Чужак. Черный титул

Глава 15

Глава 15. Отречение

— Чего мы ждем⁈ — возмутилась Катерина. — Попросту теряем время!

Спирито еще раз обошел красный зал правосудия. Подошел к огромным мозаичным окнам, проверил их прочность и, убедившись, что выхода нет, ответил:

— Нельзя потерять того, чего не имеешь.

— Как это? — не поняла наследница рода Висконти.

— Ты забыла, чему я тебя учил? В Чистилище все переплетено. События здесь это миражи, которые подобны туману. Пока ты наблюдаешь за ним — он осязаем, но как только ты приблизился и попытался его поймать, они растворились не оставив и следа.

Разговор прервал протяжный стон Вико. Устроившись в углу, на дорожном плаще, юноша терпеливо ждал, когда Илария перевяжет ему рану.

— Липо, подойди сюда, — спокойным голосом позвала женщина.

Маэстро оказался у нее за спиной. Его взгляд наполнился тревогой. Обрубок кисти, который, изначально был обработан смолой, сейчас превратился в кусок обугленного полена. Темная паутина проступала сквозь кожу, чуть выше окровавленной повязки и тянулась к локтю, а сама рана была покрыта плотной коркой, в которой уже копошились белые черви.

— Она гниет? — прошептал маэстро. — Но как-то странно. Это не похоже на заражение или гангрену.

Демон кивнул, подтвердив его догадку. Лицо юноши сделалось бледным, покрылось испариной.

— И что теперь делать? — пролепетал Вико.

— Не волнуйся, — спокойно произнесла женщина.

В руках Иларии возник нож с черепом над рукоятью. Она провела над лезвием рукой, при этом пальцы совершили странные движения, металл стал быстро накаливаться, словно его держали над раскаленным пламенем.

— Что вы хотите сделать⁈ — испуганно поинтересовался Вико.

Илария протянула ему ремень дорожной сумы и произнесла:

— Ты уже проходил через это и знаешь, как вытерпеть боль.

Еще одно движение над лезвием — Липо ощутил нарастающий жар. Но как только его супруга убрала руку, магия исчезла. Илария досадливо покачала головой, и сказала:

— Ничего не выйдет. Огонь не может гореть в этом месте. Ему словно не хватает сил.

— А что если наоборот? — поинтересовался маэстро. — Не раскалить, а остудить?

Липо Дарди указала на предплечье — юноша закатал рукав и взглянул на печать истины. Рисунок изменился, став намного светлее. Защитный оберег работал, поддерживая в адепте силы и наполняя его надеждой на выздоровление. Липо тут же вспоминал, как проводили ампутацию во время битвы при Павии. Врачи делали это прямо на поле брани, пользуясь тем, что поверженный воин пребывает в шоковом состоянии и сможет перенести болезненную операцию, которая порой занимала не больше минуты. Резали в основном специальными пилами, способными перемолоть мышцы, сухожилия, нервы и сосуды. При этом врач пережимал огромной рукой ноги или руку, чтобы пациент не умер от потери крови. Большинство, конечно же, умирало. Но каждый третий, кто смог выжить, были благодарны за шанс еще немного потоптать сапогами грешную землю.

Вико безусловно повезло: монстр откусив ему кисть, оставил большую часть руки не тронутой. Здоровые ткани, удивительным образом сплелись, ускорив заживление. Но как только они попали в Вольтерру, что-то пошло не так.

— Лед обжигает не хуже пламени, — продолжил рассуждать Лиро Дарди. — Если добавить к подобному лечению и добрую молитву, мы избежим осложнений, а рана очиститься.

Илария помолчала, а потом кивнула. Это был для юноши единственный шанс на спасание, потому как болезнь уже тянулась выше и в скором времени могла добраться до плеча.

— Катерина подай мне мешок, — попросил Дарди.

Девушка кивнула и помогла учителю. Он извлек металлическую болванку, нож и небольшие весы с тиглем, которые использовали в своей работе алхимики.

Прижав обрубок руки к груди, Вико внимательно следил за тем, как учитель осторожно счищает ножом металлическую стружку на медную чашу весов.

— Почему ты так уверен, что получится? — поинтересовалась Илария.

— Потому что не получилось, по-твоему, — спокойно ответил маэстро.

Женщина попыталась улыбнуться. Просто, как это делают люди. У неё, кажется, получилось: на мгновение Липо замер и посмотрел на свою жену, обличие которой примерил на себя демон.

— Ты всегда любил поступать в противовес моему мнению, — сказала Илария.

Искусственная улыбка мгновенно исчезла с её лица.

— Поступал, но лишь потому, что любил тебя. И люблю до сих пор, — ответил Липо Дарди и стер со лба выступивший пот.

Демон ничего не ответил. Внимательно посмотрев на супруга, Илария отвернулась, чтобы скрыть от него свои эмоции. Вернувшись, к подготовке состава, маэстро внимательно взвесил серебристую стружку. Ровно половину унции или пятнадцать тари[1]. На противоположную чашу легло два денария. И убедившись, что необходимый вес подобран, пересыпал стружку в тигель.

Следом были добавлены плакун-трава, щепотка полыни и немного струганных веток, которые Липо прихватил еще в лесу. Смесь он присыпал пылью из крохотного мешочка, хранившегося во внутреннем кармане.

— Слепое суеверие не дает тебе покоя? — поинтересовалась Илария.

Маэстро недовольно скривился:

— Поговорим об этом после того, как ты увидишь результат.

— А он будет?

— Будет, уж поверь мне. Но мне понадобится твой кин… твое умение, — ответил Липо.

Та кивнула и посмотрела на емкость.

— Но учти, здесь нет, и не может быть тепла.

— А оно нам и не понадобится, — ответил маэстро.

Катерина внимательно следила за действиями Липо Дарди, а Дух леса, напротив, скучал в стороне.

— Это чудодейственное лекарство? — уточнила девушка.

Липо посмотрел на нее хмуро и в то же время растерянно.

— Я бы назвал это небесным избавлением. Ты же знаешь, в чем заключается волшебное свойство серебра?

Девушка пожала плечами, и маэстро продолжил:

— Металл, как и наша душа способен чернеть, наполняясь греховной гнилью, в результате чего начинается разрушаться в пыль, как и люди, превращаясь во прах. Кузнецы и прочие ученые мужи годами ищут способы остановить процесс ржавения. Но, увы, не сыскали в этом успеха. Даже самый хитроумный сплав покрывается червлеными пятнами. А серебро — потемнев от времени способно очиститься, как мы очищаемся после исповеди. Теперь поняла?

Катерина осенила себя крестным знамением, а Илария лишь тяжело вздохнула и покинула свое место и медленным шагом направилась в противоположную часть зала.

Осторожно освободив рану от кровавых повязок, Липо поддел ножом и сковырнул застывшую смолу, — и ужаснулся. Все оказалось куда хуже, чем казалось до этого. И возможно единственным спасением для его ученика должна была стать новая ампутация, где-то в локте, а может быть даже чуть выше.

Но у маэстро не было специальным инструментов и навыков, чтобы он смог совершить данную операцию. Потянувшись, за ножом, Липо даже не заметил, что вместо своего кинжала он едва не коснулся оружия с черепом выше рукояти.

Илария перехватила руку супруга и отвела её в сторону.

— Тебе было необходимо мое умение, а не кинжал, — напомнила она.

Рука совершила едва уловимое движение над тиглем, превратив тонкие серебряные нити в мутную жидкость.

— Ледяной металл? — спросил Вико.

— Да, я рассказывал тебе про него и удивительные свойства, которые он имеет, — ответил маэстро. — Думаю, паразиты разбегутся как ошпаренные, когда почувствуют на себе святой металл.

Вико уже понял, что грозит, напряженно посмотрел на присутствующих и закусил кожаный ремешок.

Серебристая жидкость разлилась по коже, образовав плотную пленку. Белые личинки и червячки стали извиваться, крутиться, будто ошпаренные. Но удержаться им не удалось, и они посыпались на каменный пол.

Послышалось протяжное мычание.

— Потерпи еще немного, — произнес Илария.

Закивав, Вико вцепился второй рукой в деревянную поверхность скамьи, на которой он сидел. Через минуту культя имела вполне приличный вид без признаков гниения и темной корки. Даже темные нити внутреннего заражения стали короче и уже исчезали на предплечье.

Подавив личинок ногой, Липо Дарди встал на ноги и спокойно заявил:

— Ну, кажется все. Катерина дай Вико воды. Ему нужно немного отдохнуть и прийти в себя.

Девушка кивнула и протянула юноше флягу. Его лицо было белее полотна, а взгляд уставший и отрешенный.

— Уверен, что сработает? — поинтересовался Илария, оказавшись рядом с мужем.

— Будем молиться, чтобы все сложилось удачно.

Спирито, находившийся в состоянии некой дремы, внезапно встрепенулся и, приподняв шляпу, уставился на дальнюю часть залы, где располагался помост и широкий стол, за которым обычно восседали судьи и инквизиторы.

— Кто-то идет.

Между висящих на стене гобеленов возникла дверь, которая тут же распахнулась. Невысокий, полноватый мужчина, облаченный в темную рясу, вихрем ворвался в зал. Он волочил за волосы рыжеволосую девушку с длинными волосами.

Захлопнув за собой дверь, он недовольно крякнул и одернул руку, за которую его укусила пленница.

— Дрянь! — произнес он в поисках кувшина с вином. — Дьявольское отродье, будь ты проклята и весь твой род до седьмого колена!

— Уверена, что подобная участь ждет именно тебя! — рявкнула в ответ женщина, за что тут же получила звонкую пощечину.

Дождавшись, пока пленница придет в себя, священник присел на стул с высокой спинкой и с ненавистью проследил за её неуклюжими движениями.

— Я искореню зло в этом городе, и начну с тебя!

Вскинув голову, пленница сплюнула кровью на ботинки священника и ответила:

— Ты — единственное зло в этом городе!

На этот раз он ударил ногой. Хлестко, стараясь дотянуться до самых болезненных мест. Женщина вскрикнула, лишь сильнее раззадорив священника. Покинув свое место, он принялся пританцовывать вокруг нее на своих коротких ножках. Новые удары напоминали неуклюжий танец. Тра-та-пам удар, трам-пам-пам еще один. Женщина вздрагивала, пытаясь защититься рукой и сильнее сворачиваясь, в конце-концов, приняла позу эмбриона.

Длилось это долго. Даже очень, учитывая с какой ненавистью бил мужчина. Устало повалившись на стул, священник протянул руку к кувшину с вином, которого не было, а когда перевел взгляд на пустой стол, недовольно выругался.

— Ведьмины происки!

— Решил спустить на меня всех собак?

— И даже это для тебя мало, — ответил священник, недовольно подергав губами.

— Ты жалкий дурень Торкемада. Боюсь, что так ты и помрешь в неведенье.

— Так просвети меня дьявольская подстилка! — огрызнулся священник.

— Да большой ли в том толк?

Женщина в очередной раз изрыгнулся кровавую слюну, заставив священника поморщиться.

— Стало быть, ты отказываешься каяться в своих грехах? — уточнил священник.

Женщина устало улыбнулся и попросила:

— Назови хоть один?

Помедлив, Торкемада начал неспешно перечислять:

— Злодейство ты свое начала еще в прошлом году. По зиме, от твоих черных дел померла во время родов Илузия из Монтериджони. Знахарка дала показания, что всю беременность девушка чувствовала себя отменно, а захворала после вашей встречи во время Базарного дня.

— С каких это пор доброе слово женщине на сносях считается порчей? — уточнила пленница.

Но священник не стал вступать с ней в бесполезную беседу и продолжил перечислять её злодеяния:

— Ближе к лету ты имела ссору с Петином из Тосканы. Трудно судить с чего началась ваша перебранка, но итог у нее оказался не утешительным. Все поголовье скота снесли в зловонную яму. Больше пятидесяти овец.

— Опять слова, — улыбнулась обвиняемая. — Пустой звук.

— Таким бы он и остался, если бы нами не были опрошены свидетели. Кум и кухарка Петина дали против тебя показания. Они собственными глазами видели, как ты подсыпала в воду вонючие травы, после чего и случилась беда. Продолжать?

— А у меня есть выбор?

— Слава святым угодником, нет! — покачал головой Торкемана. — Но то были цветочки, а сейчас начнутся плодоносные события, которые случились не так давно. И тут одними словами, да свидетелями не обошлось. Следы твоих злодеяний настолько очевидны, что у меня нет оснований верить в твои россказни и оправдания.

— Я не поджигала дома Луизы и Карла! — рявкнула пленница.

Торкемада слегка привстал и ударил её кулаком сверху-вниз — так что женщина откинулась назад и упала навзничь.

Тяжело дыша, священник потряс рукой, которую повредил в момент удара, попав костяшками пальцами в височную кость.

— Ты кое-что оставила на месте своего злодеяния.

Медленным шагом, Торкемада подошел к небольшому ларцу и, раскрыв его, продемонстрировал пленнице очередное доказательства её преступных деяний.

— Это ведь твой кулон? И ты этого отрицать не станешь? — спросил священник, указав на округлое украшение на темной веревочке, что висело на его пальце.

Вместо ответа, женщина перевернулась на спину и, уставившись в потолок, на котором в полумраке проступали яркие краски фрески — восхождение Христа на Голгофу.

— Будь, по-твоему. Ты меня подловил черноподольщик!

Торкемада удовлетворенно кивнул, и не без усилий раскрыл кулон. Внутри имелся крохотный портрет ребенка лет семи. Священник потер его пальцем, чтобы лучше рассмотреть лицо, но лишь размазал копоть, которая окончательно скрыла изображение.

— Кто здесь изображен? — поинтересовался он.

Женщина запрокинула голову и засмеялась:

— А разве это имеет значение или обеляет меня в моих поступках?

— Ведьма! Прекрати! — прорычал священник. — Даже господь не в силах простить тебе те ужасные грехи, что ты совершила!

— Ты заблуждаешься, падальщик! — вновь захохотала женщина. — Силььь-но заблуждаааааешься.

Она будто специально растянула последние слова, чтобы позлить Торкемаду, подчеркнув его некомпетентность.

— Я слушаю, — зло заиграл желваками священник.

— Все что ты перечислил действительно дело рук моих — отрицать не стану. Но это лишь маленькая толика, в которой мне нет смысла каяться или отрекаться от той силы, которой я наделена.

Лицо священника побагровело. Стало еще более одутловатым и напряженным. Торкемада понимал, что нащупал некую нить, способную привести его к чему-то особенному, тому ужасному подземелью, где скрывается настоящее зло.

— Говори! — не попросил, а потребовал он.

Женщина расплылась в хищной улыбке:

— Ты действительно этого хочешь?

— Да.

— И ты к этому готов?

Рука священника сильнее сжала четки, он немного помедлил, а потом кивнул. Но с губ сорвались слова спасительной молитвы.

Взгляд его опустился на каменный пол, где еще недавно корчилась от боли пленника. Там её больше не было. Теперь она стояла у него за спиной, приникнув к уху Торкемады. Улыбка не сходила с её уст.

— Я знаю кто ты! Волк в овечьей шкуре, кто лишь притворяется праведником, но ищет отнюдь не добродетель.

А дальше она прижалась к священнику и быстро-быстро зашептала ему слова на неведомом языке.

Торкемада задрожал, его лицо стало бледным, вялые щеки обвисли, а из глаз полись кровавые слезы.

[1] Мера веса в королевстве Неаполь и Сицилия