Брутфорс 3

Глава 10

Оба страдал. И всё ему было отвратительно.

Ему пришлось пропустить семинар Рудника, потому что в столицу заявился его двоюродный племянник Рапид и возжелал видеть Обу немедленно. Ирония ситуации была в том, что этот самый племянник был старше его на пять лет и, по одной лишь этой причине, его голос в семье значил больше, чем Обин. Хотя логично было бы наоборот. Но реальная проблема заключалась в том, что год назад Рапида с какого-то перепугу официально назначали куратором Обиного образовательного проекта. Постепенно Рапид мутировал из покровителя в повелителя, и Оба не мог понять, как это вышло. Как человек, который сегодня впервые оказался на Севере, мог рассказывать Обе, что, как и когда ему делать?

Визит племянника, мысленно Оба называл его именно так, был приурочен к возникшим проблемам с элементной базой, а, скорее, со слухами вокруг них. Оба провел штук пять бессмысленных звонков с этим персонажем, но так и не смог ничего донести. Охваченный паранойей Рапид вбил себе в голову, что Оба не может быть достаточно откровенным по видеосвязи, выбил бюджет и на тебе — прилетел.

Встреча проходила в родном представительстве Нигама, которое семья считала почти что личным замком. Обе было предписано явиться в три часа дня, и ни время, ни место с ним даже обсуждать не стали. А что, если бы на это время у него был назначен тест? Не, не волнует.

В переговорную Оба вошел изрядно взвинченным, но успел остыть, пока племянничек осилил догрести до места встречи. И почему те, кто ближе находится, всегда сильнее опаздывает? Парадокс. Пока Рапид нес себя в переговорку, Оба успел мысленно усадить на соседний стул воображаемого друга и налить обоим чаю из приготовленного чайника, злобно нарушив все правила семейного этикета — полагалось подождать разрешения старших. Достижение разблокировано: нахамил куратору. И Рапид не преминул это отметить, попутно охренев от двух чашек, стоящих перед Обой.

— А я думал, что ты совсем не придешь, — пояснил Оба. — Не пропадать же добру. Хороший чай, кстати, одобряю.

Он отсалютовал чашкой родственнику. Рапид закипел:

— Я смотрю, ты тут понабрался!

— Разве не для этого меня сюда послали? Вот, набираюсь ума и навыков.

— Навыков не вижу, а вот наглость в удвоенном объеме!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пожал плечами Оба.

За лето Рапид слегка испортился. Заострились и так четко очерченные скулы, на висках завелись прыщи, а кожа посерела от безвылазного пребывания в семейном офисе. Оба никогда не был высокого мнения о родственнике, но сейчас его симпатия схлопнулась до размера некрупной пуговицы.

Посланник с родины пошипел, пофыркал, метнул туда-сюда злобный взгляд и включил, так сказать, конструктив.

— Семья озабочена отсутствием внятной информации. Они считают, что на тебя оказывают давление, и наше дело тебя от него спасти.

— Мм, поедем домой? Поехали, я соскучился. Погуляем с тобой, дим-самов поедим. У местных, как ни возьмутся, всё пельмени получаются. Кстати, у нас корпус на каникулы закрывают. Мне, правда, отец сказал, что возвращаться не надо и обещал комнату прямо здесь, но если вы всё переиграли, я готов.

Рапид закипел. Никаких инструкций по вывозу двоюродного дяди из столицы Севера у него не было. Он подписал себе эту командировку, чтобы прояснить ситуацию, а не производить радикальные перестановки. Вот заберет он Обу и что? На кого его менять? Его и так с трудом сюда запихнули, пришлось ему два лишних года в местной школе промариноваться, и что же — всё бросить? А если он блефует, ну-ка проверим!

— Собирай вещи, поехали. Мой рейс завтра, но переночуешь здесь.

— Да всё мое при мне. Планшет и очки — что еще нужно человеку? Зубную щетку и трусы в аэропорту куплю, — откровенно насмехался Оба.

А потому что нечего человека выдергивать без предупреждения в середине дня.

— Насчет возвращения, у меня на самом деле нет инструкций, — сдал назад Рапид.

— Чего тогда с занятий меня сорвал? Я бы мог на пару часов позже приехать, ты что, опаздываешь?

— Ты должен проявить уважение! — сорвался на визг Рапид.

Оба вскочил, дал подзатыльник невидимому воображаемому другу и принялся кланяться, чем вогнал Рапида в полный ступор. Потом остановился, насладился эффектом и снова сел.

— Короче, Склифосовский, в чем дело? Давай говори без вот этих китайских церемоний.

Рапид тяжело вздохнул. Совсем этот мерзавец распоясался. Однако надо было хоть что-то узнать.

— Кто такой Склифосовский?

— Доктор местный, легендарный. Это присказка такая, не обращай внимания. Набрался местного фольклора.

— Давай без фольклора. Мы обеспокоены, что не поступает никакой информации о планах Севера по борьбе с распадом элементов. У нас подвижек нет, а Север не делится. Что происходит?

— Происходят процессы. Все думают, что делать. Ты что считаешь, что можно за пару месяцев найти решение системной проблемы? Север запустил несколько команд, с которыми у нас нет связи, просто знаем, что мы не одни, кто-то еще что-то делает. Пока принято решение менять библиотечные элементы на версии покрепче, с меньшей интенсивностью распада, это раз, и делать едиными конструкции посложнее, это два. Других идей нет, да и для полноценной реализации этих нужно время. Но я все это уже говорил.

— Где можно увидеть следы вашей работы?

— В университетской библиотеке. У Бангалорского технологического точно есть туда доступ, я видел их запрос, и я знаю, что его одобрили.

— Пффф, там выгружено всего несколько штук новых элементов.

— Их столько и есть. По вчерашним данным — шесть. Все идут с кодом 112, чтобы обозначить новую формацию. Ты что думаешь, легко всё переделать? Даже просто перезаложить базовые элементы с низким распадом занимает время, их же центр при Министерстве лицензирует. Ячейку протащили быстро, потому что там совсем были плохи дела, остальное на рассмотрении. Нет, скажи, ты серьезно пролетел через полмира, чтобы это услышать?

— Мы считали, что ты не можешь говорить откровенно. Что ты под Соглашением о неразглашении.

— Я и есть под Соглашением о неразглашении. Оно касается прессы. Под меня даже сделали специальную форму, чтобы я не вступал в конфликт с семьей и родиной, тут все знают, что мы общаемся. Я тебя уверяю, если меня захотят заткнуть, то спрячут так, что мама родная не найдет. Тут, знаешь ли, есть очень удобные леса. Между прочим, чай в хлам остыл.

Рапид завозился на своем стуле, пытаясь сообразить, в чем будет больше урона — дальше пить остывший чай или выполнить скрытое требование младшего родственника. Поразмыслив, вызвал помощника и попросил нового чаю.

Оба мысленно улыбнулся. Хоть в чем-то он прогнул Рапида.

— Ну хоть что-нибудь ты можешь еще сказать?

— Еще у нас висит нерешенная проблема ручного уничтожения элементов. По каким-то причинам, наше руководство считает этот навык важным. К ее решению мы не приблизились никак.

В этот момент Обе ужасно захотелось поделиться своей обидой на Рица, который ни разу ему толком не показал свою технику создания элементов, но он сдержался. Вешать родственников на хвост Рицу было бы просто подло. Поэтому об этом он промолчал, а пустился в пространные размышления о координации тела и намерения. Если Рапид этот разговор пишет, то пусть сам потом разбирается. В вольной трактовке Обы эта тема звучала как запутанное, но перспективное направление, в котором они не продвинулись ни на сантиметр.

Рапид скучал. Похоже, он и в самом деле зря прилетел. Но ничего, тема с ручным уничтожением проканает, тем более, что на видеозвонках Оба о ней умалчивал. Пусть это и будет самый большой секрет. Он мысленно составил отчет, дождался паузы в рассуждениях Обы, и сменил гнев на милость.

— Очень хорошо. Вот это уже что-то. Пожалуйста, если будет что-то еще, обязательно сообщай.

Он вынул из кармана микрокоробку и передал ее Обе.

— Это твой подарок на день рождения. Распакуешь день в день, понял?

— Понял, — принял коробку Оба. — А ты что же, не остаешься?

— Я послезавтра улетаю. Некогда мне тут с тобой чаи гонять, сегодня и завтра еще встречи плотняком. Давай, вали в свой университет. И да, спасибо, что пришел!

«Спасибо, что пришел, — мысленно хмыкнул Оба. — Попробуй тут не прийти. С ботинками съедят».

Он кивнул амбициозному родственнику, встал и вышел. Но не отказал себе в удовольствии еще раз позлить Рапида, взяв за шкирку невидимого воображаемого друга и выпнул его из комнаты впереди себя. Он успел услышать возмущенный вздох куратора и, довольный, закрыл за собой дверь.

Хотя встречу с Рапидом он провел, по самым грубым подсчетам, вничью, если даже не отыграл пару очков, никакого удовлетворения у него не было. Племянничек его еще долго будет доставать, наверняка, до самого выпуска. А тут еще эти… Соседи по общаге. Сидят на кровати, как дрозды на проводе, и смотрят. Что, говорят, тебе подарить на день рождения? Родственники вот не спрашивают, сунули коробку с игрушкой (разумеется, он сразу распаковал, как только вышел из здания), еще, небось, следить будут, играет или нет. Вещь прикольная для тренировок, позволяет устроить интерактив в тренировочном зале — с забегом за световым пятном и подсчетом очков, но только тут есть такие же. Ничего особенного. А эти пришли спросить. И чего пристали?

Но спонтанно родившаяся идея со скалодромом была неплоха, осторожно подумал Оба.

Я сидел на берегу дальнего пруда и любовался толстыми утками, которые плавали по воде туда и обратно. Странно, что в сентябре их тут не было, а в ноябре появились. Передумали улетать? А что, если пруд спустят? Наверняка у них есть план Б, не может не быть. Впрочем, вся природа и есть один сплошной план Б, не удержался один вид, будет другой, покрепче.

День был умеренно теплым для ноября, дождь прошел ночью, и скамейка успела подсохнуть. Я подумал, что неплохо бы покормить уток, но автомат с кормом был пуст, а чем попало уток было не велено кормить. Белкам, впрочем, тоже просили лишнего не давать, свежие объявления от администрации призывали насыпать им в кормушки только нежареные орехи и не очень много. Хотя в чем проблема? Они лишнее спрячут и всё!

Я вытащил из рюкзака планшет и попробовал почитать книгу, которую нам рекомендовал Рудник для общего развития. Книга была по медицине, и почему-то всем нравилась. Я попробовал вчитаться, но завис уже на первом абзаце о мультикомпетенции живых форм и врожденном коллективном разуме тканей. Мультикомпетенции. Форм. И тканей. Я представил себе коллектив тканей, каждая с собственным мозгом, за столом переговоров. Как они там не дерутся? Или все решается голосованием? Визуализация этой идеи унесла меня настолько далеко, так что я не услышал шагов за спиной, и чуть не подскочил на месте, когда рядом появилась Хмарь.

— Привет! Что читаешь? А, про клеточный разум! Я тоже вчера пыталась. И как?

Я улыбнулся. От нее восхитительно пахло свежими яблоками, что отвлекало от всех на свете клеток.

— Не прорвался через первый абзац.

— Тоже тяжело?

— Тяжело само собой. Просто захватывающая идея. Допустим всё на свете думает своей головой. Как оно координируется?

— Принудительно?

— А принуждает кто? Или, может, большинством голосов?

— Чувствую, ты не дочитал. Наверняка, там есть ответ. Где-нибудь странице на двухсотой, главное, его не пропустить. Между прочим, автор этого опуса у нас сегодня читает открытую лекцию. Может, мы в устной форме лучше поймем? А заодно поймем, зачем нам это рекомендовали. Послушаем?

— А давай! Надо регистрироваться?

— Ща посмотрим.

Мы полезли на панель с регистрациями, нашли там лекцию и, о, чудо, зарегистрировались на два последних места. Оставалось только успеть.

Кампус был маленьким и компактным только на плане. В реальности сейчас от пруда до библиотеки с лекцией, нам надо было уже бегом бежать, чтобы не приходить совсем уж минута в минуту. Потому что еще предстояло найти сам зал, я в нем ни разу не был.

Два раза поскользнувшись на опавших листьях, каждый по разу, мы доскакали вовремя, и зал нашли быстро: специально для первокурсников организаторы расставили стрелочки. В зале было уже битком, Хмарь присмотрела себе место на втором ряду, а я в лучших традициях отправился наверх. Из наших неугомонных тут был Швед, Оба и Питон, — и все разбросаны по залу. А из преподов вся обойма органики, причем на первом ряду. Уважаю. Сами порекомендовали, сами пришли.

Лекция оказалась ничуть не легче, чем книга, разве что энтузиазм лектора взбадривал неиллюзорно. По его словам выходило, что мы вот-вот расшифруем список сигналов, которые клетки подают друг другу, а с этой точки уже можно будет ими управлять, одновременно позволяя им импровизировать. Оркестр из клеток играет джаз, ага. Долго нас этой идеей мучить не стали, лектор поговорил минут сорок, что было гораздо меньше обычного, а потом принялся отвечать на вопросы. Я же погрузился в собственные мысли, и из задумчивости меня выбил только вопрос незнакомого студента про память клеток и восстановление статус-кво.

А это же мысль! Вот из такой штуки мы можем попробовать сделать пластырь для нашей проблемы: изобразить заплатку с памятью, которая будет восстанавливать тот статус системы, который она держит у себя в голове, путем напоминания тем частям, которые забыли, как они должны выглядеть. Это никакая не импровизация и никоим образом не путь к успеху, но как временное решение пойдет. Мало ли, сколько времени мы будем искать постоянное.

Я еле досидел до конца мероприятия, и как только народ начал подниматься с мест, рванул в инкубатор — пробовать. Вот натурально пластырь и сделаю. Надо только готовый модуль памяти найти, надеюсь, его еще не одолела новая ржа.

Не сказать, что у меня всё получилось, но общие контуры условного пластыря я наметил, и даже на ужин не опоздал. Но из наших все равно пришел последним, они уже пили чай, когда я уселся за общий стол со своим подносом.

— Что у нас плохого? — поинтересовался я. — Как наше будущее жилье?

— Утренний улов принес нам хостел на берегу Нерли, — сообщил мне Дима. — Я пока сомневаюсь, потому что за него надо не только платить, но еще надо собак хозяйских кормить.

— В принципе можно, — проговорил я, разламывая котлету. — Почему бы не покормить.

— Есть нюанс, — усмехнулся Баклан. — Собак надо кормить за свой счет. Список еды и объем прилагается.

Дима вытащил планшет и сунул мне под нос. Я аж поперхнулся. По-моему, это было чертовски много мяса.

— Там питомник что ли?

— Ага. Беговой.

— А покататься дадут?

— За отдельные деньги.

— Неважная сделка…

— Вот нам тоже так кажется, но для чистоты эксперимента мы хотели с тобой обсудить.

— Так. Я против. Я не против собак, они всегда были у бабушки, но не в таком же количестве. Я, может, чего-то не понимаю, но, судя по цифрам, их там штук сорок.

— Так и есть! Риц, ты мастер расчета! Там сорок собак. И все голодные.

— А неплохо придумано, это, небось, какой-нибудь экологический питомник, где люди сливаются с природой?

— Типа того.

— Я думаю, нам надо что-то поближе к городу. И без зверей. Мясо мы сами съедим.

— Поищем, — улыбнулся Дима. — У меня, если что, нарисовался план Б, и он нам ничего не будет стоить в деньгах. Есть дружественная контора, она пустит нас жить в свой офис, надо будет только спальники купить. Там и кухня есть, и душ, а на весь январь они все равно закрываются.

— Идеально! Я уже согласен, — заявил я. — Чувствую, мы лучше не найдем. А что надо за это делать?

Дима вздохнул.

— Пока неясно. Возможно отвечать на голосовые вызовы и изображать команду в сборе.

— Ну это терпимо… Главное, чтоб не круглосуточно.

— А вот тут ничего неизвестно пока.

Макс только головой покачал.

— Парни, я вам сочувствую. Я бы к себе позвал, но у нас реально нет места. Если только на улице.

— Ты можешь позвать к себе Центуриона, у него есть меховая палатка.

— Не, Центуриона не надо. Хотя он как-то притих, но уверен, он полон идей…

— Надеюсь, они проявятся не раньше воскресенья. Потому что в субботу мы Обу ведем на скалодром по случаю его дня рождения.

— Я тоже надеюсь. Тем более, что Центурион сам озаботился этим днем рождения, мы там только группа поддержки, — вспомнил я. — Хотя с Центуриона станется. Но, думаю, субботу мы проскочим. А вот дальше — вопросики. Я видел его среди организаторов Дня Мандрагоры.

— Чего? Это что еще такое?

— Это, по ходу, целое дело. Мне в инкубаторе рассказали. И настоятельно рекомендовали хотя бы заглянуть, потому что универ этим ивентом реально гордится.

—???