Чернокнижник из детдома

Глава 5 Обживаюсь

— Так, парни. Как бы всё хорошо, но чего-то не хватает, вам не кажется? — обратился я к своим новоявленным соседям, — Мы даже по-человечески за стол собраться не можем, чтобы тот же чай попить.

— Нужно стол организовать? — озадачился Гришка.

— Саму мебель, — уточнил я, чтобы не выглядеть вымогателем, — И чайником не мешало бы обзавестись.

— Не положено. Отберут. Разве что банку и кипятильник. Его прятать будем.

— У меня есть кипятильник, из бритв, — сообщил Саня, тот крепкий паренёк, что был справа от цыганёнка в первый момент нашего знакомства.

— Э-э, а может, что-то приличное купим? — поинтересовался я на всякий случай, так как уже видел такое самодельное чудо, явно не безопасное в использовании.

— Фабричный пятихатку стоит, — покачал Саня головой.

— И ты знаешь, где его купить? — упёр я ему палец в грудь.

— А чо не знать-то… — насупился он, — Тут три минуты хода до торгового центра, ну, если торопиться.

— Так-с… Тогда ты у нас будешь ответственный за кипятильник и всё, что к чаю надо купить. Остальные пока организуют стол, банку и стаканы. Благородные доны должны чаёвничать с удовольствием.

— А это кто? — растерялся Григорий, — Ну, доны эти…

— Мы с вами. Санчес, держи две тысячи. Купишь кипятильник, хороший чай и конфеток — печенек к нему.

— Может халвы немного взять?

— На твоё усмотрение. Сам прикинешь по деньгам, как лучше распорядиться. Справишься?

— С деньгами-то… — чуть ли не сплюнул Санёк на пол.

Признаться, тут я немного растерялся. А без денег — это как? Воровать?

— Ладно. Пока вы тут всё решаете, я до девчонок схожу. Надо посмотреть, как там мои знакомые устроились, — сказал я парням, на самом деле мечтая освободить карманы.

Нужно срочно каким-то рюкзачком озаботиться, а лучше — пространственным карманом, изготовлением которых я прославился в своём мире. Но для него нужна основа — хотя бы малепусенький осколочек Сердца Пробоя.

Собственно, мои исследования по магии Пространства когда-то и начались с таких осколков. Я их приспособил под крайне полезные штуки — личные пространственные хранилища. И казалось бы — на этом можно остановиться, но куда там… Чернокнижник я или нет! Я дальше попёр изучать эти осколки и на момент переселения в этот мир был близок к тому, чтобы начать пробовать с их помощью создавать Ключи. Ну, это я их так назвал. На самом деле это та же магия Пространства, только работающая, как обратный Пробой. По крайней мере по моим расчётам всё на такое указывало — должны они были сработать. Вопрос состоял лишь в том, чтобы Ключ не стал билетом в одну сторону. Иначе, как узнать, насколько удачно я отправил группу Охотников на вражескую территорию? Рассчитывать, что они случайно найдут чужой Пробой и выйдут обратно к нам? Вероятность ничтожная, по сути. Я потратил пару лет на исследования Ключей Возврата, и когда что-то забрезжило, предполагая прорывное решение, на меня напали…

Впрочем, сейчас это не важно, а вот от пространственного вместилища я бы не отказался. А чего не хватает? Всего-то небольшого обломка Сердца…

Тамару я нашёл. Вид у неё был невесёлый, но моему приходу она обрадовалась. Говорить о каких-то сложностях не стала, а когда я ей вручил конфеты, как-то испуганно зыркнула по сторонам.

— Пойдём, — развернул я её в сторону их спальни, — Покажешь, как устроилась.

— Там же девочки…

— Тогда зайди первой и предупреди, что я следом иду, — чуть ли не силой затолкал я её в двери, а затем выждал с полминуты и постучав, сам зашёл.

— Сюда нельзя! — натянув одеяло до плеч, сообщила мне одна из девочек.

— Пф-ф… Было бы на что смотреть, — обломал я её, — Показывай, где твоя койка, — тряхнул я за плечо замершую на входе Томку.

— Вот, — ткнула она пальцем в первую от входа.

— Врёшь! Тебе же должны были всё новое выдать, а тут что? — глянул я на потёртое одеяло и бельё, которое жить устало.

Она лишь воровато глянула в угол, и ничего не ответила.

Намёк я понял, и прошёлся по проходу меж койками.

— Так вот же твоё место, — увидел я свеженькое одеяло и новенькое постельное бельё.

— Я тут сплю, — угрюмо буркнула мне в ответ крепкая девица с мальчишеской стрижкой.

— Ты сначала иди прокакайся, прежде, чем со мной спорить, — щёлкнул я пальцами, а там и пары секунд не прошло, как она подорвалась с места, звучно пукнув на выходе из спальни.

Как ни в чём не бывало, я открыл её тумбочку, увидев стопку новеньких полотенец, выбросил их на кровать, а саму тумбочку подхватил рукой под ящик и перенёс к кровати у выхода. С Тамариной тумбочкой исполнил то же самое, разве что полотенец у неё не оказалось. Видимо, старшачка их все экспроприировала под свои нужды. Эх, маловато я ей назначил… За два часа может не успеть перевоспитаться.

— Со всеми претензиями посылай всех в Ад или ко мне, что собственно одно и то же, — объявил я на всю комнату, завершая акт смены спального места, — А сейчас пошли, до нашей Катюши меня проводишь.

К счастью, у мелкой всё было в ажуре. Дедовщина (бабовщина?) младшую группу не коснулась. Конфетам Катенька искренне порадовалась, а одним из леденцов тут же поделилась со своей новой подружкой.

— Котёнок, если тебя кто будет обижать, то ты сразу ко мне беги, не жди продолжения, — на всякий случай довольно громко посоветовал я своей мелкой знакомой, и наверняка был услышан не только ей одной.

Наверняка среди их групп есть и другие достойные девчата, но вот в спецприёмнике я только этим двоим пообещал, что буду помогать. Слово надо держать, иначе оно обесценится.

От Катюши я вернулся к своим с ощущениям, что карманы уже вот-вот уже не лопнут от награбленного… в смысле, от законно приобретённого имущества и шоколадок. Но мысль о пространственном кармане стала навязчивой идеей. Без него я как без рук. Хуже.

В спальне парни как раз водружали на три табурета широкую, но видавшую виды дверь, снятую, судя по всему, с какого-то заброшенного подсобного помещения. Получалось… колоритно.

— Вот, смотри, стол! — с гордостью доложил Григорий. — Прочно, не шатается.

— Замечательно, — одобрил я, с трудом представляя, как на этой щербатой поверхности можно будет разложить что-то мелкое. — А банка? Стаканы?

Миша молча ткнул пальцем в эмалированную кастрюлю с отбитой ручкой и шесть одинаковых железных армейских кружек. Без претензий, но функционально.

— Идеально, — соврал я. — Теперь ждём Санька с чаем.

Санёк, как выяснилось, ждать себя не заставил. Он влетел в комнату с сияющими глазами и полным полиэтиленовым пакетом.

— Всё! — торжественно провозгласил он, вываливая на наш новый «стол» его содержимое. — Кипятильник, фабричный! Чай индийский, не та бурда, что в столовой варят. Печенье «Юбилейное». Много! Кексы! Сахар! И халва! — Он посмотрел на меня с вызовом, явно ожидая похвалы за свою хозяйственную смекалку.

Я взял в руки кипятильник. Чёрный пластиковый корпус, шнур питания. Выглядел прилично.

— Молодец, Санчес, — похвалил я искренне. — С деньгами как? Хватило?

— А я не воровал! — тут же заявил он, насупившись. — Я… договорился.

У меня внутри что-то екнуло. «Договорился» в таких местах обычно означало что-то не очень законное. Особенно, если про такое девочки заявляют.

— И каким же образом? — как можно спокойнее поинтересовался я.

— Ну, подошёл к одному дядьке в магазине, который грузчик… Предложил ему. Он мне всё это собрал, а я ему… ну… помог кое-что незаметно вынести.

Вот чёрт. Кража. Пусть и не моя, но по моему поручению. Я вздохнул. Читать нотации сейчас было бесполезно. Для Санька это была нормальная модель поведения — решить вопрос через «договорённость».

— Ладно, — смирился я. Нет, ну не с ходу же мне их перевоспитывать. — Главное, чтобы к нам с проверкой не пришли. А теперь давай, организуй процесс. Воду где брать?

— В туалете есть раковина с холодной, — подсказал Гришка.

Через пять минут наша импровизированная коммуна ожила. В банке зашипел кипятильник, а там по комнате поплыл душистый, совсем не казённый аромат чая. Мы расселись вокруг двери-стола на табуретах и койках, в руках у каждого по железной кружке с тёмным, горячим напитком. Молча отломили по куску халвы. Она была свежей, рассыпчатой.

— Ну, вот, — сказал я, поднимая свою кружку. — Теперь мы сидим по-человечески. За знакомство.

— За знакомство, — хором, не очень уверенно, но уже без прежней напряжённости, отозвались парни.

И в этот момент, с первым глотком обжигающего чая и сладким привкусом халвы на языке, я его почувствовал. Едва уловимое, знакомое до боли колебание пространства. Словно слабый, почти исчерпанный импульс. Но его было достаточно.

Я чуть не поперхнулся. Мои пальцы сами сжали кружку так, что костяшки побелели. Это было оно. Осколок. Где-то очень близко. Небольшой, потухший, едва тлеющий обломок Сердца Пробоя.

Мои расчёты оказались верны. Этот мир тоже был поражён Пробоями, и их следы здесь были. Значит, у меня есть шанс.

— Что с тобой? — спросил Санька, заметив моё выражение лица.

— Ничего, — выдавил я, заставляя себя расслабиться и сделать ещё один глоток. — Просто чай… очень вовремя.

Я сидел с каменным лицом, ведя светскую беседу о том, какого чёрта в столовой дают кашу без масла, а всем своим существом уже выискивал, сканировал пространство вокруг, пытаясь запеленговать источник. Он был рядом. Очень близко. Прямо в этой комнате. Рукой подать…

Мой взгляд скользнул по голым стенам, по койкам, по лицам соседей. И остановился на Грише. На цыганёнке. Точнее, на грязном засаленном шнурке на его шее, на котором висел какой-то небольшой, тёмный мешочек.

Сердце заколотилось в груди. Вот он. Основа моего пространственного хранилища. Прямо здесь, в паре метров от меня.

Оставалось только понять, как убедить цыганёнка добровольно расстаться с его, судя по всему, талисманом. Или найти другой способ его заполучить.

Из тех средств, которые представляют для него ценность у меня есть его финка и деньги. С них и начну.

— Гриша, а что у тебя за амулет? — ткнул я пальцем в его мешочек.

— А-а-а… Это брат когда-то подарил. Говорил, от магии защищает, — дёрнулся было парень, но ответив, призадумался, — А ты знаешь, он ведь не защищает. Я твою магию на себе не хуже остальных прочувствовал. Как только не обгадился тогда.

— Ты смотрел, что там внутри?

— Какой-то камушек зеленоватый. Весь невзрачный из себя. А что?

— Он мне нужен. Или такой же. Где их берут?

— На китайском рынке несколько барыг всякой фигнёй из Пробоев банчат. Я у них похожие видел. Но нам туда, на рынок, нельзя. Там нынче Кривой с его бандой заправляют. Из первого приюта. Поймают, так отрихтуют, мама не горюй. Короче, конфликт у нас, но их больше.

— Про Кривого потом расскажешь, интересно. А пока скажи мне — тебе этот камушек действительно нужен?

— Да понял я уже, что он меня никак не защитил. Зачем спрашиваешь?

— Сам пока не знаю. Вроде хочется мне с таким камушком что-то попробовать, а вот что, пока не пойму, — слукавил я в ответ, — Могу предложить обмен. Я тебе твой нож верну и две тысячи рублей добавлю. Как?

— Две пятьсот! — тут же горячо отозвался цыганёнок, — Я себе тогда берцы армейские куплю!

— Пф-ф… Зачем они тебе?

— Нынче все крутые парни на районе в них ходят. Прикинь, носок накладкой защищён, а подошва такая, что хрен чем проколешь, и не скользит. Это тебе не наши башмаки с их картонными стельками. В таких разок врежешь, и мало не покажется.

Хм. Ботинки, что мне выдали, я пока толком не осмотрел. Как выдали, так и выдали. До сих пор в мешке со всем остальным интернатовским барахлом лежат.

— Расскажи, что за берцы такие? — спросил я, чисто, чтобы помягче перейти к разговору про обмен на кусочек Осколка.

Гришке этот камушек точно без надобности, а мне крайне нужен. Сам по себе этот иномирный минерал больше ни на что не способен, кроме его способности структурировать магию Пространства.

Из восторженного описания парня я понял, что берцы — это обычная армейская обувь, но изготовленная достаточно качественно. Если подумать, такая и мне не помешает.

— Похоже, твои берцы — точно крутая штука. Мне такие сможешь достать? За деньги? — раздраконил я его на всякий случай, — Давай ещё раз. Я у тебя забираю камушек, а отдаю финку и две с половиной тысячи. И ещё две с половиной, уже за мои ботинки. Всё верно? Парни, все слышали? Никто же никого не обманывает?

— Эх, знать бы раньше, я бы таких камушков в своё время с добрый десяток стянул, — выдохнул Санёк, — А теперь никак. Нас на китайский рынок с начала лета не пускают. Кривой совсем оборзел.

— А отчего бы ему не оборзеть? В первом детдоме старшаков раза в три больше, чем у нас, и половина из них под Кривым ходит, а то и больше, — рассудительно заметил Василий, один из тех парней, что особо не высовываются, но себе на уме.

Его я тоже приметил. Пригодится. Вроде и немногословен, но судя по оговоркам, многое замечает из того, что другие не видят.

Обменяться то мы с Григорием обменялись, но это вовсе не значит, что своё первое пространственное вместилище я смогу сварганить сразу и вдруг. На это время потребуется, и большой расход энергии, не говоря про некоторые точечные источники Силы, пусть и чисто номинальные, но их у меня пока нет. А ещё место. Надёжное и спокойное, где не торопясь можно начертить выверенный ритуальный круг.

Ещё раз с тихой грустью вспомнил свою Башню в прежнем мире. Там у меня всё было. И зал, со стационарной пентаграммой, и набор накопителей, практически всегда заряженных, и девушки, из числа неравнодушных.

Последние к изготовлению отношения не имели, но весьма ему способствовали и позволяли скрасить ту скуку, которая выпадала на долгий процесс формирования пространственного хранилища. Да, за ним во время формирования постоянно приходилось приглядывать целые сутки и практически, без отрыва от ритуала. Такое вот неблагодарное и нелёгкое дело — выращивание пространственных хранилищ. Там любое движение в сторону лучше сразу же править, и чем выше твой навык в этой работе, тем качественней выйдет итоговый продукт. Мои вместилища славились на всю страну. Скажу больше — в последние лет двадцать их было принято считать за эталон.

Да-а… Были времена. Было, о чём вспомнить и чем похвастаться…

— То есть, ты видел на рынке такие же камни? — показал я на ладони осколок, размером с вишнёвую косточку.

— Видел, и не раз, — мотнув головой, подтвердил Санчес, — Даже побольше, чем они были. И стоили дешевле, чем ты Гришке заплатил.

— Пусть так, но я от своего слова не откажусь. Раз сговорился с ним, и по рукам ударили — то всё. Считай — это железно. Я сам с этого никогда не съеду и никому из вас не позволю. Запомнили?

— Запомнили? — мой вопрос повис в воздухе, и по лицам парней я понял, что донести базовый принцип удалось. Жульничать внутри своей стаи — себе дороже. Санёк немного насупился, явно подсчитывая упущенную выгоду, но спорить не стал.

— Ладно, с этим разобрались, — поставил точку я, забирая у Гришки тёмно-зелёный, почти чёрный камушек с едва заметным зелёным отсветом внутри. Он был холодным на ощупь и словно поглощал тепло пальцев. Бесспорно, это был Осколок. — Теперь следующий вопрос. Где тут у нас можно уединиться так, чтобы несколько часов никто не мешал? И чтобы дверь закрывалась?

Парни переглянулись.

— В изолятор попроситься, — ехидно хмыкнул Санёк. — Там точно никто не помешает.

— Спасибо, гений, — отрезал я. — Может, есть варианты без официального статуса нарушителя?

— Чердак, — негромко сказал Василий. Все взгляды обратились к нему. — Люк в торце коридора, на втором этаже. Лестница там почти сгнила, но при желании можно забраться. Там пыльно и паутина, но тихо.

Идея показалась мне здравой. Чердак — идеальное место для ритуалов. Уединённо, и главное — никто не полезет проверять, что ты там делаешь.

— Отлично. Василий, ты главный по чердаку. Вечером, после отбоя, ты меня туда проводишь.

Василий кивнул без лишних слов.

Остаток дня прошёл в разговорах и обсуждении планов по облагораживанию нашего быта. Санёк, окрылённый успешной сделкой, уже строил схемы, как через того же грузчика «организовать» пару подушек и нормальное одеяло. Гришка мечтал о берцах. Я же, сжимая в кармане Осколок, чувствовал, как кожа на ладони слегка пощипывает — признак слабой, но стабильной пространственной аномалии.

Наконец, пробили отбой. Дежурный, зевнув, прошёлся по коридору, потушил свет и удалился в свою каморку. Мы пролежали с полчаса в тишине, прислушиваясь к храпу и скрипу кроватей.

— Пошли, — тихо прошептал Василий, поднимаясь с койки.

Мы, как тени, скользнули в коридор. Василий, к моему удивлению, оказался проворным и бесшумным. Он довёл меня до конца коридора, где в потолке зиял тёмный квадрат люка. Под ним валялась старая, облезлая тумбочка. Забравшись на неё, Василий без усилий отодвинул тяжелую крышку люка.

— Лестницы там и правда нет, — так же тихо сообщил он. — Придётся подтягиваться. Я тебя подсажу.

Через минуту я уже стоял на пыльных, скрипучих досках чердака. Воздух был спёртым и пах старым деревом и мышами. Лунный свет, пробивавшийся через запылённое слуховое окно, выхватывал из мрака груды хлама и толстые, как канаты, паутины.

— Идеально, — удовлетворённо выдохнул я. — Спускайся, жди меня внизу. Если что, кашляни громко.

Василий кивнул, и его силуэт исчез в проломе люка.

Я обошёл своё новое «святилище». Места было достаточно. Расчистил ногой участок пола от крупного мусора, создав ровную площадку диаметром около двух метров. Этого хватило.

Достал Осколок. В полумраке он казался ещё темнее, лишь в глубине его мерцала таинственная зелёная искорка, словно свет далёкой звезды. Энергии в нём было мало, лишь крошечная искра, но её вроде бы должно было хватить для инициации процесса.

Нет. Рисковать я не стал. Потратил пять минут и треть резерва, но привёл Осколок в достойное состояние.

Я сел в центр расчищенного круга, скрестив ноги. Осколок зажал в левой ладони. Правой начал чертить на пыльном полу первый контур. Пальцы сами помнили каждую линию, каждый изгиб. Это был не просто рисунок — это была трёхмерная схема, проецируемая на плоскость, каркас будущего пространственного кармана.

Работа шла медленно. Я не мог позволить себе ни малейшей ошибки. Пот стекал по вискам, спина затекла. Через пару часов основной контур был готов — сложная, многослойная мандала, в центре которой лежал осколок.

Настал самый ответственный момент — активация. Мне нужно было пробудить дремлющую в камне энергию и направить её по каналам чертежа, создав устойчивую пространственную петлю.

Я закрыл глаза, отбросив все посторонние мысли, и сосредоточился на крошечной искре внутри осколка. Я искал её, вслушивался в её ритм, в её почти незаметную вибрацию. Это было похоже на попытку расслышать шёпот в грохочущем кузнечном цехе.

И вот я её поймал. Тончайшую нить, связывающую этот камень с иномирьем, с местом его рождения.

— Проснись, — мысленно приказал я. — Работать.

Я вливал в него крохи своей собственной внутренней силы, ту самую, что позволила мне когда-то стать Мастером. Это было мучительно, словно я пытался наполнить бассейн через игольное ушко. Но искорка отозвалась. Она дрогнула, вспыхнула чуть ярче.

И в этот момент чертёж на полу начал светиться. Сначала едва заметным фосфоресцирующим светом, затем ярче. Линии заискрились, заструились, превратившись в трёхмерную решётку, которая медленно поднималась с пола, окружая меня и осколок.

Воздух затрепетал. Пыль в луче света закружилась в странном танце. Я чувствовал, как пространство вокруг меня изгибается, сжимается и растягивается, создавая крошечный, стабильный пузырь — моё будущее хранилище.

Процесс пошёл. Теперь главное — поддерживать его, не давая конструкции развалиться. Я погрузился в глубокий транс, отдавшись течению магии, следя за тем, как петля замыкается, образуя самостоятельную, автономную систему.

Я не знал, сколько прошло времени — час, два, пять. Внезапно я почувствовал толчок, словно щелчок. Светящаяся решётка ярко вспыхнула и исчезла. Ощущение дрожи в пространстве пропало. Всё стало обычным, заурядным.

Но кое-что изменилось.

Я открыл глаза и разжал ладонь. Осколок был прежним, но теперь он казался… наполненным. Я мысленно потянулся к нему, и перед моим внутренним взором предстало небольшое, около кубического метра, пустое пространство. Стабильное. Надёжное.

Первый, самый трудный шаг был сделан. У меня появился пространственный карман.

Я усмехнулся в темноте, вытирая пот со лба. Теперь, благородные доны, наше чаепитие выйдет на совершенно новый уровень. И не только чаепитие.

Оставалось только дождаться утра и испытать моё приобретение в деле. Можно бы и сейчас, но спать хочется так, хоть спички в глаза вставляй.