Брак на заказ

ГЛАВА 22

Я перевела дыхание и всё же опустилась в кресло.

Итак, потанцуем, мистер Коллинс.

— Не всё сразу, Роберт, — тяжело вздохнув, обронила я. — Для начала я бы хотела оговорить условия нашего с тобой сотрудничества.

Слава Окаш, голос меня не подвёл — спокойный, ровный, даже немного надменный и безразличный, словно и не мой. И мне вспомнилась тётя Роза на деловых встречах. Она всегда была собрана и готова к любым неожиданностям. Ну мне, по крайней мере, так казалось. На деле же… сейчас я не была уже так уверена в её непоколебимости. Ибо у меня в тот миг внутри сердце совершало такие кульбиты, что я уже побаивалась, как бы оно не оборвалось или не выпрыгнуло в Бездну.

— Мне кажется, ты не настолько в выгодном положении, чтобы диктовать условия.

— А ты слишком равнодушен для человека, который только что узнал, что его обманывают.

Роберт выдержал театральную паузу, опустился в кресло напротив и спокойно сообщил:

— Допустим, то, что ты не совсем та, за кого себя выдавала — я знаю уже давно. Чуть не с первого дня твоего пребывания в участке. Так что это не новость для меня.

— Откуда..?

— Ну, я не подпускаю к себе людей, о которых ничего не знаю, Оливия. Да и верить людям на слово… Я слишком многое успел увидеть в жизни, чтобы быть таким наивным. Потому — вестник в приют, о котором ты рассказывала, вестник с твоим магическим снимком — в Академию… И как ты думаешь, что мне ответили?

Я поджала губы. Паршиво. Но не смертельно. Если я так долго ходила на свободе, то и ему от меня что-то нужно.

— И твоя реакция, когда Макс хвастался тем, что поймал Хайраша Ивлон… Оливия, ты замечательная актриса, но слишком юная. Тебе бы у придворных дам поучиться. Они не теряют лица даже в таких ситуациях, где нормальный человек лишился бы разума.

— Какая потрясающая осведомлённость, — процедила я сквозь зубы, понимая, что готова треснуть его чем-то тяжёлым. И пока он оклемается — сбежать. Далеко-далеко, где даже люди не живут. — И почему я ещё не кормлю червей?

Мистер Коллинс помялся и закинул ногу на ногу:

— Поначалу я, конечно, собирался тебя арестовать и передать Максу. Но потом…

— Мои рисунки. Я жива из-за моих рисунков. Мистер Коллинс не брезгует и сам нарушать закон, когда ему это выгодно?

— Не только. Ты… — он поднял на меня глаза, и я замерла. Все ехидные замечания застряли в горле. На меня ни разу в жизни никто так не смотрел. — Ты… — и, опустив взгляд, продолжил. — Оливия, ты молода, умна и, полагаю, сама не хотела той жизни, которая тебе выпала.

— Зубы заговариваешь?

— Пытаюсь тебе помочь.

— Вот, значит, как… — протянула я, понимая, что мистер старший следователь тоже страшно любит сделки. Как-то даже обидно, что у меня инициативу перехватили.

— Ты поможешь мне выйти на убийцу моей матери, а я думаю, что он же и убийца твоего деда, а я помогу тебе начать новую, нормальную жизнь. Идёт?

Как всё гладко у него получается. Даже жутко. И язык чешется полюбопытствовать — а в чём подвох, мистер следователь? Но в остальном — он озвучил то, что собиралась предложить ему я. Ибо с мамашей Стоун и носителем Туманного Пса даже с помощью Раша не справлюсь.

— И почему я должна тебе верить? — не спешила соглашаться я.

— Можешь не верить. Можешь не соглашаться. Даже уйти прямо сейчас. Но тогда ты останешься один на один со всем, что ждёт тебя за этой дверью.

Гад!

Паразит!

Интриган!

— Я согласна! Кровью подписывать соглашение нужно?

— Лучше давай поужинаем и выпьем по бокалу вина. Я устал питаться на ходу.

— То-то к тебе болезни липнут…

Но мистер Коллинс никак не прокомментировал мою реплику, только поморщился, как от кислого вина, и дзеннькнул в неизвестно откуда взявшийся колокольчик.

И спустя три удара сердца в гостиной появился дедушка, с виду того самого возраста, что помнит, когда боги ходили по земле.

— Ваша светлость! — согнулся дед в поклоне.

Беса мне в печёнку. Хотя чему удивляться? Разве что тому, что светлость в участке поработать следаком решила.

— Эдгар, накрой ужин на две персоны в малой столовой. И попроси Мэри подать шоколадные пирожные. Моя гостья любит шоколад.

Смотри ты, не забыл.

— Одну минуту, ваша светлость! — и кажется, ещё звучал голос старика, а его самого уже не было.

— Значит, вот как… — протянула я, совершенно не понимая, как мне полагается реагировать на услышанное.

— Только будь добра — не распространяться. В участке о моём положении знает только Стоун. И теперь — ты. Назовём это актом высочайшего доверия.

И сказал он это так, что я невольно улыбнулась.

Ну, в общем, наш разговор по душам прошёл очень даже неплохо. Хоть и далеко не так, как я ожидала.

— Но ещё много чего я о тебе не знаю, Оливия, — тут же добавил мистер Коллинс. — Например, о твоих рисунках. И о манускрипте Мейрингов, о котором ты упоминала…

М-да. Рано радовалась.

Дедуля оказался довольно шустрым для своего возраста.

Уже спустя минут десять, а может, и того меньше, он явился точно так же — беззвучно и едва заметно, сообщил, что ужин подан, и снова растворился в воздухе.

— Не обращай внимания, — кивнув на дверь, успокоил меня Роберт. — Эдгар уже отвык от общества женщин. Да и людей, в принципе, тоже. Твой визит в мой дом для него — как гром среди ясного неба.

— Я не обращаю, — проворчала я. Соврала. Ибо дед меня откровенно пугал. Не настолько, чтобы бежать сломя голову, но достаточно, чтобы не расслабляться.

Мы прошли в ту самую малую столовую. К слову, совершенно незаслуженно названную малой. В доме Мейрингов и большая в два раза меньше, чем эта.

Но в остальном обстановка была выдержана в том же невычурном стиле — большой массивный стол, такие же массивные стулья из тёмного дерева, хрустальные бокалы на столах…

Как я проглядела в своём начальнике потомственного аристократа? Проклятье на его голову! А ведь считала, что у меня нюх на высокородных. Хотя… предчувствие какое-то у меня всё же было.

Я едва сдержалась, чтобы не скрипнуть зубами или ещё хуже — не выругаться вслух. Впрочем, кажется, я ни капли бы не удивила мистера Коллинса.

— Прошу! — отодвинул он стул по правую руку от места главы семейства.

И я молча заняла предложенное место. Сам хозяин дома занял стул во главе стола. Единственный стул, отличавшийся от общего гарнитура вырезанной головой чёрного льва в спинке.

Роберт пожелал мне приятного аппетита и, наплевав на этикет, принялся за ужин. По-солдатски быстро расправившись с мясом и картофелем на блюде. Мне же кусок в горло не лез, несмотря на то, что ела я нормально в последний раз… давно. Так недолго и заболеть. А тётя Роза говорила, что залог здоровья — сухие ноги и сытый живот.

Потому я закинула в рот кусок отменного мяса и принялась медленно жевать, не в силах отвести взгляд от разинувшего пасть льва.

Смутная догадка заскреблась на краю сознания, но тут же была вытеснена голосом мистера Коллинса:

— Итак, Оливия, — промокнув губы салфеткой и взяв в руки бокал с вином, начал он допрос, — начнём с самого простого — кто ты на самом деле? Меня не интересует, кем ты была в шайке Розы. Меня интерсует, откуда ты пришла в столицу.

Я отодвинула тарелку, понимая, что даже отменный вкус мяса не сможет разбудить спящий летаргическим сном аппетит.

Что ж. Вот так — с самого простого.

Это ещё с какой стороны смотреть.

— Я практически не помню жизни до того, как попала в столицу, — криво усмехнулась я, тоже взяв бокал с вином и запив нерешительность и смятение. — Наверное, моя память сама решила избавиться от не самых приятных воспоминаний.

— И всё же… Хоть что-то ты помнишь.

— Да, — неуверенно кивнула я. — Маму… Совсем немного. У неё глаза были… тёплые, как шлифованный янтарь, и волосы… тёмные. Как у меня. И вообще, я похожа на неё… — виски неожиданно заломило, но я продолжала говорить, пока не потеряла мысль. — Змеи. Её Хранителями были Змеи. Мать говорила, что когда я вырасту — они перейдут мне, — и снова виски прошила острая боль.

Во рту появился привкус горечи, который уже не получалось смыть вином. Я выдержала паузу, ожидая, что Роб хоть что-то скажет, но он молчал. Со стороны могло бы показаться, что он даже не слушал меня. Но я знала, что он ловит каждое моё слово. Потому продолжила, сама не понимая, откуда мне это известно… ведь ещё час назад я не то что цвет глаз матери вспомнить не могла, а и в принципе она казалась мне существом эфемерным, нереальным… выдуманным. Как странно.

— Драконы деда должны были перейти брату, — продолжила я свой рассказ, и неожиданно в груди всколыхнулась забытая злость, а Драконы, доставшиеся мне от деда, снова начали зудеть, словно тоже вспоминали прошлое вместе со мной. — Я всегда злилась из-за этого. Он был старше, и всё лучшее доставалось ему. Хоть мама и говорила, что я просто не понимаю, насколько Змеи хитрые и изворотливые Хранители. Я хотела… Как дед… — голос сорвался и охрип, а в голове снова что-то взорвалось. В глазах поплыло, а к горлу подступила тошнота.

Роберт вскочил со своего места и тут же встал позади меня, положив ладони мне на плечи. И боль немного отступила.

— Что ещё ты помнишь?

— Ничего! — огрызнулась я, чувствуя, что именно эти непонятно откуда взявшиеся воспоминания, или чем были на самом деле эти знания, стали причиной такой жуткой, невыносимой боли.

— Подумай! Ты помнишь чужаков, которых обучал твой дед?

Чужаки. Да! Были чужаки… женщины и мужчины… Они хотели, чтобы дед научил их справляться с их новообретёнными Хранителями. Они не знали, что на то, чтобы найти общий язык с духами, которыми наградили их боги руками монахов, у носителей порой уходит чуть не целая жизнь. А иногда, даже к закату своих лет, они не слышат ничего, а Хранители остаются всего лишь рисунками — красивыми, но неживыми.

— Женщины, — уже не контролируя себя совершенно, снова заговорила я, — у одной были светлые волосы, как спелая пшеница, а у второй наоборот — как свежевспаханная земля… — руки на моих плечах вздрогнули. Едва ощутимо, но всё же я не могла этого не заметить. — Они мертвы?

— Да, — спустя несколько нескончаемо долгих мгновений ответил Роберт. — Одну из них ты видела на магснимках.

— Твоя мать… — протянула я, осознавая, как на самом деле давно боги связали наши судьбы.

Он молчал, и я прикрыла глаза, снова воскрешая в памяти образы — давно забытые. Настолько давно, что сердце щемило, а на глаза наворачивались слезы. Настолько, что хотелось забыть, что я уже взрослая девица восемнадцати лет, одна из лучших аферисток в столице, а то и во всём королевстве… свернуться калачиком и скулить. Оплакать потерю. Так и не осознанную мной до конца потерю дома, где пахло свежеиспечённым хлебом, молоком и мёдом. Семьи, где меня любили не за что-то, а просто потому что. Матери… Отца… Деда… Брата…

— Мужчины… — не давал мне провалиться в такое тёплое прошлое Роберт, — там были мужчины?

— Были, — и голос сорвался от вспышки боли, а я… взвыв, попыталась вырваться из рук Роберта.

Но он не отпускал. Хоть и боль больше не уходила. Она ввинчивалась в виски, прошивала затылок, выедала глаза… Зашипели, а после взревели и выскользнули из рукавов мои Хранители…

«Не смей… Хватит… Дай время…» — слышала я, но слышал ли мистер Коллинс?

Вряд ли он их слышал, но кивнул и даже достал из кармана небольшой, пульсирующий зелёным светом, камень на тонкой цепочке.

Драконы снова вернулись на своё место у меня на руках.

«Он не причинит зла», — пообещали мне где-то на задворках сознания.

Тьма! Так и умом тронуться недолго. «Говори и слушай»… Демоново семя! Что вообще это было?

Роберт тем временем зажал в руке камень — потушил. И боль схлынула, оставив по себе невыносимую усталость и судороги в теле.

А вместе с тем пришло осознание — это всё было не по моей воле. Это всё мистер Коллинс… а какого, собственно, демона он со мной сделал?!

— Я всё объясню! — тут же пообещал Роберт, поймав мой полный ненависти и злости взгляд. — Прости, но иначе ничего бы не получилось… — пробормотал он, помогая мне подняться.

Но ноги отказывались меня держать совершенно — подкосились, и я бы обязательно рухнула на пол снова. Но Коллинс подхватил меня на руки, прижав к груди.

— Тьма! — процедил он сквозь зубы, непонятно на кого злясь.

— Скотина ты, Коллинс, — как-то флегматично заметила я, чувствуя невыносимую слабость во всём теле.

— Согласен, — кивнул он. — Я всё объясню.

На кой бес мне его объяснения?! Мне хотелось его придушить… Но сил хватило только на полный гнева и ненависти взгляд и на короткое:

— Катись в Бездну!

— Очень странно! — пробормотал Роберт, опуская меня на кровать.

И даже сквозь ощущения, словно по мне пробежался табун лошадей, мне стало неловко от такой близости. Я просто-таки ощущала, как кровь и жар приливают к лицу, и надеялась, что он этого не заметит за своими размышлениями.

— Что странного? — в надежде отвлечься от путающих мысли ощущений спросила я.

— Твоя реакция, — тут же ответил Роберт, наливая в высокий бокал какое-то вязковатое питьё. — Выпей — это снимет боль и вернёт силы в тело.

— Да счас! Я уже с тобой поужинала на свою голову, — фыркнула я, даже не притронувшись к предложенному бокалу. — Может, ты всё же пояснишь, что это было?

Старший следователь столичного следственного комитета помялся и снова вытащил из кармана подвеску. Что-то я начинаю откровенно недолюбливать магические штучки эти. С виду ничего особенного. Какой-то не особо драгоценный камень в оправе из серебра. Таких по медяку десяток на воскресной ярмарке можно набрать. И в то же время… Даже я чувствовала, как пульсирует внутри магия.

— Это артефакт правды, — пояснил Коллинс. — Обычно человек даже не чувствует, что он под воздействием, и говорит правду так, словно сам того хочет.

Вот сволочь! А как же он красиво распинался о доверии, о взаимопомощи…

Наверное, всё моё отношение к подобным актам высочайшего доверия отразилось у меня лице.

— Не делай такой вид, словно сама — воплощённая порядочность и законопослушность.

— Странно просто… Я думала, что ты… — как объяснить, что ему я пыталась верить? Как сказать, что он мне казался единственным человеком, который действительно защищает закон. Хотя… — Ладно! Забыли.

— И странно то, — продолжил он прерванную мысль, — что на тебя он так повлиял. На моей практике такая реакция на артефакт — впервые.

— То есть я не первая, кого ты им облагодетельствовал… — подвела я итог вышесказанному, чувствуя, что как только соберусь с силами — стану убийцей. Да не просто убийцей, а убийцей мага, некроманта и следователя в одном лице. — Зато теперь понятно, откуда у тебя такой процент раскрываемости. С такими цацками…

— Цацки, как ты выразилась, это только сотая доля проделанной работы над расследованием. Артефакт упрощает процесс допроса и бережёт время.

— Это вообще законно? — спросила я, попытавшись привстать на локтях, но в затылке снова прострелило, и я рухнула обратно на подушки. — Тьма!

— Говорю — выпей! — снова протянул мне своё демоново зелье Коллинс. — Легче станет!

— Нет уж… — непреклонно отказалась я. — Лучше полежу, отдохну…

— Я надеялся, что ты сможешь вспомнить тех, кто приходил к монахам за Хранителями, — покаянно признался Роберт, отставив питьё на тумбочку и, осторожно взяв меня за руку, измерил пульс. И так и не отпустил моей ладони, что снова сбило меня с важной мысли.

— Я не помню… — выдохнула я, высвободив руку. И мне показалось, что следователь разочарованно вздохнул. Хотя… Не может такого быть. — Точнее, я знаю, что тот, кто получил Туманного Пса и знания по поглощению Хранителей — мужчина, но это только из видений о смерти деда. Ни как он выглядел, ни тем более его имени…

Наверное, мистер следователь хотел что-то спросить или сказать, но передумал и как-то нервозно сунул артефакт в карман.

— Тебе необходимо отдохнуть. Тебя никто не побеспокоит, а утром я перенесу тебя домой.

Он был совершенно прав. К тому же мне жутко хотелось теперь разузнать побольше о самом мистере Коллинсе. А где это лучше всего делать, как не в отчем доме?

— К слову, ты сверил почерки? — почему-то вспомнилось мне о записке, найденной в руке покойной мисс Соэрби-Мейринг.

— Мистер Адамс как раз этим занят, — кивнул Роберт. — Но давай об этом поговорим утром! Я пришлю тебе кого-нибудь, дабы помогли подготовиться ко сну.

Да конечно! Только этого мне не хватало. Но возразить я не успела, потому как, с тихим стуком войдя в комнату, снова появился дед, прошептал что-то мистеру следователю на ухо, и тот, бросив пожелание: «Хороших снов!», чуть не бегом покинул комнату.

Ну и ладно! А я хоть высплюсь, как нормальный человек.

Ну это я так планировала. Пф. Пора привыкнуть, что все мои планы идут кувырком!

И правда, не успела я собраться с силами и пойти подслушать, что там случилось, как в комнату впорхнула девица моих лет, но не отягощённая жизненным опытом. Оттого казалась она лет на пять, а может, и того больше, меня моложе. И это было особенно грустно — понимать, насколько ты стара душой.

— Я — Алма. Меня его светлость прислал! Вам помочь подготовиться ко сну велено! — щебетала девица, развешивая на спинке стула ночную сорочку и раскладывая на столике дамские принадлежности.

— Только переодеться помоги, — скомандовала я, всё же набравшись сил приподняться на локтях.

Принесла её нелёгкая. Так бы уже доковыляла до двери или даже в коридор и выяснила — куда понесло моего дражайшего наставника. Акт доверия… Никому доверять нельзя. Совершенно.

Ну ладно. Только Рашу и можно.

— Но лорд велел… — попыталась возмутиться девушка, но заработала такой испепеляющий взгляд, что мгновенно умолкла и даже немного взбледнула.

То-то же. Нечего перечить мне, когда я устала, больна и просто невероятно зла.

— Как скажете, леди… — тут она намекнула, что мне не мешало бы представиться, потому как лорд, мать его, видимо, так спешил, что не удосужился уведомить, кому ей придётся прислуживать.

Ну и отлично! Леди так леди.

— Шарлотта де Талиер, — вздёрнув подбородок и не моргнув и глазом, соврала я. Так. Врать могу, и это просто замечательно.

Девица нахмурилась, явно не припоминая ни одного знатного рода, который звался бы Талиер. И позволила себе переспросить:

— Вы чужестранка?

Страшно хотелось сорвать на ней дурное настроение и рассказать, что не прислуги это дело — расспрашивать леди, кто она и откуда. И вообще, такие любопытные долго не живут. В моём мире так точно.

— Из Линерии, — подтвердила я её заблуждения.

— О! — тут же не смогла сдержать удивления девица. — У вас просто замечательное знания нашего языка… Линерийцам сложно избавиться от акцента. Это их «энь»… ой, простите, леди Талиер.

Как любопытно. Какая словоохотливая прислуга у старшего следователя. Я бы такую при себе поостереглась держать.

— Ну что вы. Ничего страшного вы не сказали. Большинству моих земляков и правда тяжело выговаривать эти длинные слова на кейнрийском. Но мне повезло — моя мать из этих земель.

— А! В таком случае, всё понятно, — кивнула девушка. — Я помогу вам подняться. Лорд говорил, что вам нездоровится.

— А сам… Лорд?! Он не говорил, зайдёт ли пожелать мне добрых снов.

Девушка пожала плечами, помогая мне сесть, и ловко высвободила все шпильки из парика. Как бы она не перестаралась и не отодрала саму шевелюру. А то некрасиво получится.

— Вряд ли. Когда его светлость вызывают во дворец, он редко возвращается и к утру. Он бы, наверное, и вовсе не посещал имение покойной леди… Она слишком неожиданно покинула этот грешный мир, чтобы он смирился с такой потерей. Хотя не представляю, как можно смириться с потерей матери. Да ещё так…

Девушка снова осеклась и умолкла, принявшись расчесывать мои волосы.

Так, это, кажется, мысль подслушанная. Вряд ли она там помнит, какой была леди. Хотя… Кто знает?

— Так ты думаешь, лорд может не вернуться?

— Вернётся! Из дворца можно пройти незамеченным только сюда… Портал защищён… Ой! Леди, вы простите меня, что я так… мама говорит, что мой язык — мой враг.

— Оставь, — улыбнулась я и по-дружески подмигнула. — Это будет наш с тобой маленький секрет.

Если, конечно, мистер… а кто он на самом деле? Вот так запросто из его дома выставлен портал в королевский дворец. Он туда-сюда шастает, как к себе домой. Вон. Сорвали его среди ночи почти… Очень странно всё это. Крайне странно…

Тьма, как бы мне не случилось вляпаться ещё и в придворные интриги. Этого мне совершенно не нужно.

Но проклятая интуиция подсказывала, что и отвертеться вряд ли получится. Если что…

Ох, Лив. Надо было собирать всё, что осталось нам с Рашем от тёти Розы, и валить из столицы. Не получается у тебя жить самостоятельно. Как-то поджидают тебя на каждом углу разные сюрпризы, плохо совместимые с жизнью.

Эх…

Ладно!

Тем временем девица ловко распустила шнуровку платья и помогла переодеться в ночную сорочку.

— Ты очень хорошо прислуживаешь леди. Видимо, частый опыт, — обронила я, надеясь, что Алма не растеряла свою словоохотливость.

— Нет. Меня готовили как горничную для невесты его светлости… — и девушка снова прикусила язык.

Значит, невесты…

Эта новость резанула ножом по сердцу. Стало противно и захотелось уйти… нет — сбежать подальше из этого дома, от этого человека.

И почему же так хотелось плакать?!

Но благо выдержка и дрессировка моей дражайшей воспитательницы не позволили настоящим чувствам проступить сквозь маску равнодушия.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась я, когда Алма помогла мне лечь в постель и даже поправила и подушки, и одеяла.

— Хороших снов, леди! — изобразила она книксен и выскользнула из комнаты.

А говорил, что у него дед девиц давно не видел. С другой стороны, будущая хозяйка поместья, невеста — это не гостья.

Демоны, как же противно!

А, собственно, с какой радости? Ну подумаешь, у него невеста есть. Странно было бы, если бы не было.

Ну а то, что мне неприятно это слышать — ещё совершенно ничего не означает.

И всё же образы, нарисованные подсознанием, не давали спокойно закрыть глаза. Казалось, я так и не усну до самого рассвета. Но в какой-то миг, сама не берусь сказать, какой именно, я не уснула, а просто провалилась в сон. И не самый лучший, нужно сказать.

Меня преследовали чёрные тени, рвали тело рычащие псы… Боль, злость, отчаянье…

Наверное, они бы меня обязательно сожрали, если бы не появился огромный чёрный лев. И в тот же миг всё исчезло.

А я так же неожиданно проснулась. Словно вынырнула из кошмара и так же резко распахнула глаза.

И встретилась взглядом с Робертом.

В предрассветных сумерках он казался духом, а не человеком. Кем-то… или даже чем-то нереальным. А значит, и ненастоящим. Может, просто сном?

Я села рывком и тут же крепко обняла его за шею, словно ища защиты.

И правда, стало спокойней, теплее. Я даже готова была простить ему его эксперименты. Лишь бы подольше сохранить это тепло.

— Всё хорошо! — прошептал он, обжигая шею горячим дыханием. Слишком неровным, словно он сюда бежал.

Его руки легли мне на талию. Тьма, кажется, у Роберта снова жар. Иначе отчего у него такие горячие ладони… И мне тоже как-то нехорошо. Совсем нехорошо, раз сердце так колотится и совершенно нечем дышать.

Я попыталась отпрянуть, но он удержал. Прижал крепче. И я глубже вдохнула запах табака и выделанной кожи…

Мне почему-то стало тяжело дышать, и вдохнула я порывисто, словно всхлипнула.

— Это просто сон, — прошептал Роберт, обжигая горячим дыханием плечо даже через тонкую ткань ночной сорочки. — Просто кошмар.

— Хотелось бы верить. Устала я от этих видений, — прочистив горло, сказала я, всё же выпутавшись из его объятий, и отодвинулась, дабы увеличить расстояние между нами. — Так и умом тронуться недолго.

Коллинс помолчал какое-то время, шумно перевёл дыхание и поднялся с края кровати, встав ко мне спиной.

Напрасно, я всё равно не видела его лица и не могла определить, что он думает или чувствует в этот момент — густой полумрак надёжно прятал его эмоции.

— Тебе просто нужно научиться управлять своим даром, Лив, — голос Роберта был немного хрипловатым, потому он тоже прочистил горло. — Как и любой дар — твой бесполезен, если ты с ним не можешь справиться. Он будет тебя обманывать, подсовывая куски правды. И принесёт больше проблем, чем пользы.

— Он уже мне принёс больше проблем, чем пользы, — заметила я, не в силах скрыть горечь в голосе. — И рада была бы избавиться от него при первой же возможности. И от рисунков тоже…

Рисунки обиделись, и кожу на руках словно огнём ожгло. Я, не удержавшись, зашипела и выругалась. Проклятье, ну почему мне, как всем нормальным людям, не оставили в наследство драгоценности, деньги или то, что на них можно купить? Вечно у меня всё не как у нормальных людей.

— Боюсь, от таких даров не избавиться, Оливия. Да и очень скоро ты научишься управлять своими возможностями. И ты даже не представляешь, какие двери они тебе могут открыть.

Я и сама могу открыть любую дверь — особенно если есть набор отмычек. Хотя могу и шпилькой для волос попробовать.

— Кто бы ещё меня взялся учить? — задала я вопрос риторический и, конечно же, ответа на него получить не ждала. Потому и поспешила перевести разговор в другое, более интересное русло: — А куда это вас, мистер старший следователь, сорвали среди ночи?

Вот теперь мне было любопытно, соврёт или нет? Или громкие слова об акте высочайшего доверия — просто пустое сотрясание воздуха? Обидно будет, если так. Ведь, пусть и под действием артефакта, но я ему всю душу излила… почти.

— Во дворец. Его величество возжелали меня видеть, — чуть не через силу ответил мистер Коллинс.

И всё. Больше ни слова о том, что там, во дворце, такого произошло, что старшего следователя выдернули чуть не среди ночи. Золотого льва там украли, что ли?..

Ох… Льва. Вот что мне покоя не давало. Золотой лев — герб нашего короля, на него может претендовать только наследник. Ненаследственная линия — серебряные львы. А вот чёрные…

— Так ты у нас королевских кровей? — высказала я свои соображения.

— Грязных кровей, Лив. Грязная кровь, хоть трижды королевская — остаётся грязной.

И столько горечи было в его голосе.

Да, бастарды — даже у королей всего лишь неприятные последствия постыдных постельных утех. Никому не нужные, нелюбимые… Вроде и одна кровь, но их скорее терпят, чем действительно хотят видеть рядом с собой.

Тьма. Можно прожить впроголодь, но как жить, когда тебя никто не любит…

Мне теперь даже понятно его рвение во что бы то ни стало отомстить за смерть матери. Кажется, она была единственной, кто о нём заботился в этой жизни.

Стало так грустно, словно это я нежеланна и нелюбима. А меня, несмотря на всю мою горькую участь в жизни, любили — и родные, и тётя Роза, и Раш… Так что мне, можно сказать, даже больше повезло в жизни, чем окружённому роскошью, но всеми брошенному мистеру Роберту Коллинсу.

Нужно было что-то сказать, но я не умею рассказывать, как мне жаль, что ему сложно жилось и всё такое… Я не умею сочувствовать. И это, похоже, мой изъян. И я сказала то, о чём мне после придётся пожалеть — и не раз, наверное:

— Слушай, а давай как-нибудь попробуем ещё… — я запнулась, не совсем понимая, как оформить в правильную фразу свою идею. И даже вздрогнула, когда Роберт обернулся, но так и не проронил ни слова, видимо, страшась сбить меня с нужной мысли. Это он правильно, я и сама… — С артефактом правды. Вдруг я смогу вспомнить ещё что-нибудь.

Ну вот. Теперь не отнекаешься, если вдруг что. Я затаила дыхание, ожидая реакции своего наставника.

— Скоро рассвет, Лив. Давай об этом поговорим утром, — уклонился от ответа Роб. — Поспи ещё. Завтра у нас много дел.

И вышел.

Скотина.

Я к нему со всей душой, а он даже «спасибо» не сказал. Вот правду говорила тётя Роза, нечего со следаками дело иметь. Они все — бессовестные гады.

Ну и ладно. Мне же лучше.

Хотя неприятный осадок от этой ночи пройдёт ещё нескоро. Взбивать ил со дна человеческих душ всегда противно. Никогда не знаешь, что всплывёт на поверхность. Даже собственная душа может преподнести неприятные сюрпризы.