Брутфорс 3

Глава 25

Понятно, почему мы были нужны. В инкубаторе народу тоже было не вагон, все разбежались по новогодним делам. Мы расселись вокруг большого общего стола, который по такому случаю сдвинули из трех по центру, и уставились друг на друга.

— Ну что, бездельники, как у вас дела? — лениво спросил Антон.

— Трудимся над неведомым, — огрызнулся я.

— Это хорошо, это правильно.

Тут Влада прищурилась и уставилась на Хмарь.

— А это что у тебя такое?

Ее явно заинтересовало наше самопальное украшение. И тут меня аж как подкинуло: на Владе не было очков. Весь прикол этого украшения был в том, что без рабочих очков люди должны были видеть только шнурок, такой фокус только для своих. Я по инерции приперся в очках и поспешил их с себя снять, чтобы сообразить, что там видела Влада.

Хмарь с недоумением смотрела на Владу. Но поскольку на ней очков не было, ей достаточно было опустить глаза, чтобы офигеть.

Если через очки кулон виделся совершенно материальным плотным телом, то без очков он смотрелся как голубоватое облачко, прицепленное на шнурок. Мама дорогая, что это мы такое изготовили? Почему он виден?

Хмарь преодолела шок быстрее всех и сделала морду лопатой.

— Это модно сейчас, ты разве не знаешь?

Влада встала, обошла стол и потянулась к украшению. Хмарь отклонилась и прикрыла украшение плечом.

— Эй, руками не трогать! Это подарок.

— Где ты это взяла? Почему я ничего не слышала про такое?

Ну да, ну да, мы знаем, Влада, как сорока, все блестящее в дом тащит. Никто не забыл ее явления в инкубатор с поясом, помогающим выносить мозги людям. Как ей тогда удалось заманить меня в шкаф, даже вспоминать неловко. Хотя распевать песни, следуя за Гелием с Владиным поясом на голове, было даже прикольно. О чем мне это говорит? Что мне не все равно за кем ходить с песнями? Наверное, да.

— Плохо следишь за модой. Ты что, не слышала про украшения с личной аурой? Делаются строго на заказ и отражают тонкую душу хозяйки.

— Это у тебя-то тонкая душа?

— Три нанометра, а у тебя?

Влада моргнула. К таким измерениям она была не готова. Я и не знал, что они с Хмарью терпеть друг друга не могут, а я думал, один я со всеми срусь. И что теперь? Ворон и Килик тоже с интересом наблюдали за ссорой. Надеюсь, не подерутся, а то что мы будем делать?

Однако тут подъехали новые сложности в виде Антона. Он-то сообразил посмотреть на украшение и в очках, и без.

— Ребят, вы что, утрамбовали элементы? Из чего вы это сделали?

— Что⁇!! — заорала Влада. — Мы тут паримся с утра до вечера, а вы выпуск бирюлек наладили? Мир в опасности, а вы чем занимаетесь? Кто позволил носить элементы без оболочки? Совсем спятили?

Хмарь заорала в ответ, ее поддержали Килик с Вороном, и в общем гвалте никто не заметил, как к столу подошли Марго с Гелием.

— Кхм, — откашлялся Гелий и всё стихло.

Влада уселась на свое место и принялась стучать ногтями по столу.

— Хмарь, разрешите взглянуть, — подошел к ней профессор.

— Вот, пожалуйста, — Хмарь сняла с шеи украшение и протянула ему.

Гелий сел на стул с ней рядом, рассмотрел кулон, достал одной рукой очки из кармана и надел. Повертел в руках и положил на стол. Кулон немедленно ухватила Марго, стоящая за его спиной, и принялась изучать.

— Очень, очень интересно. Кто это сделал?

— Я, — подал голос я, намереваясь взять всю вину за бессмысленно потраченное время на себя.

— Мы тоже участвовали, — хором сказали Килик и Ворон.

Ну если хотят тонуть вместе со мной, то кто ж им запретит.

— Да, — подтвердил я. — Мы все.

— Вы понимаете, насколько нетривиальное событие сегодня произошло? Вы вывели органические элементы в видимый спектр. Как вам это удалось?

Перебивая друг друга, Килик и Ворон рассказали Гелию о побочном эффекте наших экспериментов. Марго под шумок вернула кулон Хмари, та с благодарностью кивнула и снова надела его на шею.

— Великолепно! — одобрил Гелий. — Вы большие молодцы! Еще хочу отметить, что ваши действия стали гораздо более коллективными, что просто замечательно.

Вот за что уважаю профессора, так это за то, что в этой каше он смог что-то понять. Килик орал про сетку, Ворон про кондиционирование, потом они хором объясняли схему обработки. Потом подключился Швед и возжелал продемонстрировать материал, который мы накидали в хранилище, и еще раз сказал про кондиционирование. Антон, Зима и только что присоединившийся Оба только успевали головы поворачивать. Если бы меня там не было, я бы, наверное, вообще ничего не понял.

— Но надо проверить, насколько это безопасно! — пискнула из своего угла Влада.

— Что безопасно? — не понял Гелий.

— Вот это! Синее на веревке!

— Там стандартный модуль саморазрушения, — вступился я за украшение.

— Значит, безопасно, — улыбнулся Гелий.

— Но надо проверить. Действительно, — теперь уже Владу поддержал Антон.

Что ему с этого было совершенно не ясно, но как-то он был не на нашей стороне. Впрочем ничего удивительного.

— Без проблем, — хладнокровно провозгласила Хмарь. — Итак, смотрим. Элемент залочен на шнурок. При любом его повреждении распадается. Смотрите и не говорите, что вы не видели!

Она торжественно сняла с шеи кулон, дернула узел, шнурок развязался с поразительной легкостью, и наш суперкондционированный элемент начал таять.

Все молча смотрели. Пожалуй, таял он дольше установочных пяти минут, но, что поразительно, никуда не пытался переместиться, как это случалось со стандартной продукцией. Наконец, он полностью исчез.

— Уникальное украшение погибло! Какая жалость! — с фальшивым сочувствием заявила Влада.

Гелий ухмыльнулся.

— Не сомневаюсь, что вы всегда сможете его восстановить.

Хмарь опустила глаза и улыбнулась углом рта.

— Но сейчас прошу вас срочно помочь соседям.

Мы навострили уши.

— К нам пришел запрос с Востока, у них массово сыпется сцепка типа 4А.

Сцепка 4А? Я мысленно перебрал знакомую номенклатуру. Блин, не помню. Что еще за 4А? Антон, Швед, Зима и Оба потянулись к планшетам. Ага, не один я дурак не помню, злорадно подумал я. А чего Влада не смотрит, знает что ли? Но взгляд Влады был пуст и ясен, она все еще переживала триумф над соперницей. Тоже не знает.

Гелий пояснил, что это, как легко догадаться, этот вариант сцепки элементов между собой является вариантом 4, но с более тонкими креплениями, и от окончательного варианта требуется значительная гибкость. На Севере этот элемент почти не используется как ненадежный, а вот соседи такое любили. Очень, говорят, было удобно. И вот эти крепления-то и сыплются. Им нужна срочная альтернатива, и взамен они обещали поделиться механизмом массовой замены элементов, что было бы неплохо, потому что у нас такого не было. К сожалению, ранее изобретенный нами пластырь не может восстанавливать настолько мелкие части, они уже попробовали.

Хмарь прищелкнула языком. Это было обидно. Мне тоже, я думал, мы создали универсальный метод.

Гелий попросил вывести ту самую сцепку на экран, где мы смотрели презентации. Марго запустила показ с браслета, и через секунду мы уже рассматривали виновника сегодняшнего собрания. Мда, вот уродство. Похоже на двустороннего паука. Непонятно, на чем он вообще держится.

— Задача наша увеличить ему запас прочности хотя бы процентов на двадцать. Но не теряя ни гибкости, ни количества, хм, контактных конечностей. Это срочно. Надо очень быстро. Господа-трилобиты, я правильно понимаю, что ваша сегодняшняя находка никакой гибкостью не обладает? Только увеличенной прочностью?

— Да, — кивнул я. — Но мы собирались закинуть нашу кондиционированную продукцию в мешалку и попробовать придать ей гибкость. Потому что база и в самом деле получается гораздо прочнее.

— Хорошо. Давайте тогда так. Сейчас пробуем по старинке руками, а если за сегодняшний вечер ничего не получится, тогда продолжим эксперимент завтра. Согласны?

Мы кивнули. С чем тут не спорить?

— Можете остаться здесь, — щедро разрешил Гелий.

Понятно было, что он желает иметь нас всех перед глазами, поэтому мы, не выходя из-за стола, подвинулись, чтобы дать место Марго, Обе и Питону, который подошел под самый конец, и расселись, каждый со своим планшетом.

Работать было невыносимо, потому что все косились друг на друга нон-стоп, и каждый надеялся, что у него получится быстрее. Примерно через час Гелию надоела наша артель «Напрасный труд», и он ненавязчиво предложил нам пойти к себе, где и стены помогают. Мы упираться не стали и микрокараваном проследовали за Шведом в нашу лабу. Пожалуй, жаль было только, что больше нельзя было следить за экспериментами Гелия, я так и не смог понять, что именно он делает. Потому что никакой прежней формы несчастной сцепки из-под его рук не выходило. Он явно делал что-то другое.

Стены нашей лаборатории нам тоже не особо помогли. Часам к одиннадцати я смог получить довольно прочную копию исходной сцепки, даже с большей прочностью, чем нас просили, путем утраты половины гибкости. Тем не менее, это был лучший результат в нашей группе, и мы решили вернуться в основную лабу, чтобы обсудить. Если, конечно, там кто-то еще есть.

В основной лабе пили чай Гелий, Марго и Антон, причем если Марго и Антон выглядели очень усталыми, то Гелий выглядел точно так же, как и всегда.

— Как успехи? — обрадовался он нам. — Хотите чаю?

Мы помотали головами. Никто уже ничего не хотел. И предъявили ему мое изделие.

— Неплохо, неплохо. Немного потеряла в гибкости, да?

— Боюсь, что не немного. Ее бы надо потестить на реальном материале, но, на первый взгляд, минимум половину, — признался я.

— Попробуем поправить.

Гелий перегрузил к себе мою копию сцепки и вытащил ту самую штуку, над которой он начинал работать с самого начала. Но если в момент, когда мы уходили, она больше напоминала облако, то теперь это был ровный прямоугольник. Он сделал смешное движение руками, как будто встряхивал простыню, и прямоугольник обхватил мой элемент и всосался внутрь.

— Проверим.

Профессор вывел над столом виртуальный вид испытательной системы. Я впервые видел, как она работает, обычно нам только сообщали финальный результат. И, похоже, не только я. Все наши завороженно смотрели, как обновленная сцепка 4А, теперь уже сцепка 4А1 проходит испытания, а рядом формируется столбик показателей. Финальный результат я бы счел приемлемым. Мы прибавили тридцать пять процентов прочности и потеряли 5% гибкости. Глупо было надеяться, что мы ничего не потеряем. Но та пленка, которую произвел на коленке Гелий, явно улучшила наши показатели. Я был бы доволен, наверное. Если б я это заказал.

Я покосился на Шведа. Он, похоже, тоже не знал, как относится к полученному результату. Прочность увеличена больше, чем нужно, гибкость пострадала тоже больше, чем нужно. Если бы мы могли сменять проценты прочности на проценты гибкости было бы идеально, но, судя по сосредоточенному лицу Гелия, такой вариант сегодня не просматривался.

Наконец, глава инкубатора оторвался от тестов и обратился к нам.

— Друзья мои, мы славно поработали. Я очень доволен. На такой результат в такой срок я и не рассчитывал. Предлагаю всем разойтись по домам. Благодарю вас! Все отработанные часы запишите на счет инкубатора, все будет оплачено в двойном размере.

Народ оживился. В преддверии нерабочего января каждая доля талера была на счету.

На улице было холодно и мерзко. Мерзко на душе было и Обе. Днем его вызвали на видеоконференцию сердитые родственники и наказали следить за тем, как Старый университет будет объяснять свое нежелание переделывать проблемную сцепку. Теоретически он их указание выполнил. Проследил. И что теперь? Зная своих, он предполагал, что теперь, когда инкубатор Старого университета закрыл эту амбразуру, они захотят знать, как это было сделано. И почему техзадание было выполнено настолько неточно? Никогда не останавливайся на достигнутом, ага. Тетенька, дайте воды попить, а то очень кушать хочется и переночевать негде. А еще ему было велено отправить сообщение о результатах сразу, как только он выйдет из инкубатора. Ну хотя бы этот момент он оттянет как можно дальше.

Вслед за другими трилобитами он нога за ногу брел в сторону общежития.

— Глупо же спрашивать, открыт ли еще «Гамлет»? — спросила Хмарь в воздух.

Риц засмеялся.

— Спрашивать точно глупо. Потому что мы все равно идем в другую сторону.

— Да можно и не спрашивать, они открыты, но к этому времени там все сожрано, — грустно сообщил Питон. — А ужин мы пропустили. Ни у кого ничего нет?

— У нас должны быть сушки, — неуверенно сказал Риц. — Они обычно есть. Дойдем, посмотрим.

— Друзья, у меня есть целый блок лапши, — ворвался в разговор Оба. — Она острая, зато с курицей.

— А сколько всего порций? — заинтересованно повернулся Питон.

— Двадцать.

— Типа приглашаешь?

— Ну да, нам всем хватит. Даже по две. Пошли к нам? А тебя, Хмарь, мы проводим потом.

— Да ладно, — фыркнула Хмарь. — Я и сама дойду. Особенно после того, как меня накормят лапшой!

Оживившись, вся банда поспешила в сторону нового корпуса. На душе у Обы стало тепло.

— А до какого времени можно водить гостей? — осторожно спросила Хмарь.

— До десяти. А, черт, у нас же Центурион на хозяйстве. Ща огребем, — вспомнил Питон. — Был бы Шанкс, проблем бы не было.

— За право накормить друзей я готов сразиться даже с Центурионом, — мрачно заявил Оба.

Идея совместной еды почему-то начисто освободила его от необходимости писать отчет. Завтра напишет, ибо нефиг.

— Но шуметь все равно не будем, — предупредил Килик. — А то у некоторых завтра экзамены.

— Будем молча есть! Шшшш! — пообещала Хмарь, прижимая палец к губам.

Ну и, конечно, без Центуриона не обошлось. Народ успел разместиться, Оба включил все три чайника, достал шесть упаковок лапши, сообщил, что они все одинаковые и выбора нет (извините, что не смог угодить), как и.о. коменданта заявился собственной персоной.

— Покиньте помещение. Время для гостей давно вышло.

— И не подумаем, — заявил ему Оба.

Пошел вон, соседушка, подумал он. Сегодня ты не будешь путаться у меня под ногами.

— Вы нарушаете.

— У нас форс-мажор.

— Что же это за форс-мажор такой?

— Мы хотим есть. У меня есть еда. Я кормлю людей. И заодно разгружаю пищевые запасы, которые ты сам требуешь удалить из кухни на время каникул.

— О, мы — санитары леса! — обрадовалась Хмарь.

— Есть немного, — улыбнулся Оба.

— Это хорошо. Я люблю быть полезной! Когда это так просто! — она вынула деревянные палочки из упаковки и потерла одну о другую, чтобы избавиться от заусенцев.

Тут подошло время готовности, и каждая упаковка издала писк в том порядке, в каком наливался кипяток. Прикол был в том, что звук у лапши был некалиброванный, и при последовательной выдаче это было похоже на мелодию.

— Ого! Музыка! — обрадовался Килик. — А моя так не умеет.

— Я тебе скажу, где брать такую, которая умеет, — пообещал Оба и подхватил упаковку двумя руками, намереваясь поставить ее перед Хмарь.

Но тут Центурион шагнул вперед и выставил руку, чтобы не дать Обе поставить еду на стол. Оба споткнулся и уронил заваренную лапшу. Упаковка упала, ударилась углом о край стола, перевернулась и шлепнулась под ноги Центуриону.

— Что ты сделал, придурок? — заорал Оба. — Зачем еду испортил?

— Вон отсюда. Завтра будете есть. Сейчас не положено!

Центурион злобно уставился на Обу. И тут Оба разозлился так, как ни разу в жизни. Еще чего — будут ему мешать кормить гостей. Он не стал обращаться за помощью к воображаемому другу и успокаиваться, а с подшага взял и пробил двойку. Второй удар оказался смазанным, потому что Оба поскользнулся на лапше и упал на Килика, сидящего с краю стола.

А и.о. коменданта просто рухнул мешком на пол.

— Фигасе, — выдохнул Риц. — Я столько раз собирался это сделать! А ты меня обошел!

— Ничего не знаю, — мрачно ответил Оба, встал и хлопнул Килика по плечу в качестве извинений. — Знаю только, что у нас некомплект лапши. Ща заварю еще одну.

Он повернулся к шкафу, достал еще одну упаковку и опять поставил чайник.

За спиной у него засуетились Ворон с Киликом, пошептались, сообщили всем, что пациент жить будет и оттащили Центуриона в сторону, чтобы не валялся в лапше.

— Че это у вас тут? — заглянули на кухню Дима с Бакланом. — А мы чай пришли пить, поместимся?

— Еще как, — сообщил им Риц. — Мы подвинемся. Тут только на полу место занято.

И он кивнул на приходящего в себя Центуриона, который тупо помаргивал глазами, лежа на спине.

— Если ты еще рыпнешься, — сообщил Центуриону Риц, — мы наваляем тебе уже всем коллективом. Понял?

Центурион с ненавистью посмотрел на них, подтянул себя руками к стене, сел и облокотился на нее.

— Рыпался вообще-то не я, — напомнил он Рицу. — А вы.

— Мы заваривали лапшу и никого не трогали. А ты разводишь конфликты везде, где появляешься. Это социально нездорово, — сообщил Риц.

— На себя посмотри!

Риц ухмыльнулся. Хмарь осторожно посматривала на всех участников. Глаза у нее блестели.

Дима с Бакланом протиснулись к чайникам, налили воды и уселись напротив Хмари с Питоном.

— Я зайду к тебе попозже, — миролюбиво предложил Дима Центуриону. — Проверю, нет ли сотрясения.

— У меня нет сотрясения, — мрачно сообщил Центурион и вышел, хлопнув дверью.

— Потому что и мозга никакого нет. Одни амбиции, — подал голос Килик.

И все переключились на лапшу. Потому что она была горячая и вкусная.