Что делать, если ты призвал Кроноса

Глава V

В рангах Одарённых, как здесь называли смертных, обладающих божественной силой, я детально не разобрался. Но при этом хорошо видел ядра каждого из противников — среди них лишь двое казались более серьёзными соперниками, чем убитый вчера Берестнев.

Одним из них был новый представитель их рода. А вторым, как ни странно — один из стражей, сопровождавших княжеского советника.

Впрочем, сомневаюсь, что они смогут противостоять мне в открытом бою.

Глянув на помрачневшего Строгова, который хмуро взирал на противоположную сторону, я обратил взгляд на переговорщика от Берестневых.

— Отвечу так, чтобы было понятно и тебе. Освободите земли Соболевых, возместите ущерб и выдайте для казни тех, на чьих руках кровь. А потом мы обсудим мирное соглашение.

Тот воззрился на меня с таким видом, как будто увидел человека, вернувшего к жизни после взгляда Горгоны.

— Ты кто вообще такой? По какому праву представляешь Соболевых на переговорах.

Подняв правую руку, на пальце которой красовался перстень, я снизошёл до объяснения.

— Новый глава рода.

Мужчина удивлённо уставился на артефакт. А представитель Коршуновых, на чьём лице было куда меньше позитива, поинтересовался.

— Что случилось с предыдущим?

Сидящий на моём плече Харп коротко пискнул. Соболю наши собеседники не нравились. Настолько, что он никак не мог определиться, с кого начать, если дело дойдёт до схватки. Что вгоняло животное в депрессию. Я же невозмутимо улыбнулся.

— Казнён за измену. Продался Берестневым.

Трое смертных, которые представляли противоположные стороны, переглянулись. После чего вновь заговорит княжеский советник.

— Достойнейший князь Уральский требует, чтобы мирный договор был подписан в ближайшие два дня. Иначе обрушатся на вашу голову последствия. Которые никому из выживших Соболевых не понравятся.

Представитель Берестневых ухмыльнулся, смотря на меня. Я же, преодолев искушение сказать пару слов о князе, взглянул на его советника.

— На вашем месте я бы дал правителю дельный совет — подождать эти самые два дня и посмотреть, что останется от армии, осаждающей нашу цитадель.

В глазах микроскопического горного тролля засветилось удивление. Но ответил мне не он, а Берестнев.

— Тебе бы лучше умолять о милости и на коленях ползать, а не пыль в глаза пускать.

Сидящий на плече Харп, впился когтями в мундир, выгибая спину и злобно заурчал. А я перевёл взгляд на говорившего.

— Вчерашний вечер ничему вас не научил?

Тот презрительно скривился.

— Они распустились. Потеряли дисциплину и расслабились. Вот и пропустили удар. Второй раз мы подобного не допустим.

Не отрывая от него взгляда, я уточнил.

— Как вчера больше не будет. Я не стану повторно проявлять жалость к врагам. Можете передать вашим солдатам — если они хотят жить, пусть бегут. Или сдаются в плен. Иначе рискуют не увидеть свои семьи.

Мужчина лишь рассмеялся в ответ. Но эти фразы предназначались не ему, а сопровождающим его воинам. Сейчас они тоже наверняка воспримут их, как обычное бахвальство. Зато запомнят. И возможно всерьёз задумаются, после того, как я ещё раз наведаюсь в их лагерь.

Берестнев скривился в издевательской гримасе.

— Будем ждать. Надеюсь тебя убьют не сразу — хочу посмотреть в твои глаза после поражения.

Переведя взгляд на Строгова, добавил.

— Помни, полковник — у вас двое суток. Потом князь вмешается.

Какой самоуверенный смертный. И не слишком умный — анализировать ситуацию он похоже даже не пытался. Посмотрим, какие поэмы он начнёт декламировать, когда столкнётся с гневом настоящего эллинского титана.

Вот Коршунов, который последнюю пару минут внимательно меня разглядывал, оказался чуть умнее. Дождавшись, пока его партнёр по переговорам замолчит, мрачно поинтересовался.

— Что с Натальей? Она цела?

Харп приподнялся на задние лапы и прерывисто запищал, имитируя человеческий смех. Моментально став центром внимания.

А ещё он научился неплохо обращаться с кусочками своих воспоминаний — в моё сознание хлынул поток образов, который едва удалось остановить.

Справившись с этой задачей, я улыбнулся, смотря на озадаченные лица противоположной делегации.

— Наталье оказали тёплый приём. С ней всё в порядке.

Смеривший меня взглядом Берестнев, интересоваться судьбой своего родственника не стал. Молча развернувшись, двинулся назад.

Следом за ним отправились и все остальные. А рядом зазвучал голос полковника.

— Если вмешается князь, нам придётся тяжело.

Этот момент мне был не совсем понятен. Так что двинувшись назад к цитадели, я решил его прояснить.

— Что именно он может сделать?

Тяжело вздохнув, офицер мельком оглянулся, посмотрев на уходящих противников.

— Если война родов заходит в тупик, князь может потребовать её остановки. Чтобы предотвратить ещё больший ущерб. Закон даёт ему право поддержать требования одной из сторон.

Чуть помолчав, добавил.

— Допускается апелляция к императору. Но в нашем случае всё слишком однозначно.

Договорив, покосился на меня и сразу же поправился.

— Точнее, так было. Сейчас всё иначе.

Желание немедленно покарать смертного, который только недавно дал клятву верности, утверждая, что верит в моё существование, у меня естественно появилось. Но я с ним успешно справился. Править при помощи боли и страха — плохая затея.

Вот Харпу такой подход пришёлся по душе. Соболь моментально изъявил желание приступить к поиску недовольных и их наказанию. Но услышав, что мы вот-вот окажемся около вражеского лагеря, сразу же переключился на мысли о том, как станет крушить солдат противника.

Я же, дождавшись, пока мы окажемся около участка склона, где находились шлюзы цитадели, повернул голову к Строгову.

— Когда окажешься внутри, немедленно прикажи заблокировать проход.

От офицера повеяло удивлением и непониманием. Но воинская выучка дала о себе знать — расспрашивать меня он не стал. Лишь слегка наклонил голову, подтверждая, что всё понял.

Резон был прост — противник и правда озаботился тем, чтобы незаметно подобраться к ним оказалось максимально сложно. При этом пойдя по пути наименьшего сопротивления. Вместо того, чтобы усилить периметр, который окружал их лагерь, они усыпали наблюдательными артефактами окрестности цитадели.

Развёрнутая сеть фиксировала любые выплески силы, включая активацию тех самых шлюзов. Покинуть цитадель полностью незамеченным, у меня больше не получится.

И пусть это не могло слишком помешать, сейчас я хотел устроить врагам полноценный сюрприз.

Ненадолго задержавшись, чтобы дать полковнику время, я шагнул к выемке в скальной породе. Оказавшись внутри, запустил маскировочную печать Прометея, скрывая себя от чужих глаз. Она тоже создавала энергетические вибрации. Подходящие по интенсивности — их запросто могли спутать с закрытием шлюза.

Помимо артефактов, аристократы выставили и классические посты наблюдения с дежурившими там солдатами. Но их я оставил на потом. А прямо сейчас отправился к основному лагерю.

Его защитный периметр они тоже усилили. Правда, не настолько, чтобы он сработал при моём появлении — спустя считанные минуты я уже оказался среди палаток.

Харп рвался в бой, нетерпеливо перебирая лапами на моём плече. Я же не спеша прогуливался по рядам палаток. В прошлый раз у меня не было много времени, чтобы полноценно оценить ситуацию. Сейчас я исправлял эту ошибку.

Вчерашний пожар нанёс не такой большой урон. Несколько десятков полностью или частично сгоревших палаток — большего микроскопические элементали сделать не смогли. Сегодня требовалось нечто более глобальное.

Первое, что приходило на ум — плетения Фемиды. После переворота Зевса, титанида осталась в живых и не угодила в Тартар. Её даже пытались сделать одной из богинь Олимпа. Не слишком успешно — оказавшись с ними лицом к лицу, она первым делом попыталась убить нового главу пантеона.

Менять её на кого-то ещё олимпийцы не стали — им это показалось слишком хлопотным. Как я уже говорил, сильно напрягаться те не любили. В итоге храмы Фемиды остались на месте. А саму титаниду заточили в главном из них. Создав артефакторную сеть, что выкачивала из неё силу.

Судя по слухам из внешнего мира, после победы римлян, она временно получила свободу. Погибнув в схватке с остатками олимпийцев, которым завоеватели сохранили жизнь.

Зато после неё осталось немало разнообразных инструментов, предназначенных для наказания смертных. Отнюдь не милосердных — на ум приходило, как минимум три варианта, предполагающих массовое истребление людей при помощи эпидемии. Порой Фемида предпочитала не размениваться на отдельных виновных. Приговаривая к смерти население целого города. Не так часто, но такое случалось.

Зато и количество тяжёлых преступлений в Элладе было небольшим. Все знали — как только будет преодолен определённый порог, Фемида обрушится на всех разом. Всё зависело от числа преступников, избежавших наказание. Неплохой стимул для активного поиска истинных виновных в каждом проступке.

Но сейчас такой метод не подходил. Моих сил, возможно, и хватит на формирование слабой версии одной из печатей, но вот скорректировать и внести какие-то ограничения не получится. Тогда как в мои планы не входило уничтожение всех смертных на дни пути вокруг.

Поэтому, в итоге я решил обратиться к другому методу. Более примитивному, но всё равно действенному — каменным големам. Материала под ногами было полно. Оставалось лишь запустить процесс.

В этот раз я использовал технику, когда-то продемонстрированную Гефером. После переворота олимпийцев его буквально стёрли из человеческой истории, заменив Гефестом. Как и многих иных титанов. Но вот созданные им плетения остались.

Тонкие нити божественной силы, смертные обнаружить были не в состоянии. Их артефакты на подобное тоже не реагировали. Поэтому я спокойно сформировал в глубине каменной породы нужную печать. Ещё около часа побродил по лагерю, напитывая её силой. Заодно наметив группу целей, которые стоило атаковать первыми. И остановившись метрах в двадцати от нового главного шатра, запустил технику.

В следующую секунду лагерь полыхнул тридцатью всплесками силы. Воздух заполнил грохот разламывающейся горной породы, под аккомпанемент которого под землю ушли десятки палаток. А из проломов наверх устремились големы.

Для тех, кто видел их впервые, массивные каменные конструкции на четырёх лапах, могли показаться медленными. Ради справедливости — порой оно так и было. Но здесь и сейчас, они находились в родной стихии. Став мощными и стремительными машинами смерти.

Вспышки силы, крики, выстрелы — лагерь моментально наполнился хаосом и паникой. Один из големов выбрался совсем рядом — буквально в полусотне метров от нас. Подкинув носом вражеского солдата, подхватил его распахнутой пастью. После чего ринулся вперёд, снося палатки.

Спустя пару секунду из ставки командования высыпали, окутанные энергетическими доспехами фигуры. А с моего плеча сорвался Харп — я наконец дал соболю свободу действий.

Вокруг шатра было выстроено защитное кольцо. Куда более надёжное, чем оборонительный периметр остального лагеря — своей безопасностью их командиры обеспокоились чуть больше. Начать соболь решил именно с него.

Первая же вспышка силы сняла его маскировку, позволив остальным рассмотреть крохотную мерцающую фигурку. Но уже через секунду он исчез во всполохе энергии от разрушения следуюшего артефакта. А спустя несколько мгновений воздух вокруг шатра вибрировал от выплесков энергии — зверь сожрал весь защитный периметр.

Берестнев и несколько воинов ударили боевыми плетениями. Благополучно промазав — не так легко попасть по небольшому и стремительно перемещающемуся зверю. А сам он метнулся к ткани шатра и, проделав там дыру, скользнул внутрь. Видимо вспомнив, что вчера самое вкусное находилось именно там.

Высыпавшие из шатра смертные выглядели забавно. Как банда похмельных кентавров, проснувшихся около жерла вулкана и пытающихся понять, как они там оказались.

Внутри шатра полыхнуло силой и ко мне устремился новый ручеёк трофейной энергии — Харп отыскал внутри какой-то артефакт. Сам я, подготовив новую печать маскировки, которую можно было сразу активировать, опустил пальцы на рукоять шпаги. Строгов настоял, чтобы я прихватил на переговоры оружие из арсенала рода. Которое теперь могло пригодиться.

Первым я прикончил одного из солдат Берестневых — буквально снеся ему голову, окутанным золотистой энергией клинком. Его энергетический доспех столкновения с божественной силой не выдержал. Лопнув сразу после контакта. Точно так же, как у пары последующих.

Советник князя, до того ошарашенно озирающийся по сторонам, что-то закричал, сразу же бросившись бежать. А на мой собственный доспех, выстроенный из божественной энергии, обрушились удары сразу нескольких плетений.

Смертные атаковали разом. Выкладываясь на полную. Но предпочли самые простые варианты, отчего то зациклившись на стихиях. Из-за чего их удар, несмотря на совокупную мощь, оказался бесполезен. Доспех, когда-то разработанный Койосом, легко отражал подобные плетения. Как говорил мой брат — абсорбировал и распылял примитивные энергетические структуры.

Со стороны это выглядело зрелищно — воздух наполнился фонтанами искрящейся разноцветной пыли и вибрациями силы. На момент скрыв меня от чужих глаз. Я даже залюбовался картиной, застыв в самом её центре.

А потом вылетел из этого зарева и орудуя шпагой, забрал жизни ещё четверых солдат. Краем глаза увидел отступающего Коршунова, которого прикрывало несколько воинов. Уложил ещё одного воина Берестневых, решившего, что получит шанс, если ударит мне в спину. И столкнулся взглядом с самим дворянином, правая рука которого сжимала самый настоящий меч.

— Ты умрёшь сегодня. Жалкий ублюдок.

Его доспех ярко сиял, клинок полыхал от влитой мощи, а на лице была решимость убивать. Спеси в этом смертном меньше не стало.

Смотря на него, я иронично улыбнулся.

— Может обсудим условия твоей капитуляции?

Зарычав, тот сделал шаг мне навстречу, яростно выплёвывая слова.

— Я убью тебя! А потом доберусь до…

В шатре за его спиной, снова полыхнуло силой. И в этот раз Харп смог направить её выброс чрезвычайно точно. Использовав тот, как своего рода катапульту. Снарядом которой стал сам соболь.

Мой разум уловил волну восторга зверя. Сам он мелькнул сияющей точкой, врезавшись в дворянина. Пробив его энергетический доспех, прошёл навылет через тело, на долю секунду перейдя в бесплотное создание. И прошив барьер с другой стороны, приземлился на землю.

Сразу же развернувшись, поднялся на задние лапы и громко запищал, подняв голову так, чтобы видеть противника. А когда на него опустился шокированный взгляд Берестнева, впился зубами в ещё бьющееся сердце. То самое, которое держал в своих передних лапах. Перед этим, вырвав из груди аристократа.

Тот удивлённо моргнул. Прижав левую руку в груди, открыл рот, пытаясь что-то сказать. И спустя миг рухнул на землю.

Я удручённо покачал головой. Он ведь мог пустить в ход одно из тех плетений, что могли спасти его жизнь. Хотя, может просто не знал таких. Привык полагаться на защиту и естественную регенерацию Одарённых, обеспеченную божественной мощью в их телах. Но с вырванным сердцем такое не пройдёт — полностью отсутствующий орган восстановить невозможно.

В этот раз половина трофейной силы досталась задумчиво жующему чужое сердце Харпу. А два последних солдата в мундирах рода Берестневых, обратились в бегство. Я же скользнул взглядом по лагерю, который сейчас уровнем хаоса не уступал египетской стройке. Да и выглядел приблизительно так же. Пожалуй, пора заканчивать — на сегодня впечатлений со смертных хватит.

Спустя секунду я почувствовал касание лап Харпа, который взбирался на плечо. А потом ощутил ещё одну вспышку силы. Не столь мощную, как остальные, но в этот раз совершенно иную. Соболь с выдумкой воспользовался моим разрешением пожирать артефакты — разгрыз трофейное кольцо с паучьей силой. Которое лежало в моём кармане, прикрытое отдельной маскировочной печатью.

Не успел я возмутиться, как разум прострелило болью, а по телу прошла волна дрожи. Яростно запульсировала искра, обрушившись на частицы паучьей силы, что попали в мой каркас. А спустя ещё мгновение, в сознании буквально засияла картина из моей памяти. Того самого момента, который я до того никак не мог вспомнить.