Брутфорс 3

Глава 26 Новый год

Утро туманное, раннее, растянулось аж до обеда. И почему после большого количества работы возникает похмелье, как после вечеринки? А вечеринка еще только впереди.

Но и без инкубатора ночь выдалась огненной. Центурион так здорово покинул арену, что, когда мы собрались уходить, выяснилось, что дверь на кухню заблокировалась. Как в свое время в прачечной. Мы с Димой и Бакланом начали ржать, как сумасшедшие, потом рассказали всем про прачечную. Хмарь обрадовалась, что у нас есть метод, но в кухонной двери не обнаружилось никакого замка, а закрылась она каким-то иным способом. Как будто приклеилась по контуру. Не удивлюсь, если происками Центуриона. Мы ощупали ее со всех сторон и разбираться дальше не стали, а просто договорились, что и эту дверь стоит удалить, а потом полезли в окна.

Оказалось, что мы с Бакланом, не сговариваясь, после истории с прачечной заблаговременно нашли запасной выход из кухни. Паранойя приносит пользу своему носителю! Хотя кухня находилась в подвальном этаже, окна наружу у нее все-таки были (как, кстати, и в прачечной, только в тот раз мы их не нашли). Открывались они легко, и надо было только до них долезть. По стремянке, которая была припрятана за шкафом. Даже наш упитанный Дима проделал этот номер без проблем, хотя и стонал по дороге, что ему надо худеть. Но пролез и нигде не застрял.

Все пошли спать, а мы с Киликом и Вороном, как обещали, проводили Хмарь. Она была совершенно счастлива, никакие пертурбации ни с дверью, ни с Центурионом ее не смутили. Женщины — странный народ, то их волнует всякая ерунда, а настоящую битву при пирамидах они смотрят как кино. Она расцеловала нас всех в щеки и убежала. И было это приятно. Но почему всех, а не только меня? Я же лучше Килика и Ворона! Или нет?

Когда я отправился на обед, ни Баклана, ни Димы в комнате не было. Нормально я поспал! Надо хоть для приличия заглянуть в инкубатор после обеда.

Из наших в столовой обретался только Оба и с необычайно довольным видом лопал пирожки, которых натащил себе приличную горку. Мы фыркнули, глядя друг на друга, потому что взяли одинаковый набор: рыбный бульон с пирожками из щуки. Синергия! Горка Обиных пирожков стремительно уменьшалась.

— Как сам? — поинтересовался Оба, покончив с пирожками.

— Норм. Собираюсь прошвырнуться в инкубатор.

— На вечеринку пойдешь?

— Конечно. У меня и свитер чистый есть. Белый.

— Логично. У меня тоже.Только оранжевый.

— Ты как?

— Я норм. Друзья у тебя классные, хотел тебе сказать.

— Это да, а ты сейчас о ком?

— Я о Диме. Я пришел вчера к себе, а там этот. Лежит. Дико удивился, когда меня увидел, аж на кровати подскочил, но тут же глаза закрыл, как будто спит. Так что, думаю, запертая дверь — его рук дело. Он меня, по-моему, раньше утра не ждал. Я не стал с ним разговаривать, тоже лег. А он встал, ушел. Потом еще раз. Тут я понял, что все-таки у него сотрясение и ходит он тошнить. Примерно прикинул, что он так будет целую ночь шляться, и я не высплюсь никогда, и пошел с твоим Димой проконсультироваться. Ты спал уже. Дима мне сказал, что, скорее всего, я прав, и там сотрясение. Достал свой ящик, а из него другой ящик, с дыркой под голову. Сказал, это стабилизатор, супервещь, завтра наш недокомендант будет огурцом на наши головы. Мы пришли ко мне, а он еще представляешь, кочевряжится. Типа не надо мне ничего, я гордый воин Омни-мэн, так мощны мои лапищи. Но тут я предложил принести ему тазик, чтоб дальше тошнить, и он стух. И стих. Какой же он жалкий, невыносимо. То падает на ровном месте, то дверь заклеивает.

— Ну не то чтобы на ровном!

— Ладно, не на ровном. На легкой колдобине. Я ж не сказать чтоб супербоец, просто зол был очень. Так вот. Дима открыл свой ящик, заставил этого лечь туда головой и закрыл. Сказал лежать до утра. Тут я слегка всё проклял, потому что Димин ящик начал мигать и похрюкивать, видимо, трудился. А этот хрен сразу заснул, ему все пофиг. Зато перестал ходить тошнить, всё хлеб. Так что я тоже немного поспал.

— Ничего себе, приключения! А я все пропустил.

— В общем, с утра Дима пришел опять, снял коробку у него с головы, посмотрел этому в глаз, сказал, что все круто и можно снова драться без вреда для здоровья. Не понимаю, зачем Дима поступил на философа, стал бы доктором… Так что хотел тебе сказать, что у тебя ужасно добрые друзья.

— Это правда. Один я злой.

— Я тоже злой.

Мы стукнулись кулаками в знак глубокого понимания, я доел свои пирожки, допил бульон, и мы двинули в инкубатор.

В инкубаторе было еще тише, чем вчера. Мы заглянули в основную лабу и нашли там только сердитую Зиму, которая заполняла какой-то отчет. Она мрачно кивнула нам и углубилась в свое писательство. Тогда мы с чистой совестью направились в наше трилобитское помещение, и обнаружили там практически вчерашний состав: Ворона, Килика, Хмарь, а вместо Питона и Шведа там были Олич и Каравай, который лениво наблюдал за дискуссией Хмарь с Вороном.

— О! Риц! Оба! — обрадовалась Хмарь. — Вы-то нам и нужны.

Она извлекла из хранилища две новые версии вчерашнего украшения. О, да! Сегодня же вечеринка. Хмарь просто не сможет остаться без него, Влада не должна одержать победу.

Мы с Обой нацепили очки и посмотрели, что у нее вышло.

— Все классно, — осмотрел я полученное. — А на что ты их собираешься крепить?

— В этом и проблема, — вздохнула Хмарь. — Не получается сделать такую аккуратную дырку как вчера. А если сначала встроить модуль распада, то получается, но тогда эта штука тут же распадается. Обидно. Научи, а?

Тут в углу проснулся Каравай:

— Дай человеку рыбу, и он будет счастлив весь день. Дай человеку удочку, и он потребует ящик с блеснами, забродные штаны и холодную воду, а то форель не клюет.

Хмарь возмущенно посмотрела на Каравая:

— Тебе просто завидно, что ты вчера всё пропустил.

— Да, и что? — не стал спорить Каравай. — Зато сегодня мне никто не мешает издеваться над вами.

Я повертел оба овальчика в руках.

— А почему два?

— Мне и ей, — кивнула Хмарь на Олич.

— Логично.

Я спрятал один в хранилище и попробовал сделать что-то со вторым. Ничего не вышло.

— Я думаю, он слишком плотный. Видишь, темно-синий. Надо останавливаться на предыдущей фазе. Давайте сделаем новые, проще будет.

— Ладно, — согласилась Хмарь.

Не верю, что ей не приходила в голову эта идея.

— Мы то же самое предлагали, — обиженно заявил Ворон. — А она не согласилась. Говорит, цвет красивый.

— Ну, друзья мои, — вздохнул я, имитируя Гелия. — Мы же не производством украшений занимаемся, нам вариации по цвету не так важны. И мы не можем угробить на них все время в мире, мы не ювелирная лавка. Я, честно говоря, все равно не способен сегодня ни к чему серьезному, давайте просто сделаем как вчера.

— Я сама сделаю! — вызвалась Хмарь. — Просто останови процесс, когда считаешь нужным.

— То есть все-таки удочку, — ухмыльнулся я.

— Да, удочку, — поддержала Олич.

Ворон и Килик обкатанным способом изготовили две болванки, и с ними Хмарь справилась минут за пятнадцать. Аккуратно встроила модуль разрушения, чтобы уж точно было все безопасно, повесила один кулон себе на грудь, а второй отдала Олич. Олич его тут же надела. Гениально! Девчонки готовы к празднику.

Тут в дверь лабы позвонили. Мы подняли сетку, которая была теперь не нужна, и вошел Гелий.

— Как вы тут? — осмотрелся он и подошел ближе, постукивая тростью. — Пришел поблагодарить вас за вчерашнее, наше Министерство счастливо. Там тоже никто не верил, что у нас получится так быстро. Я смотрю, вы восстановили красоту?

Он пригляделся к Хмари и Олич. Учитывая, что он был без рабочих очков, это значило, что элементные кулоны остались в видимом спектре.

— Да, — опустила глаза Хмарь, ожидая разноса.

Но его не последовало. Ха! Она что, не знает Гелия? Он в жизни не будет цепляться к перерасходу времени, если в процессе появляется нечто интересное.

— Молодцы, — одобрил Гелий.

Тут я подумал, что лучше момента не будет и спросил:

— Профессор, скажите, пожалуйста, а вчерашний элемент, которым вы повышали гибкость… Как он делается? Или это секрет?

— Да нет никаких секретов, — улыбнулся Гелий и присел на свободный стул, положив трость поперек стола. — Просто это очень старая техника, и ее сложновато освоить. Хотя что я вам рассказываю, что для вас тут сложного, когда вы из элементов уже украшения делаете.

Хмарь с Олич покраснели.

— Он разворачивается из ладони, не из пальцев.

Гелий вынул из нагрудного кармана свои рабочие очки и надел, после чего вытянул руку вперед.

— Вы должны сами себе создать обжигающее ощущение в центре ладони, как будто там одновременно и холодно, и жарко, и вытянуть его вверх. Остальное уже просто — делаете форму какую нравится.

На ладони у него появился шарик, который повис в воздухе, расплющился и развернулся в прямоугольник.

— Мне удобно работать с прямоугольником, но вы можете делать хоть круг, хоть ромб, хоть многоножку. Это уже легко.

Все немедленно вытянули руки вперед и сосредоточились. Даже Каравай проснулся в своем углу и осторожно положил руки на стол ладонями вверх.

— С двух ладоней будет совсем трудно. Попробуйте с одной, мы же никуда не спешим, — ухмыльнулся Гелий.

Я послушался и левую руку опустил. Мда. Непонятно. Как это — горячо и холодно?

— Это как сухой лед? — осторожно спросил я Гелия, пытаясь подобрать нужное ощущение.

— Да, пожалуй, — согласился профессор и с интересом осмотрел наши руки. — Должно быть похоже.

Мы пободались где-то полчаса, потом Гелий соскучился и ушел, а мы продолжили. И еще через полчаса у меня получилось. Но немного не то. Это был не шар, а вырастающий из ладони прямоугольник, который потом не хотел раскатываться в тонкий слой.

— У тебя хоть что-то выросло, — заметил Оба.

У него пока что получались только отдельные капли.

— Не уверен, что это то, что нужно. Оно не круглое.

— Может, это неважно.

— Кажется, я перелил холода.

Диагноз оказался верным, и еще через полчаса я получил шарик, по крайней мере, визуально похожий на то, что показывал Гелий. Шарик легко раскатался в круг.

— Килик, а есть у нас там что-нибудь кондовое в хранилище, чтобы попробовать?

— Есть и полно.

Килик извлек какую-то сцепку из вчерашних, замерил ее параметры и перекинул мне. Мой круг обмотался вокруг сцепки, и тут я понял, почему Гелий предпочитает прямоугольник. В него легче заматывать! А тут мне тупо не хватило.

— Надо было брать элемент поменьше.

Еще час ушел на то, чтобы совместить новоявленный элемент с ригидными сцепками, и обнаружить, что оно вроде действует, хотя и не так прекрасно, как вчерашний Гелиев вариант. Но в целом годно. Наши смотрели на меня со смесью зависти и восхищения. Вот так всегда. Не сделаешь чего-нибудь — дурак и неудачник, сделаешь — выпендрежник. И так плохо, и так нехорошо.

Я улыбнулся, спрятал полученное в хранилище до лучших времен и поднялся.

— Народ, вы как хотите, а я всё. Больше от меня никакого толку сегодня не будет.

— На вечеринку-то придешь? — осторожно спросила Хмарь.

— А как же! Зря я что ли свитер постирал?

Вечеринка проходила в баре в двух станциях от кампуса. Туда можно было бы и пешком дойти, если б я сразу сообразил, что он находится буквально в двух кварталах от «Гамлет и Ко». Но присланный нам маршрут строили так, чтобы было удобно добраться от общежития, наверное, чтобы накрашенным девчонкам под снегом не ходить. Хотя о чем я, вроде косметика давно не течет. Ну или на каблуках. Так-то получалось удобно, пять минут до станции у нас, и три минуты там. А не полчаса пешком через кампус и потом еще.

Было странно идти веселиться без Баклана и Димы, я уже привык, что пиво пить мы ходим все вместе, ну зато все органики будут. Наливали пиво и какие-то зеленые коктейли. Мы забились в угол вместе с Питоном и Вороном и стали ждать наших. По залу разгуливали старшекурсники, которых я не ожидал тут увидеть, думал, здесь только первый год, но было их немного. Наверное, им не очень интересно тусовать с нами.

Влетели Зима с Владой в сопровождении Антона. Влада хищно оглядела зал, кивнула нам и продолжила вертеть головой. Но не нашла кого хотела и потащила свою команду сидеть у окна. И чего там интересного? Уже темно, если только на фонари смотреть.

На краю зала была небольшая сцена, и там обустраивался диджей с наушниками, полностью накрывавшими только одно ухо, и посматривал на зал.

— О, танцы будут, — обрадовался Ворон.

— Любишь?

— Ага!

На барную стойку поставили бутерброды и горку профитролей. Мы захапали себе бутербродов про запас, оставив профитроли любителям сладкого.

Прибежали близняшки Фа и Соль в обнимку с Обой и заняли стол через один от нас. Появились Хмарь с Олич. Мы замахали им руками, уплотнились вокруг стола, и стол на троих моментально стал столом на пятерых.

— Че это она так смотрит? — Хмарь состроила рожу Владе, которая не отрывала глаз от нашего стола.

— Угадай с трех раз, — улыбнулся я. Даже я и то догадался, в чем дело.

— О! — Хмарь прижала ладонью к груди свой органический кулон.

— Да-да, вчера не было, а сегодня есть. Чудо, не иначе.

В дверях показался Красин с нашей старостой и ее подругой. Они теперь везде вместе ходят, интересно? Влада подскочила к Красину и стала что-то быстро-быстро ему втолковывать, кивая на наш стол.

— Неееет, я этого не вынесу! — застонала Хмарь. — Опять разборка. И они не заставят меня вынуть шнурок в этот раз.

Красин зашагал в нашу сторону, а Влада метнулась хорьком за свой стол.

— Здравствуйте, давно не виделись, — довольно доброжелательно произнес он.

Мы поздоровались в ответ.

— Хмарь, Риц, можно вас на секунду?

Мы поднялись и подошли вместе с ним к барной стойке.

— Удовлетворите мое любопытство, пожалуйста. Я только слышал, что вы смогли вывести элементы в видимый спектр. Это то, что я вижу у вас на груди? — он внимательно посмотрел на Хмарь.

— Да, — Хмарь с вызовом посмотрела ему в глаза. — Это оно.

— Очень интересно. Не возражаете, если я посмотрю в очках?

— Пожалуйста, — пожала плечами она.

Как это можно запретить, интересно, подумал я. Ношение очков в общественных местах не запрещено, просто выглядит странно.

Он надел очки и присмотрелся к украшению.

— Я спросил разрешения, — пояснил Красин, — потому что со стороны преподаватель, который приходит пялиться на студенткам на грудь выглядит подозрительно. Этот интерес довольно трудно объяснить.

Мы с Хмарью фыркнули.

— Великолепно! Очень хочу пообщаться на эту тему с вами после каникул. Развлекайтесь! — кивнул он нам, снял очки и ушел куда-то вглубь зала. Я кинул взгляд на Владу, та еле успела возмущенно отвернуться к окну. Не получился скандал, не получился!

— Это всё? — изумленно спросила меня Хмарь.

— Да, — улыбнулся я. — Не дурак же он в самом деле. Это Центурион у нас один дебил. Потом я думаю, что он уже в курсе всего, просто хотел своими глазами посмотреть. Всем любопытно.

И мы вернулись за стол. Потом на стойку выставили еще какой-то еды, а потом начались танцы. Ворон отжигал как не в себя и сорвал шквал аплодисментов, а ближе к десяти начались сплошные медляки. Олич строго заявила, что никто не должен все время танцевать с кем-то одним, например, с ней, иначе Баклан ее не поймет.

— Это какой-то девятнадцатый век, не? — прищурился Питон. — Ты еще бальную книжечку заведи. Я, между прочим, сегодня тоже один, и попробовал бы кто меня контролировать.

— Ты как хочешь, — махнула рукой Олич, ни с чем не согласившись.

В результате девчонки подвергли нас принудительной ротации, от которой отбился только Ворон, который все силы оставил на танцполе в первой части. И было это немного грустно… потому что только с Хмарь я чувствовал, что это как-то правильно. И очень легко. От нее снова пахло яблоками, а ее элементный кулон зажил своей отдельной жизнью и начал греться, в то время, как тот, что висел на груди у Олич, признаков жизни не подавал. Никакого объяснения этому у меня не нашлось.

Ближе к полуночи с нами распрощались и выгнали на мороз. Самые ленивые пошли к станции, а наша банда отправилась через кампус, соревнуясь, кто оставит лучшие следы на свежевыпавшем снеге.

С утра общежитие напоминало вокзал. Все носились взад-вперед, делили пылесосы и тряпки. Комнаты принимала Аглая, а Центуриона не было видно нигде. Баклан взял на себя почетную обязанность собрать слухи и прошелся по общежитию, начав, естественно с Обы.

Обу он перехватил уже на выходе с чемоданом, и тот сообщил ему, что Центуриона не было уже вечером. Куда-то делся и не ночевал. Зато Питон сумел выяснить, что случилось с дверью: там частично активировался скрипт блокировки, который запускался в случае агрессивной обработки помещения. Нам еще повезло, что не заблокировались окна. Впрочем этот скрипт вообще не должен был сработать при наличии белковых существ внутри. Как Центурион его запустил, осталось неясным — случайно ли, специально, и не помог ли ему кто. Но расстарался он на славу, и дверь все утро вырезали вместе с косяком, разблокировать не удалось. Вчера кухня так весь день и простояла закрытой.

Мы упаковали самое необходимое в рюкзаки, лишнее спрятали в шкаф. Больше всего барахла тащил с собой Дима, потому что он отказался оставить в общаге свой медицинский ящик. А то мало ли что. Оно и правда — мало ли что.

Ехать нам предстояло часов шесть по самым оптимистичным расчетам. И началось все хорошо. Дима ухватил вчера три билета на экспресс до Твери, и в два часа мы благополучно загрузились в поезд.

В поезде было весело: бродили дети с леденцами на палке, три деда мороза тихо пересчитывали маршрут доставки подарков на завтра, чтобы не тащить всё на себе, прошел билетный контроль, дистанционно сканируя билеты. Притормозили они только в самом конце, когда обнаружили безбилетника — кота, который ехал в закрытой переноске. Дискуссия о неоплаченном проезде плавно перешла в нарушение правил перевозки, как только оказалось, что в переноске ехал манул. И они все дружно сошли на ближайшей станции выяснять, как надо доставлять манулов. Мы себе чуть шеи не свернули, пытаясь разглядеть легендарного кота, но нам не удалось.

А вот потом начались приключения. Мы еще кое-как доехали на междугороднем мобиле до Калязина и там застряли. Обещанный маршрутный мобиль, на который мы рассчитывали, был отменен и ожидался только завтра. Надо было или искать жилье, или брать в аренду какой-то транспорт. Ночевать нам в Калязине не хотелось, и мы промерзли под дверью местного рентала битый час, прежде чем появился хозяин, который, почесав в репе, предложил нам на выбор грузовой мобиль с древним ручным управлением, моторизованную телегу на биотопливе, которую было непонятно, чем заправлять в конечной точке, и крытый аэроскутер. Самым перспективным нам показался аэроскутер, но ни у кого из нас прав на него, конечно, не было.

— Да ладно, — возмутился хозяин рентала. — А на обычный скутер права есть? Это то же самое. Наш аппарат ваши права примет, проверено. Он же не летает по сути, просто приподнимается. Вы еще скажите, что на скутере ни разу не ездили!

Тут уже оскорбился я.

— Конечно, ездили. И даже чинили!

— Ну, значит, и этот почините, если чо! Только есть нюанс. Он довольно хреново обогревается. Так что я бы предложил тому, кто будет сидеть последним, прикупить валенки.

Я залез опробовать машинку и оказалось, что в управлении она проста, а в воздух поднимается всего на метр, что позволяет двигаться над самой ужасной дорогой. Но, к сожалению, на нем нельзя было лететь, например, над лесом, что сильно сократило бы нам путь. И нежелательно над водой, потому что… ну потому что мало ли что.

Мы загрузили туда багаж, я сел за руль, Баклан за мной, а Дима последним. В валенки мы не очень поверили, и зря, потому что ближе к Угличу Дима действительно подмерз. А к моменту подлета к бабушкиному дому замерз и Баклан. Я бы, наверное, тоже околел, если бы меня не распирало чувство ответственности за доставку друзей, только им и грелся. Но вывалились мы у бабушки во дворе уже почти сосульками.

Бабушка вышла из дома на ярко освещенный двор, кутаясь в веселую полосатую шубу.

— Сашенька! Наконец-то! Я все глаза проглядела! А это твои друзья⁈ И что за транспорт вам выдали? Я скажу отцу, что он спятил.

Я обнял ее, поцеловал, и мы дружно ввалились в дом. Бабушка немедленно поставила чайник.

— Так. Сначала чаю, потом есть. Рассказывайте, что это за безобразие, на котором вы прибыли?

— В Калллляззззине вззяллли, — объяснил я, слегка стуча зубами.

— Эттто былллло лучшее, — поддержал меня Дима.

— Вы что, — всплеснула бабушка руками. — Своим ходом добирались? Вы с ума сошли?

— Ну да, — непонимающе посмотрел на нее я. — А как еще?

— Конечно, надо было заказать трансфер, Сашенька. Нет, это немыслимо!

— Но я же самостоятельный!

— И отрезанный ломоть, разумеется. Тебя никто не снимал с транспортного обслуживания. Не внутри территории же. Отец не мог этого сделать, проверь сам. Назад поедете как люди, я прослежу. Ладно. Хорошо, что добрались!

Баклан с Димой с интересом переводили взгляды с нее на меня и обратно.

Бабушка поставила на стол чайник, раздала чашки, мигом материализовались пирожки с мясом и капустой, и все стало гораздо-гораздо лучше.

Через два пирожка и два чая, я полез смотреть интерфейс заказа транспорта для семьи Ивановых. Да, глупо получилось. Система заботливо предложила меня забрать через час от бабушкиного дома и отвезти куда угодно. И взять с собой до пяти спутников.

— Ребят, простите. Я не знал, что не настолько отлучен от семейных финансов.

— Да ну, — даже глазом не моргнул Баклан. — Зато прокатились. Только ведь эту шайтан-машину придется вернуть.

— И об этом не беспокойтесь. Саша, посмотри, там есть функция «перегон транспорта».

— Это что-то новое, — заметил я.

— Разумеется. Жизнь же не стоит на месте, даже если ты ей не пользуешься.

Я вздохнул, а отогревшиеся Баклан с Димой хихикнули. Можно было подумать, что я потащил их по морозу из гордости, но на самом деле я и правда не сообразил, что отец мне не запрещал пользоваться трансферами внутри территорий, которая предоставляла его контора. Просто повода не было. Но глупо получилось, да.

К Новому году мы вырастили и нарядили домашнюю елку, причем мой план повесить пониже шар с микрогрузчиками не удался, и мы повесили его по центру. Всем понравилось смотреть, как люди работают. К тому же этот шар сам подстроился под общую гамму украшений, переодел своих работников в серебряное и теперь воспринимался, как будто так и задумано.

Всю еду мы готовили сами, хотя управляющая компания поселка предлагала прислать своих людей, но бабушка отказалась и привлекла их только на уборку верхних этажей и починку уличного фонаря, который вздумал погаснуть вечером тридцатого.

Димин медицинский ящик пригодился трижды: когда обжегся я, когда порезался Баклан и когда у бабушки поднялось давление.

— Дима, есть ли что-то такое, чего не лечит твой ящик? — удивилась бабушка.

— Конечно, — улыбнулся Дима. — Он не делает никаких операций, не может вытащить, например, стекло из пальца, ну и со сложными дисфункциями от него мало толку. Его потолок — улучшить жизнь процентов на двадцать.

— Ну это ты хватил! — не согласился я. — Когда ты заращивал бровь Максу, ты ему улучшил жизнь на все сто.

— Все-таки не на сто, жена-то бровь заметила!

— Пусть на восемьдесят.

— Сойдемся на пятидесяти!

Сколько бы процентов там ни было, ящик был все равно был классным.

А за два часа до наступления Нового года бабушка развернула обещанное гадание. Каждому предстояло вырастить себе желание на будущий год в виде органического элемента. Баклан с Димой сначала отнекивались, уверяли, что у них не получится, и предлагали мне создать каждому по желанию на мой выбор, но бабушка настояла. И всё у всех получилось. Причем никто не знал, что у кого, кроме бабушки, потому что очков было только две пары: мои и бабушкины. И одновременно они были только на том, кто выращивал элемент, и на бабушке — для страховки, чтобы было кому ловить беглый элемент, если тот решит умчаться в темноту.

Так что я так и не узнал, что загадали мои друзья, а у меня получилась целая планета с целым кольцом спутников. Не знаю, что это должно было значить. Я почему-то ничего себе не сформулировал и никакого вопроса не задал, а просто хлопнул в ладоши и посмотрел, что из этого получится. Вот и получилось.

Бабушка улыбнулась. Мне показалось, что у нее есть какие-то мысли, что может значить моя планета, но она ничего не сказала.

Потом оказалось, что Нового года всего пять минут, и мы побежали наливать шампанское. Новый год сам себя не встретит!

А утром первого января мне пришло письмо от Вальтона. В десять утра! Хорошо, у меня звук отключен. С просьбой непременно посетить их исследовательский центр, как он это назвал. Вот проклятый рептилоид! Я не планировал с ним связываться раньше пятого. Но ответить хоть что-то надо, все ж советник министра, Марго просила его не обижать.