Брутфорс 3

Глава 22

Пушка быстренько уничтожила разлетевшуюся сцепку. Мавр виновато пожал плечами, мол, извини, рефлекс. Я кивнул, конечно-конечно, убивай нашу работу, не стесняйся. Первый раз за сегодня получилось что-то путное и тут же перестало быть.

После рассеивания единственной версии мы еще пару часов поупирались и даже прицельно покидали элементы в защитную сетку, но такого же результата ни разу не получили. Только достали всех лютым воем, которое по регламенту издавала защитная сетка. Три раза приходил дежурный и произносил речи о том, что некоторым нельзя доверять ответственные задачи, и что студент пошел плохой, некачественный. Лучше б нас привлекли к уборке кампуса. Швед соглашался, что эти люди никуда не годятся, несите новых. Он готов принять в ряды Трилобитов еще человек десять точно, а лучше двадцать, и нет ли у дежурного идей, где их взять. У дежурного идей не было, поэтому Швед спроваживал его с предупреждением, что мы сейчас еще повоем, и возможно завтра тоже. Странно было, что сетка далеко не на все удары элементов реагировала звуками, какие-то куски упруго отскакивали, чтобы потом попасть на зуб нам или пушке. Мавр от греха отсел от пушки подальше, и теперь на ней сидел Килик, который включал ее по моей команде.

Две другие группы сочувственно посматривали в нашу сторону. С чего вдруг они решили нас жалеть, было непонятно, потому что у них у самих ничего особо интересного не получалось. Или я этого не заметил.

Я попробовал себя утешить, что стал обладателем надежной техники уничтожения своего творчества и значит… значит… мог в принципе заниматься своими размышлениями где угодно. Не очень масштабными, ровно такими, чтобы провести уборку своими силами без ущерба окружающей технике. Но в глубине души у меня плясал демон сомнения. Что, говорил он, Риц, думал, что все сам сделаешь? Ахаха! А сам думаешь, вот было бы хорошо, чтобы все десять человек в лабе плясали под твою дудку. Как пальцы на руках, ахаха. Взялись и сделали.

Нас действительно столько и было: без меня девять человек плюс Швед, которого тоже было бы неплохо получить в свое распоряжение. Итого десять. Но мало того, что мне было это по статусу не положено — всеми руководить, так еще и собственное эго орало как резаное, чтоб я не смел привлекать никаких криворуких, что они все испортят, хочешь сделать хорошо, сделай все сам. И что будет проще — забить его ногами, или добыть себе подчиненных, — я пока не понял. Потому что не справлялся ни с тем, ни с другим.

Таким макаром мы досидели в лабе до полной темноты за окном, причем последний час прошел максимально бездарно. Я честно сказал Ворону с Киликом, что у меня больше идей нет. И сил ломиться тоже нет. Парни отошли ковыряться со своим, а я уселся смотреть, как Швед пытается организовать девчонок. С злорадным удовлетворением отметил у начальства ноль прогресса, но поставил себе галочку, насколько часто он их хвалит. Хотя не за что совершенно. Вероятно, рассчитывает на длинный забег. Где-то там на деревьях будущего успеха завязались плоды. Наверное. Машину времени никто не изобрел пока, а то я бы сбегал посмотрел, что у него получится.

В шесть часов Швед нас выпер, заявив, что на сегодня достаточно, и напомнил тем, кто совмещал работу здесь с инкубаторской (это я), чтобы не забыли до Нового года появиться и там. И сдать экзамены, кто еще не все сдал (это не я, я уже все сдал). И я побрел в столовую, надеясь встретить там наших. Спрошу, как у них экзамены. Побуду другом. Заодно, узнаю о новых инициативах Центуриона. На фоне сегодняшних неудач даже Центурион был бы приятным разнообразием.

Астахов начал день со встречи с новой начальницей отдела вестников прогресса. Их отдел он проредил железной рукой, потому что настоящего дела по взбадриванию подчиненных структур он обещать им не мог, а терпеть жалобы на отсутствие работы, которые непременно последовали бы, был не готов.

Этим летом вектор прогресса не просто свернул, но и закрутился в спираль, и чтобы следовать ему, требовалась изрядная ловкость, которой обладали не только лишь все. Это по прямой может ехать любой энтузиаст, а вот двигаться по извилистой дороге, не теряя скорости, может не каждый. Здесь нужно было острое зрение, хорошее чутье и опыт.

На утро предновогоднего вторника вестников осталось двенадцать человек. Ровно столько, чтобы у министра остались рычаги влияния на подотчетные структуры, на случай, если кто-то решит, что Министерство ослабло и можно его игнорировать.

Вестников университетах и лабораториях не боялись, но старались не связываться. Они налетали как саранча и были вполне способны объяснить особо упорным, что те недостаточно быстро идут к прогрессу, а дальнейшее люди и сами на местах прекрасно домысливали. Идею о недополучении финансирования озвучивать было не надо. Она сама повисала в пространстве невидимой цифрой, и опытные администраторы ощущали ее шкурой.

Идея, посетившая Астахова, по строительству потемкинской деревни руками вестниц была избыточно смелой даже для него, но, поскольку она была единственной, он решил пренебречь сомнениями. Однако он надеялся, что недавнее прореживание рядов уже поселило в них мысль о том, что от простого модуля работы придется отказаться.

Он предварительно обсудил новую парадигму со свеженазначенной Надеждой, толсто намекнул, что само ее имя обеспечит им успех, и получил в ответ даже меньше скепсиса, чем ожидал. И вряд ли неловкий комплимент был этому причиной. Возможно это произошло потому, что Надежде нравилась ее должность, в заместительницах она проходила более пяти лет, вполне достаточно, чтобы утомиться сидеть на вторых ролях.

Смысл предложения Астахова был в том, чтобы вестницы на некоторый период перестали бы изображать острый стимулус за спиной разработчиков, а встали бы перед ними с оливковыми ветвями в руках. То есть перенаправили бы свои усилия на создания благоприятного образа северных разработок. Что есть мы, то и есть прогресс, — министр задачу видел так.

Надежда оценила юмор ситуации и возражать не стала. Она честно предупредила министра, что поменять роль отдела настолько сильно им вряд ли удастся, все же люди привыкли к иному, а у нее под рукой только старые кадры. Но, учитывая их общий опыт в переобувании, ведь вектор прогресса крутился и раньше, они до какой-то степени должны справиться.

— Я правильно понимаю, — осторожно уточнила она, — что в таком виде эта задача временная, пока мы на самом деле не решим проблему?

— Она временная, но лучше считать ее постоянной, потому что устанавливать жесткие сроки будет для нас самоубийством. Перед нами поставлена задача сформировать нечто элементно-приличное к весне, и мы этого сделать не сможем. А когда мы сможем, и будем ли это мы, мы тоже не знаем, поскольку задача беспрецедентная. Ранние генерации элементов, на которых до сих пор стоит мир, создавались десятилетиями, прежде чем поступили в массовое использование. Все, что мы знаем, что проблема может быть решена малым коллективом или даже отдельными специалистами, но за какое время — неизвестно. Да и сами знаете, нет ничего более постоянного, чем временное, так что будем сразу считать его постоянным.

Надежда кивнула. В свои тридцать пять, из которых десять она провела в Министерстве, она повидала всякое начальство, и умела ценить честность. Более того, ей было совершенно ясно, что если затея не выгорит, у них есть шанс пойти ко дну всем коллективом вместе с капитаном. Это было бы неудачно, она вынашивала большие планы.

Она коснулась рукой своей безупречной платиновой стрижки и договорилась об общей встрече для всех, чтобы оставшиеся под ней подчиненные прониклись важностью задачи. Нечасто их собирали всех вместе, и подобный жест со стороны Астахова должен был продемонстрировать, что их ценят и на них надеются. И не только потому что Надежду зовут Надеждой, а потому что должен же кто-то работать.

Встреча с вестниками прошла тихо, Надежда подготовила команду к тому, что возражать не надо, смысла в этом нет, комментарии допустимы только конструктивные, и поскольку таковых было немного, крупной битвы не случилось. Зато случилась мелкая, между молодыми Лисом и Соболем, которые сразу решили, что в таком случае им нужен непосредственный контакт с лабораториями, которого до сих пор они были лишены. Не успели Астахов с Надеждой подтвердить получение такого доступа, как два энергичных хищника немедленно приступили к выяснению, кто возглавит это направление и что будет делать. А вот не надо было оставлять в штате таких молодых сотрудников, подумал Астахов, ничего святого у них нет. Тем не менее, он прослушал их диалог с некоторым удовольствием.

— Если мы говорим о перенаправлении наших усилий, то нам нужно быть постоянно на связи, и лично я предлагаю себя в посредники. Со Старым университетом у меня хорошие отношения, в летней акции с андроидами я не участвовал. Предлагаю всем сделать то же самое, у тебя Лис, помнится, были отличные отношения с Вальтоном.

— Прекрасная идея! Старый университет здесь, а Вальтон сидит в лесу, я даже точно не знаю где. А еще, между прочим, есть Константиновка, Технодрифт и Технотрек, и с ними тоже надо как-то общаться. Давай лучше я на себя Старый университет возьму! Я тоже не был там летом.

Послушав некоторое время эту перепалку, Астахов скосил глаз на Надежду, и она поняла, что пора пресекать.

— Детали обсудим позже, — одной фразой упаковала она результаты псевдоконструктива. — Цели ясны, задачи поставлены, возвращаемся на рабочие места.

Она повернулась к Астахову.

— Я думаю, маловероятно, что мы достигнем чего-то значимого до Нового года?

— Да, пожалуй, — улыбнулся Астахов. — Эта неделя не способствует. Но я хотел бы, чтобы вы обдумали план действий уже в этом году.

— Это обязательно, — заверила его Надежда, и увела свой выводок назад в отдел.

Выводок был недоволен. Самое время перетянуть на свою сторону министра, синхронно думали Лис и Соболь, а остальные примерно прикидывали, куда бы пойти пообедать.

Ровно в то же время, что и вестники у министра, проходила встреча между Гелием и Шведом.

— Что наша золотая рыбка? — усмехаясь, спросил Гелий. — Машет ли хвостом?

Им обоим было понятно, о ком речь.

— Машет, но пока с ограниченным результатом. Хорошо, хоть экзамены сдала наша золотая рыбка. Один вчера, второй экстерном. А то с допуском были проблемы.

— Как обычно, — вздохнул Гелий.

— Зато мы освоили ручное уничтожение элементов! — похвастался Швед.

— Да вы что? Уже? — обрадовался Гелий. — Я раньше весны не ждал. Вы просто метеоры. А обратную сборку пробовали?

— Нет, потому что она не получается. Риц думает, что всему виной, слишком сильное измельчение, если бы элементы разбивались на куски покрупнее, могли бы возникнуть подвижки.

— Могли бы, — согласился Гелий. — Я, правда, думаю, что дело не только в размере, но и в структуре исходника, но собрать полноценный эксперимент по двум параметрам быстро не получится.

— Мы еще пытаемся оптимизировать разбивку, чтобы один создавал, другой уничтожал бы…

— А третий собирал обратно? Что же, из этого вполне выйдет толк. Я думаю, на нас снова насядут после каникул, оформите пока свои мысли, обозначьте направление.

— Мы… эээ… не скрываем ничего?

— В отчете для Министерства? Ничего. Нам это не нужно. Лишней воды не нужно, мы не хотим в ней никого топить, только строго по делу.

— А что Красин? Они там тоже копают со страшной силой, и он ловил меня на прошлой неделе, пытался объяснить, насколько мы неправы, и что надо бросать не туда, а сюда.

— Ну, Швед, вы знаете его много лет. Помнится, он у вас в школе кружок вел.

— Да, все так.

— Так что уверен, вы знаете, как с ним обращаться. Я выступлю в вашу защиту, если будет нужно, но уверен, вы и сами справитесь. Мы подключим их группу позже, если в ней возникнет необходимость.

— А может не возникнуть?

— Если мы не решим проблему, то и не возникнет.

Швед ощутил холод в спине. До настоящего момента он ни секунды не сомневался, что им удастся в кратчайшие сроки получить нужный результат. Всегда же получалось! А теперь у него под началом еще и совсем не бездарная, хоть и не очень опытная, рабочая сила. Но тут замаячила возможность провала.

Он даже не знал, что хуже: не справиться всем земным коллективом и получить массовый коллапс систем, или уступить первенство группе Вальтона. Или, еще хуже, Технотреку.

Он без выражения посмотрел на Гелия. Но Гелия, кажется, ничуть эта перспектива не волновала.

— Налейте себе чаю, — подтолкнул старый профессор свежезаваренный чайник аспиранту. — А то сидите с пустой чашкой, как будто только разговаривать пришли.

— Спасибо, — кивнул Швед и налил себе полчашки.

Если придется быстро выкатываться, по крайней мере, он чай допьет.

— А как вы думаете, мы что-то еще можем сделать? Прямо сейчас?

— Прямо сейчас вы уже делаете все, что можно, а вы, насколько я помню, завтра у второго курса экзамены принимаете.

— Да, все так.

— Ну вот из этого и будем исходить. Нас уже достаточно простимулировали, и Аглая обещала, что ремонт общежития будет завершен максимально быстро. Там что-то надо поправить с питанием андроидов, как я понял. Или не только с ним. Так что ваша золотая рыбка сможет, если захочет, вернуться раньше, уже числа с пятнадцатого. Вы сами уезжаете?

— Нет, к счастью, наш корпус в этот раз не выселяют.

— Это хорошо, — Гелий отпил чай из чашки.

Не успел он донести ее до стола, как в кабинет ворвалась Марго.

— Ты занят? О, Швед, рада вас видеть. Нам тут пришло письмо счастья.

Она взмахнула планшетом.

— От кого же? — невозмутимо поинтересовался Гелий.

— От Вальтона.

— Он каким-то образом выяснил, что наш Риц будет проводить каникулы недалеко от одного из его домов. И желает его пригласить пообщаться.

— Разве мы можем ему запретить? — ухмыльнулся Гелий. — Очаровательно, что он решил с нами связаться по этому поводу.

— Ха! Полагаю, ему пришлось. Риц его письма не открывает. Поэтому он хочет, чтобы мы нашему студенту все же порекомендовали посетить его центр в плане обмена опытом.

— Не будь мы в таком цейтноте, я бы проигнорировал. Пусть попробует до него сам добраться. Подарит синюю розу, например.

Все трое засмеялись. Об инциденте с розой, которой шпионы всучили Рапунцель, чтобы получить доступ к внутренней кухне Трилобитов, в инкубаторе знали абсолютно все. Рапунцель поначалу краснела и бледнела, думая, как она всех подвела, но через пару дней смекнула, что всю эту историю можно подавать совершенно иначе, и сейчас все выглядело так, как будто она сама спровоцировала шпионов раскрыться. А Риц выступил хорошим инструментом, за что мы скажем ему «спасибо», но вы ведь понимаете, кто на самом деле спланировал и провел всю операцию, да? Да? Более того, служба безопасности университета благодарна ей за определение потенциально слабых мест в защите инкубатора, и об этом тоже нельзя было забывать.

— Вальтону мы ничего обещать не будем, еще не хватало. Но забавно, как молодежь защищает ее собственное разгильдяйство. Не читает письма, говоришь? Как все просто. А вот Рицу скажи. Пусть он сам решит, интересно ли ему посмотреть на конкурентов или нет. Поговоришь с ним? Заодно проинструктируешь, что скрывать в данный момент ничего не надо, более того, можно смело вываливать на Вальтона сотоварищи все самые бредовые идеи. У них должно быть больше возможностей их обкатывать. Вот и пусть используют мощности по назначению.

— Очень хорошо!

— Риц появится во второй половине дня, — поспешил сообщить Швед. — Он предупреждал.

— Вот и славно. Будет ему сюрприз, — ухмыльнулся Гелий и потянулся к чайнику. — Не хотите ли, называется, подружиться с рептилоидом?

— Рептилоид хочет завести друга. С предложениями обращаться по адресу в лесу. Писать строго лично, — меланхолично проговорила Марго.