Чужак. Черный титул

Глава 1

Чужак. Книга вторая.

Черный титул

Destruam et aedificābo

Разрушу и воздвигну

Глава 1. Ведьма

Она находилась в бреду. Ненадолго вырываясь из хищных лап пустоты, вновь погружалась во тьму. И так продолжалось бесконечное количество раз. Перед глазами мелькали яркие картинки: обросшие бородатые люди, голоса, повозка, сквозь рваный полог которой было видно безоблачное небо… и вновь непроглядный мрак. Все вокруг окрасилось серыми оттенками, а мир распался на множество чуждых ей звуков. Сначала — странный писк, похожий на крысиный, позже к нему добавились скрипы и стоны. А еще постоянная капель, которая, словно метроном, пронзала ее, в буквальном смысле вырывая из небытия.

Утром третьего дня раздался душераздирающий женский крик. Пленница попыталась разлепить глаза, но ничего не получилось. Усталость была такой, что невозможно было пошевелить рукой или хотя бы пальцами.

Тьма наполнилась тревогой. Ей казалось, что кто-то хватает ее за плечи и трясет изо всех сил. Но даже после этого она не смогла вернуться в реальность и покорно погрузилась в темные воды приближающейся смерти.

Озноб пришел внезапно. Она свернулась калачиком, обхватив себя руками. Постепенно дрожь стала сильнее. Стиснув зубы, она застонала, ощутив, как нечто удушающее подбирается к горлу и проникает внутрь.

Оглушающий крик разнесся по огромному залу. Присутствующие ахнули, но остались сидеть на местах. Промотор[1] напряженно уставился на обвиняемую. Закрыв глаза, она восседала на скамье, поддерживаемая двумя служками. Вид у нее был, прямо скажем, неважный: блестящее от пота лицо, грязные и спутанные волосы. С губ ее постоянно срывался шепот — вполне возможно, что слова заклятия или чего-то подобного. С другой стороны, чего еще ожидать от ведьмы?

Старый инквизитор, что вел процесс, возложил пухлую руку на Библию и быстро затараторил молитву.

Ведьма откинула голову, дрожь стала сильнее. Промотор, облизнув тонкие сухие губы, осклабился. Его морщинистое лицо растянулось, а крючковатый нос стал напоминать клюв. Почувствовав небесную защиту, слуга Божий ожидал от сегодняшнего процесса скорого приговора. Только инквизитор отчего-то тянул и не спешил перейти к следующему слушанию.

— Обвиняемая в ереси обязана отречься от колдовского естества и покаяться. Это не спасет ее от суда земного, но поможет перед судом небесным. Отрекаешься ли ты? Ответь!

По толпе зевак, что пришли поглазеть на судебный процесс, пробежал шепот одобрения.

— Приведите обвиняемую в чувство! — потребовал инквизитор.

Голос его звучал приглушенно: из-за лишнего веса чувствовалась сильная отдышка. Даже сидя в огромном кресле, напоминающем трон, он умудрился устать и взять паузу в выступлении.

Один из стражей, что стоял возле скамьи подсудимых, удалился, а вернувшись с ведром наперевес, вылил на женщину помои. Большего ведьма не заслуживала!

Присутствующие затихли, а потом послышались робкие хлопки, которые становились все сильнее. Вскоре зал разразился овациями.

Инквизитор дождался, пока закончится веселье, и продолжил процесс.

— Признаки и обстоятельства, изложенные многоуважаемым дознавателем Альбериком в его протоколе, указывают на то, что перед нами предстала самая настоящая ведьма двадцатого порядка. А ее равнодушная реакция на всеобщее порицание лишний раз подтверждает наши подозрения. Посмотрите, она даже не пытается оправдаться!

Громкие возгласы наполнили зал:

— Правильно! Так ее! На кол посадить, и делов-то!

— Сжечь гадину!

— На кусочки порвать!

Промотор пошамкал губами и, переглянувшись с инквизитором, улыбнулся. Процесс шел своим чередом, вызывая у толпы положительную реакцию. Удивительное дело: в одиночестве человек внимательно прислушивается к своим мыслям и способен к созиданию, но, находясь среди себе подобных, он готов лишь слепо доверять эмоциям и, в случае необходимости, разрушить все на своем пути под радостное одобрение толпы.

Отклонив голову назад, ведьма закашляла и открыла глаза. Ее туманный взгляд медленно поплыл по наполненному зловонием и духотой помещению.

Голоса тут же стихли.

Даже болезненный вид подсудимой не мог скрыть ее природной красоты: высокие скулы, пухлые губы и удивительного зеленого цвета глаза. Правда, кудрявые волосы были темного, а не рыжего цвета (один из признаков дьявольской отметины). Только инквизиция уже давно избавилась от разного рода условностей в данном вопросе. Для определения ведьмы достаточно было найти всего два признака из семи. А в случаях, когда дознаватель имел достаточные основания полагать, что заполучил пособницу Дьявола, хватало и вовсе одного.

— Где я? — сорвалось с губ ведьмы.

Старый промотор нахмурил брови. Опрашивать ведьму, тратя на это драгоценное время, ему совершенно не хотелось. Жаркое солнце сулило сегодня поистине испепеляющий день, а добираться до пригорода Неаполя, где он обосновался в имении старого друга, под палящим солнцем в его возрасте не просто утомительно, а смерти подобно. В связи с этим старик планировал закончить процесс до полудня и отбыть со спокойной душой в свои покои.

Но на все, как говорится, воля Божья!

— Назовите свое имя, — обратился к обвиняемой инквизитор.

Женщина тяжело вздохнула. Сначала покачала головой, а потом неуверенно произнесла:

— Эсми… Эсми… смиральда… наверное…

— Француженка? — удивился инквизитор, прислушиваясь к странному говору.

Промотор заскрипел остатками зубов, обхватив четки, что висели у него на поясе. Дело принимало никому не нужный оборот. Чужестранка хоть и подчинялась католической церкви, но суд над ней здесь, в Неаполе, являлся прямым нарушением союзных договоренностей двух епархий.

— Не знаю, — тихо ответила подсудимая.

Инквизитор прислушался, пытаясь уловить французский акцент. Но вместо этого услышал чистый неаполитанский диалект с привычными двойными гласными и глотанием окончаний. Неужели и здесь крылся обман?

— Повторяю свой вопрос: откуда вы родом? — уточнил инквизитор.

Взгляд женщины сделался усталым. Вместо ответа она закрыла глаза и обратилась с просьбой:

— Прошу, дайте мне воды.

Промотор сморщил недовольное лицо, но инквизитор подал знак стражнику, и тот протянул подсудимой глиняный горшок. Женщина, словно очнулась ото сна, открыла глаза и вздрогнула. Но быстро осознала, что ей пытаются помочь, и стала жадно пить, пытаясь утолить невероятную жажду.

— Вам лучше? — осведомился промотор.

Женщина кивнула:

— Спасибо. Я словно заново родилась.

Инквизитор задумчиво побарабанил пальцами по столу. Ослепляющие лучи солнца проникли в зал, осветив бледное лицо ведьмы. Промотор недовольно скривился: подсудимая вызывала у него явное отвращение. Это же надо так испортить ему день… а еще это странное имя… Ну откуда здесь взяться родительнице змей[2]? И что с этим всем делать? Теперь придется дожидаться вечерней прохлады в местных садах близ Поццуоли или посетить термы. Впрочем, от последнего промотор решил отказаться, вспомнив о разыгравшейся намедни подагре.

— Какое место вы считаете своей родиной? — перефразировал свой вопрос инквизитор.

Обвиняемая попыталась привстать, но тут же повалилась обратно на скамью. Сил у нее хватило лишь на то, чтобы покачать головой.

Промотор понял, что в данной ситуации надежда лишь на него, иначе допрос может длиться невозможно долго и сдвинуть следующие процессы.

В арсенале святой инквизиции имелось достаточно способов доказать подлинную личину этой особы. И не столь важно, француженка она или нет. Так почему бы ими не воспользоваться⁈

— Что же вы прикажете с вами делать? — уточнил инквизитор, заранее зная ответ.

— Предлагаю провести проверку и тем самым определить принадлежность подсудимой без всяких лишних вопросов, — вмешался в разговор промотор.

Инквизитор, важно надув щеки, словно болотная жаба, выдохнул и с неохотой уточнил:

— Испытание водой, я так полагаю?

Ему так же, как и всем присутствующим, не хотелось тратить день на пребывание в душном зале, даже если слуга будет обмахивать его гигантским веером с тройным усердием.

Заметив реакцию уважаемого всеми инквизитора Гарди, промотор хитро сощурился и, улыбнувшись, предложил иной способ решения возникшей проблемы:

— Мне кажется, что Господь не рекомендует нам покидать здание и, уподобляясь Дьяволу, жариться на огненной сковородке. Давайте просто уточним вес нашей подсудимой, и все сразу станет яснее ясного.

На лице инквизитора возникло заметное облегчение. Промотор совершил едва заметный поклон. При иных обстоятельствах он не без удовольствия посмотрел бы на то, как подсудимая пытается выбраться из ледяной воды, чтобы спасти свое греховное тело, а не душу. Ведь только те, кто тонул, освобождался от всех обвинений и получал возможность быть похороненным как подобает доброму католику.

— Прошу охрану внести Ведьмины весы! — произнес инквизитор.

Зал вновь оживился. Подобные процедуры проводились и раньше, но не в церковных стенах, конечно, а в ратуше при всеобщем созерцании. Впрочем, любое испытание, которое должна была пройти потенциальная ведьма, вызывало у толпы живой интерес.

В зал внесли огромную металлическую штангу, установили поручни и две большие чаши. Рядом с правой поставили две тяжелые гири, левая оставалась пустой.

Слегка прихрамывая, промотор спустился вниз с трибуны и встал рядом с весами. Присутствующие притихли.

— У святой инквизиции существует много доказанных методов отделить зерна от плевел. И какую бы личину не примерил на себя еретик, от глаза Божьего ему не укрыться! Однако, скажу откровенно, для подобных разоблачений не нужна молитва или прозорливый глаз инквизитора. Да что тут говорить! Вы и сами способны определить, кто стоит перед вами: исчадие ада или благообразная мирянка, неспособная причинить добропорядочным горожанам никакого зла.

Промотор подошел к весам и попросил слугу поставить на одну из чаш две гири общим весом сто ливров[3]. И лишь после этого продолжил:

— Всем нам прекрасно известно, что женщины, отдавшие себя во власть Дьяволу, способны на многие чудеса благодаря черной силе, дарованной им в обмен на греховную душу. И одно из таких явлений — полет на метле или схожем предмете. И вот… что я у вас хочу спросить, благочестивые горожане: способна ли метла поднять женщину с большим весом? Нет, я сейчас не веду разговор о внешних параметрах женщины. Она может быть как худа, так и в теле. Сатана любит обманывать всех и каждого, искажая наше представление о действительности. По этой причине мы не будем верить всему и каждому на слово, а обратимся к науке и эксперименту!

Слушатели осторожно закивали. Многие, конечно, не поняли, о чем ведет речь обвинитель, но переспрашивать не стали, чтобы их, не дай Бог, не обвинили в невежестве.

— Так вот, достопочтимые граждане, существует грань данной легкости. И составляет она сто ливров! — с некой торжественностью объявил промотор. — Именно столько, либо меньше, должен составлять вес ведьмы, чтобы метла смогла поднять ее вверх и отнести на шабаш к своим черным подругам. Если же женщина весит больше, то, стало быть, не может быть в ней ничего от лукавого. И мы смело заявим: она — добропорядочная прихожанка!

Кинув взгляд в сторону обвиняемой, промотор мило улыбнулся. Из-под рваной одежды несчастной виднелись кожа да кости. Потянет на семьдесят, максимум семьдесят пять ливров, не больше. Так что шансы избежать приговора у этой красотки равны нулю. Будь она хоть итальянка, хоть змеиная мать, процесс закончится довольно скоро.

— Приготовиться к измерению! — провозгласил инквизитор и ударил молотком по старому, потрескавшемуся столу.

Зал оживился.

Женщину подвели к плоской медной чаше и аккуратно уложили на металлическую поверхность. Она тут же согнулась калачиком и затихла. На противоположную чашу легла сначала одна гиря, затем вторая.

Риска сместилась в сторону и вернулась к нулевой отметке. Немного поколебалась и продолжила движение. Чаша с гирями, раскачиваясь, стала опускаться вниз, а женщина — подниматься вверх.

Кто-то в зале ахнул, кто-то выругался. Промотор не обратил на это внимания. Слегка прищурившись, он смотрел в широкое окно, из которого так ярко светило уползающее в зенит солнце.

Хитрец одержал очередную победу!

— Дознание окончено. Причин для сомнений в том, что перед нами самая настоящая ведьма, нет, — произнес промотор и только после этих слов позволил себе отойти в сторону и сесть на широкую скамью возле судейского стола.

Инквизитор немного помедлил, а потом все-таки ударил молотком и коротко произнес:

— Виновна!

Присутствующие в зале люди разразились радостными аплодисментами. Женщина, лежащая на чаше, очнулась и подслеповато посмотрела по сторонам. Она видела вокруг себя размытые лица, но не из настоящего, а из будущего, что было ее далеким настоящим. Яркие софиты и лазерные лучи, а еще сотни дронов и парящая над землей сцена. Восторженная публика, которая буквально боготворила выступающую Эсмеральду.

Улыбнувшись, женщина вновь погрузилась в небытие.

Стража подошла к весам, с легкостью подхватила почти невесомое тело ведьмы и направилась к дверям, которые вели на задний двор, когда широкие двери зала правосудия резко раскрылись настежь.

На пороге стояли двое: высокий скуластый мужчина с аккуратно подстриженными усиками и бородкой и невысокий юноша, кудрявые волосы которого в лучах солнца казались медно-рыжего цвета. Одеты мужчины были скромно, но довольно изысканно. Рубашка — «камичи», узкие штаны — «кальцони» и узкая куртка. Единственное, что отличало их от представителей дворянства, — это отсутствие шпаг.

Инквизитор подпрыгнул на месте и, расставив руки в стороны, коршуном навис над столом.

— А вы еще кто такие⁈

Вместо ответа скуластый махнул рукой — тучное тело инквизитора взмыло вверх и, отпружинив от стола словно мячик, скатилось вниз по ступеням. Стражники тут же кинулись навстречу непрошеным гостям. Но даже острые алебарды не помогли им справиться с теми, кто так нагло прервал судебный процесс, что запрещалось делать даже представителям высокой знати.

Скуластый прошел вдоль рядов. Выставил вперед плечо, а потом резко развернул корпус, будто метатель молота. Невидимая стена, в которую уперлись стражи, поглотила их и разметала в стороны. Послышались глухие удары о стену и пол.

В зале началась паника. Люди покидали свои места, перепрыгивая через скамьи и стремясь как можно быстрее покинуть зал правосудия. Кто-то, решив найти более короткий путь к свободе, выпрыгивал в окно, но многие просто падали ниц и с криками забивались в щели, словно тараканы.

— Жалкие членистоногие! — недовольно выругался скуластый, переступая через женщину в чепце, что выставила на всеобщее обозрение свой огромный зад.

Рыжеволосый юноша устремился к ведьме. Приподнял ее, закинул себе на плечо и быстрым шагом направился к выходу. А вот у скуластого оставалось еще одно неоконченное дело.

Промотор, наблюдая за происходящим, быстро перебирал четки, пытаясь при этом вспомнить слова самой важной, по его мнению, молитвы Memorare, потому как считал, что святой Бернар уж точно защитит его от дьявольского племени.

Скуластый приблизился к промотору и острым взглядом уставился на старика.

— Сегодня невероятно жаркий день, синьор, — произнес незнакомец.

Промотор кивнул, а потом внезапно покачал головой. Возможно, это был нервный тик, но, скорее всего, все дело было в том, что луч солнца ослепил его, заставив зажмуриться и отвернуться.

— Чем же вам не угодили местные термы? Думаю, вашу рану никто и не заметил бы… — продолжил разговор гость.

Опять кивок. Неосознанный. Только теперь обвинитель понял, о чем идет речь, и от удивления приоткрыл рот. Вот они — происки Сатаны! Незнакомец не просто залез к нему в голову, а знатно покопался там, словно у себя дома.

— Кто вы? — пролепетал промотор. Слова молитвы сами собой сорвались с языка: — Sub tuum praesidium confugimus, sancta…

Скуластый улыбнулся:

— Разве что она поспособствует вашему скорейшему отбытию в ад!

Оттянув широкий рукав, незнакомец обнажил запястье, на котором виднелся странный механизм с множеством шестеренок и пружин. Покрутив завод, он перевел стрелки на синем циферблате. Немного помедлил, улыбнулся. А потом резко хлопнул в ладоши.

Наполненные страхом глаза промотора наполнились кровью. Он быстро замотал головой, схватившись за грудь в области сердца. Следом произошло невероятное: старое, сгорбленное тело изогнулось в причудливую форму, словно кочерга, и распалось на части.

Скуластый улыбнулся еще раз, пригладил правый ус и как ни в чем не бывало покинул зал правосудия.

[1] Член общества, который помогает инквизитору в роли прокурора.

[2] Название французов в простонародье.

[3] Примерно пятьдесят килограммов.