно с тобой свяжусь и мы поговорим. А теперь вали на хрен отсюда и не мешай мне.

Он улыбнулся, кивнул, и через пять секунд его уже рядом не было.

Я подошел к двери, ведущей в кабинет профессора. Охраны поблизости не наблюдалось, но над входом висел вездесущий глаз камеры. Сенсоры на мое приближение не сработали, и дверь, похоже, автоматически открываться не собиралась. Постояв в раздумье несколько секунд, я приложил ладонь к сенсорной панели справа.

— Чем могу вам помочь, мистер Хоксвелл? — раздался мягкий женский голос откуда-то сверху. Я сразу узнал его — он принадлежал Ионе, системе наблюдения комплекса.

— Мне надо попасть к профессору Рогиневу.

— По какому вопросу?

— По вопросу имплантации. Он меня ждет.

— Проверяю запрос. Секунду. Запросов не найдено.

— Что значит не найдено? — возмутился я. — Я же говорю: он меня ждет.

— Извините, но запросов не найдено.

— Ну тогда просто сообщи ему, что я пришел к нему.

— Извините, но профессор Рогинев просил не беспокоить его по пустякам.

— Черт бы тебя побрал, железка! Вчера он просил меня к нему зайти. Вот я и пришел. Открой уже эту сраную дверь!

— Извините, но профессор Рогинев просил не беспокоить его по пустякам, — спокойным тоном повторила Иона.

Ладно, не дают войти через дверь, полезем в окно.

Я вытянул руку и со всего размаху три раза стукнул по металлической поверхности.

— Если вы не прекратите, то я вынуждена буду объявить локальную тревогу первого уровня, — предупредил искусственный интеллект.

— Да хоть десятого, — бросил я и постучал еще три раза, громко проскандировав: — Профессор, открывайте, вам посылка!

Прошипели пневматические приводы, и дверь быстро поднялась. На пороге стоял Шой Рогинев в обычной штатской одежде — широкие темные штаны и просторная светлая рубашка с расстегнутой до середины груди молнией с закатанными по локоть рукавами. Киберпротез левой кисти сразу бросился в глаза, а также множественные белесые шрамы на правой руке, шее, лице и открытых участках тела.

— Хоксвелл, правильно? — спросил он, с легким смятением оглядывая меня.

— Да, профессор. Вчера после установки имплантов вы просили меня зайти к вам. И вот я здесь.

— Точно, — кивнул он. — Совсем забыл. В последнее время много работы. А сегодня я решил полдня взять выходного.

— Профессор Рогинев, зафиксировано несанкционированное вторжение. Я обязана объявить локальную тревогу первого уровня. Если в течение пяти секунд участник проекта Алекс Хоксвелл не покинет запрещенную зону, я буду вынуждена принять соответствующие меры, — спокойным голосом произнесла Иона, от чего показалось, что она издевается.

— Отбой, Иона. На счет прихода мистера Хоксвелла я забыл дать запрос, — сказал профессор, отошел на шаг и махнул мне рукой. — Проходи, солдат.

Я шагнул в кабинет, и дверь позади меня с глухим шумом закрылась.

Обиталище Шоя Рогинева было просторным и светлым. Посередине помещения стоял стол, на котором были хаотично разбросаны какие-то мелкие предметы, но ощущения беспорядка они не придавали. Откидное кресло было повернуто в другую сторону и плотно придвинуто к столу. Создавалось впечатление, что хозяин кабинета не часто сидел на своем месте.

— В основном я работаю в лаборатории, — зачем-то начал объяснять профессор. — Туда и пройдем.

Мы двинулись вдоль стены, к другой двери, на которой красным цветом была выведена надпись «Только для персонала». При нашем приближении дверь с глухим шумом поднялась. Я переступил порог, невольно бросив взгляд на бдительный глаз камеры над проходом.

Попали в узкий коридор, освещенный редкими лампами. Прошли по нему несколько метров, минули парочку других дверей и вышли к лифту. Вошли в него, профессор коснулся сенсорной панели, и лифт начал плавное движение вниз. Я оглядел потолок и снова наткнулся взглядом на камеру.

Профессор молчал. Я тоже не знал, как и о чем начать разговор. Тишина стала давить на уши, а лифт все не останавливался.

— Неплохо у вас тут все оборудовано. Вездесущий искин, камеры, дроны… все серьезно, — все же выдавил из себя я.

— Это не моя заслуга. Я лишь работаю здесь.

— Но вы — легенда. Только не говорите, что это не так.

— Это не так. Да и если даже так, то поверь, я б с легкостью отказался от этой легендарности. Не раздумывая променял бы ее на свою прежнюю жизнь.

— Ваша прежняя жизнь… — протянул я. — Слышал, вы тоже были на войне…

— Да. Обычным рядовым. В легкой пехоте.

— Легкая пехота, — ухмыльнулся я. — Я тоже служил в ней. Мы — передовая сила. С нас все начинается, и нами же все заканчивается.

— Я прослужил всего два месяца, не считая учебки.

— И что же вас заставило поменять род деятельности? — Про плен я решил не спрашивать. Во-первых, насколько я знал, на эту тему бывшие военнопленные не любили разговаривать. Во-вторых, не хотел дать ему понять, что я вообще что-то об этом знаю.

— Плен, — коротко ответил Шой. Снова повисла тишина. Объяснять дальше он явно не собирался.

— И долго вы были в плену?

— Почти столько же, сколько и на службе.

— Руку там потеряли?

— Да, — выждав короткую паузу, сказал профессор. Очень странную паузу. Похоже, с этой травмой связано неприятное воспоминание. Впрочем, сложно найти что-то положительное в том, когда твое тело калечат.

Лифт остановился, двери распахнулись. Мы вышли из него и попали в просторный коридор, разделяющийся на множество более узких. Здесь дронов и камер было куда больше, чем на ярусе с жилым отсеком или тренировочным полигоном. Заметил я и охранников, лениво прохаживающихся туда-сюда с оружием наизготовку.

— Нам туда, — махнул рукой вправо профессор. И мы двинулись. Подошли к очередной двери. Шой коснулся сенсорной панели, и она открылась.

— Профессор, хочу предупредить, что вы нарушаете правила безопасности комплекса, — снова прозвучал знакомый женский голос. — Посторонние в лабораторном блоке недопустимы.

— Отбой, Иона, — бросил профессор и обратился ко мне: — Проходи и садись вон в то кресло.

Это помещение, похоже, и было лабораторией профессора. Ну или, как минимум, какой-то ее частью. У стен стояло всевозможное оборудование с мегающими огоньками и голографическими экранчиками, на которых пестрили ряды цифр и символов. Здесь было душновато, несмотря на натужно работающие кондиционеры у потолка и увлажнители воздуха, расположенные по углам. Кресло, на которое мне указал профессор, стояло в центре комнаты, рядом с ним располагались какие-то приборы и небольшие голоэкраны.

Я сел, а вернее, лег в кресло, потому что оно принимало полулежащее положение, и уперся взглядом в какой-то светящийся круг, расположенный точно над головой. Центр медленно мерцал, словно гипнотизируя.

— Лежи спокойно. И желательно не нервничай, — попросил профессор.

— Спокоен, как мертвец, — улыбнулся уголком губ я.

Шой сел рядом. Приложил к моим вискам и лбу какие-то присоски с проводами, попросил вытянуть руки и присоединил к ним тонкие шнуры. Повернулся ко мне боком и уставился в голографическое трехмерное изображение небольшой человеческой фигуры, которую я едва мог разглядеть боковым зрением. Рядом с ней замелькали какие-то обозначения и цифры.

— Кроме того случая при установке нанитов, других жалоб нет? — спросил профессор, пристально разглядывая изображение. Его пальцы быстро забегали по виртуальной клавиатуре.

— Нет.

— Головокружение? Нервные расстройства? Припадки ярости или апатии?

— Нет.

— Непонятные сны? Видения? Предчувствия?

— А что, подобное у кого-то бывает?

— Иногда.

— Вроде не замечал.

— У тебя предрасположенность к нервным расстройствам. Ты знал об этом?

— Нет. — Я нахмурился. Насколько я знал, моя нервная система была в полном порядке.

— В целом все в пределах нормы, особенно если учесть твое военное и арестантское прошлое.

— Жизнь меня не баловала.

Шой едва слышно усмехнулся. И было в его смешке нечто самоуверенно-снисходительное, будто я жаловался смертельно больному человеку на легкую простуду. И тут я как раз решил осторожно продолжить разговор, начатый в лифте:

— А после плена, когда вас освободили, вы сразу занялись кибертехникой и прочим?

Профессор не торопился отвечать. Видимо, решал, как отнестись к моему упоминанию, что из плена его освободили.

— Послушай, Алекс, я отлично понимаю, к чему ты ведешь. Ты все прекрасно знаешь на счет моего плена. Зачем эти вопросы?

— Я знаю только слухи.

— Слухи о том, что я сбежал из плена, угнав имперский корвет? — с брезгливой интонацией произнес профессор.

— Да. — Мне почему-то стало неловко. Обрисованная ситуация показалась до одури смешной.

— И как ты себе подобное представляешь?

— Никак, — честно признался я. Ходить вокруг да около мне надоело. — В том-то и дело, профессор, что вокруг вашей личности ходят легенды и обрастают слухами, как старое бревно мхом. Я не так уж много чего о вас знаю, но ваше прошлое овеяно тайной. Участие на войне, затем плен, а потом… пустота, после чего через несколько лет вы появляетесь в проекте с уникальной разработкой.

Шой молчал, я даже не слышал его дыхания, хотя после внедрения имплантов мне периодически стало казаться, что я улавливаю звуки, распознавать которые раньше не мог. Наверное, я слишком сильно надавил на него. Ну и черт с ним!

— Плен изменил мое видение мира. Я многое понял. Возможно, даже слишком многое, — заговорил он. — После освобождения из плена я уже не мог вернуться в ряды пехотинцев. Я возненавидел войну, потому что воочию видел, каких монстров она способна породить. Я занялся кибертехникой, но долгое время не мог найти себя в каком-то определенном направлении. — Шой умолк, и у меня проскользнула мысль, что он, возможно, немного привирает. Ну или, как минимум, что-то недоговаривает. — У меня была… есть семья. И все, о чем я мечтал, находясь в плену, это вернуться к ней. Но плен, как я и сказал, изменил меня. Я пытался начать все заново, старался вернуться к прежней жизни. Но у меня не получалось. Спустя некоторое время я понял, что как раньше уже не будет. И я начал новую жизнь. Вплотную занялся наукой и сверхтехнологичными разработками. Поначалу было непросто, но я справился. Мои идеи понравились правительству, и меня взяли на работу. Сначала в кибертехнический отдел, а потом перевели сюда.

Профессор снова замолчал, решив, видимо, что выданной информации для меня достаточно. Выждав с четверть минуты, я осторожно спросил:

— Вы сказали, что у вас была семья. Что с ней стало?

— С ней все нормально. Примерно раз в месяц я навещаю бывшую жену и дочерей. Ну и перечисляю им деньги, разумеется. Они ни в чем не нуждаются. Все так, как я когда-то и хотел, — на последних словах в голосе профессора явственно пробилась грусть.

Вопросов у меня больше не было. Вернее, они были, но задавать их мне уже не хотелось. Мне стало ясно, что Шой не ответит или же вывернется так, что я останусь в дураках. Казалось бы, он рассказал обо всем, но совершенно не упомянул о многих важных деталях. Как и когда его освободили из плена и что он там пережил? Почему после освобождения решил заниматься именно кибертехникой, а не чем-то иным? Как достиг таких высоких результатов, что даже успел получить звание профессора? И почему все вокруг его безоговорочно уважают, ведь даже искин, призванный всюду бдить и все контролировать, отказывается от своих протоколов, стоит профессору сказать лишь слово?

— Что ж, могу сказать, что с тобой все в порядке, — вывел заключение Шой, встав со своего места и начав отсоединять от меня провода и шнуры. — Будет лишь одна рекомендация: когда появится возможность — укрепи нервную систему. Данное улучшение лишним никогда не будет. Со всеми остальными рекомендациями по развитию организма посредством комплекса «Зокх-1» можешь ознакомиться в справочном разделе.

— Спасибо, профессор, — кивнул я.

— Возвращайся к себе. Выйдешь через главный вход. Я сейчас позову охранника, и он тебя проведет. Удачного вечера.

Я еще раз поблагодарил профессора и покинул лабораторию со странным ощущением недосказанности.