Чернокнижник из детдома

Глава 4 Приют

Мне попытались устроить «тёмную» в первую же ночь.

Хе-хе и кхм-м… Это даже не смешно. И пусть я придремал, но меня охранял дух, из мелких, а наготове были иллюзия демона и аура Страха — убойное сочетание для неокрепшей подростковой психики. Пока заговорщики шептались и дожидались подкрепления из соседней комнаты, я окончательно проснулся и был готов их встретить во всеоружии. Собственно, оружия, как такового, у меня особого не было, если не считать ножку от стула, которую я пронёс в скрученном матрасе, да отобранную финку. Запас энергии тоже оставался уже весьма скромный.

Когда шестеро детдомовцев на цыпочках стали подкрадываться к моей кровати, а четверо стояли «на шухере», тут-то всё и началось.

Остановиться их заставил дух, обдав холодом и ударив по ушам истошным визгом. Вышло у него убедительно. Что-то среднее между звуком циркулярной пилы, врезавшейся в гранит, и трением десятков кусков пенопласта по стеклу. А там и полсекунды не прошло, как иллюзия огненного демона Хаагенти распахнула свои крылья, взмахнув двумя ярко горящими мечами и ослепила вспышкой света. Я добавил к картинке ауру Страха и в дверях возникла давка. Парни, потеряв от ужаса голову, пытались выйти все и сразу. Последним двум влепил вслед лечебное заклинание. Хотел одному, но они в дверях вдвоём застряли, так что сами разделили его пополам. Зато теперь до утра им никакой запор не грозит. Гадить будут дальше, чем видят.

Пришлось вставать. Я плотно закрыл двери, которые эти придурки чуть не вынесли, и ничтоже сумняшеся, воспользовался ножкой от стула, просунув её в ручку двери. Задвижка так себе получилась, но без шума теперь войти ко мне никак не получится. А мне выспаться не помешает. Завтра, с самого раннего утра у меня поиск Источников. Естественным путём мне сегодняшний расход маны дня три, если не четыре придётся восстанавливать. Беда в этом мире с магией… Где Силу-то брать⁈

В сентябре погода в Уссурийске очень комфортна. Весь месяц стоит около двадцати градусов тепла, а дожди бывают редко и небольшие. Об этом мне ещё охотник в больнице рассказывал, сожалея о пропущенном сезоне на утку. С его слов, добыть её можно много, а так как за лето птица отъелась, то сколько не привези — всё раскупят. Жирная утка по осени в цене.

Спортивную форму мне при поступлении выдали, равно, как и прорезиненные ботинки со странным названием — кеды. Обувь по ощущениям лёгкая, с толстой и мягкой подошвой. Самое то для утренних пробежек.

Проснулся я рано, наверное, одним из самых первых во всём интернате. Оделся, в темпе выполнил утренние процедуры и побежал.

Про электричество я из памяти реципиента выудил всё, что он про него знал. Эта энергия не самая лёгкая для усвоения, но мне пока выбирать не приходится. Буду подбирать себе приемлемый вариант, а лучше — несколько, чтобы было, что с чем сравнивать.

Сейчас я побежал в сторону железной дороги. Когда нас везли на машине, успел заметить, как вдоль неё с обеих сторон идут высоковольтные линии.

От детдома до полустанка с загадочным названием Сахзавод я домчался за несколько минут. А там — мечта! Отличная беговая дорожка, почти в километр длиной, и очень насыщенный энергетический фон — прямо два в одном! Бегай и физически прокачивай тело за счёт потоков халявной Силы!

Поступление энергии выходит не самое быстрое, но очень мягкое и не напрягающее. Первый час носился, как лось, сначала щедро вваливая магию в улучшение тела, а потом наполняя свой резерв и сидя на лавочке, раскачивал каналы во время небольших перерывов между забегами.

Выходило так здорово, что опомнился я не скоро, и тут же сообразил, что с завтраком-то я пролетел. И это никуда не годится! Пища мне сейчас нужна, и много! Магия магией, а тело не обманешь. Ему для укрепления костей и мышц нужны «стройматериалы».

Во, задача…

Выудив из памяти реципиента, как выглядят в этом мире монеты, я засел за расчёты. Заклинание Поисковой Сети можно использовать по-разному. Изначально оно у меня настроено на поиск живых существ. Но в своём мире я с его помощью искал и артефакты, и травы. Неужели на монеты не смогу настроить?

Наверное, час убил, не меньше, прежде, чем удалось получить первый результат. Признаюсь, изрядно усечённый. Этакий круг, диаметром шагов в пятнадцать, где цели искорками светят. Пошёл проверять, сойдя с перрона на траву, но почти десяток самых первых находок составили пробки от бутылок. Я уже готов был махнуть рукой, как попалась первая монетка. Когда их набралось три, разного вида и номинала, я попытался отстроиться от пробок. Получилось, но не полностью. Ассортимент пробок оказался чересчур велик и их разнообразие не позволило отфильтровать все пробки окончательно. Но тут уже было легче. На две пробки — одна монета. Вполне терпимый режим поиска. Похоже, монетки на перрон падали часто, а когда они с него сваливались в траву, никто не надеялся их там найти.

Через полчаса возникла новая проблема. Карманы. На майке их нет, а те карманы, что на штанах, наполнены уже настолько, что штаны резинка не держит. Сползают, хоть руками придерживай.

Занялся сортировкой. Мне недаром показалось, что какая-то часть монет от других отличается более чистым металлом. Оказалось, это монеты старого образца, которые уже не в ходу. Заодно и монеты, где был указан копеечный номинал, я отодвинул в сторону. Изрядно облегчил карманы, спрятав две жмени бесполезных монет под камень, и на обратном пути ещё изрядно добрал вполне годных монеток. К своему большому удивлению ещё и колечко нашёл. Очень интересным и ярким сигналом оно отметилось. Судя по размеру и ширине — кольцо мужское. Ничем не украшенное, но вполне себе с приличным содержанием золота, чуть больше половины веса. Это я сразу определил, проверив его на Свойства. Несложное заклинание, которым любой ученик артефактора обязан овладеть среди самых первых. По привычке проверил колечко на проклятье. Нет, всё чисто. Лишь после этого нацепил на палец, средний как раз подошёл.

Отбегав, я уселся за перроном на какой-то поваленный столб и перебрал добычу, чтобы хоть примерно оценить свою платёжеспособность. Монеток номиналом в пять и десять рублей набралось на четыреста пятьдесят пять рублей, и осталось ещё несколько горстей монеток в один и два рубля, которые я собирал в найденный чистый пластиковый пакет с ручками. Эту мелочь пересчитывать не стал. Память реципиента подсказала, что за эти монеты вряд ли что купишь и их впору на весах взвешивать. Наверное, так оно и есть, но рублей на сто пятьдесят — двести там, пожалуй, запросто наберётся, если не больше.

Насчёт, где пожрать на окраине Уссурийска, вопрос выглядел довольно сложно. Когда мы ехали на машине через город, там всякие разные заведения так и мелькали, а тут…

«Шаурма» — вскоре известила меня неброская вывеска над ларьком, выпирающим из остальных построек, а чуткий нос подтвердил — здесь дают ЕДУ.

— Что почём? — оценил я вид владельца киоска, сразу относясь к нему с недоверием.

Такие носатые жители южных провинций и в моём мире жили. Если у них что-то без спроса взять с прилавка и выпить, и лишь потом спросить цену, то вино из Имперских подвалов дешёвкой покажется.

— Шаурма. Та что слева — сто семьдесят, а что справа — двести, — ткнул пальцем продавец в красивые картинки, вывешенные в окнах ларька.

— Давай ту, что за сто семьдесят проверю, — согласился я, подозревая подвох.

Впрочем, наблюдая, что и как он делает, я проникся. Вполне себе еда. Та, что мне нужна.

— Можешь ещё одну, за двести готовить, — уже уверенно заявил я, когда получил первую порцию, и рассчитался за неё монетками, — Запить есть чем?

— Для тебя только напиток из вишни или смородины, — не особо отрываясь от своего процесса, заявил местный повар, — Пол литра. Пятьдесят рублей.

— А что так?

— Молод ещё. Мне штраф за продажу алкашки несовершеннолетним месяц окупать придётся, — снизошёл продавец до объяснений, сворачивая свой следующий кулинарный шедевр, и не жалея для него соуса и специй.

Может, и не шедевр, но вкусно, особенно с голодухи и на свежем воздухе.

Вроде наелся. Сразу такое не скажешь. После обжорства лучше потерпеть минут десять, не меньше, и лишь потом сказать себе — хватило тебе или перебор вышел.

— Слушай, а что за колечко у тебя на пальце? — спросил продавец, когда я протягивал ему деньги за вторую шаурму.

— Обычное. Золотое.

— Продашь?

— С чего ты взял?

— Так его на этом пальце не носят, значит оно не твоё. К тому же, одежда на тебе детдомовская. Так что?

— Ты сейчас меня обманывать начнёшь, — отмахнулся я, качая головой.

— Ай, дорогой, зачем так говоришь? Али человек честный, — хлопнул он себя в грудь кулаком.

— Ну тогда скажи, честный человек, за сколько у меня его в городе купят, и сколько ты дашь?

— В городе и с документами по пять тысяч за грамм примут, а я четыре дам, но документов спрашивать не стану. Только вот надо вес узнать и на пробу посмотреть.

— И где ты его взвешивать собрался?

— У Али всё есть, — тут же вытащил владелец лавки маленькие весы и мощное увеличительное стекло на прилавок.

Во, теперь всё сходится. А то я голову сломал размышляя, что в этом убогом районе, где людей толком не видно, делает его лавка. Оказывается, он ещё и ломбард по совместительству. Не удивлюсь, если мужик втихаря приторговывает чем-то спиртным, а то и какой другой запрещёнкой.

— Пять с половиной грамм, — показал он мне цифры в окошечке, — это будет…

— Двадцать две тысячи.

— Ай, слушай, давай на двадцать договоримся. Хорошие деньги и сразу.

— Торговаться начнёшь, и колечко в цене поднимется, — снял я свою находку с площадки весов так быстро, что продавец даже среагировать не успел, — Ты и так на мне наживёшь столько, сколько на своей шаурме за неделю не наторгуешь. А человека с паспортом я и за тысячу всегда найму. Да хоть ту же воспитательницу попрошу, не откажет, — всерьёз задумался я над тем, не пойти ли мне более простым путём.

— Али за две тысячи дружбу терять не будет, — прямо в воздухе переобулся торговец, сообразив, что клиент уходит, а вместе с ним и надежда на лёгкий гешефт.

Расстались довольные друг другом. Я искренне обрадовался, что вопрос с питанием сумел решить так просто и быстро. Как я понял, двадцать две тысячи — невеликие деньги в этом мире, но если их перевести на шаурму, то выходит весьма неплохо!

На обратном пути увидел ларёк рядом с остановкой транспорта. Пора избавляться от мелких денег. Попросил продать мне конфет, но за мелкие деньги. Покряхтев, продавщица пересчитала мелочь из пакета и выдала мне два батончика «Сникерс» и четыре шарика — леденца на палочке. Типа — вот тебе товар на всю твою мелочь. Ладно, не жалко. Девчонок угощу.

— Соколов, где ты ходишь? Тебя завуч разыскивает, — в открывшееся окно крикнула мне Клавдия Петровна, стоило мне дойти до середины двора, — Поднимайся на второй этаж.

— Как хоть её зовут? — буркнул я Клавдии, взбежав по лестнице.

— Эльвира Захаровна, — ткнула она пальцем в сторону нужной двери.

— Здравствуйте, — постучался я, перед тем как заглянул к завучу.

— Вот ты какой, Соколов, — завуч подняла голову от стола, отрываясь от чтения каких-то бумаг, — Не успел приехать, и уже жалобы на тебя.

Могучая рыхлая дама, с большой бородавкой около носа, через которую проросло несколько толстых чёрных волосинок.

— Кто жалуется и по какому поводу? — состроил я удивлённое лицо, так как с цыганёнком мы поговорили, и в ночном происшествии ни его, ни парней, что с ним были, я не заметил.

А в то, что он стал бы стучать завучу, я не верю. Мне короткой беседы с ним хватило, чтобы такое понять.

— С чего тебя так забрили? — резко сменила тему женщина.

— В больницу с травмой головы поступил, там и подстригли. Вам должны были бумаги передать.

— Опека не особенно у нас никогда торопится. С кем дрался?

— Попал в железнодорожную катастрофу. Из всей семьи в живых остался я один, — предпочёл я понять её вопрос так, как хотел.

— Допустим, — постучала она пальцами по столу, глядя на меня исподлобья, — А почему уроки прогуливаем?

— По объективным причинам, — пожал я плечами.

— Интересно, по каким же?

— Солдата в бой с голыми руками не посылают. Хотя бы оружие и патроны выдают. А мне для учёбы ничего не выдали. Сказано было — «нет на складе, сам шустри».

— И как успехи?

— Сейчас сяду заявления писать. Может, подскажете адреса? Интересуюсь — от кого снабжение приюта зависит и кто этих снабженцев контролирует? — улыбнулся я тётке, как можно приветливей.

— Думаешь, поможет? — хмыкнула женщина.

— Так я же в трёх экземплярах писать буду. Первый — снабженцам, второй — в орган контроля, а копию — в прокуратуру.

— Детдомовские так не делают! — твёрдо заявила дама, пристукнув ладонью по столу, — В прокуратуру ещё никто никогда жалобы не писал!

— Пф-ф… Замшелые традиции? Будем ломать.

— А не боишься, что самого сломают?

— Ломалка не выросла, — оскалился я, всё ещё улыбаясь, но уже вовсе не приветливо.

Завуч покраснела и тяжело задышала. Чтобы успокоиться, налила себе воды, и я заметил, что рука-то со стаканом у неё дрожит.

— Отчего с тобой в одной комнате никто жить не хочет? — снова резко сменила завуч тему.

— Вы уверены, что об этом нужно спрашивать у меня, а не у тех, кто «не хочет»? — тоже легко поменял я в свою очередь тональность разговора, отозвавшись вполне благожелательно, но тем тоном, каким взрослые разговаривают с несмышлёнышами.

Удачи ей, такими неумелыми попытками меня раскачать в беседе. Я своего учителя до белого каления доводил, играя в словесные игры, а он, по сравнению с этой грымзой — профессор риторики.

— Ты учиться собираешься? — правильно поняла она мой ответ и сопутствующий ему психологический посыл, переходя в наступление.

— Мечтаю об этом! Как только мне выдадут всё необходимое, до последней тетрадки, так прямо сразу и приступлю. Со всем усердием и прилежанием, — заверил я, истово пуча глаза, — Если что, то я почти отличник. Прошлый год закончил лишь с одной четвёркой в табеле, и та по пению. К слову сказать, я с этой оценкой не согласен. Пою я очень громко и в караоке часто получал сто баллов за песню. А то, что в ноты не всегда попадаю, так все мы не идеальны, не так ли?

— Сегодня среда. К понедельнику у тебя будет всё необходимое для учёбы. Я лично этим займусь. Писать никуда не надо. Ты меня хорошо понял? — напрягла голос Эльвира Захаровна на последних предложениях.

— Как не понять! Я теперь по всем вопросам к вам буду приходить. Вы же не против? — изобразил я самое благостное выражение лица, сопроводив его бессмысленной улыбкой.

Если что — это моё новое достижение! Так правдоподобно играть идиота у меня раньше никогда не получалось.

— Иди уже! — властно махнули мне рукой.

— Соколов, у тебя всё хорошо? — тихо спросила у меня Клавдия Петровна, поджидающая меня в коридоре.

— Лучше быть не может! Эльвира Захаровна — самый лучший завуч в мире! — почти проскандировал я в сторону неплотно прикрытой двери, и лишь потом подмигнул Клавдии, — А куда она денется, — признался я Петровне на ушко.

— Так-с… И что тут у нас? — поразился я изменениям в той спальне, которую утром покинул.

Если что, изменения произошли качественные и количественные.

Во-первых, полностью поменялся состав соседей. На кроватях теперь расположился цыганёнок Григорий со своими парнями.

Что касается количества — так две койки освободились.

— Вот… Решили переехать, — неуверенно заметил Гришка, отслеживая мою реакцию, — Тебе в красном углу место оставили. Как положено.