Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 29

Глава 22

Спустя время я вызываю Павлинарха по артефактной связи:

— Ваше Перьешество, думаю, охоту можно сворачивать. Я догнал золотого оленя.

Павлинарх откликается быстро:

— Ну ничего себе! Это очень здорово, Данила! Я, правда, не сомневался в тебе. Скажи, где ты — сейчас подъедет транспорт.

Через несколько минут к нам подкатывает пикап, управляемый солдатом-павлинари. Машина неказистая, с побитыми бортами. Но я-то знаю, что внутри у неё всё в порядке: надёжный двигатель, усиленная подвеска. Весь автопарк на Боевом материке снабжается через мой род — мы не торгуем ханьским ширпотребом и дешёвым барахлом.

Мы с Ледзором закидываем в кузов золотого оленя — обычного рогатого самца добротного размера, с красной раной на боку для убедительности.

Айра без лишних слов садится на пассажирское сиденье, я — следом. Ледзор залезает в кузов. По дороге к нему словно из ниоткуда залетает Змейка — в руке у неё кружка кофе. Хищница запрыгивает на ходу.

— Мазака, пиииить! — протягивает она кружку сквозь заднее окно кабины.

Я удивлён и делаю маленький глоток — классический латте:

— Змейка! Что за колдовство? Где ты вообще кофе взяла⁈

Змейка загадочно улыбается и, хрипло рыкнув, бросает:

— Фака, мазака.

Нет, тут точно замешан Ломтик, больше нет вариантов. Пушистик, что ты скажешь в своё оправдание?

— Тяв! — лаконично отмазался мелкий.

Кофе я опрокидываю в себя залпом, чтоб не расплескать. Пикап подпрыгивает на кочках, пробираясь сквозь лес, и вскоре мы выезжаем на стоянку, где уже ждут Герпес и Павлинарх со своими людьми. Герпес замечает нашу «добычу» первым. Его лицо искажает недоумение и ярость:

— Что это такое?

— Как «что»⁈ — радостно восклицает Павлинарх. — Вы не видите, принц⁈ Это же золотой олень!

— Вас зрение подводит, «друг детства»? — с участием спрашивает Айра, вылезая наружу вслед за мной.

— Да этого не может быть! — возмущается в своей ярости принц вульфонгов.

Я удивляюсь:

— Почему не может быть? Мы же охотились на оленя.

— Э-э-э… потому что олень очень быстрый, конечно же! — оправдывается принц.

Павлинарх, не сдерживая улыбку, хлопает меня по плечу и восклицает:

— Выходит, недостаточно быстр, чтобы убежать от короля Данилы! Я и не удивлён, что именно тебе выпала удача, Данила!

Его голос полон искреннего восхищения, а вот Герпес напрягся, как и его менталист Ламан, словно им обоим врезали под дых. Принц резко вздрагивает и срывается на рык:

— Ламан! Проверь этого чёртова оленя! Вы же не против, король Данила? — тут же спохватывается разъярённый вульфонг. — Это чисто праздное любопытство.

— Смотрите здоровье! — киваю.

Я с усмешкой наблюдаю, как Ламан приближается к туше «оленя». На самом деле мне приходится жуть как напрягаться — чтобы глушить ментальное излучение лежащего в кузове, даже погрузил его в глубокую дрему, чтоб он казался мёртвым и обвести менталиста вокруг пальца.

Ламан наклоняется над тушей, проводит руками над шкурой. Тут он хмурится, заподозрив неладное — видимо, уловил излучение спящего сознания. Но поздно — я молниеносной мыслью бужу зверя, а он, согласно нашему плану, едва пробудившись, не медлит и вспыхивает в синей вспышке метаморфозы.

— Ч…! — вскрикнуть Ламан не успевает.

Рокзул, ещё до конца не обратившись в хищника, ещё наполненный свечением, вгрызается менталисту в глотку. Мне пришлось поднапрячься, чтобы ускорить мышление зверя на максимум и чтобы он действовал как метеор.

Когда залипшие пятна света исчезают, «золотого оленя» уже нет. Перед нами стоит рокзул, срывая остатки маскировки, а его пасть разламывает шейные позвонки своего мучителя. От прекрасной золотой шкуры не осталось и следа, как и от красной краски на боку.

Ламан застывает в пасти монстра — безжизненный, голова безвольно повисла вниз, будто сломанная игрушка.

Герпес, побледневший, срывается на крик:

— Огонь! Огонь! Убейте его…! — и тут же затыкается, получив ментальную пощёчину в моём исполнении.

— Не стрелять! — я резко прерываю его. — Иначе убьёте сира Ламана.

Хотя, если быть честным, Ламан уже мёртв. Но не все здесь менталисты, чтобы увидеть его мёртвое сознание.

— Уноси ноги, рогатый! — бросаю по мыслеречи зверю.

Рокзул, не теряя времени, мощным толчком отталкивается от земли, одним прыжком взлетает на крышу пикапа, оттуда — ещё одним стремительным рывком — исчезает в сторону леса. Десяток громких выстрелов всё же следует ему вдогонку — павлинари спустили курки, и громобои рвут воздух резкими хлопками. Молнии шипят, но я только хмыкаю. Для рокзула эти выстрелы — не больше чем комариные укусы.

Павлинарх вскидывает руку, всматриваясь в полыхающие заросли, и восклицает:

— Это был оборотень-зверь! Рокзул!

Он тут же, осознав бессмысленность пальбы, резко разворачивается к своим гвардейцам:

— Прекратить огонь! Бесполезно палить по кустам! Он уже убежал!

Стражники один за другим опускают оружие.

— Почему он носился так резво⁈ — принц Герпес накидывается на меня с обвинением. — Вы его вообще ранили, король⁈

Я спокойно говорю, словно комментируя погоду:

— Видимо, вы правы — я его не добил, принц.

Павлинарх кивает, не отрывая взгляда от леса:

— Неудивительно. Это очень мощный зверь. Видимо, король Данила, вы его оглушили, но он проснулся в самый уязвимый момент для сира Ламана.

— Хотите сказать, это всего лишь совпадение⁈ — рычит Герпес.

— А что же ещё, принц? — хмуро спрашивает Айра, и Змейка ощеривает клыки, а Ледзор поигрывает бицепсами, держа топор.

— Без понятия, принцесса, — мычит Герпес, решив придержать свои подозрения при себе. — Просто вышло всё очень странно.

— Одно точно, принц Герпес: по дороге в Перьяндар вы видели вовсе не золотого оленя, — замечаю. — И у нас больше нет повода для охоты. Всё-таки никакого золотого оленя нет в этом лесу. Только зверь-оборотень.

Айра кивает:

— Верно, мой господин. Традиция шакхаров здесь неприменима.

Павлинарх бросает взгляд на темнеющее небо и добавляет:

— А раз так, переночуем в лагере и отправимся обратно.

Герпесу уже нечего возразить. А потому мы разворачиваемся и трогаемся в лагерь. Солнце уже клонится к закату, тени ложатся длинными полосами.

В лагере я сразу направляюсь в свою палатку. Плотно затягиваю полог за собой, отсекая остатки дневного света, сажусь на ковёр, скрестив ноги.

Сразу же мысленно отдаю Ломтику команду: включить режим шпиона. Терять время нельзя — Герпес сейчас на взводе и обязательно устроит оперативную планёрку по свежим следам. Всё-таки пушистик создан для шпионажа, у Ломтика слух куда лучше человеческого — в пять раз острее, если быть точным. Он способен сидеть в тени за шатром, затаиться в темноте шкафа, в любой щели — и слышать всё.

Герпес позвал в шатёр только своего второго вассала Нитола.

— Ламан провалил задачу! Тупой дурак! Он либо не донастроил закладку зверя, либо ещё что-то упустил! Никогда нельзя полагаться на менталистов!

— Истинно так, Ваше Величество! — с готовностью отвечает прислужник. Уже второй раз слышу, как принца вульфонгов его прихлебатели именуют «Величеством». Похоже, правда планирует заделаться королём в ближайшее время.

— Всё готово, чтобы подорвать короля Данила?

— Да. Мы подкинули ему приёмник-маркер. Боевые снаряды — люди Паскевича называют их «ракетами» — выстрелят и ударят, наведясь на радиосигнал. Главное — быть нам далеко в момент обстрела. Люди Паскевича готовы в любой момент запустить удар по цели.

Ого! Герпес уже сговорился с князем Паскевичем. Когда только успел! Этот клыкастый принц удивляет меня всё больше и больше! Очень талантлив на подлости. Мне даже интересно его переиграть.

И как будто в подтверждение моих мыслей Герпес продолжает:

— Хорошо, что некроманты рассказали, кто поставлял им то «громовое оружие». Благодаря этому мы вышли на Паскевича, который ненавидит Филинова. Теперь у нас есть его расчётная группа, и ракеты точно поразят этого мерзавца Данилу. Ударим утром, когда Филинов двинется в Перьяндар. Мы будем держаться подальше — и всё будет кончено.

На самом интересном месте в мою палатку заглядывает Мавра. Воевода докладывает:

— Мы просканировали весь лагерь и нашли «посылку», конунг.

— Долго вы искали, — замечаю.

Мавра, виновато склонив голову, поясняет:

— Мы не нашли её днём, потому что даже не подумали искать там… Это наконечник вашего подарочного копья.

Ну конечно. Всё гениальное просто. И почему я не удивлён? Потому что копьё слишком тяжеловесное, и это я сразу заметил. Получается, в наконечнике спрятан мощный радиоизлучатель, по которому расчётная группа Паскевичей наведёт ракеты. Князь отправил в командировку в Вульфонгию очень талантливых артиллеристов, раз они смогут провернуть такое, ведь на Боевом материке у них нет вспомогательных зондов и спутников. Хотя, с другой стороны, в Перьяндаре не будет помех, и одинокий сигнал излучателя определить довольно просто.

Но всё равно операция очень продуманная. Князь Паскевич подключил смекалистых диверсантов. Ведь это не Герпес же додумался спрятать радиоизлучатель в копье.

Я велю Мавре принести копьё, которое она уже убрала в карантинную зону. Древко обычное, и за ненадобностью я обламываю наконечник.

Передаю мысленный приказ Гумалину в Невинске:

— Ломтик сейчас передаст тебе наконечник копья. К утру аккуратно вмонтируй его в какой-нибудь подарок, чтобы выглядело естественно и не бросалось в глаза. Сам наконечник не трогай — внутри важная электроника.

— Электроника? — удивляется казид. — Это что-то вроде ваших телевизоров и говорящих трубок? Они же очень хрупкие приблуды. Кто додумался пихать такое в наконечник копья?

— Ну, нашлись одарённые.

Также отправляю Мавру проверить точно копьё Павлинарха, но оно оказалось без сюрпризов.

А утром Гумалин передал мне тесак-мачете — в его рукоятку аккуратно и незаметно был вмонтирован тот самый наконечник. Работа казида как всегда безупречна — на глаз определить подмену было невозможно. Перед отъездом я протянул мачете принцу Герпесу: подарок за подарок. Нехорошо ведь оставаться в долгу — он вручил мне копьё, а я, стало быть, отблагодарил.

Лагерь возле Перьяндара, Боевой материк

Герпес сузил глаза, провожая взглядом уезжающую колонну Филинова. Принц обернулся к своему вассалу Нитолу и, понизив голос, приказал:

— Держись на расстоянии от короля. Вот тебе тесак Филинова — добей его же подарком всех, кого ракеты не размажут. У них могут быть защитные артефакты, но на такой удар они не рассчитаны. Князь Паскевич обещал гигантскую огневую мощь. Но прохвост Данила, может, и выживет — значит, добей его.

Взяв мачете, Нитол исчез в тени деревьев вместе с группой людей. Они уходили вперёд через лес, относительно недалеко от места, где вскоре должна была пройти колонна Данилы.

Герпес остался в общем лагере. Он поднялся на ближайший холм, с которого был виден лес и дорога. Принц готовился к радостному зрелищу. Ведь погибнет не только Филинов, но и сучка Айра, которая посмела отказать принцу вульфонгов.

И вот оно. Он видит — ракета взмывает в небо. Белая, стремительная полоска прочерчивает воздух. Мгновение — и ракета уходит на боевой курс.

Но что-то не так.

Траектория другая. Ракета не выходит на дорогу. Вместо этого она отклоняется и уходит в сторону — туда, где в лесу залегла группа Нитола.

Герпес только успевает открыть рот, чтобы закричать, но поздно.

Взрыв. Лес вспыхивает сразу, жадно, полыхая огнём. Огненная волна сметает всё на своём пути. Нитол и его люди исчезают в стене пламени.

Герпес отшатывается назад, ошарашенный, не веря в то, что видит. Срывается на крик:

— Что за херня⁈ Как это возможно⁈

Он ещё судорожно хлопает ртом, когда за его спиной раздаётся знакомый басистый голос:

— Хрусть да треск, ну что, клыкастый? Знатно ты обломался?

Герпес резко оборачивается.

Перед ним стоят трое павлинари — в боевых доспехах, с оружием наизготовку. А впереди, уперев мускулистые руки в бока, ухмыляется Ледзор. Его длинная борода развевается на ветру.

— Тебя заждались в казематах, хо-хо!

Я сижу во дворце Павлинарха, неторопливо потягивая горячий чай и слушая, как он бушует. Пернатый король прямо-таки кипит от гнева:

— Этот кретин Герпес! Как он мог такое устроить⁈ Теперь он под стражей, мы его допрашиваем… Да как он вообще осмелился отправить свои проклятые снаряды с Вульфонгии по моему королевству⁈ По моим гостям! По мне! Да как он смеет⁈

Я молчу, давая Павлинарху выговориться. Он имеет на это полное право — его гнев справедлив. Но сам я в это время думаю о другом. Переговоры зашли в тупик. Принц Герпес сидит под допросом, а что делать дальше — вопрос куда более сложный. Мне ведь как-то надо забрать всю артиллерию у вульфонгов.

Неожиданно звонит связь-артефакт.

— Прошу простить, Павлинарх, — под предлогом звонка ухожу в коридор и принимаю вызов от леди Масасы.

— Леди, чем могу помочь?

— Я хочу поговорить с тобой лично, конунг Данила, — сдержанно просит негритянка. — Разговор важный и срочный. Я могу сейчас переместиться к тебе?

— Секунду, леди.

Возвращаюсь обратно и обращаюсь к Павлинарху:

— Могу ли я попросить у тебя разрешения принять в твоём дворце одного представителя Организации? Она хочет перенестись через портал.

Павлинарх тут же замирает, удивление мелькает на его лице. Разом забыв о своём возмущении, он восклицает:

— Организации? Той самой, что создала нашу расу и наш материк?

— Верно.

Павлинарх мгновенно вскакивает, словно пружина:

— Конечно, конечно! Сейчас же прикажу убрать глушилки и подготовить зал для приёма!

Он торопливо отдаёт распоряжения. Слуги метаются по всему дворцу, отключая артефакты, глушащие порталы, а церемониймейстеры в парадных одеяниях собирают дворцовую стражу. В зале раздаётся звон оружия и гулкие шаги — стражники выстраиваются в шеренги по обе стороны будущего прохода.

Вскоре воздух в центре зала вспыхивает мягким светом, и портал медленно раскрывается. Через него величаво выходит Масаса. Фанфары трубят, стража выстраивается в торжественном карауле.

Павлинарх, уже переодевшись в яркую одежду, поспешно выбегает вперёд и с глубоким поклоном произносит:

— Великая леди Организатор! Для нас большая честь, что вы прибыли в мой дворец!

Масаса даже не обращает на шумиху вокруг внимания. Лицо тёмное, как бронза, а глаза — холодные, бесстрастные. Она бросает на меня взгляд и просит:

— Пожалуйста, оставьте нас наедине с королём Данилой.

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

Света сидела в кресле, поглаживая круглый живот. В соседнем кресле устроилась Камила с прямой спиной и дежурной улыбкой на чистом нежном лице. Графини ожидали гостя.

Дверь открылась, и в комнату вслед за слугой вошёл наследник маркиза Франсуа д’Авилон. Француз замер, чуть склонившись в учтивом поклоне:

— Добрый день, прекрасные мадам!

— Здравствуйте, шевалье, — откликнулась Камила.

— Драсьте, — протянула Света, недовольно надув щёки.

— Я буду краток, мадам, — Франсуа понял, что его обаяние не действует на этих графинь-королев, а потому принял деловой тон. — Насчёт колыбели — она издревле принадлежала нашему роду. Прошу вас проявить учтивость и вернуть её.

Светка хмыкнула:

— Вы врёте! Экспедиция аукциона нашла её в Антарктике, это указано в декларации, которая прилагалась к артефакту. Кроме того, на колыбели нет никаких меток о принадлежности вашему роду. К тому же я специально изучала вопрос. Раньше французы делали колыбели прямоугольными. А эта — круглая.

Франсуа напрягся. Лицо его вытянулось, в глазах мелькнуло раздражение. Он всё же попробовал сделать последнюю попытку:

— Но у нас есть легенда, что такая колыбель принадлежала нашему роду…

Светка приподняла брови:

— Эта легенда задокументирована в ваших архивах?

Маркиз замялся, скомкано пробормотав:

— Нет… только устный рассказ, что передаётся из поколения в поколение…

Светка закатила глаза:

— Ой да кончайте заливать! Уходите!

— Думаю, вам, правда, лучше уйти, шевалье, — холодно улыбнулась Камила. — Моя «сестра» не приемлет категоричных утверждений без убедительных доказательств. Со своей стороны я обещаю, что мы не будем распространяться о сегодняшнем разговоре в высшем свете, дабы не уронить честь маркиза д’Авилон.

Побледневший Франсуа не стал спорить. Он опростоволосился, эти молодые девушки поймали его на лжи и милостиво пообещали не унижать род д’Авилон. Француза хватило только на то, чтобы поклониться и быстро выйти из усадьбы.

На улице он сердито хлопнул дверцей своей машины, сел в салон и, повернувшись к помощнику, процедил сквозь зубы:

— Надо выкрасть эту грёбаную колыбель.