Что за чертовщину я сейчас прочёл

Глава 32: Пять дней спустя

Нам больше не довелось встретиться с байкерами или их детьми.

Кажется, они захватили с собой дождь по отъезду — в последние дни над нашими головами сияло солнце. Но уровень воды и не думал опускаться, хотя Эми утверждала обратное. Вода продолжала течь вниз по улице даже когда шторм утих, но мы всё равно продолжали уповать на чистое небо. Я раздумывал над тем, сколько людей купили водонепроницаемые ботинки именно тогда, когда дождь утих. Неудачники.

Окрестности вокруг магазинчика дилдаков всё ещё были непроходимы, поэтому мы с Эми перебрались в обложенный мешками с песком трейлер Чейстити Пайтон. Мы понятия не имели, где она была сейчас, но у Эми сохранился её номер, и мы точно знали, что она всё ещё жива. Чейстити согласилась, чтобы мы пожили в её трейлере, если мы будем отгонять мародёров и не «натворим грёбаного беспорядка». И, всё-таки, она не одобрила бы количество красного Маунтина Дью, который я запихнул в морозилку. Не то, чтобы я наслаждался его вкусом, но он напоминал о моих ранних двадцати. Когда я наслаждался отвратительными вещами.

Была суббота накануне дня рождения Эми, когда загадочный голос по телефону сказал мне идти к Шахтному Оку и взять с собой Джона. Мы уже бывали там пару раз с той самой ночи, выжидая, не начался ли цикл заново. Он не начался, но звонок вряд ли можно было назвать неожиданным — вряд ли мы одни следили за ситуацией.

Мы встретились с Джоном возле маленькой церквушки, которая была окружена растениями и лесами. Её владельцы нарушали местные традиции и, вместо того, чтобы позволить зданию сгнить, они латали крашу. К нам подъехал чёрный седан и из него вышла агент Таскер — на её шее была повязка. Я подумал, не намокает ли повязка, когда она пьёт кофе.

— А где же ваш коллега? — спросил Джон.

— Он мёртв. Я здесь не для того, чтобы навредить вам или арестовать вас, я не представляю НОН. Организация была расформирована.

— Вы имеете в виду, что её снова переименовали, — сказал я.

— Скажем так, сейчас у нас наводят порядок. Мы убедились, что ваши действия по отношению к разлому B3333B были верными. Мы приносим извинения за любые действия против вас, принятые прошлым режимом…

— За ваши действия, — вмешалась Эми, — когда вы пытались лично убить нас, снова и снова и снова.

— Я хочу отметить, что на протяжении всего нашего сотрудничества обмен информацией между нами был некорректным с обеих сторон. И мы должны наладить эти качества в будущем. Что касается B3333B, то мы продолжаем наблюдение за всеми одиннадцатью отпрысками, и будем это делать до тех пор, пока не найдём альтернативное решение.

— Ну, проблема решена, — ответил я. — Я просто выкину это всё из головы, и всё.

Солнце стояло в зените и пруд был наполнен мерцающими и перелива… но здесь не было никакого пруда. Всё пространство пруда было залито бетоном. Рабочие начали заполнять его бетоном сразу же на следующий день после того, как вытащили десяток личинок. Вокруг было несколько рабочих, волочивших за собой толстые шланги на холм к машинам.

— Как видите, — сообщила Таскер, — мы уже предприняли некоторые действия для препятствия размножению.

— Я не очень хочу вмешиваться в ваши дела, — сказал я, — но, мне кажется, что куча бетона вряд ли сможет остановить Мног — ну, объект B3333B от чего бы то ни было.

— Разумеется, нет. Но у нас есть все основания полагать, что близость к воде — это одно из ключевых требований к процессу размножения. Наша цель — держать людей подальше отсюда. Возможно, вас интересовала связь между мистером Ноллом, мисс Пайтон и Байкерским Клубом Христова Возрождения. Что ж, они собирались здесь на барбекю за месяц до того, как их дети пропали. То есть, всего месяц потребовался, чтобы имплантировать им воспоминания о детях и раскидать хлебных крошек, чтобы они вернулись сюда.

— Но люди приходят сюда постоянно, — сказала Эми. — Думаю, это просто совпало с началом цикла размножения?

— Когда мы опрашивали байкеров, мы обратили внимание на то, что один их них по имени Бо Линч был очень похож на описание Мистера Нимфа Тедом Ноллом. В команде возникли вопросы, но выяснилось, что этот мужчин совершенно нормален и не имеет отклонений. Позже, в ходе опроса выяснилось, что мистер Линч и одна молодая девушка занимались любовью в пруду.

В моей голове возникла куча вопросов, на которые я совсем не хотел знать ответы.

— К завтрашнему дню, — сказала Таскер, — возле холма будет возведён трехметровый забор. Каждые шесть метров по периметру будут вывешены предупреждающие знаки.

Она кивнула на один из знаков, который был прислонён к церкви. Агрессивная красно-белая табличка гласила:

НЕОЧИЩЕННЫЕ СТОЧНЫЕ ВОДЫ

ОПАСНОСТЬ ЗАГРЯЗНЕНИЯ

ШТРАФ 1500$ ЗА НАРУШЕНИЕ

НАБЛЮДЕНИЕ 24 ЧАСА

Я покачал головой.

— Это не сработает. Люди быстро просекут, что здесь нет сточных вод. Полезут сюда из любопытства.

Внизу холма один из рабочих дал команду остальным. Послышался хлюпающий звук и из шланга полился поток нечистот. Вонь добралась до нас спустя минуту.

Эми наморщила нос и сказала:

— Это… круто.

— Ладно, — сказал Джон, — давайте всё проясним, то есть, в это самое время родители собираются воспитывать своих монстродеток, но как долго? И это точно не закончится плачевным для всех?

Таскер пожала плечами.

— Такова жизнь. Всё, что они знают — они очень любят своих детей. Любовь — это не улица с двусторонним движением, иногда ты отдаёшь чувства, которые никогда не будут разделены. Как люди, которые держат ящериц как домашних питомцев. Разве это хуже, чем одиночество или бесцельное существование?

— Намного хуже, — ответил я.

Таскер взглянула на часы.

— Что ж, если у вас будут предположения, вы знаете, где меня искать.

Я проследил, как она садится в машину и уезжает. Я представил, как она слишком резко поворачивается, когда едет задом, и её голова просто скатывается с плеч.

— Что ж, — сказала Эми, — нам стоит вернуться к недавнему разговору.

— Какой из? О самолёте, пытающимся взлететь с гигантской беговой дорожки? Мы же сразу решили, что колёса тут не причём. Нечего обсуждать.

— Нет. Тот, в доме Джона. О твоём монстре апатии? И ты сказал, что это не лучшее время для разговора? Ну, так вот самое время. У меня есть номер, и ты должен позвонить по нему, кажется, они смогут принять тебя в начале следующей недели.

— Мы можем поговорить об этом позже.

— Нет. Не можем.

Она взглянула на Джона, как будто начала беседу с его подачи. Они спланировали это.

Джон, который, в свою очередь, выглядел так, словно предпочёл бы оказаться пережёванным в животе акулы, нежели стоящим здесь, сказал:

— У неё есть сумка, в моём доме. Одежда и некоторые вещи. И немного денег. Друзья готовы приехать и забрать её. Она решила уйти, вот что я хочу сказать. Я отговорил её. Сказал, что ты в курсе, что с тобой что-то не так, что ты будешь бороться.

Чёрная прорубь стыда вновь вспыхнула в моей голове. А затем появилась горящая искра. Выбор между токсичной тиной ненависти к себе и бездумной злобе не был, в самом деле, никаким выбором. Я повернулся к Эми.

— Знаешь, что? Если ты хочешь уйти, почему ты просто…

Джон сделал шаг ко мне.

— Мы можем просто пропустить эту часть, Дейв? Часть, где ты разъярённо вопишь из-за того, что тебе поставили ультиматум? Потому что это не ультиматум, и никто не отбирает у тебя выбор. Думаешь, у меня такого не было? Этой злобы маленького ребёнка, которого утром вытаскивают из тёплой кроватки? Я знаю это чувство. Потому что твоя депрессия — это самая уютная кроватка в мире, а ты говоришь, что ещё полежишь с минутку. Но вокруг тебя стоят люди, которые говорят, что твою кровать скоро переедет грузовик. И ты всё ещё не можешь подняться, не можешь оценить страшный риск, которому подвергаешь свою жизнь. А мы с Эми очень не хотим, чтобы тебя переехал грузовик. Просто так вышло, что мы хотим спасти именно тебя. А ещё грузовик полон дерьма, я не упоминал об этом?

— Я просто предположил.

Я вздохнул, внимательно изучая пространство перед собой.

— Я на девяносто девять процентов уверен, что это просто то, кто я есть. Я такой, сколько себя помню.

Эми смотрела на меня как на идиота.

— Ну, конечно же это то, кто ты есть. А вот у меня до ужаса волосатые ноги и я их регулярно брею. В нашем естественном состоянии мы выглядим как жутко вонючие и липкие агрессивные создания, на которых никто в зоопарке за деньги смотреть не будет. Мы воюем с отвратительной, примитивной версией самих себя каждый день. Ты испуган. Я поняла. Ты боишься, что тебя вылечат и ты превратишься в обычного скучного человека. Ну, у меня хорошие новости — тебя не вылечат. Ты просыпаешься и начинаешь бороться с тем, кто ты есть, а на следующий день опять, и снова, и снова, пока ты не станешь тем, кто ты есть. Воителем. Слушай, это зависит от тебя. Только ты можешь это сделать. Но я не собираюсь проводить остаток жизнь, наблюдая, как ты медленно гниешь на диване, как какой-то дурацкий самолёт, который не может взлететь с беговой дорожки из-за законов физики.

— И, к слову, — сказал Джон, — помни, что мы на тебя надеемся. А кризис всегда поджидает за углом.

Мы стояли там некоторое время, наблюдая за операцией по затоплению дерьмом.

Я кивнул на рабочих внизу и сказал:

— Мне это не нравится.

— Это отвратность где-то тридцать шестого уровня, — сказала Эми.

— Нет, я в общем. Нас в буквальном смысле попросили закрыть глаза на это дерьмо и жить дальше. Прямо как…

— Как будто запретили чесать, если чешется?

Джон зажёг сигарету и повернулся, намереваясь уйти. Он положил руку мне на спину, увлекая за собой.

— Забудь, Дейв. Это ж пиздозер…