Брак на заказ

ГЛАВА 18

— Как ты?.. — сонно моргнув, полюбопытствовала я у Раша. — И где?.. Что?.. Проклятье!

— Не то слово, дорогая моя сестрица! — поморщился Хайраш и протянул мне чашку горячего ароматного кофе. — Проклятье — это просто самое точное слово, отображающее весь абсурд сложившейся ситуации и злого рока, что нас с тобой теперь преследует, — нравоучительно задрав вверх палец и закинув ногу на ногу, разглагольствовал мой друг.

Я сделала глоток кофе, обожгла нёбо, но, кажется, начала хоть немного соображать.

— Ты издеваешься сейчас?! — прочистив горло, решила всё же я уточнить и отставила чашку на подлокотник дивана.

— Это ты издеваешься! — всё же не выдержал Раш, вскочил с места и заметался по комнате. — Как?! Объясни мне, как ты додумалась притащить следака в логово?! Оставить его на ночь… и это при том, что я, твой брат, умирал в кладбищенском склепе!

Хайраш перевёл дыхание, вытащил из кармана портсигар и сунул в зубы сигарету. Несколько раз чиркнул магическим огнивом, которое я подарила ему год тому в канун праздника Зимнего солнцестояния. Но пальцы его не слушались, прикурить не получалось, оттого Раш зло сунул огниво обратно в карман, а сигарету просто выплюнул на пол.

— Что молчишь?! — выкрикнул он.

— Жду, когда ты выдохнешься, — невозмутимо пояснила, снова взяв в руки уже немного остывшую чашку и уверенно сделав глоток кофе. И сразу же кровь по венам побежала быстрее, а липкие щупальца короткого предрассветного сна начали отпускать меня.

— Лив! Ты сейчас рискуешь…

— Какого демона тебя носило по столице до самого вечера? — жёстко спросила я, процедив слова сквозь зубы. — Какого тёмного тебя целый день носило по городу, вместо того чтобы преспокойно отправиться через портал на острова и дожидаться там меня? Объясни мне, в каком десятилетии ты начнёшь меня слушать? Хоть иногда. Для разнообразия!

С каждым вопросом, словом, фразой мой голос становился громче и нервозней. Выплёскивался весь страх, усталость, накопившиеся за эти… а, собственно, сколько прошло-то времени? Сутки? Немного больше суток? Или двое? В любом случае слишком мало, чтобы не сойти с ума!

— Я, вообще-то, задержался по делу! Потому прекрати на меня орать, — как и обычно, страшась мне перечить, когда я на грани срыва, уже совершенно спокойно уведомил меня Хайраш. — По поводу манускрипта… кхм… того, что мы увели у Мейрингов. Я пытался узнать, в чьи руки он перекочевал. Хотя бы узнать, откуда начинать искать.

Вот, значит, как…

И мне тут же стало не по себе. Даже зашевелились совесть и стыд оттого, что я накричала на единственного человека, которому небезразлична моя судьба, который действительно и совершенно бескорыстно хотел мне помочь. Но вместо извинений я вздёрнула подбородок и вопросительно подняла бровь. Начни просить прощения у Хайраша — и до завтра он будет, напыжившись, рассказывать о своей бесценности. И Раш, прекрасно понимая, что более от меня ни слова не дождётся, пока сам не поделится добытыми сведеньями, тяжело вздохнув, плюхнулся в кресло.

— Насколько я понял, манускрипта уже нет не только в городе, но и в королевстве, — переведя дыхание, начал отчитываться сыщик-энтузиаст. — Манускрипт заказал мужчина даже не из Кейнрии. И едва заполучил желаемое — растворился, словно его и не было. Никто не знает ни имени этого человека, ни куда он девался, ни даже откуда пришёл. И, по-моему, у него был амулет. Нечто вроде того, что тебе некогда подарила тётя Роза на крайний случай. Потому что три человека, которые его видели в лавке мистера Хоуринса, описывают его совершенно по-разному. Или он настолько мастерски гримируется, что я отдал бы многое, чтобы выпросить у него пару уроков.

— Очень… мило… — единственное, что смогла на это сказать я и растёрла лицо, надеясь, что это поможет мне собраться хоть с какими мыслями. Как-то странно. Ранее мне не приходилось часами думать над поиском решений.

Следует как-нибудь посетить целителя.

— Ладно! — выдохнула я. — Тот мужчина, который напустил на меня Туманного Пса…

— Кого напустил?! — вскрикнул Раш и снова вскочил с места.

— Не сейчас! Я обязательно тебе всё расскажу попозже. А сейчас — пожалуйста, попробуй меня выслушать и не перебивать. Я и так не очень хорошо соображаю в последнее время, — теперь была моя очередь вскакивать и мерить шагами комнату. — Так вот! Этому тоже нужен был манускрипт. И, подозреваю, он непосредственно связан с вот этим, — задрала я рукава и не то себе, не то Хайрашу показала парные рисунки. — И это настолько важно, что он готов выложить дорогу из трупов на пути к своей цели. И если он до сих пор его ищет… Нам нужно найти его первым.

— Надеюсь, ты это сейчас пошутила так? — склонив голову к плечу и немного прищурившись, спросил Раш. — Где ты собираешься искать его?

— Что-то мне подсказывает, что истоки всей этой ситуации нужно искать у ксарейских монахов-отшельников.

— Интересно как? — уже откровенно морщился и насмешничал брат. — Помнится, от их пещер остались одни легенды и страшилки. Никто даже точно не может сказать, где именно находились пещеры. Лив, мне чудится — ты сошла с ума…

— Сам ты с ума сошёл! — огрызнулась на это я. — В архиве искать нужно. Там есть все хроники освоения диких земель. Вот там и должно быть всё о пещерах и культуре ксарейских монахов.

Хайраш задумался, но после хмыкнул и медленно кивнул:

— Шансов мало, но всё может быть.

— Вот и прекрасно, — бросилась я в спальню и распахнула дверцы одёжного шкафа. После нажала на небольшой рычажок-артефакт, и задняя стенка, вспыхнув золотистым сиянием, исчезла. И я тут же рванула выбирать свой новый образ. — Думаю, если юная институтка попросит документы для исследования… Или всё же профессор для лекции? Как думаешь?

— Я думаю, что тебе не мешало бы позавтракать, выспаться и хоть немного отвлечься… Поинтересоваться, как твой друг выбирался из тюрьмы. Как сидел сначала в холодном склепе, ожидая, когда святой отец споит парочку гробовщиков. К слову, они ещё долго будут заикаться и однозначно бросят пить после того, как я вышел и спросил, не найдётся ли у них закурить. Святой отец и вовсе лишился чувств. Хотя ему бы даже неупокоенных упокаивать. И вот, казалось бы, всё позади. Я счастлив и доволен собой, вместе с Дрю спешу домой, к сестре, которая несомненно уже трижды сошла с ума от беспокойства и…

— Что «и»? — выглянув из-за дверки, спросила я, изо всех сил стараясь скрыть своё любопытство и обиду на мистера Коллинса. Хотя… А что я от него ожидала? Что он будет сидеть у моей кровати, пока я не высплюсь? Спасибо, хоть уложил на диван, а не оставил корячиться в кресле.

— Ничего «и»! Слава Окаш, я по привычке сунулся через балкон с заднего двора, и твой следователь был слишком усталым, чтобы заметить меня. Да и, кажется мне, он был слишком увлечён раздумьями… Так на тебя смотрел… кажется, ты таки подцепила следака. Правда, не того, что надо!

— Ой, вот только давай ты не будешь строить из себя базарную бабу! Никого я не цепляла… — и упреждая грядущие насмешки и вопросы, добавила: — Он просто был болен, лишился чувств… Куда мне было деваться?

— О! Так ты у нас теперь ещё и целитель?

— Заткнись ты! — рявкнула я раздражённо, выбрав изумрудного цвета платье, светло-зелёные глаза и тёмно-каштановые волосы для сегодняшнего похода в архив. И со всем этим ринулась в ванную комнату.

— Оливия, я тебе точно говорю, ни один мужчина, если ему дама совершенно безразлична, не будет сидеть и просто на неё смотреть.

Это если на этой даме нет рисунков, мимо которых мистер следователь не может пройти. Но меня неожиданно обрадовали слова Раша и чуток расстроили мои мысли.

Тьма! Вот только мне не хватало ещё сохнуть по следаку. Ар-р-р! И всё же сердце предательски сжалось, стоило воскресить в памяти бледное лицо, покрытое мелким бисером пота… И мою растерянность, страх…

Нет, Лив! Такое к добру не приводит!

— Давай поговорим об этом вечером! Когда я вернусь. Сегодня не показывайся на улицах даже с гримом. Мне кажется, тебя сдали в руки властям. И есть у меня подозрения, чья это работа.

Спустя почти два часа из небольшого дома, в котором могли себе позволить снять или купить жильё люди не совсем бедные, но и не кичащиеся вызывающей роскошью, выходила невысокая, немного щуплая — что в высшем свете зовут благородной худобой — слегка бледноватая, что в свете так же называют благородной бледностью, но невероятно привлекательная мисс, которую завтра никто не вспомнит и более никогда не увидит. Укутавшись в меховую шубку, лучшие свои дни видавшую далеко в прошлом, она перебежала дорогу и, привстав на цыпочки и придерживая чопорную шляпку, махнула первому экипажу с красной ленточкой, знаменующей, что возница готов довести вас хоть на край света, если вы готовы за это заплатить. Она немедля прыгнула в экипаж, бросив коротко и быстро указания извозчику, и он тут же сорвался с места, скрывшись за первым же поворотом.

Если кто и заметил эту дамочку, захотел бы за ней проследить, то никогда даже самый придирчивый соглядатай не смог бы уличить её в чём-то незаконном или, не дайте великие боги, преступном.

Если бы он, конечно, не знал, что сия дамочка — я, Оливия Оушен, одна из самых талантливых аферисток и мастерица перевоплощений.

Ну ладно! Кто бы меня еще хвалил.

На деле после короткого и весьма сумбурного разговора с Рашем я как можно быстрее перевоплотилась в описанную ранее мной дамочку и отправилась в архив. История соблазнения мистера Стоуна давно перестала быть моим заданием, но я совершенно не ожидала, что она будет угрожать жизни дорогих мне людей. И моей, похоже.

По легенде Сильвия Торхейм, уроженка Гествейла, обладательница невероятно красивых глаз, волос и жуткого уродливого акцента прибыла в столицу буквально на несколько дней, дабы посетить Лейдренский архив. Дело в том, что профессор истории и хронологии давно увлекается, даже, можно сказать, болеет историей ксарейских пещер, не первый год пишет диссертацию на тему жизни, быта и гибели ксарейских монахов… но в итоге не продвинулась совершенно ни на дюйм.

— И если сегодня мне не удастся найти совершенно никаких данных, я могу с уверенностью говорить, что половина моей жизни потрачена впустую, — вздохнула я — и опустила глаза, дабы придать своей речи драматизма и не выдать раздражения, которое вызывал у меня тучный мужчина далеко за семьдесят, прячущий своё равнодушие за толстыми стёклами огромных очков.

Вообще, меня жутко раздражают такие люди. По их равнодушно-напыщенному виду никогда не поймёшь, как нужно действовать. Бывает, посмотришь на человека и сразу ясно — улыбнуться или нахмуриться, задрать нос и приказать или же наоборот — польстить и натолкнуть на мысль, словно он сам её только что придумал. А тут… Сидит пень. Не пойми что он там себе думает — что ты малолетняя пигалица, которую слушать один смех, или что кухарка утром пересолила яичницу?

Жутко хотелось зарычать от злости, но вместо этого я тяжело вздохнула и перевела взгляд на стеллажи с книгами, свитками и какими-то не совсем ценными вещами с вековой историей.

Впрочем, столичный архив впечатлял объёмами и порядком. Кто бы мог подумать, что в таком огромном здании, заваленном кучей старья, можно поддерживать такой педантичный порядок. Вплоть до того, что книги и свитки были разложены не только по эпохе, к которой принадлежали, но ещё и по размеру и ценности. Впечатляет, я вам скажу. Как-то не верится, что со всем этим управляется всего-навсего один человек. Да что там — старичок не лучшего телосложения и физической формы.

— И что именно вам нужно, юная мисс..? — спросил архивариус, не поднимая взгляда от толстенной книги, страницы которой были разграфлены и исписаны мелким почерком. Да так, что издали казалось, словно кто-то на листы бумаги рассыпал горошины чёрного перца.

— …Мисс Торхейм! — терпеливо подсказала я уже шестой раз за те пятнадцать минут, что распиналась о необходимости исследования записей архива. — Всё, что вы смогли бы дать мне прочесть!

И всё же у меня получилось выдавить из себя немного робкую улыбку, а не драконий оскал.

— Даже так?! — задумчиво протянул мистер почтенный архивариус Редлейл Харп. — Что ж. В таком случае, проследуйте за мной, мисс…

Чтоб ты заквакал!

— … Торхейм! Мисс Торхейм, — мило улыбаясь, процедила я сквозь зубы.

— Да-да! Простите мне мою забывчивость. Всё же годы… Доживёте до моих лет и не будете так злиться на такую мелочь, как невоспитанность и горячность юности, — заметил старик и тяжело поднялся с кресла, хлопнув в ладоши.

Старый лис. Всё он помнил, слышал и видел. Но всё равно испытывал моё терпение. Что ж. Ничего страшного. Я потерплю.

— Ну что там опять? — полюбопытствовал раздражённо архивариус и снова хлопнул в ладоши. В этот раз сильнее и громче. — Гарши!

— Я не глухой! — раздалось из дальнего угла помещения, и на свет тусклых магических светильников вышел… непонятно кто!

То есть с одной стороны, я могла бы догадываться, кто именно предстал предо мной.

Маленький, неестественно худой, совершенно лысый, с острым носом и маленькими ушками — это, несомненно, был дух дома. В данном случае — дух архива.

Я слышала о таких духах. Рассказывали в страшилках после пары опрокинутых рюмок в тавернах. Каждый рассказчик — что-то своё, но всегда нечто не очень доброе и хорошее. И во всех рассказах было нечто общее — разозлив такого духа, или непременно заработаешь проклятие, или и вовсе живым из этого дома не выйдешь.

Именно потому мне несколько странно было слышать от почтенного архивариуса настолько пренебрежительный тон, зато становилось понятно, почему в архиве такой идеальный порядок. Нет более дотошных чистюль, чем духи домов.

— Гарши, дамочка изволят покопаться в архиве ксарейских монахов… — начал архивариус, но тут же запнулся, когда дух вытянулся во весь свой небольшой рост, высунул раздвоенный язык, жёлтые глаза его полыхнули, а зрачки вытянулись в вертикальные ниточки.

— Я ждал тебя, — кивнул Гарши. — С-с-следуй за мной, — и уже архивариусу добавил: — Сегодня не пускайте никого в здание. Иначе я не ручаюсь за себя.

— Да что ты себе… — побагровел и запыхтел мистер Редлейл Харп, да так, что я всерьёз забеспокоилась, что он сейчас отправится на суд к богам.

— Мистер Харп, вам лучше не злить духа здания, в котором работаете. Я могу и пожертвовать всеми своими принципами в целях воспитания одного старика, — холодно заметил Гарши. — Мисс, нам лучше не задерживаться.

— Торхейм! — по инерции напомнила я.

— Называйтесь, как вам будет угодно, но, прошу вас, не портите имущества. Я этого жутко не люблю, — попросил дух, сделав костлявыми пальцами знак следовать за ним, и я не заставила себя упрашивать.

— Я не собиралась портить… — возмутилась я, ступая на небольшое возвышение рядом с чудным созданием.

— Вы все так говорите. Даже ваш дед говорил именно так.

— Вы знали моего деда?! — взвизгнула я, чувствуя, как земля качнулась под ногами.

Хотя нет. Это вздрогнула и начала стремительно подниматься вверх круглая платформа. Прямо к потолку. Проклятье, она совершенно не собиралась останавливаться! И я едва не умерла от страха, когда она со всего маху влетела в потолок — и продолжила подъём, не встретив сопротивления. И всё, на что меня хватило — это открыть один глаз, чтобы разглядеть небольшие комнатки-ниши, в которых разместились уже более драгоценные вещи, чем дудки из ивовых веток и гребни из коровьей кости.

— Не следует так визжать. Вещи, которые дышат древностью, не любят шума. И не стоит просить прощения. Просто не повторяйте своих ошибок.

Дух перевёл дыхание и кивнул, неожиданно крепко вцепившись в мой локоть. И очень вовремя, хочу вам сказать. Иначе — от резкой остановки — я бы непременно слетела с этой платформы и расшиблась в лепёшку.

— Благодарю.

— Это моя работа, мисс.

— Торхейм!

— Давайте без выдуманных имен. Тем более оно вам совершенно не идёт.

И я смутилась, поняв, как легко меня раскусили, но виду не подала.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила я, ступая на твёрдую землю и попадая в пещеру.

Самую обычную пещеру. Со стенами из красной породы, идеально отшлифованными, и с нишами, в которых находились вещи, принадлежавшие ранее монахам.

И у меня отчего-то пересохло во рту. А сердце забилось часто и неровно, отражая тот благоговейный трепет, которого мне так и не случилось испытать в Храме.

— Думаю, вам стоит начать с того края, — указал дух на свитки, лежащие слева. И… — он достал с полки небольшую шкатулку и протянул её мне. — Это всё же принадлежит вам, мисс. Так хотел ваш дед.

— Это шутка такая? — нервно хихикнула я. — Совершенно не понимаю, о чём речь…

— Даже не сомневаюсь в искренности ваших слов, — невозмутимо заметил Гарши, наморщив свой острый нос. — Но всё же вам лучше забрать шкатулку. А уж после делайте с ней всё, что вам заблагорассудится. Я не люблю обязательств. Особенно таких долгосрочных, как это!

И как бы я ни старалась выглядеть невозмутимо, руки мелко задрожали, стоило протянуть ладонь к небольшой резной шкатулочке из тёмного дерева. Мысленно выругавшись, я сжала пальцы в кулак и скрипнула зубами.

— Не следует стыдиться своих эмоций, переживаний… — неожиданно мягко, напутственно посоветовал дух. — Именно они делают человека человеком. И отчасти я вам поэтому завидую. А отчасти — мне вас искренне жаль, — и, как-то заунывно вздохнув, Гарши отставил шкатулку на грубо сколоченный массивный стол. — Потом посмотрите, юная мисс. А я вас, пожалуй, оставлю наедине с вашими переживаниями, дабы не смущать. К тому же у меня ещё много дел. Если буду нужен — просто зовите.

Я заторможенно кивнула, не сводя взгляда со своего наследства, и выдавила:

— Да, благодарю!

Дух, ни слова не добавив, поклонился и исчез, пройдя сквозь стену. А я так и осталась стоять, вернув всё внимание шкатулке и даже не представляя, что мне вообще об этом думать.

Хотелось возмутиться, заверить, что не имею ни к шкатулке, ни ко всему происходящему никакого отношения, но что толку обманывать себя. Одна только небольшая круглая пластина чернёного серебра на крышке шкатулки, изображавшая двух сплетённых ящеров, уже сводила на «нет» все мои возражения и возмущения. Да и в общем…

Не хотелось признаваться, но здесь я почему-то себя чувствовала… сложно объяснить, как. Это чувство сродни тому… ну словно при посещении пришедшего в упадок отчего дома. Хотелось расплакаться, выпив рюмку коньяка и вспомнив лучшее, что произошло со мной в детстве.

Увы, сколько бы я ни старалась вспомнить хоть что-нибудь, в памяти всплывали только смазанные тени и неясные образы.

Потому я перевела дыхание и, порывисто приблизившись к своему наследству, быстро откинула крышку шкатулки.

Внутри оказалось три вещи: медальон — точно такой же, как пластина на шкатулке, пузырёк с золотистым песком и свиток в тубусе размером с указательный палец. Лучше бы там была пара сотен золотых монет, честное слово. А то вечно: как мне, так что-то совершенно непонятное.

И всё же, пробежав пальцами по драгоценностям, я первым взяла в руки именно свиток, искренне надеясь, что там будут хоть какие-то ответы на все накопившиеся вопросы. Ну, может, не на все, но хоть немного. Неужели дед, оставив мне своих ящериц и вот это, так и не изволил хоть капельку просветить внучку — что с этим всем делать.

Отвинтив крышку, я вытряхнула на ладонь небольшой свёрнутый клочок бумаги, на котором неровным почерком было нацарапано: «Говори и слушай».

И всё!

Всё!

Совершенно всё! Спустя столько лет мне в руки попалось хоть что-то, что могло бы хоть немного объяснить происходящее, и всё, что мне изволили написать — говори и слушай. Три совершенно непонятных, ничего не объясняющих и только добавляющих вопросов слова.

Кого слушать?

Кому говорить? Или с кем говорить?

Что говорить?

Тьма!

Захотелось взвыть, разреветься, запустить и шкатулкой, и свитком в стену… И остановило меня только то, что Гарши точно не оценит такого моего поступка. Духи только кажутся благодушными, но если себя вести не так, как они считают правильным — в лучшем случае окажешься на улице в тот же миг. А в худшем… поговаривали, что пленники духа поместья безумного артефактора до сих пор не могут найти выход из того дома. Как-то я не готова века блуждать по коридорам этого здания. Тем более что их ещё нужно найти.

Потому я молча захлопнула крышку и сунула шкатулку в сумочку, твёрдо решив разобраться со всем этим немного позже.

Собственно, я здесь не за этим.

Вот только с чего начинать…

Поначалу показавшаяся небольшой, ниша на деле оказалась весьма внушительных размеров. И если, не зная, здесь что-то искать, то можно застрять в столичном архиве до конца дней своих и так и не найти то, что и правда нужно.

— Гарши! — негромко позвала я, понимая, что без помощи духа мне не обойтись. Не особо, впрочем, надеясь на то, что он откликнется. Помнится, даже архивариус не сразу смог его дозваться.

Но дух мгновенно выступил из стены — правда, из противоположной той, в которой не так давно исчез.

— Чем могу быть полезен? — хитро улыбнувшись и обнажив при этом острые зубы, спросил Гарши.

— Мне… нужна помощь, уважаемый дух. Но… сложно объяснить, какого толка.

— А вы попытайтесь. Хотя бы в общих чертах.

— Мне нужны сведенья о манускриптах, вывезенных из пещер…

— Что-то определённое или в общем? — уточнил дух, проведя тонкими пальцами по стене и та, подёрнувшись дымкой, исчезла, открыв небольшую нишу, в которой стояло несколько толстых книг.

— В общем! — воспрянув духом и надеясь, что всё не так плохо, как казалось на первый взгляд, немедленно ответила я.

— В таком случае вам стоит полистать вот эту опись. Она составлена одним из монахов, которому посчастливилось пережить нападение. Если и искать, то только здесь, — с неожиданной для такого маленького роста силой дух вытащил книгу и хлопнул ею о низкий стол; щёлкнул пальцами — и рядом тут же появилась пара стульев с мягкой обивкой. — Здесь есть практически всё — и даже с рисунками-иллюстрациями.

— Не знаю, как вас и благодарить!

— Это моя работа, мисс, — снова задрав нос, заметил Гарши.

Я осторожно присела на стульчик и раскрыла книгу.

Мелкий почерк, перечни и иллюстрации. Да и сам каталог толщиной был, как свод законов королевства. Хотя нет, свод, кажется, был поменьше.

В общем, работы здесь даже не на несколько часов, а на несколько дней.

— Пфу-у-у! — тяжело вздохнув на сотой странице и уже теряя надежду что-либо обнаружить, вздохнула я. — Боюсь, что даже если здесь и есть то, что я ищу — то уже пропущу это из-за усталости.

Я не жаловалась, просто констатировала факт.

Дух никак не прокомментировал мои слова. У него в руках появилась метёлка из перьев островной птицы хуар, и он невозмутимо стал смахивать пыль с амфор, книг, выглядывающих из специальных ниш, со свитков…

А я снова вернула всё внимание каталогу.

И как ни удивительно, но уже через несколько страниц, совершенно не надеясь на успех, я таки наткнулась на картинку, изображавшую тот самый тубус с манускриптом, который я так неосмотрительно увела из дома Мейрингов.

Слава матери Окаш! Теперь я хоть могла понять, что именно ищет тот человек из тумана.

Напротив рисунка мелким почерком было выведено: «Обряд разрыва связи Хранителя и рода. Умерщвление Хранителя без поглощения. Использовалось в случае, если носитель лишался права на связь»…

— С ума сойти! — прошелестела я, чувствуя, как немеют от нехорошего предчувствия пальцы.

Вот только зачем оно ему? Он и так может разделять и поглощать Хранителей. Зачем ему тогда манускрипт с обрядом, что он готов платить чужими жизнями за него?

И следом меня пронзила догадка, выбив мелкие мурашки на коже.

Разве что… манускрипт ему нужен для того, чтобы более никто не смог им воспользоваться… не смог его лишить Хранителя.

И дед знал, что обряд понадобится, раз принёс его в столицу и оставил у Мейринга на хранение…

Проклятье! Мне необходимо найти манускрипт, если тот человек его ещё не нашёл. Или его никто и никогда не сможет более остановить.