Брак на заказ

ГЛАВА 12

«Говорить правду — это настоящее искусство. В этом деле нужно особое чувство меры. Ибо правды нужно говорить ровно столько, чтобы возникало как можно меньше вопросов, в ответ на которые придётся лгать».

Вот я и думала, колупая лимонный торт и изображая растерянность и страх, какую правду можно говорить, а какая только для меня. Юной леди, открывшей в себе непонятные способности, которые пока ничего хорошего в её жизнь не привнесли — подобные чувства в самый раз.

Первая и, похоже, самая важная правда — манускрипт. Можно ли о нём говорить? Что-то мне подсказывало, что это именно та правда, которая порождает столько вопросов… Притом у меня самой. Что было в той писульке, что за ней охотятся и даже готовы убивать? Можно было бы спросить у ростовщика — кому он её сбагрил, но подозреваю, что или его уже отправили на тот свет, или отсыпали столько денег, что у него либо провалы в памяти начали случаться, либо развился преждевременный склероз. В общем, проверить можно, конечно, но надежды на положительный исход не так уж и много.

А выяснить иначе — сложно! Потому единственный человек, который действительно мог бы дать ответ на этот вопрос — лорд Мейринг. Да только захочет ли он делиться со следователями семейной тайной. Разве что от его откровений будет зависеть честь семьи… А вот тут можно и покопаться. Лорды — они зачастую такие… лорды, и думаю, уж что-нибудь постыдное в их биографии обязательно найдётся. Не у самого старикашки, так у его сыновей.

Но можно всё же начать с обычного допроса. И кто, как не мистер Коллинс, справится лучше. Хотя по его дурному настроению понятно, что первый разговор с главой рода Мейринг прошёл не очень хорошо.

Вторая тайна — неизвестный лорд. Почему лорд? Ну, это и в искажённых видениях понятно. Такие люди создают вокруг себя особый ореол — значимости, власти, угнетающей силы и страха. А это или лорд, или глава тайной канцелярии. Второй и так мог бы спокойно вломиться в дом Мейрингов и взять то, что ему нужно. На то у него есть особое дозволение короля. А значит — только особа древней крови. К тому же особая манера разговора, построение предложений и слова… В общем, не тянет на разбогатевшего мещанина или торговца, купившего свой титул за деньги и нужные связи. Это то, что впитывают с молоком матери.

В общем, я уверена: наша центральная фигура в данной игре — дяденька не просто богатый настолько, что может купить любого человека в королевстве, даже высокородного, но и настолько же влиятельный, чтобы взять всё, что ему нужно, даром.

Да-да! Запугивание никто не отменял.

И третья правда — в убийстве леди Мейринг, может, и не сознательно, возможно, косвенно, но виновна я.

Не укради я тот чертов манускрипт — она могла бы спокойно сделать это вместо меня и сейчас жить припеваючи. Может, и нет, но кто знает?

Это совсем плохая правда, которую — кроме меня и Дрю — вообще лучше никому не знать. Да и то — если бы я подозревала своего нетопыря в том, что он умеет разговаривать, то и с ним бы не поделилась. В первую очередь эта вина тяготила меня. Да и как-то опасно делиться таким откровениями со старшим следователем. Я же не самоубийца.

Я тяжело вздохнула и положила ложечку рядом с так и не тронутым пирожным.

— Вы не любите лимонный торт? — спросил терпеливо дожидающийся, когда я решусь на откровения, Роберт.

— Почему же? В мире мало сладостей, которые я не люблю. Но моя вечная слабость — шоколад, — улыбнулась в ответ я скорее из вежливости. — Но как-то… последние события не способствуют хорошему аппетиту.

Мистер Коллинс поставил чашку с чаем на блюдце почти беззвучно. О! А кажется, воспитание старший следователь тоже не в первой подворотне получал. Хотя я с первого взгляда заподозрила неладное.

— Если вы думаете, что я сейчас скажу, будто это со временем пройдёт, то спешу вас огорчить, — поделился он, отведя взгляд и сделав вид, что разглядывает что-то интересное за окном. — Это не проходит. Ни со временем, ни с каждым новым делом. И это хорошо. Если мы начнём воспринимать смерть как должное, а очередное дело — как рутину, то успеха в расследованиях можно не ждать. У нас должно быть дело, которое не даёт спать по ночам, пока преступник не получит по заслугам. Жаль, что есть дела, из-за которых мы не спим годами…

Вот, значит, отчего у мистера Коллинса такая хорошая раскрываемость. Слава матери Окаш, что у мистера Стоуна такого рвения не наблюдается. Ну или везучесть не такая.

— У вас есть такие дела? Которые не дают спать не первый год? — спросила я, вспомнив, как старший следователь отреагировал на дело моего деда.

А в ответ молчание.

Настолько затянувшееся и гнетущее, что я даже пожалела о заданном вопросе.

— У кого их нет?! — обронил Роберт таким тоном, что расспрашивать даже мне, лицу заинтересованному, перехотелось. Может, как-нибудь потом… — Итак, мисс Оушен, надеюсь, вы созрели для того, чтобы поделиться своими… хм… наработками.

О как вывернул! Красиво.

— Боюсь, это сложно назвать наработками. Но ваша формулировка мне нравится, — я перевела дыхание и принялась за рассказ. — Как мне пояснил мистер Адамс, видения искажены. Воспринимая мир глазами погибшего, я принимаю на себя их чувства и взгляды, страхи и желания… Потому мне кажется, что это не нужно считать истиной, но можно брать во внимание, — на мои рассуждения Роберт не отреагировал никак. И как ни удивительно, это вселило в меня надежду, что не такой уж бред я несу. — В обоих видениях главную роль играл мужчина. Некто довольно влиятельный…

— С чего вы взяли, что это один и тот же человек? — тут же перебил меня мистер Коллинс.

А и правда, с чего это я взяла? Обойдёмся коротким:

— Мне так кажется. Ну то есть… Это предчувствие, не больше, и я действительно могу ошибаться…

— Потому, пока не доказано обратное, условимся, что это два разных человека.

Я поморщилась, но кивнула. И пусть внутреннее чутьё подсказывало, что я права, настаивать смысла особого я не видела. Всё нужно доказать, а не гадать на кофейной гуще.

— У первой жертвы… Ну той мисс, которая в морге, мужчина требовал вернуть то, что принадлежало ему по праву. Он был уверен, что она украла у него нечто важное. Или что у неё просто это было, — и мне подумалось, что это мог быть манускрипт. Но этого я говорить не стала. Обдумаю и разузнаю всё сама. — Вторая, полагаю, в доме Мейрингов вообще была с особой целью.

— Правда? Как любопытно, — на миг мне показалось, что он так же позволяет порассуждать о выводах, которые сделал сам, как в случае с мистером Фоксом, но нет, и правда заинтересован и задумчив. Даже складка залегла между бровей.

М-да. Как-то он хмуро и намного старше выглядит, когда такой — серьёзный и задумчивый.

О боги! О чём я там говорила?

— Да, мужчина из второго видения говорил о манускрипте, который хранится в доме лорда… Думаю, выяснив, что за манускрипт скрывает от нас Мейринг, мы сможем представить хоть немного, кому именно он мог понадобиться. Ну и соответственно сформировать хоть какой-то список подозреваемых.

— Отлично! — обрадовался Роберт, словно я сообщила ему новость о том, что он выиграл банк в королевской лотерее. — А что насчёт записки?

А вот насчёт записки совершенно ничего… Вот совершенно ничего.

— Мистер Адамс нашел её в кулаке леди Мейринг. Видимо, она что-то должна означать и, наверное, что-то очень важное… Но я представления не имею, что именно, — сокрушенно выдохнула я.

— Ну что вы… Не расстраивайтесь, вы и так сделали очень много для расследования, — прикрыв своей ладонью мою, успокаивал меня Роберт. Отчего мне стало не спокойно, а с точностью наоборот.

Проклятье, отчего же меня так бросает в жар, а сердце начинает выпрыгивать из груди, стоит этому мужчине сократить между нами расстояние? Но… не время. И человек далеко не тот, кому я смогла бы довериться.

Порой мне вообще кажется, что единственный человек, которому я смогла бы доверять, сейчас греет бока на островах. А его в качестве кандидатуры на мои руку и все остальные части тела, к ней прилагающиеся, как-то не представляю. В прочем, может, он просто в моих глазах ещё не вырос? Всё тот же мелкий мальчишка, умеющий красиво плакать, и которому всегда больше подают.

Ладно! Что-то я вообще не о том думаю.

И потому я мягко, но непреклонно убрала руку, спрятав её на коленях.

— Я понимаю, что этого слишком мало.

— О! Вы ещё не знаете, что такое “слишком мало”. К примеру, когда у тебя кроме тела и белесых знаков на руках жертвы нет ровным счётом ничего. Но интуиция вопит, что дело гораздо больше, чем просто убийство старика-беспризорника.

От этих слов у меня в горле встал ком. И слава богам, иначе бы я обязательно не сдержалась и спросила бы что-нибудь такое, что породило бы кучу встречных вопросов. Может, сам?

Я опустила взгляд, чтобы не выдать своего нетерпения и надежды, и рефлекторно натянула рукава на кисти, дабы даже мельком следователь не заметил моих рисунков.

Но он не стал развивать тему.

— Я так понимаю, торт вы так и не осилите? — спросил Роберт, а в ответ я только и смогла, что кивнуть. — В таком случае, нам пора возвращаться в участок.

И скоро мы чуть не бегом шли в следственный комитет, надеясь, что Безумный Хэнк порадует нас новостями. Или случится ещё что-нибудь хорошее.

И впервые за всю осень я обрадовалась пронизывающему ветру с мелкой снежной крошкой, в котором тонуло каждое сказанное слово. Нужно время, чтобы отделить полезную правду от вредной и разобраться с мыслями и чувствами.

Как ни удивительно, но в участок столичного следственного комитета я вошла уже совершенно собранной и спокойной. Всему своё время. И даже ворошить прошлое надо с умом.

И, конечно же, направлялись мы в морг, дабы разведать свежие новости. Но к нашему общему удивлению, дорогу нам заступил мистер Макс Стоун, сияющий, как новый злотник.

— Добрый день! Как хорошо, что я вас встретил, — лучился счастьем начальник комитета.

— Вижу, у тебя отличные новости, — кивнул на его приветствие Роберт. И я, натянув радостную улыбку и вспомнив, что у меня есть ещё одно дельце, о котором за всеми треволнениями забыла напрочь, тоже кивнула, изобразив попутно восхищение красавчиком-начальником. А на деле подумывая о том, как бы потянуть время, но отделаться от заказа малой кровью. И желательно без требуемого миссис Стоун брака.

— Просто замечательные! — раздулся от гордости Макс. — Только что был пойман при попытке пройти через портал член банды Серебряной Розы — Хайраш Ивлон…

— Кака-ая радость! — выдохнула я, мечтая только о том, чтобы весь спектр эмоций, испытываемых мною в этот момент, не отразился на лице, а ноги неожиданно не подкосились.

Проклятье! Проклятье!!!

Конечно, нежной девице простительны недомогания, но как-то они не вовремя. Тем более, что нужно радоваться изо всех сил.

Проклятье! Я-то думала, что этот мелкий паразит давно греет бока на пляже, подмигивая юным сирвейкам… А он… Что можно было всё это время делать? Вот что?! Какого тёмного шатался по городу?! Убью! Вытащу из казематов и вышибу остатки мозгов, они всё равно особой ценности не представляют.

Демон, даже дыхание не переведёшь, когда на тебя в упор смотрит счастливое и гордое собой начальство.

— Примите мои поздравления, — надеясь, что приклеенная улыбка хоть отдалённо смахивает на натуральную, с придыханием восхитилась я и незаметно перевела-таки дыхание.

— Отличная работа, — кивнул Роберт раздувшемуся, как индюк на птичьем дворе, Максу. — Я уж думал, что они действительно неуловимы. Поделишься, как тебе всё же удалось выследить преступников?

На что Макс как-то загадочно улыбнулся и уклончиво ответил:

— Как только завершится следствие. Но поверь, я и сам полагал, что никогда не поймаю их.

Я тоже… по крайней мере, надеялась, что это так и будет. Оказалось, зря. Ладно. Бить Хайраша по пустой башке и осыпать отборной бранью стану потом, когда он окажется в тепле, добре и полной безопасности. А сейчас…

— О! Я просто восхищена вашим следовательским талантом!

— Спасибо! — важно кивнул страшно довольный собой начальник следственного комитета.

— И сейчас вы планируете его допросить? — с такой надеждой на положительный ответ спросила я, словно от этого моя жизнь зависела.

— Ну не сейчас, но в самое ближайшее время… А что?…

— Я мечтаю побывать на самом настоящем допросе, — горячо заверила я. Хоть бы не переиграть, а то сойду за умалишенную или одержимую. — С первого дня учебы, с первого занятия… с тех самых пор, как я переступила порог нашего замечательного следственного комитета, — чтоб он провалился и демоны в нём гуляния устраивали. — Я уверена, что именно у вас мне есть чему поучиться… — осторожно, но довольно крепко уцепилась я за рукав Макса, дабы, не дайте боги, не улизнул. Мне просто кровь из носу Раша увидеть нужно.

Жив? Здоров? О мать Окаш! Об этом потом буду думать. Жив точно… Макс же не некромант вроде. И допрашивать трупы не умеет.

— Хм… — многозначительно заметил обиженный в лучших чувствах Роберт Коллинс, по-видимому, намекая на то, что он тоже умеет вести допросы.

Но мне в это время было точно не до него.

Макс окинул меня задумчивым взглядом, но по самодовольной улыбке я определила ответ задолго до того, как он сказал:

— Конечно, мисс Оливия. Не для того ли вы и здесь, как чтобы набираться опыта?

Вопрос спорный, учитывая, куда он меня засунул в первый же день в этом участке.

— О! Я просто счастлива, что вы позволили мне перенимать ваш бесценный опыт! — боги, это уже перебор. Неприкрытая лесть, но…

Кажется, мистер Стоун сейчас настолько доволен своими успехами, что принимает её за чистую монету. И это отлично!

— В таком случае, я в морг, мисс Оушен… — проворчал Роберт Коллинс.

— Да-да. Как только освобожусь, сразу же вас найду.

Проклятье, как же всё не ко времени… Хотелось отправиться завтра к десяти на причал… может, я даже смогу узнать человека, который будет там поджидать леди Мейринг. Мало ли… Так нет же, теперь придумывай, как вытащить Раша из казематов.

Вопрос о том, смогу ли — даже не стоял. Чего я не могу, так это позволить себе оплошать.

— В таком случае предлагаю сразу перейти к делу, — с улыбкой сказал Стоун, беря мою руку и устраивая её на своём локте.

Оказывается, мистер Стоун у нас человек настроения. И если попасть в нужное, то не такая и непосильная у меня задача. Но и она отошла на другой план.

Хайраш! Остальное потом.

Допросная находилась в том самом крыле, что и кабинет следователя Хобса.

У двери топтался упомянутый следователь, настолько раздувшийся от счастья и гордости, словно сам, голыми руками целую банду взял. Демон, даже захотелось съездить ему по физиономии чем-то тяжёлым. Это от нервов. Нужно брать себя в руки… Потому взамен я вежливо улыбнулась и кивнула в знак приветствия.

— Подозреваемый вас ждёт-не дождётся! — обрадовал нас мистер Хобс, сунув ключ в замочную скважину.

Макс кивнул, не то соглашаясь со словами следователя, не то из вежливости. И толкнул дверь.

А я засеменила следом, побаиваясь, что то ли сердце подведёт от волнения и я лишусь чувств, то ли не смогу совладать с эмоциями и выкажу истинные чувства, из-за которых горло перехватывало и хотелось кого-нибудь поколотить. И совершенно неважно, кого именно. Главное — выместить злость.

Стоило войти в единственную во всём участке нормально освещённую, хоть и без единого окна, комнату, как взгляд тут же наткнулся на пленника, сидящего на единственном же предмете мебели — стульчике. Или лучше сказать — узник? Хотя если по справедливости, то просто идиот. Ну как он мог так по-глупому попасться?!

Ладно! Не это сейчас важно. Жив! Руки-ноги на месте! Кроме ссадины на скуле, видимых повреждений не заметно… Надеюсь, что их просто нет. От души отлегло, и я тихонько отошла в угол, сделав вид, что здесь исключительно затем, чтобы понаблюдать за работой. На деле — тут же, заметно и понятно только моему брату, сделала знак, означающий, что я его вытащу.

Не то чтобы он означал именно это. Скорее — «можешь рассчитывать на меня» или «я с этим справлюсь», но думаю, он понял, судя по тому, как дёрнулся уголок губ от еле сдерживаемой улыбки.

— Курите? — спросил мистер Стоун, присев на корточки и раскрыв перед ним портсигар.

— Да так… помаленьку балуюсь! — признался Раш и, показав связанные руки, заметил: — Но как-то несподручно, дяденька!

— Мистер Стоун! — процедил сквозь зубы Макс. А у меня мурашки по коже побежали от его раздражения, почти — бешенства.

— Да хоть преподобный Сиру. Я с вами к причастию не пойду, а голову дурным забивать не собираюсь.

На что Макс молниеносно съездил Рашу по физиономии, а я поперхнулась воздухом. И едва смогла сдержаться, чтобы не треснуть начальника следственного комитета по затылку.

— Давай будем вежливыми и поможем друг другу, — процедил сквозь зубы Макс, а я сжала кулаки так, что пальцы свело судорогой. — Где остальные члены твоей банды?!

Хайраш сплюнул слюну пополам с кровью, и я поняла, что мне откровенно нечем дышать.

— Иди… к демону… на рога!

— Неправильный ответ! Ещё одна попытка, пока я добрый. Потом станет больно…

— Не понимаю… о чём ты. Я к тётке… направлялся. В столице… вообще — проездом. Водички дай, а!

Всё это он сказал прерывисто, хрипло и так душераздирающе, что я едва не разрыдалась.

— С-с-с-слуш-ш-шай, ты… — откровенно взбесился Макс.

— Мистер Стоун! — понимая, что последует за этим шипением, отвлекла я его. Вцепилась в рукав Макса, с силой потянула, отводя его в сторону, и горячо зашептала: — Я читала, по новой методике ведения допросов лучше дать преступнику сутки промариноваться в казематах. Человек в одиночестве и жутких условиях ломается психологически, и потом из него проще вытрясти показания. Доказано, что подобная методика действенней, чем допросы… по старой методике.

Я шептала быстро, горячо и мечтая только о том, чтобы он прислушался к моим словам.

— Вы же видите, этот парень не станет так сразу выкладывать все свои, и не только свои тайны. Для такого физическая боль — ничто…

О мать Окаш, помоги. Вложи в мои уста мёд… Кажется, я всё ещё помню, как нужно молиться…

— Хорошо, — спустя бесконечно долгие мгновения отводя тяжёлый пронизывающий взгляд, сказал мистер Стоун. — Стоит попробовать. Правда, это не такая и новая методика… Но я и правда не спешу.

— Вот и проверим, какая методика действенней! — и я позволила себе едва заметную победную улыбку.

— Мистер Хобс, уведите задержанного и заприте в девятой камере, — скомандовало начальство, приоткрыв дверь. — Продолжим завтра.

— О, как жаль! Но завтра я точно не смогу присутствовать… С самого утра обещала помочь следователю Коллинсу. Ему пригодятся мои умения… — сокрушалась я.

— Ну, я вас дождусь, мисс Оушен! — заверил меня Стоун, а у меня снова сердце перевернулось от тревоги. — Пойдёмте, для вас достаточно на сегодня впечатлений.

Хух! У меня есть полдня и ночь, чтобы что-нибудь придумать… О боги святые, что мне делать?

— …К тебе в окошко постучусь

Три раза. Ещё раз

К тебе я, милая, вернусь

В рассветный тихий час…

Хриплый напев Хайраша заставил меня вздрогнуть. И даже споткнуться на пороге. Нет, ну не идиот? Его не сегодня-завтра потащат на казнь, а он поёт.

Жутко захотелось обернуться и спросить, что он сегодня пил такое. А лучше — дать по физиономии. Просто непреодолимое желание… Но это было бы верхом безрассудства.

— Уведите уже его… — как-то устало повторил приказ Макс Стоун. — Как насчёт кофе с маковым пирогом, мисс Оушен?

Жутко хотелось отказаться, но я кивнула и, изображая счастье, ответила:

— С преогромным удовольствием!

Можно подумать, я могу отказаться…

— Вот скажи, Дрю, почему твой хозяин такой самоуверенный идиот? — спросила я хрустящего ужином нетопыря.

Самой мне кусок в горло не лез. Ещё помнилось, как старший следователь поколачивал моего лучшего друга. И маковый пирог булыжником лежал в желудке, вызывая острые приступы колик и изжоги. Подозревала я ещё в первый раз, что официантке не пришлась по душе моя скромная персона… А может, это всё же от излишних впечатлений уходящего дня?

В общем, меня слегка подташнивало. А ещё немного чесались руки выше кисти, как раз в том месте, где были нанесены нательные рисунки. Из-за всего этого возникало чувство, словно накануне я ночевала на дешёвом постоялом дворе, где кормила всю известную кровососущую живность королевства.

Ко всему прочему я намеревалась заболеть — или же просто переволновалась. Потому как меня знобило и всё время хотелось пить. Першило в горле и побаливала голова.

Как же всё-таки не вовремя…

— Вот что мне теперь делать?! — пытала я невозмутимого и равнодушного к моим терзаниям Дрю вопросами, на которые сама не могла придумать хоть какой-нибудь ответ.

Благо он не начал на них отвечать. Иначе мне пришлось бы задуматься о посещении врача, а то и целителя.

Но спишем всё на чрезвычайную ситуацию. Ранее мне не приходилось оставаться абсолютно одной. Всегда рядом были тётя Роза или Хайраш. Мне хоть поговорить было с кем. Посоветоваться. А сейчас… Хорошо хоть, молчаливый слушатель Дрю остался. Иначе совсем с ума сойти можно.

Демон, у меня нет времени на нытьё…

Осознание ограниченности сроков, отведённых на спасение друга, ввергало меня попеременно то в уныние, то в панику.

Как?! Как мне попасть незамеченной в темницу с магической защитой на решётках?

Ну допустим, я могла бы спуститься в казематы, которые очень удачно находились в подвалах следственного комитета и по рассказам Макса Стоуна занимали целых два подземных уровня. К слову, в столице имелось ещё две тюрьмы. Одна для обычных заключённых, которые уже ожидают либо суда, либо приведения в исполнение приговора. Располагалась она возле городской ратуши и как раз напротив здания суда. Поговаривали, что построить её именно там велел один из предков нынешнего монарха, дабы чиновники не забывали, куда ведёт нечистая совесть. Вторая тюрьма — застенки тайной канцелярии. Никто не знает, где она, что она собой представляет, но все точно знают, что она есть. Как и то, что оттуда никто из сидельцев ещё не выходил. Ни живым, ни мёртвым.

Ну, я что-то отвлеклась… Всё же мне не хватает нормального собеседника.

— Допустим, — снова принялась я рассуждать вслух, чем слегка вспугнула нетопыря. Он укоризненно на меня взглянул и вернулся к ужину. А я продолжила проговаривать перспективы… — мне даже удалось бы очаровать стражника, который охраняет вход в темницы. И что дальше?! Дальше — всё, — я вздохнула и плюхнулась на стульчик, подперев кулаком щёку. — Во-первых, я понятия не имею, где именно находится та самая камера, в которой закрыли Хайраша. Во-вторых, весьма сложно попасть в эту самую камеру.

Особая система защиты — это не обычный замок, а пара амулетов: один, с помощью которого открывается и окошко — у дежурного стражника, второй — у начальника следственного отделения. И одолжить амулет у Макса будет гораздо сложнее и рискованней, чем у дежурного при входе в темницы. Да и времени на это попросту нет.

И снова приступ уныния. Даже захотелось всплакнуть.

— Я думать не хочу, что не справлюсь… Но не представляю, что делать, — снова принялась я жаловаться нетопырю. Благо он оказался благодарным слушателем и меня не перебивал. — Что я буду без него делать?!

Я налила себе чай в чашку и отошла к окну. Глоток малинового чая… точно такого, как в детстве. Сладко-кисловатый привкус на языке и разливающееся по телу тепло — мягкое, согревающее… Отступила головная боль, и даже в горле перестало першить. Почти. Как же не хватает тёти Розы, она бы точно знала, что делать. Точно нашла бы выход.

Прикрыла глаза и тут же вздрогнула, снова словно наяву увидев, как Раш сидит на стуле и сплёвывает кровь… И даже в такой идиотской ситуации — он не терял оптимистического настроя. Мурашки по коже бежали от его напева:

— …К тебе в окошко постучусь

Три раза. Ещё раз

К тебе я, милая, вернусь

В рассветный тихий час… — тихонько пропела я, глядя с высоты второго этажа на ночную улицу, освещённую мягким светом магических уличных фонарей. Как же я ненавижу осеннюю слякоть, смазанные образы и нечёткие картинки… Страшно заблудиться…

И тут же вздрогнула — оттого что на плечо мне плюхнулся и вцепился когтями в ткань кофты Дрю.

Проклятье, Хайраш… Ну конечно!

Песенка… Я ранее часто слышала её от Раша, Но не так.

С горем пополам отодрала я Дрю от кофточки, затем, усадив его на подоконник, отошла в другую комнату…

И, изо всех сил стараясь не фальшивить, так как музыкальным талантом меня боги не наградили, просвистела мотив этой песни. Песенка, к слову, та ещё… это только начало у нее такое романтичное, а дальше… парень к замужней даме-то в окошко стучался, и в конце концов она ему открыла. Наивная. Нашла кому довериться. Но я отлично понимаю, отчего песенка нравилась Рашу…

Раздувшись, как мыльный пузырь, я высвистывала мотив, мечтая только о том, чтобы моя догадка оказалась правильной… и…

В дверь влетел Дрю и плюхнулся ровненько на то самое место у меня на плече.

— Значит, не просто так он мне портил нервы этим чёртовым свистом на протяжении последнего месяца! — обрадовалась я. — Кажется, у меня теперь есть какая-никакая идея. Надеюсь — удачная.

Я быстро подошла к комоду и выдвинула верхний ящичек, где в специальных коробочках стояли разного цвета и калибра пузырьки. Действие у настоек и магических зелий, содержащихся в этих самых пузырьках, как вы успели догадаться, тоже было совершенно разнообразное. Изменение на некоторое время цвета глаз, тембра голоса, вызывание сонливости, слепоты, рассеянности или же наоборот — весёлости… В общем, тётя Роза оставила нам приличное наследство. И среди всего этого богатства имелось нечто, что поможет вытащить Раша. Главное, чтобы он не подумал, будто я сошла с ума и решила его просто угробить.

В любом случае, другого плана у меня нет.

— Дрю, надеюсь, тебе понравился следственный участок. Ибо тебе грозит повторный визит!