Брутфорс 3

Глава 18

Олич ворвалась в комнату в крайне возбужденном состоянии и не сразу сообразила, что подруга выглядит слегка опухшей и не реагирует на красочный рассказ. Олич успела поведать Хмарь о розе, которую расковырял Риц, и которую ужасно жалко, потому что она была прикольная и смешно поворачивалась. И говорила всем, какие все красивые, не говорила, конечно, но имела в виду. А потом примчался Швед, размахивая руками и ругая Рица на чем свет стоит за то, что тот опять лезет впереди паровоза. Про Рапунцель на этом фоне забыли, а она не стала напоминать. Тут Олич заметила, что подруга ни на что не реагирует, и это подозрительно.

— А ты почему не пришла? Что с тобой такое? Ты ж сдала всё?

— Не могла, — мрачно ответила Хмарь.

— Что опять случилось?

Хмарь нервно сглотнула и изложила свою теорию заговора, согласно которой Риц взял конспекты у Варвары, а Варвара потребовала, чтобы Риц от нее отстал, и теперь от от нее отстал навсегда, а конспекты он точно взял, потому что иначе бы не сдал, и зачем теперь всё.

— Тебе не кажется, что это какая-то очень сложная конфигурация? Не говоря уже о том, что я с трудом могу представить себе человека, который может Рицу что-нибудь запретить.

— Но ему же надо остаться в университете. Любой ценой. Ты же знаешь, как ведут себя мужчины, когда им что-то надо.

Историю про Рицевский трастовый фонд на отделении не знал только ленивый.

— Нууу, даааа, это, пожалуй, единственный аргумент…

— Слушай, а спроси Баклана насчет конспектов, а?

— Боюсь, он меня пошлет. Он и в прошлый раз был не очень рад, сливая мне про предыдущую подругу. Просто он хорошо к тебе относится. И считает, что ты лучше, чем какая-то подозрительная Кира. Но он тогда строго сказал, что это последний раз.

— Попробуй, а? Ну что тебе стоит?

— Мне ничего не стоит, но из этого ничего не выйдет.

— Олич!

— Не гунди, напишу.

Олич углубилась в планшет и отстучала туда десяток сообщений с небольшим перерывом. А потом подняла голову.

— Значит, так. Конспектов он не брал. Но больше Баклан ничего не сказал. Вот смотри.

И она ткнула Хмари планшет под нос с последними открытыми сообщениями.

Баклан: Олич, я тебя обожаю, но хорош тут шпионить. Ты ведь для Хмари стараешься? Пусть она возьмет себя в руки и спросит его сама, если ей так надо знать, как он это сделал и почему не взял конспекты. Эти двое должны сами разобраться, чего им друг от друга надо. Я не хочу изображать помехи на линии

Баклан: Целую нежно

Хмарь вздохнула и подумала, что они все правы. Надо спрашивать самой, потому что, не узнав обстоятельства дела, она не сможет ни есть, ни спать.

Она отстучала сообщение Рицу с предложением завтра встретиться. Сообщение долго висело неотвеченным. К одиннадцати вечера, когда она совсем потеряла надежду, от него пришло предложение пересечься завтра часов в 11 в «Гамлете».

Одиннадцать так одиннадцать. Она согласилась.

Хмарь пришла минут на десять пораньше, чтобы самой оплатить кофе с пирожным, не вызывая к жизни непонятных ситуаций. Она заняла тот же самый стол, и вовремя, потому что к одиннадцати повалили местные жители, желающие скрасить себе субботнее утро.

Риц появился ровно в одиннадцать. Сегодня на нем было серое шерстяное пальто, а распущенные по плечам волосы, кажется, стали короче. Он улыбнулся ей, повесил пальто на вешалку, взял себе чаю и панна-котту с клубникой и подсел к ней за стол.

— Красивое пальто, — одобрила Хмарь. — И неожиданно видеть тебя с распущенными волосами.

— Ходил стричься, — пояснил Риц. — Нам внезапно назначили собеседование на понедельник. Мы же, знаешь, остались без дома на Новый год, и Дима нашел классное место. Там не квартира, а офис, но с диванами, душем и кухней, вполне можно жить. Надо было только до конца января поизображать по видеосвязи сотрудников, оставшихся на хозяйстве, пока основной персонал на лыжах катается. И все было договорено, пока вдруг главный не захотел на нас посмотреть.

Хмарь подняла бровь.

— Да-да, — отреагировал Риц. — Типа надо встретиться и убедиться, а то вдруг рылом не вышли. И Дима велел нам с Бакланом одеться прилично, а мне подстричься, а то в естественном виде нас примут за промо-персонал, а на него у начальника идиосинкразия. Дима поволок нас вчера в магазин, хорошо, он допоздна работал. И запретил брать одинаковые пальто, чтоб не вышло, как с нашими одинаковыми куртками! Так что вот. У меня теперь серое, у Баклана — синее. Это наши вложения в жилье.

Хмарь засмеялась.

— Все равно странно видеть тебя без хвоста.

Риц вынул резинку откуда-то из кармана и стянул волосы в хвост.

— А так?

— Так привычней.

— Да, еще хотел извиниться, что я тебя принудил к одиннадцати. Просто в десять у меня уже была стрижка, а в два меня хочет видеть Гелий. Зачем-то.

— О! А по какому поводу?

— Наверное, по поводу вчерашнего самоуправства. Я самолично шпионский девайс уничтожил, и теперь там нечего изучать.

Риц пожал плечами.

— Плевать…

Тут Хмарь поняла, что у нее последний шанс перейти к делу.

— Слушай, я тут хотела тебя спросить, как ты сдал «Практику контракта»? Ходят слухи, что как-то очень хитро.

— А! Знаем мы источник этих слухов. А что ж тебе Баклан всю механику-то не рассказал, он же, можно сказать, соавтор.

— Его Олич спрашивала, а он заявил, что это твоя инфа и что он тут не при чем.

— О! Ладно. Тут такая история. Я в каких-то вещах совершеннейший профан. Я не рассказывал? Я историю мира летом сдал с трудом. Пробный экзамен провалил в хлам. Вот и Практика для меня ровно кажется такой же ерундой, я путаю там право с лево, траву со снегом и мышей со слонами.

— Нууу, это же совсем другой предмет!

— Вот. В этом и проблема. Для всех это очевидно, но не для меня. Для меня это какая-то куча захребетников, в которых надо зачем-то разбираться.

Хмарь захохотала, вытирая слезы.

— Да ты анархист!

— Немножко. Процентов на десять. Ну неважно. Короче, Баклан придумал, как сломать этот барьер, и дал мне свой учебник, у них на управлении процессами все лучше и подробней, а Софья мне собрала ответы к вопросам для самопроверки в конце параграфов, и получилось похоже на тест. Я их два дня гонял до потери создания. На пятерку все равно не вытянул, но зачет сдал. Вот собственно и всё. А ты почему спрашиваешь? Ты же все сдала уже.

— Ну я так подумала, вдруг ты опять что-то великое открыл. Я в следующий раз, может, тоже к Софье обращусь.

— Она не откажет. По-моему, ее прикалывает участвовать в наших делах. Но тут еще дело в исходнике…

И Риц залился соловьем, прославляя учебник Баклана, где нет никаких дурацких изъятий, а есть смысл, примеры, и они даже линкуются с дрозофилами.

Про дрозофил Хмарь ничего не поняла, но почувствовала, что она опять отдрейфовала от темы конспектов. А именно ради них она и затеяла встречу.

— Скажи, а чего ты у Варвары конспекты не взял? Я вот брала у нее по Руднику.

Лицо у Рица захлопнулось будто посудный шкаф. Вот только что блестели чашки с блюдцами, а вот нет ничего. Скучные деревянные створки.

— Я не знаю, на каких условиях она тебе давала, а для меня ее требования оказались неприемлемыми. Поэтому я и сейчас не взял, и впредь обращаться не стану.

— Мне ни на каких…

— Тебе повезло.

— Расскажешь?

— Нет. Ни к чему тебе это. Если коротко, она решила меня воспитывать. И этот номер у нее не прошел. Да брось, это все неинтересно, — снова ожил Риц. — Ты скажи, ты на вечеринку пойдешь на следующей неделе? Должно быть прикольно.

— Я даже не слышала.

— Утром приглашение пришло.

И приглашение действительно пришло. На вечер пятницы 27 декабря.

— Мы даже успеем выпить и выспаться, — радостно чирикал Риц, — пока нас в субботу не выгонят. Нам дали время до шести вечера!

Тут он вспомнил, что у него есть панна-котта и весело заработал ложкой.

Больше ничего из него Хмарь не вытянула, но в целом это был довольно пристойный результат. Разошлись они почти что друзьями.

Гелий без интереса, из одного чувства долга, ознакомился с уничтоженным Рицем устройством. Ничего особо замечательного в нем не было, обычная студенческая поделка. Сделал кто-то без понимания и нужного доступа к ресурсам. К счастью. Куда интересней была схема внедрения, которая наводила на мысли о Константиновке, но в принципе и в ней ничего невозможного не было, такую мог реализовать и кто угодно из корпоративных структур. Но тогда непонятно, почему она сопровождалась такой кустарщиной на техническом уровне. Впрочем, это не его дело. За право изучать остатки синей розы сейчас бились сателлиты Минсвязности, кому-то нечем было занять персонал под Новый год.

Однако в этой истории была сторона, которая его тревожила. Он договорился с Антониной, главой СБ университета, что она зайдет в инкубатор утром в субботу. Извинился, что беспокоит на выходных, но она восприняла это как должное и заверила, что и сама хотела бы обсудить вчерашний инцидент.

Поначалу у Антонины никак не укладывалось в голове, что информационные утечки Гелия не беспокоят, а волнует его нечто совершенно иное. Потому что если информационные утечки — не проблема, то никакие дополнительные меры безопасности незачем и вводить.

Гелий не стал ей объяснять, что в информационных утечках он видит даже некую пользу, потому что есть немаленькая вероятность, что Трилобиты придумают что-то такое, что нельзя будет ни повторить, ни растиражировать имеющимися силами. Поэтому господа-конкуренты тут могут быть даже полезны. Но это то, что Антонине знать было необязательно. Трудности разработки он не хотел обсуждать даже с Марго, учитывая, что значимых подвижек не наблюдалось. По-настоящему следовало опасаться физического ущерба студентам и любых акций, которые могли бы уронить им самооценку, потому что органик с самооценкой, которая валяется на полу, работать не может.

Примерно этим он и озадачил Антонину. И порадовался, что она восприняла его беспокойство серьезно и только спросила, есть ли какой-то опыт, которые конкуренты могут попытаться повторить. Гелий только руками развел.

— Полагаю, — сказал он, — маловероятно, что за ними будут охотиться прицельно, а вот разного рода вбросы о малом престиже органики можно ожидать.

— А что, действительно престиж невелик?

— Действительно. Мы маленькое нишевое направление. Органических системщиков, собирающих большие программы и надпрограммы, ценят куда больше. Мы всегда теряли людей в их пользу, кого-то переманивали деньгами, а кого-то перспективами. У нас оставались настоящие маньяки, а больше нам и не надо было. Наших сил хватало, чтобы поддерживать корабль на плаву. А теперь нам резко понадобилось больше участников. Я буду уговаривать руководство не отчислять привычную четверть студентов на первом курсе, потому что прямо сейчас нам нужны все.

— О! Вы отчисляли четверть студентов?

— Да, и даже больше. И никто особенно не огорчался, потому что мы за первый семестр даем достаточную базу, чтобы спокойно перейти на три других отделения.

— Ясно. Мы попробуем повнимательней мониторить настроения, и уж простите, на входе мы поставим у вас нормальную систему контроля.

— Это, пожалуйста, — махнул рукой Гелий. — Хуже не будет.

Обещанная система должна была появиться к концу следующей недели, чтобы за новогодние каникулы ее можно было бы отладить. Следующим на сегодня, с кем планировал поговорить Гелий, был Риц.

Риц пришел явно не с улицы, а вероятно из Трилобитской лаборатории, и уселся на стул перед Гелием. Профессор не стал гонять его себе в кабинет, а позвал сразу в инкубатор, потому что в субботу здесь все равно никого не было.

Было тихо. Уютно жужжал пылесборник, настенные часы показывали 14:01. За окном был серый декабрьский день, в воздухе кружились мелкие снежинки и таяли, не долетев до земли. Гелий подумал, не опустить ли жалюзи и не сделать ли свет поярче, но поленился. И так нормально. Даже из коридора не дует.

Профессор предложил студенту сесть, и Риц приземлился на стул перед ним.

— Так, — сказал профессор. — Буду вас ругать.

Риц с притворным раскаянием повесил голову.

— Да я вижу, что вам ни капли не стыдно, можете не притворяться. Я знаю это восхитительное ощущение — я тут один понимаю, с чем имею дело, и во всем разберусь.

На голове у Рица как будто выросла дополнительная пара ушей. Он перестал изображать угрызения совести и поднял глаза на профессора.

— Никакого значительного ущерба вы не нанесли и не особенно затруднили работу СБ. Они и так мало что могли бы выяснить по этой вещи. Но слежение — это самое невинное, чего можно было бы ожидать от подобного рода устройства.

Невидимые уши выросли еще на метр. Риц прямо ел глазами Гелия.

— А еще что могло быть? — осторожно спросил он.

— Ожоги рук. Поврежденные каналы. Глаза.

— Ох, — только и смог сказать Риц. — Я не подумал. И что делать? Надо понимать, вы ожидаете чего-то такого?

— Не то чтобы ожидаю, но… Я хотел бы, чтобы если вы здесь использовали вашу паранойю по процедуре. Если вы видите что-то странное, что прорывается в инкубатор, минуя систему, которая появится на следующей неделе, пожалуйста, не трогайте это руками. По возможности. Я знаю, что зачастую вы действуете быстрее, чем думаете, и вероятно это много раз вас выручало, но попробуйте поплотнее опереться на интуицию и провести хотя бы предварительный анализ того предмета ли, явления, что нарисовалось перед вами.

Риц опять повесил голову.

— Вам непонятно, как это сделать?

— Не очень. Я боюсь обещать. Но в целом я понял. Если бы эта пакость решила бы вцепиться кому-нибудь из нас в лицо, мы бы так легко не отделались.

— Да, верно. Постарайтесь в следующий раз держать себя в руках. Я не знаю, каким будет следующий раз, и случится ли он по вине того же источника, который мы пока не можем установить, но в каком-то виде он будет. Разрешаю вам организовать эвакуацию, чтобы занять руки.

Риц набрал воздуха в легкие и как будто хотел что-то сказать, но только кивнул.

— Хорошо. У меня всё. Поздравляю с допуском к сессии. Вам ведь только один экзамен нужно сдать?

— Спасибо, да, один. Оставшееся до каникул время планирую провести здесь.

Теперь Гелию пришла очередь кивать.

В лабе я просидел до самого вечера и поужинал в столовой последним — пришлось выскребать грибной суп с самого дна кастрюли и догоняться гренками. Ну и все равно было вкусно, не на что жаловаться.

В общагу я тоже пришел последним из тех, кто остался на кампусе. Макса не было, он уехал к семье на выходные, а Баклан с Димой лежали на кроватях с максимально скорбным видом. Баклан вообще сложил руки на груди, как мумия фараона, хоть сейчас в пирамиду заноси.

— Что за траур? Я один у вас двоечник был. Какие еще поводы для грусти?

— Мы тебе писали, — сообщил мне Дима.

— Я бился за последнюю порцию супа и всё пропустил. Пожалуйста, краткое содержание предыдущих серий.

— Собеседования в понедельник не будет.

— Ты хочешь сказать, что я зря купил пальто? — захохотал я.

— Не, пальто ты не зря купил, оно тебе идет. Спи в нем, как любила говорить моя бабушка.

— А подробности? — насторожился я.

— У нас слетел вариант с жильем. Их сегодня залило, и залило серьезно, реально по колено. Поэтому в январе у них будет ремонт, и жить нам снова негде.

Я упал навзничь на кровать прямо в пальто, можно сказать, следуя совету Диминой бабушки.

— И что? — спросил я в воздух.

— И я накопал нам пару вариантов за приемлемые деньги в районе Калуги. Но билетов нет ни на что — ни на междугородний мобиль, ни на поезд.

— Вот нам повезло.

— И не говори, — откликнулся Баклан-фараон.