Брак на заказ

ГЛАВА 17

Ведомственный экипаж грохотал колёсами по мостовой. Притом создавалось такое впечатление, что он вот-вот рассыплется, и как-то я начинала задумываться: хвататься за сидение, чтобы не кидало из стороны в сторону, или же держаться за ручку двери, чтобы вовремя выпрыгнуть в случае чего. Кто знает, на каком ухабе эта развалина всё же не выдержит тяжёлой жизни.

Напротив, скукожившись, пытался не свалиться с сиденья мистер Коллинс. Если честно, то на него смотреть страшно было. Того и гляди упадет без чувств. И как-то хотелось ему хоть чем-то помочь… и в то же время… Что я могу предложить ему?! Я и себе помочь ничем не могу. Да и всё, что мне известно о лечении больных — это где стоит микстура, которую тётя Роза с улыбкой называла “панацея”. Конечно, она помогала от всех болезней, но кто знает, действительно ли это действие зелья или просто сильные молодые организмы.

А вообще, нужно было сразу отправить экипаж и пойти пешком. Ну или на крайний случай потратить пару медяков на наёмный. Всё же когда кто-либо берёт деньги за работу, то взамен предлагает не нытьё о том, что из королевской казны давно не выделяли денег на новые ведомственные экипажи. Жутко хотелось уточнить: если сдохнет кобыла, которая впряжена в это чудесное средство передвижения, то её похоронят или и после смерти покоя не дадут — поднимут и заставят и дальше пахать на благо государства?

Хотя о чём это я?! В мире всё так устроено: пока ты жив — всем нужен и обязан, когда умер — никто о тебе и не вспомнит. Суровая реальность. А потому предпочитаю жить для себя. Ну ещё для Раша и чуточку для Дрю.

Воспоминание о друге и нетопыре расшевелило в груди немного притупившуюся тревогу. Всё же, едва распрощаюсь с мистером Коллинсом — нужно отправиться на кладбище. Может, Хайрашу сейчас нужна моя помощь?! Хотя нет! Ещё часа три точно не будет нужна. А там работники городского кладбища решат согреться, примут лишку… и если и проснутся не вовремя, то всё, что подумают — в следующий раз следует брать не дешёвый самогон, а хоть сколько-нибудь качественное пойло.

Но может же случиться и непредвиденное. Тем более. Пока ещё совершенно непонятно, каким образом он попался в руки правоохранителей… Что-то то самое чувство, которое тётя Роза называла гордым слово «интуиция», а я просто — «чуйкой», подсказывало, что расслабляться нам обоим ой как рано.

Экипаж подпрыгнул на очередном ухабе, и я сцепила зубы, дабы не выдать одной фразой всё своё воспитание и происхождение. Но слава всем известным мне богам, за окошком уже появились долгожданные пейзажи — набережная, невысокие дома, небольшой сквер… А значит, до дома осталось всего несколько таких ухабов, и больше я в это корыто ни за что не сяду.

И правда, через несколько минут экипаж остановился у моего дома, и я легонько коснулась руки Роберта. Как-то он подозрительно тихо сидел, хоть бы не лишился чувств…

— Мы так и не поговорили о вашем дедушке и моей матери, — неожиданно резко и жутко хрипло заметил мистер старший следователь, перехватив мою ладонь.

А я от неожиданности подпрыгнула и хотела отпрянуть, но он удержал — крепко, но в то же время очень нежно. Так, что мне совершенно перехотелось вырываться.

Какие же у него горячие руки. Прямо-таки обжигающе. Кажется, и мне самой стало невыносимо жарко, вопреки тому, что на улице было довольно холодно и снова пролетал снег. Хотя… может быть, причиной тому было то, что мы снова оказались так близко? Ох, что я выдумываю?

У Роберта жар, а у меня какие-то идиотские мысли в голове.

— Ты бы лучше подумал о своём самочувствии, — стараясь скрыть волнение за резким тоном, заметила я. — Иначе работа загонит тебя в могилу.

— Поверь, от нас, некромантов, не так просто избавиться, — хрипло рассмеялся он.

— Прошу прощения! — подал голос всё тот же вечно всем недовольный извозчик, выражая крайнее нетерпение. — Но мы едем домой или к участку?! Уже конец рабочего дня, между прочим.

— Можем поговорить у меня дома… — несмело предложила я, в глубине души искренне надеясь, что Роберт, как истинный джентльмен, откажется.

Ага! Размечталась!

— Это не займёт много времени, — натянуто улыбнулся он, поднимаясь с места.

Ну, хотелось бы верить. А то как-то мне не совсем по себе, когда он так близко.

Хотя что-то мне подсказывает, что парой общих фраз не обойтись. А значит, мне сейчас предстоит станцевать на горящих углях, дабы вывернуться из этой скользкой ситуации.

— Так мне вас ждать, мистер Коллинс? — решил уточнить трудолюбивый извозчик.

— Езжай, — махнул рукой Роберт. — Как-нибудь сам доберусь уже.

— Ну-ну! Я бы тоже не спешил… — многозначительно протянул дядька на козлах.

А мне стало немного не по себе. Как-то впервые я совершенно одна наедине с мужчиной. Точнее, ранее мне не приходилось оставаться наедине с мужчиной, от прикосновения которого меня бросало в жар.

О мать Окаш! Помоги мне!

Последний раз я так нервничала, когда… да никогда я так не нервничала.

С одной стороны, моя квартира была полностью готова к визиту нежданного гостя. На полках в маленькой комнате, служившей мне гостиной, стояли учебники по следственному делу и криминалистике. Я даже немного их полистала, но если говорить честно — совершенно ничего не поняла.

Пара магснимков. На одном я в платье институтки у входа в мою Академию, на втором — я с монахиней на ступенях детского дома.

Откуда такие снимки, спросите вы?! Всё очень просто. Точнее, для меня совершенно непросто, да и довольно затратно. Каждый снимок изготовлен одним умельцем, которого в столице знают как Хирна Иллюзиониста. И, наверное, не только в столице. В любом случае он способен изобразить на магических снимках всё, на что ваша фантазия способна. Правда, и денег такая работа стоит немало. К примеру, мне два снимка обошлись в четыре сребника. Если сравнить, то на эти деньги мы с Рашем могли бы неделю жить, ни в чём себе не отказывая, на островах. Но… иногда лучше заплатить деньгами, чем головой или даже покоем. Так говорила тётя Роза, и усомниться в её словах мне пока не случалось.

Именно руководствуясь её словами я обустраивала своё арендованное жильё. Несколько милых сердцу мелочей между учебниками и снимками, для которых уже готовы были легенды. Конечно же, они куплены на воскресной распродаже по самой низкой цене и совершенно никакой ценности не представляют. В общем, фальшивы, как и вся моя жизнь.

Что-то я о грустном.

— Присаживайся! — махнула я на небольшой двуместный диванчик мистеру Коллинсу, с которым мы как-то совершенно незаметно перешли на доверительное «ты». — Полагаю, пятью минутами наш разговор не обойдётся.

— Более чем уверен, что так оно и будет! — кивнул Роберт, сбросив форменную куртку, и, повесив её на трёхногую вешалку у входа, прошёл в комнату. Замер напротив полки с книгами, снимками и небольшой гипсовой шкатулкой, внутри которой я оставила цветок-подвеску на тонкой цепочке.

Надеюсь, мистер старший следователь не возжелает сейчас ловить меня на лжи. Как-то сложно изворачиваться, когда все твои мысли заняты обтянутыми тонкой рубашкой широкими плечами и спиной мистера следователя. Уф! Впрочем, я знала, что легко не будет…

А вообще, он не большого ума! Погода на дворе не для прогулок в тонкой рубашке и не очень плотной куртке. Даже если в ней что-то там намагичено…

Тьма изначальная! Я же так и не вернула ему куртку. Нормальную куртку… Проклятье! К щекам прилила кровь, и мне, впервые, практически, в жизни, стало по-настоящему стыдно. Ведь вероятнее всего и болезнь к Роберту прилипла из-за того, что тёплая куртка осталась у меня. А о том, насколько бедственное положение у наших правозащитных органов, мне уже известно не понаслышке. И как-то очень сомневаюсь, что в магсветильниках лампы не меняют, чтобы золотом следователей осыпать. В свете открывшихся мне фактов становилось понятно, отчего у большинства служителей законов руки мёдом мазаны. И пока к ним ничего не прилипнет, то и со стула их поднять — та ещё задача. Проще же объяснительную написать. Ну или и вовсе дамочку, если не очень скандальная, как ваша покорная слуга, выставить от греха подальше за дверь. Ещё и на бумаге сэкономить.

И потому, сколько бы мистер Стоун ни исходил на пену, пытаясь наладить нормальную работу участка, но имея вполне приличный семейный, хоть и папенькин, доход, у него вряд ли получится влезть в шкуру простого следователя или патрульного.

Я метнулась в сторону второй из двух комнат моей квартирки и, сдёрнув со спинки диванчика, на котором обычно спал Раш, куртку Роберта, вернулась в гостиную.

— Прости мою забывчивость, — отчаянно краснея, я протянула куртку мистеру Коллинсу. И набрав воздуха, для хоть каких оправданий — выдохнула, понимая, что любые объяснения будут звучать глупо и нелепо.

— Совершенно не страшно! — обернувшись, Роберт улыбнулся, забирая из моих рук неосмотрительно одолженную вещь. — Я не настолько нуждаюсь, чтобы ты себя корила за забывчивость.

Та да, конечно! Оно и видно. Особенно по красным глазам, испарине на лбу… И слышно в простуженном охрипшем голосе.

— Заметно! — вырвалось у меня, и я тут же поджала губы и опустила взгляд, досадуя на свою несдержанность. Проклятье, чувствовала я себя так, словно ведро помоев выпила.

— Прекрати, — немного раздражённый то ли моей реакцией, то ли… как говорила тётя Роза, наибольшим пороком для мужчины — слабостью, сказал Роберт, поддел пальцем мой подбородок и пояснил, вынудив смотреть ему в глаза. — Маги не болеют. Ну по крайней мере, не так, как обычные люди. То есть если я промочу ноги в мороз, со мной совершенно ничего не случится. И даже если я в одних портах всю зиму прохожу. Прости за подробность.

— Тогда что с тобой?! — не удержалась я от вопроса и снова пожалела, заметив раздражённый, сердитый даже огонёк на дне его зрачков.

— Это мои проблемы! — процедил он сквозь зубы. — И, помнится, сейчас мы вообще не для того здесь, — мягко взяв меня за руку, сменил он тему. А у меня от его прикосновения разбежались мурашки по коже, и вмиг стало невыносимо жарко. Ох, ещё немного, и я готова буду выложить ему всю историю своей жизни…

— Это магия? — разозлившись на саму себя, спросила я, сделав шаг назад и увеличивая расстояние между нами.

— Не понимаю о чём ты, — Роберт усмехнулся и тяжело плюхнулся на диван. И сразу же откинулся на спинку, прикрыв глаза и переведя дыхание. — Но давай всё же перейдём к сути. У меня сегодня ещё куча дел.

— Отлично! Что тебя интересует? — спросила я, упав в кресло напротив и скрестила руки на груди. И тут же опустила, заметив, как задрались рукава, оголив зашевелившиеся рисунки.

Проклятье, как же щекотно, когда они так шевелятся. Едва удалось сдержать ругательство и совершенно невоспитанно не почесаться.

— Невероятно! — выдохнул следователь. — Всю жизнь мечтал увидеть живых Хранителей. Они говорят с тобой?

Говорят?! Наверное, говорят. Но я никогда не обращала внимания на их шёпот. Считала это вывертом уставшего сознания или плодом фантазии. Да и толком ни разу так и не поняла, что они пытались мне сказать. Может, даже говорили… но этот шёпот… просто набор каких-то звуков.

— Я пока не понимаю, — решила я для разнообразия признаться совершенно честно. — Иногда мне кажется, что они что-то говорят. Но что именно..?

Роберт на это кивнул и задал следующий вопрос:

— А что ты вообще знаешь о Хранителях?

— До сего дня я в принципе мало что знала. Да и в душе не понимала, что значат эти ящерицы у меня на руках.

— Не обзывай их так! Они всё слышат и понимают… и поверь, есть довольно много людей, которые готовы убить за возможность связать свою душу с Хранителем.

— Верю! — не стала я спорить, припомнив свой сон-видение. Эх, дед! Стоило ли оно того, чтобы погибнуть? Будем думать, что — да! — И я действительно мало знаю о Хранителях. Кроме того, что получить их можно было в пещерах монахов, и человек, лишаясь Хранителя, быстро чахнет и умирает.

— Практически так. Умирать не умирает, но может заболеть. А вот получить Хранителя не так просто, как ты считаешь. Для начала нужно убедить монахов, что ты достоин связать душу с Хранителем. После — пройти ритуал и не умереть. Но и потом надо ещё найти общий язык с духом — или духами, как в твоём случае, чтобы они приняли тебя и подчинились. Я читал в хрониках Кейринских гор, что духи, бывало, выпивали человека, с которым их связывали. А бывало, что человек с помощью печатей привязывал к себе дух и заставлял подчиняться. Но в этом случае дух и человек не могут быть постоянно вместе, как в твоём случае. Хранителя нужно выпускать.

— …И питать! — добавила я, припомнив своё видение. И заметив непонимающий взгляд следователя, пояснила: — Мне так кажется. Просто Хранители тоже питаются нашей энергией. Не только защищают нас, — начала строить я догадки. В таком случае становилось понятно, отчего я потеряла сознание во время схватки Ящеров и Пса. — Возможно, если отделить Хранителя от его хозяина, то его приходится питать иначе… Это просто догадка!

— Но вполне жизнеспособная, — кивнул мистер Коллинс, попытался встать, но снова рухнул на диван, сжав голову руками.

И мне скорее почудилось, как повеяло холодом. Даже вскочила и оглянулась на окно — закрыто ли? Но никаких сквозняков быть не могло.

Проклятье!

— Роберт! — вскрикнула я, подскочив и совершенно не понимая, что теперь делать. — Чем..? О боги! Что мне делать?! Как тебе помочь?

На это Роберт простонал что-то нечленораздельное и снова попытался встать.

— Лежи! — велела я и с неожиданной для себя силой толкнула его на диван. — Я сейчас позову кого-нибудь… Тьма! Кого звать-то?!

— Ни-кого! — простонал следователь, откинув голову на подлокотник. — Ни-к-то не дол-жен знать! Я… сам.

И на этой жизнерадостной ноте мистер старший следователь столичного следственного участка лишился чувств. Я упала на колени и прижалась ухом к его груди. Сердце билось вполне нормально. Насколько я могу судить.

О мать Окаш! Ну за что мне это?

Проклятье! Проклятье! ПРОКЛЯТЬЕ!!!

Что делать?! Что мне делать?

Я вскочила на ноги направилась уже к выходу, дабы всё же найти хоть какую-нибудь помощь, но словно налетела на невидимую стену.

«Маги не болеют. По крайней мере, не как обычные люди».

А что, если и правда: позвав сейчас совершенно чужого человека, я только сделаю хуже. Он сделает хуже.

«Я сам!»

Ох, Роберт Коллинс, только попробуй помереть на моём диване. Потрачу все свои деньги на некромантов, чтобы тебе покоя не было. С того света достану…

Один взгляд на бледного старшего следователя с испариной на лбу и поверхностным дыханием — и я порывисто отвернулась и направилась на кухню.

Налила в миску тёплой воды и достала из шкафчика мягкую салфетку.

Попробую помочь… хоть чем-то.

Вернувшись в гостиную, стянула с бессознательного начальства сапоги и подсунула под голову подушку, укрыла тонким пледом… помнится, кто-то говорил, что нельзя греть того, у кого жар…

Фуф! После пристроила на лбу Роберта влажную салфетку, предварительно отерев его пот.

Бес! Как же это сложно. Как тяжело совершенно не понимать, что можно сделать.

Мелькнула паническая мысль — бежать за помощью, несмотря на все его слова. Но тут же потухла. Не настолько мистер Коллинс глуп и горд, чтобы рисковать жизнью без причины…

Что ж, мне остаётся только сидеть и ждать результата.

Чем я и собиралась заняться. Но взгляд случайно наткнулся на клочок измятой бумаги. Похоже, выпавший из кармана Коллинса.

Как всё же хорошо, что я практически никогда не мучаюсь сомнениями по таким пустякам, как подслушивание, подглядывание и копание в чужих вещах.

Потому я быстро подняла и развернула бумажку. И, охнув, выронила.

На ней резкими штрихами карандашом был изображен Пёс… тот самый Пес, который теперь навеки поселится в моих кошмарах… тот самый, при воспоминании о котором у меня до сих пор начинают шевелиться волосы на голове, а рисунки на руках — невыносимо чесаться.

Всё же стоит мистера Коллинса тоже порасспросить о том, что ему известно о «мужчине в тумане»… Кажется мне, что знает он довольно много… Вот только что захочет рассказать?!

Бывает, время останавливается.

Или, скорее, не так. Кажется, что прошло несколько часов, а на деле — едва ли пара минут. Когда такое чувство, что на циферблат часов кто-то пролил мёд и секундная стрелка невыносимо тяжело, вздрагивая, перепрыгивает к следующей цифре.

Эта ночь для меня и стала таким замершим временем. Неимоверно долгая ночь, которой, казалось, не было конца.

Мистер старший следователь метался в лихорадке и бреду. И как бы мне ни хотелось ему помочь, сделать хоть что-нибудь, всё, что могла — бессильно сжимать кулаки, кусать губы и вытирать его взмокший лоб влажным полотенцем. Бегать от кухни до дивана в гостиной, не в силах усидеть на одном месте и… молиться.

Проклятье, я так давно молилась! Настолько давно, что не уверена, что правильно повторяла слова молитвы. Остаётся надеяться, что богиня-мать и так знает, что я ей хотела сказать, и святые отцы не врут, когда говорят, что «Окаш читает нужды ваши в ваших сердцах». Но то, что выздоровление мистера следователя было моей первейшей нуждой — совершенно точно и неоспоримо.

Вот и вся моя помощь, по сути. Одни только нервы. Благо я ещё имела стальную волю, и в истерики обычно впадаю уже после того, как выяснится, что всё хорошо…

А! Ещё один раз всё же я оказала помощь больному. Когда Роб пришёл в себя, поднесла ему кружку с водой к губам. И по-моему, ему после этого стало немного лучше. По крайней мере, он перестал стонать и вздрагивать. Правда, в воду я домешала настойку сиверии — ту самую панацею от всех болезней, которую нам давала тётя Роза. На свой страх и риск. Ибо бес его поймёт, как на этих магов действуют обычные лекарства. Но о негативных последствиях я старалась не думать и мечтала только о том, чтобы эта демонская ночь скорее закончилась.

И тем не менее, когда мистер Коллинс задышал ровнее и спокойней, я и сама смогла перевести дыхание.

Проклятье! Так недолго и самой слечь…

Дожидаясь рассвета в кресле у постели больного, я пыталась отвлечься. Представить, как там Раш распугивает служителей городского кладбища для бедняков, или попытаться проанализировать расследование убийств, ну или… просто закрыть глаза и воскресить в памяти то жуткое чудовище, которому я, кажется, перешла дорогу.

Интересно, до того, как оно меня поймало под стенами следственного комитета или же раньше.

Почему-то предчувствие вопило, что влипла я в это гораздо раньше, чем даже могу себе представить. Может, в тот самый день, когда вошла в здание следственного комитета? Или когда украла манускрипт из поместья Мейрингов?! Но что-то подсказывало, что намного раньше. Может, в тот самый день, когда родилась.

Я мало помню о деде, но мелькали в памяти короткие, как вспышки, фразы. Мутные картины из прошлого… почему-то не о матери, отце или брате, а о нём. И вот в тот момент мне вспомнились его слова: «Все мы пишем свою историю жизни, но только на том полотне, что расстелили нам боги, и только теми знаками, что они нам позволили выучить». Никогда не понимала, что это значит. Да и теперь не уверена, что знаю наверняка. Но кажется мне, что есть вещи, на которые мы не можем повлиять и просто вынуждены принять уже потому, что родились.

Я задрала рукав и всмотрелась в рисунок. То ли от неясного света, то ли от усталости и недосыпания, но мне показалось, что один из ящеров повернул голову и впился в меня внимательным, почти пронизывающим взглядом.

Бр-р-р-р!

От такого не только мурашки по коже, а и как-то… жутко это. Понимать, что в тебе живёт ещё одно, а в моём случае — может, и два разумных существа. Жутко и страшно.

Потому я одёрнула рукав, закрывшись от этого испытующего взгляда.

Почти рассвет!

Сейчас булочница в доме напротив прикрикнет на заспавшегося подмастерья. Загромыхает по булыжникам мостовой старой тележкой молочник, спешащий доставить свой товар в небольшой магазинчик сыров на углу… Из квартиры этажом ниже в окно выскользнет молодой щёголь, потому как в дверь войдёт уже не очень молодой муж…

В общем, начнётся самый обычный день.

Я перевела дыхание, откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза, прислушиваясь к размеренному глубокому дыханию совершенно безмятежно спящего мистера следователя.

И поймала себя на мысли, что я рада. Та самая интуиция подсказывала, что мистер маг уже пошёл на поправку и самое тяжёлое время уже миновало. И от этого осознания даже дышать становилось легче. Хотелось улыбаться.

Хотя это меня саму немного настораживало. Казалось бы, какое мне дело до того, что там у Роберта Коллинса… Он совершенно чужой мне человек. Можно сказать — враг…

Тьма, а вот это, наоборот — расстраивало.

Но вряд ли мне удастся когда-либо это изменить.

Наши судьбы писаны на выделенном нам полотне. И что-то мне подсказывает, что невозможно выйти за его край.

И вообще, всё это недосыпание, усталость… переживания.

И с рассветом всё останется позади. И эта ночь, и эти непонятные, немного щемящие чувства сожаления и досады, мешающие вдохнуть полной грудью.

Я склонила голову набок и уставилась на его безмятежное лицо — спокойное, немного осунувшееся, бледное до синевы, но всё равно хотелось смотреть и смотреть на него. Как странно. И совершенно неправильно.

Лив, ты глупа, как корковая пробка, если позволяешь неуместным, губительным чувствам брать над тобой верх.

Да и нужно как-то держаться подальше от следователя. Выполнить заказ на мистера Стоуна…

Ох-х-х!

Если бы всё было так просто. Захотела и сделала.

Я снова прикрыла глаза, понимая, что даже от серых сумерек за окном у меня режет глаза.

Как приятна темнота. Настолько, что я позволила себе ей отдаться на несколько мгновений.

Всего на несколько мгновений. Казалось. И тут же резко распахнула глаза и даже вскочила.

Правда, с дивана, на котором не так давно лежал мистер Коллинс.

Самого его не было, а в том самом кресле, в котором мгновение тому сидела я, находился Раш — грязный, усталый и демонически злой.

— И как, тьма тебя побери, всё это понимать?! — сквозь зубы прорычал он.

Самой бы кто объяснил!