Что за чертовщину я сейчас прочёл

Глава 1: Ребенок, похищенный демоном или чем-то таким

Я очнулся на полу в своём чулане, маленькой второй спальне в моей квартире, заваленной разной стрёмной хернёй, которую я собираю. Хотя, я догадываюсь, что эта формулировка обычно обозначает, что я разыскиваю вещи, которые собираю; под «собираю» я подразумевал то, как дохлые жуки «собираются» под вашими лобовым стеклом. Открыв глаза, я первым делом заметил четверых кукол-чревовещателей, которые склонились над моим лицом, так что я нашёл их, пялящимися на меня, когда очнулся. Я считал, что эти штуки чертовски жуткие, и Эми знала это, и именно поэтому она положила их здесь. Она — монстр.

Я приподнялся на локтях, чувствуя себя так, будто крыса прогрызала себе путь через одну из моих глазниц, а затем выцарапывала путь обратно из другой. Я скосил взгляд и увидел, что на одну из кукол была прилеплена записка, которая гласила:

Внизу она нарисовала изображение кесика, набросав точки, изображающие голубику. Точки были в самом деле голубые — она нашла другую ручку, чтобы дорисовать их.

Снаружи всё ещё было темно, я чувствовал это, несмотря на то, что единственное окно в комнате было затемнено большой картиной, прислоненной к нему. Это был рисунок клоуна, который, как уверял владелец, был проклят (именно так, картина, не клоун, но мог быть и он, что вполне возможно). «Проклятье» оказалось забавным преувеличением, хотя. То, что творилось с ней сейчас — разрисованный рот клоуна медленно менял форму, будто бы он беззвучно произносил слова. Я не сомневаюсь, что если бы вы установили перед ним камеру замедленной съемки на пару месяцев, а затем наняли чтеца по губам, чтобы изучить результаты, то в итоге оказалось бы, что клоун вещал что-то очень жуткое и даже глубокомысленное. Возможно, пророчество. И если вы хотите заплатить за всё это дерьмо, будьте как дома. Но насколько я могу судить, если объект никого не убивал, то он не «проклят». Он был в моём чулане четыре месяца, и ни разу не причинил мне неудобств.

Где-то неподалёку зазвонил мой мобильник, и я решил, что это, должно быть, и разбудило меня. Я знал, что в это время обычно не звонят, чтобы сказать, что меня взяли на работу, поэтому вариантов оставалось немного:

А) Кто-нибудь спьяну позвонил не туда, и в таком случае я бы посвятил остаток жизни, чтобы найти этого человека и убить его;

Б) чрезвычайная ситуация;

В) «чрезвычайная ситуация» и, да, это саркастичные кавычки.

Если звонила Эми, то, скорее всего, это была «Б» — всамделишняя опасность. Если это Джон, что ж, это могло быть что угодно из трёх.

Однажды экстрасенс сказал Джону, что его последними словами будут: «Подержи моё пиво». Когда ему было одиннадцать, он пропал на две недели, взбудоражив местечковые СМИ. Когда он вернулся, целый и невредимый, он рассказал журналистам и полиции, что потерялся в лесу и выжил, убив и съев снежного человека. На втором году средней школы, Джона несколько раз отстраняли от занятий, потому что любое творческое текстовое задание он превращал в различные версии истории о подростке (по имени Жон), который пробирался в кафетерий и дрочил в еду. В выпускном классе он собрал гаражную группу, которую быстро попёрли из каждого клуба, бара, парка и концертного зала в округе из-за того, что они настойчиво исполняли песню под названием «Это Место Является Прикрытием Для Торговли Людьми, Кто-Нибудь, Позвоните В ФБР, Это Не Просто Шутливое Название Песенки». Когда первая девушка Джона спросила, каким был бы его идеальный тройничок, он ответил: «Я, Гитлер и Принс[1]. Я буду просто смотреть.»

Я бы сказал, что за все пятнадцать лет, что мы знакомы, около 70 процентов ночных звонков поступали от бухого Джона, звонящего не туда, 5 процентов были всамделишными чрезвычайными ситуациями (как-то раз он позвонил мне и сообщил, что его скоро раздавит внутри мусоровоза), и 25 процентов приходились на «чрезвычайные ситуации» и я не уверен, что могу сделать саркастичные кавычки настолько огромными. Только за последние двенадцать месяцев ситуации, в которых Джон посчитал важным позвонить мне в предрассветный час, включали следующее:

А) сон/видение, в котором он лицезрел мою насильственную смерть в Бангкоке, и предупредил меня держаться от него подальше (примечание: мы живём на среднем западе Америки, и я не могу позволить себе билет, даже если продам себя в сексуальное рабство по прибытию);

Б) срочное известие о «криптиде», которое он заснял на своём заднем дворе, которое в конечном итоге оказалось вырубившимся алкашом в костюме задней части лошади;

В) результаты эксперимента с завязыванием глаз, который провели он и его друзья, который подтвердил, что фруктовые колечки пахнут одинаково, но отличаются только по цвету («в следующий раз у нас будет Скиттлз, тащи свою жопу к нам»);

Г) его идея на миллион — «Кулачный Зоопарк», который выглядит, как контактный зоопарк, только вместо того, чтобы гладить животных, ты можешь отвешивать им оплеухи.

Последний такой звонок я получил от него две недели назад. Сначала до моего уха пару секунд доносились звуки вечеринки, покуда я не услышал голос Джона: «Что это за звук? Тихо, все, Я... Ха! Эй, Мунк, зацени! Я пукнул так сильно, что твой номер набрался сам!»

И, разумеется, я не мог игнорировать его звонки, потому что всегда был шанс того, что случилось что-то воистину апокалиптичное. И в этом был ужас общения с Джоном.

Звонок звучал близко, наверное, телефон был в моей комнате. Я отбросил кукол и принялся шарить руками по мусору рядом со мной. Рядом с куклами лежала пиньята, и предыдущий владелец утверждал, что она несокрушима. На данный момент мы пытались разрушить её с помощью дробовика и джипа Джона, но конфеты по-прежнему оставались внутри. И ещё раз, это ну очень странно, но какой от этой пиньяты толк? Это просто трата неплохих конфеток. И если вы собираетесь сказать, что мы должны отдать её правительству, чтобы они имитировали колдовскую силу пиньяты для создания бронежилетов для армии, я думаю, что вы доверяете правительству больше, чем я. И если в Проклятии Пиньяты замешана Чёрная Магия, то отдать её федералам — всё равно, что дать малышу бензопилу для того, чтобы он разрезал именинный торт. «Оу», скажете вы, «этой штуке самое место в вашей квартире?» Я понятия не имею, чувак. Тебе она нужна? Пришли мне свой адрес. Я оплачу доставку.

Наконец, я обнаружил телефон на вершине книжного шкафа, рядом с коробкой VHS-кассет с коллекцией боевиков 90-х, в которых играл Брюс Уиллис (Человек С Бомбой, Человек С Бомбой-2, Человек С Бомбой: Финальная Глава, Человек С Бомбой: Воскрешение), и последних, насколько мне известно, не существовало в нашей вселенной. Мы никогда не смотрели их, у нас не было видеомагнитофона, да и выглядели эти кассеты хреново.

На дисплее телефона отобразился пропущенный звонок от Джона.

Я застонал и, шатаясь, вышел в гостиную, чтобы проверить, что никто здесь ничего не разрушил и не отремонтировал, пока меня не было. Ведь есть реалити-шоу, где это делают, верно? Я слышал капающие звуки протекающей крыши в ванной, которую не собирались чинить хозяева, потому что моя квартира находилась на этаж выше их, поэтому утечка не добиралась до них и, по чистой случайности, прицельно капала прямо в мой унитаз. И это было совсем неплохо для них, потому что унитаз не давал повреждениям распространяться, но плохо для нас, потому что Эми приходилось держать таз на голове, когда она писала (а я просто позволял капать прямо на меня).

Телефон зазвонил снова. Я пошёл на кухню и налил себе кружку холодного кофе из кофейника, который заварили вчера, ну, или в прошлом месяце. Было пять утра, если принимать в расчёт расплывчатые цифры на микроволновке. Я нашёл кексик — черника прямо как на иллюстрации Эми — лежащий на складном карточном столе, за которым мы обычно ужинали. Столик стоял неподалёку от кучи мусора, который мне прислали за последние пару недель, который ещё не был рассортирован (и под «рассортирован» понимается — гневно вышвырнут в чулан под матерящийся бубнёж). Большая часть вещей приходит сюда вот так — от незнакомцев по почте. Иногда ты можешь печально взглянуть на свою жизнь через материал для упаковки — один артефакт прислали упакованным в глянцевые страницы журнала Свидетелей Иеговы «Сторожевая Башня», другая посылка была завёрнута в растрёпанные больничные счета, третья была из кусков картона, оторванных от одинаковых упаковок замороженной постной еды быстрого приготовления.

Почему они отправляют мне этот хлам? Ну, вам знакомо чувство, когда вы застряли в одной квартире с вещью, потому что вы не знаете, как её выбросить? Либо она кажется вам слишком священной, чтобы валяться рядом с кофейными остатками (старая Библия, флаг Америки, поздравительная открытка вашей бабушки) или потому что она кажется вам смутно опасной (старые патроны, сломанный кинжал)? И всё собранное мной дерьмо в каком-то смысле комбинация двух вариантов — святое или опасное, или сразу оба. Итак, они находят мой адрес и втюхивают это всё мне по почте. «Дэвид Вонг знает, что сделать с этим!». Нет, я понятия не имею. Всё это просто нагромождается, и штуки, которые не кажутся слишком опасными, продаются на eBay (на этом сайте есть целый раздел «метафизика», это потрясающе).

На этой неделе я получил вымокший «одержимый духами» экземпляр Bad as I Wanna Be, автобиографию с мягкой обложкой силового форварда команды Чикаго Буллз Денниса Родмана. «Одержимую духами», потому что в этом и только этом экземпляре было несколько глав, описывающих, как Родман в сговоре с парой сокомандников ритуально убил более пятидесяти проституток в тот год, когда они путешествовали с командой. Непохоже, чтобы эта книга была фальшивкой, поскольку у этих страниц была та же верстка и книга была того же возраста, как и остальные издания. Я немного погуглил и не нашёл ни одного упоминания похожей книги, равно как и ритуальных убийств. Как обычно, я понятия не имел, что это значило.

Рядом с книгой лежала чёрная и блестящая, как рояль, небольшой ящик с двенадцатью гранями, и на каждой грани была выгравирована особая изумрудная руна. Я взмахнул рукой над ящиком и воскликнул: «ODO DAXIL!» Ящик раскрылся, и я почувствовал испепеляющий жар, окутывающий моё лицо. Внутри был светящаяся оранжевая сфера размером с шарик для игры в рулетку. Мы получили его пару недель назад. Сначала он, казалось, не делал ничего особенного, кроме как выделял немного тепла, но затем, во время Ночи Блинчиков и Видео Игр, Джону показалось, будто он слышит мученический плач изнутри сферы. Сперва я отверг эту идею, потому что Джон был пьян, и мне казалось, что он всегда слышит мученический плач, когда пьёт. Но всё-таки на следующий день мы пошли в среднюю школу, где друг Джона, Митч Ломбард (прозвище «Хрунч») работал на замене учителя естественных наук, несмотря на тату на его шее. Он изучал сферу под одним из своих микроскопов, затихнув на мгновение, а потом поднял взгляд от окуляра и прошептал: «Его страдания немыслимы, но жар его ярости мог бы испепелить Вселенную миллион раз. Всё пропало. Всё пропало». Затем Хрунч отключился, и из его носа потекла кровь. Это был последний раз, когда мы обсуждали эту штуку.

Я взял щипцы из кухонного ящика, поддел ими светящуюся сферу, и бросил её в мою кружку с холодным кофе как раз в тот момент, как раздалась последняя трель телефона перед тем, как вызов будет сброшен на голосовую почту.

Я отщипнул пальцами кусок кексика и поднял трубку:

— К чёрту тебя и всех твоих предков, что дали тебе появиться на свет.

— Дейв? У нас пропавшая девочка. Есть ручка поблизости?

— Если это пропавший ребёнок, то звони копам.

— Копы позвонили мне.

Я закрыл глаза и выдохнул, а запах из моего рта был таким, словно я сожрал целую мокрую псину и запил её потом, выжатым из майки бомжа. Позвольте дать вам совет: если вы когда-нибудь станете жертвой какого-нибудь страшного преступления — допустим, скажем, ваше чадо пропало — и вы видите копов, консультирующихся с парочкой стрёмных и дерьмово выглядящих белых парней далеко за двадцать, настало время беспокоиться. Но не потому, что мы с Джоном некомпетентны в том, что мы делаем — и я вам уверяю, так и есть — но потому, что вам пора задаться очень сложным вопросом. Не «Когда мой ребенок найдётся?», но «Найдётся ли мой ребёнок?»

Я обмакнул палец в кофе, который ощущался почти кипятком. Я выловил пылающий шар и поместил его обратно в ящик, который сразу же автоматически закрылся. Я сделал глоток, поморщился, и решил, что первый человек, который решил выпить кофе, пожалуй, пытался покончить с собой.

— И почему это стало, ну, работёнкой для Дейва и Джона? — спросил я.

— Похоже, это очередная история про закрытую комнату. Но есть ещё кое-что, и я расскажу тебе, когда ты приедешь. Но это в самом деле выглядит как работёнка для нас. У тебя есть ручка? Я продиктую адрес.

— Просто скажи мне.

— Один-эх-шесть на улице Арлингтон. Рядом с вейп-шопом?

— Ты думаешь, что мне нужна ручка и бумага, чтобы это запомнить?

— И поживей. Я слышал, что у нас всего сорок восемь часов до того, как дело закроют.

— Ты слышал это в кино. На прошлой неделе. Мы смотрели его вместе.

Он положил трубку.

Я вздохнул и съел ещё щепотку кексика. Я посмотрел в окно — нижняя его часть светилась розовым из-за неоновой вывески внизу. Они оставляли её включенной круглые сутки, и он постоянного гула мне хотелось вышибить себе мозги.

Ох, ладно. Похоже, ничего другого мне не оставалось.

Но сперва я доем кексик.