Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 29

Глава 2

Кремль, Москва

Царь сидел в своём кабинете. За массивными окнами неспешно падал вечер, обволакивая Кремль багровыми тенями. На широком столе — кипы донесений, графики, планы, дипломатические записки, а поверх всего — чашка уже остывшего кофе и раскрытая папка с грифом «совершенно секретно».

Государь бросил взгляд на Красного Влада, сидевшего напротив. Тот, как всегда на встрече у царственного брата, не терял времени зря и жадно пил кофе — у государевой секретарши он получался изумительным. Потому начальник Охранки и считал, что Царь немного зажрался, раз позволяет своему напитку остыть.

— Что с Данилой-то в итоге? Вас, надеюсь, допустили к результатам расследования?

Владислав кивнул, отставив чашку.

— Да, лорды Багрового Властелина поделились. Всё устроил некто по имени лорд Гагер.

— Он задержан?

— Уже подписан смертный приговор, но он успел оставить прощальный подарок Даниле.

Царь скривился, фыркнув:

— Ох уж эти иномиряне… Никогда не знаешь, чего от них ожидать из-за развитой артефакторики и магической науки. Хорошо, мы их хоть в технологиях вооружения опережаем.

Он нахмурился.

— Данила-то хоть жив? А то Олечка недавно спрашивала — на официальной пресс-конференции, представляешь? Подала это как заботу о стабильности: мол, Данила Степанович — самый известный телепат планеты, а его уже который день как нет в публичном поле. Народ, дескать, волнуется. Сама при этом чуть микрофон в пудру не превратила — так пальцы дрожали. Уже прознала, видать, о его проблеме и пытается мной манипулировать.

Красный Влад усмехнулся:

— Наша племянница, похоже, втюрилась в этого телепата. Причём по уши. Только куда ему ещё великую княжну? И так жён не сосчитать. Женские журналы до сих пор включают его в список самых перспективных женихов.

Царь покрутил перстень на пальце.

— Вообще, кто-кто, а телепаты действительно могут позволить себе многожёнство. Не в смысле «разрешили», а в смысле «потянут». Им даже притрагиваться к благоверным не надо, разве что только для рождения наследника. Внушат каждой, что супружеский долг исполняется — она думает, что всё было, как надо, — а он в это время спокойно играет в приставку. Или занимается государственными делами.

Царь со вздохом указал на заваленный стол.

— Но всё это возможно — если он, конечно, жив.

Тут Царь требовательно посмотрел на Владислава, а тот лишь вздохнул.

— Лорды-дроу говорят, что Данилу занесло в некую Первозданную Тьму, и хрен знает, что это значит. Но вроде бы у дроу загробный мир по-другому называется, а потому есть надежда, что Данила просто попал в очередную передрягу.

— Надежда, значит, — Царь остался недоволен ответом.

И в этот момент на столе затрещал телефон. Старый, аналоговый, с золотой эмблемой двуглавого льва — символа государственности и самодержавия.

Царь взял трубку.

— Ваше Величество, — раздался голос секретарши, — канцлер на линии. Просит минуту вашего внимания.

— А чего это он, интересно, сейчас проснулся? Ладно. Соединяй.

Почти без задержки в трубке послышался голос канцлера — сдавленный, тревожный:

— Ваше Величество, у нас тут пошли слухи, что граф, король и конунг Данила Вещий-Филинов — умер?

Царь глянул на Владислава:

— А кто источник этих слухов?

— Кто же знает? Слухи разнесли секретари по коридорам Земского собора. Министр экономики уже в панике, министр регионального развития — туда же, только без крика. Оба хватаются за голову. Если всё это правда — бюджет следующих лет треснет по швам. Все поступления с межмировых порталов, лицензии на торговлю с Боевым Материком… всё было завязано на Даниле. Если граф исчез — цепочка рвётся.

Царь нахмурился и уточнил с удивлением:

— Подождите-ка! А что, разве там такие большие налоги в казну планировались? Что-то я не припомню.

— Сотни миллионов рублей, Ваше Величество, — ответил канцлер, будто отчитывался на бюджетной комиссии. — А мы с учётом этого и социальные расходы раздули, да и оборонку увеличили…

— Ого, — вырвалось у Царя. — Сотни миллионов — это серьёзно.

Канцлер продолжал расстроенно причитать:

— И это ещё не всё. Через Данилу мы держим каналы связи с народами Боевого Материка. Именно благодаря его контактам идут поставки аномального мяса для нужд армии. А без них наши офицеры — те, что вышли из простолюдинов и не имеют своих фондов — перестанут расти в рангах. Культивация — штука капризная. А мы же провели реформу постоянной армии и сделали ставку именно на простолюдинов, которые верны Царю и Отчизне в первую очередь. Без внешней подпитки их рост резко замедлится.

Царь хмыкнул, качая головой:

— Вас послушать — у нас вся государственная машина на одном Даниле держится.

Канцлер помедлил, а потом всё же решился:

— Не на одном, но без него она, боюсь, эффективно работать уже не сможет.

Царь ударил рукой по столу, к удивлению Красного Влада:

— Да мальчишке ещё двадцати нет! И от него зависит эффективность Русского Царства⁈ Что вы мне сказки рассказываете!

И, не дожидаясь ответа, хлопнул трубкой.

Казалось бы — всё, разговор окончен.

Но не успел Царь поднять взгляд на брата, как зазвонил мобильник. На экране — номер, подписанный коротко: «Дядя». Семён Семёнович Львов, заместитель главы рода, человек, который не звонил без причины.

Царь нажал на зелёную кнопку.

— Ваше Величество Боря, — начал дядя. — Слушай, до меня дошли слухи про Данилу Филинова. Это правда, что ли?

— Да кто эти слухи распускает? — не выдержал Царь.

— Да уж не помню кто, — отмахнулся Семён Семёнович. — На каком-то приёме услышал. Так правда? Мы ведь завязаны на поставки Филинова — чешуи и когтей Золотого Дракона, сам знаешь. Это наше стратегическое сырьё. На них же вся алхимическая линия рода держится.

Царь провёл рукой по лицу и глубоко вздохнул.

— Помню я, дядя, — устало ответил он. — Что мы на него завязаны. Всё с Данилой будет хорошо. До скорого, у меня тут срочное совещание с начальником Охранки.

— Передавай привет Владику!

Государь сбросил вызов, повернулся к Красному Владу:

— Надо что-то делать самим, — твёрдо сказал он. — Хватит надеяться на успехи Багрового Властелина. У него там свои интересы, свои схемы. А у нас — свои. Нам нужен Данила живым и невредимым.

Красный Влад кивнул, понимая всю серьёзность ситуации. Только что своими ушами слышал, как канцлер и дядя беспокоились. Не факт, что Золотой Дракон будет слушаться род Вещих-Филиновых, если Данилы не станет. А зверюгу багрового уровня приручить невозможно. Удержать тоже. Можно только убить ценой жизней сотен магов. Причём на самом деле таких важных контактов у Данилы очень много. Вот и Багровый Властелин стал уважать нашего Царя, узнав, что он сюзерен такого самородка, как Данила.

Да и Владислав Владимирович, что греха таить, успел привязаться к юноше за годы кураторства над ним.

— Мне одно не даёт покоя. Я говорил с королевой Ларисой, которую все зовут Лакомкой. Встретились после происшествия в Примолодье. Она была поразительно спокойна. Как будто знала больше, чем позволено говорить. Допускаю, всё с Данилой в порядке. Просто, видимо, там замешан какой-то родовой секрет. Потому жёны не вправе распространяться о нём — и, соответственно, о том, как дела у Данилы.

Царь выдохнул. Правда, стало полегче.

— Ну, слава Богу. Раз жёны спокойны — значит, живой. Уже неплохо.

— Видимо, живой, — уточнил Красный Влад на всякий случай. — Но, соглашусь, есть вероятность, что обойдётся, и Данила к нам вернётся.

Царь хмыкнул:

— Этот парень постоянно куда-то влезает: в Астрал, на Ту сторону, в Антарктику, теперь в Первозданную Тьму, похоже. Но зато из всех этих дырок почему-то начинают фонтанировать деньги, патенты, технологии, артефакты, спонсоры и контракты. А мы сидим и делаем вид, что так и было задумано.

Он выпрямился, ладони гулко ударили по столу.

— Как бы то ни было, мы должны сделать так, чтобы Данила вернулся. Чем скорее — тем лучше. Это уже вопрос государственной важности. Потому мы поддержим его публично. И ему самому будет легче.

Царь замолчал на пару секунд, явно обдумывая следующий шаг. Затем коротко кивнул самому себе:

— Передай его жёнам приглашение на бал в Кремле.

Красный Влад задумался, приподняв бровь:

— В ближайшее время никакого бала, насколько помню, не планировалось. Повода не было…

Царь отмахнулся, не увидев проблем:

— Не было — значит, устроим. Хоть в честь… — он бросил взгляд на висящий на стене календарь, пробежал глазами по датам. — Да хоть в честь пятницы тринадцатого. Название придумаем: День защиты детей, например.

Он прищурился:

— Передай графиням Филиновым: Данила обязан явиться. Это придаст ему мотивации выбраться из западни побыстрее. Пусть потом не благодарит.

У меня нет слов.

Лена только что передала по мысли-речи: меня официально пригласили на бал в Кремль. Да-да, это не шутка. Мол, я обязан лично явиться и засвидетельствовать своё почтение как вассал перед Царём, потому что, видите ли, у них там праздник — в честь, мать её, пятницы тринадцатого. Моё присутствие обязательно.

И вот как это вообще назвать? У меня даже приличных выражений на этот случай не осталось. Они там совсем охренели. По-другому не скажешь.

Царь и Красный Влад, между прочим, прекрасно знали, куда меня закинуло. Во-первых, они были на празднике и видели, как в меня метнули Технику Тьмы. Во-вторых, Лакомка сказала, что лорд Зар делится промежуточными итогами расследования и с моими жёнами, и с Охранкой. Так что Царь знает, что я сейчас, мягко говоря, занят. Или, по их мнению, Первозданная Тьма — это курорт, где я провожу время с коктейлем в руках и могу в любой момент вернуться выспавшийся, отдохнувший, с магнитиками.

Кстати, насчёт магнитиков. Место, надо признать, запоминающееся — не то чтобы хотелось вернуться, но память потребует сувенир. Только вот что взять? Тьму в банку не запихаешь, это тебе не воздух с озера Коми. Остаётся одно: потренироваться в контроле над тварями Тьмы.

Мы идём дальше по туннелям под Островом Некромантов. Сами некроманты называют их «Лабиринтом Первозданной Тьмы». Название, в принципе, верное, да только пока что мы не встретили ни одного перекрёстка, хотя наверняка тут больше одного коридора.

Гюрза идёт рядом. Она поворачивает голову ко мне и всматривается в моё лицо:

— Ты чем-то расстроен, Данила?

Мы с Гюрзой ещё в самом начале условились: в Лабиринте никаких титулов. Никаких «леди», «ваше величество». Ни к чему эти громкие наименования в темноте.

— Да так, ничего серьёзного, — отвечаю.

— Понимаю, — мягко говорит она. — Здесь тяжело находиться.

— Да нет, тут-то как раз нормально. Даже отлично. Гораздо лучше, чем на кремлёвском балу, где мне предстоит оказаться на следующей неделе.

Гюрза приподнимает бровь. Выражение лица у леди — удивлённое.

— Ты очень оптимистичен, Данила. То есть ты правда считаешь, что мы уже на следующей неделе вернёмся домой?

— Лабиринт не может быть бесконечным, — пожимаю плечами. — Мы ведь больше не слепы. Тьма нам не страшна. Местные пауки и узники — тоже. Значит, выйдем. Временами я чувствую потоки воздуха. Их частенько глушит Тьма, но я их всё равно улавливаю. Мы идём правильно.

— Я до сих пор поражена, — качает головой Гюрза. — Что ты не устаёшь, хотя в круглосуточном режиме преобразуешь Тьму вокруг.

— Ах, это. Я просто выносливый, — ну и Ломтик подкинул недавно уже вторую партию энергопластырей.

Безусловно, Гюрза уже догадалась, что у меня есть какой-то секрет, особенно после того, как Змейка сговорилась с Ломтиком, и малой перекинул хищнице чашку латте, сваренного в Невском замке, а та, в свою очередь, когтистой рукой передала мне, вся гордая и счастливая. Да уж, совсем не палятся мои питомцы.

Гюрза тогда тактично промолчала, даже в сторону отвернулась. Но я не грубиян, потому попросил у Ломтика вторую чашку кофейка специально для леди, за что она сердечно поблагодарила и от вопросов, конечно, воздержалась, что очень мило с её стороны.

А дальше палиться не было смысла, и я запросил из Невского замка и фонарик, и бутылку воды, и омлет с беконом на две персоны. Ну не есть же нам убитых безумцев, в самом деле.

Леди благодарила за каждый подарок, игнорируя факт чудесного появления вещей. Тогда в награду ей и женские кроссовки передал. Она не удержалась и попросила практичную одежду. Просьба логичная. Платье у неё совсем изорвалось, оголив груди и бёдра. Да и мой изодранный смокинг — совсем неудобный.

Так что теперь мы оба идём по туннелю в спортивных костюмах «Ататас», одна только Змейка осталась, как раньше, в чём мать родила.

Иду — и мысленно снова связываюсь с Ледзору. Наш разговор прервался в самый пик, когда Лена передала про этот долбаный царский приём.

— Хо-хо-хо! — передаёт Ледзор с энтузиазмом хладнокровного идиота. — Уже собираю спасательную группу! Мы с принцессой Айрой сейчас отправимся на Остров Некромантов! Граф, не переживай, я беру лучшую свою Морозную гвардию. Они тебя мигом вытащат!

Ох, нет! Таких спасателей мне не надо!

— Может, не надо Морозную гвардию, — вздыхаю я. — Возьми рептилоидов и тавров. А ещё Чернобус отлично подойдёт. Его стая морозит выхлопными газами, так что она, своего рода, тоже Морозная гвардия.

— Да ладно тебе, граф! — Ледзор ухмыляется, как будто мы в туристическом агентстве, а не обсуждаем спецоперацию. — Мои гомункулы уже спецы. Морозня справится! Доверься мне!

— Ну хоть Дубного возьми с ними, — ворчу. — На одних гомункулов я ещё не подписывался.

Вообще-то Дубный сейчас в теле дроу и должен быть в гарнизоне под Москвой. Единственный из моих бывших легионеров, кому я дал второй шанс. Почему? Да потому что не был скотиной, в отличие от большинства. Ну, правда, ещё парочка были нормальными парнями, тот же Стоеросов, к примеру, но их очередь на воскрешение ещё не наступила.

А Дубный при жизни был дворянин с честью и совестью. А сейчас так вообще красавец-дроу. Чёрные волосы, голубые глаза, нежная, как у девчонок, серая кожа. Неудивительно, что на него теперь пускают слюни половина незамужних дворянок. Все барышни западают на его дроускую симпатичную мордаху.

Он, правда, до сих пор не может забыть мою бабку, которую у него увёл дед Филинов, а его самого сделал ментальным пленником без тела.

Продолжаем двигаться по туннелю. Всё просто пока. Ни развилок, ни боковых ходов, ни новых узников на пути. Только прямой путь, как стрела.

Да, кстати, те безумцы, что напали на нас раньше, были узниками. Причём здесь таких должно быть много, несмотря на то, что большинство попавших сюда умирает в первые дни. На Острове Некромантов ссылка в Лабиринт используется вместо электрического стула и смертельной инъекции. Сюда скидывают всякий сброд — не для перевоспитания, а чтобы исчезли. Убийцы, насильники, извращенцы, ритуальщики и мразь всех мастей. А также политические преступники и те, кто не платил налоги. На Острове с этим жёстко: провинился — в Лабиринт. И живи как хочешь. Или не живи — тут неважно.

По мыслеречи пробивается сигнал. Это Студень.

— Шеф, прости, Лакомка говорила не отвлекать тебя, но тут важная информация. Я не могу не сообщить.

— Говори, — разрешаю с барского плеча. Я всё равно топаю уже битый час, и мне скучно.

— Семибоярщина собирает гарнизон, — говорит старший гвардеец. — В соседнем с Невинском графстве. Это земля свата Трубецкого. Там засветились и люди Паскевичей. Всё указывает на князя Паскевича. Он снова мутит воду против тебя и уже склонил бояр.

Паскевич. Снова этот урод. Как же он достал. Как и Семибоярщина, впрочем. Бояре никак не научатся не лезть ко мне. Интересно, как князь их уломал? Или они сами не могут долго жить, не рискнув собственной шеей и всем, что имеют?

— Григорий Калыйр тоже здесь и просит поговорить с тобой, — добавляет Студень. — Я ему дам вассальное кольцо, если ты не против?

— Давай, — разрешаю.

В ментальный канал тут же влетает знакомый ментальный отклик казаха.

— Даня, слушай, — говорит Гришка. — У меня тут неподалёку от твоего портала собралась группировка Старшего жуза. Мы хотели двинуться на охоту…

— Помню что-то такое, — вспоминаю. — Ты говорил, что готовишь большую вылазку на Ту сторону.

— Всё верно. Только никуда мы не двинемся. Мы остаёмся там же, в боевом ожидании. Если те же бояре сунутся — мы рядом. Выдвинемся, прикроем, поддержим твою гвардию, если надо.

— А остальные из жуза согласны?

— Да, конечно! Казахи не забыли, как ты помог им. Благодаря тебе наши степи живут, как никогда. Роды богатеют. Мы отдадим тебе долг.

От поддержки жуза отказывать не буду, тем более что Гришка вообще прав.

Все мои союзники в большом плюсе. Разбогател не только Гришка и род Калыйр, но и другие рода казахов, с которыми мой клан имел торговые отношения.

Я тоже, формально, богат. Если тупо по цифрам — побогаче казахов. Да только дофига денег жрут всё те же Междуречье, Боевой материк, Шпиль Теней. Инфраструктурные проекты — что те же колодцы. Если бы не тратился на них, то прибыль была бы огромная. А так — деньги есть, прибыли почти нет.

Вся выручка уходит в дело ради будущего. Но очень скоро всё это окупится и принесёт ещё большую прибыль.

— Я это запомню, Гриш, — сообщаю. — Так и передай всем родам Старшего жуза, что остались с тобой.

Паскевич хотел сыграть на моей договорённости с Царём. Мне ведь запрещено держать в Царстве большой контингент. Да вот только в этот договор не входят союзники. А их у меня хватает. Не только казахи, но ещё Морозовы, Фирсов, Гиберские. Пожалуй, скажу-ка Лене, чтобы договорилась с ними о возможной поддержке в случае чего. Никто не откажется. Ведь Вещие-Филиновы умеют благодарить.

Идём дальше. Лабиринт уже почти как родной. Привычная тьма, непротивная сырость и почти никаких неожиданностей. Даже уютно, если честно. Знаешь, чего ждать.

Тонкое чёрное пятно скользит по стене, словно ожившая тень. Местная зверушка. Таких тут хватает. Тот паук, которого мы загасили, был такой же, только больше.

Змейка замечает её первой — и всё. Щёлк! Включилась охотница. Пружинит, шипит, зрачки щелевые, когти скребут по камню, пытаясь поймать зверушку-пятно, хвост метается из стороны в сторону, волосы-змейки интенсивно вьются.

И я, от нечего делать, решаю попробовать подключиться к зверьку. Он, судя по ощущениям, почти целиком состоит из плотной Тьмы — не из плоти в обычном смысле, а вязкой субстанции, которая получается, если спрессовать Первозданную Тьму. Телепатия — дело сложное, к каждому виду разума свой подход. А местные твари вообще не имеют нервных окончаний. Но с десятой попытки у меня выходит. С трудом, через сопротивление, но я нахожу нужный импульс.

Разум у «пятна» простенький. Проблема именно подобрать ключ, а уж управлять им — очень просто. Я заставляю его бегать по стене, петлять, но не уходить в норы. Задача одна: дразни Змейку. Пусть попрыгает.

И он дразнит. Прыгает, ползёт, замирает — и снова ускользает в последний момент. Змейка в полном экстазе: шипит, взвизгивает, царапает стены, уже чуть не снесла кусок прохода, не устроив завал. Оскалилась, глаза светятся. Хвост колотит по камню, как у бешеной ящерицы.

Ломтик помогает змееволосой — подбадривает её визгливым тявканьем.

Гюрза, наблюдая за Горгоной, неожиданно улыбается уголком губ:

— Как кошка прямо…

Я хмыкаю:

— Все женщины как кошки.

Она переводит на меня взгляд. Подозрительный, со льдом.

— … милые! — поспешно добавляю.

Гюрза кивает довольно. Фух, это был опасный момент.

Через полкилометра тоннель снова сужается. Я первым захожу за поворот и тут же останавливаюсь. Резко поднимаю руку.

— Там ещё узники. Свежая партия. Готовьтесь.

Не проходим и две сотни метров — и почти сразу натыкаемся на шайку слепых безумцев, которых закинули сюда отбывать последние дни.

Пятеро узников обступили шестого. Тот сидит на голом камне, обхватив колени, тихий, неподвижный. Вся его поза — сплошное отрешение. Безумец, да. Но не как остальные. Какой-то он сломленный. Даже удивительно, как дожил до сегодня, или, может, недавно появился? Да нет — весь обросший и в изорванной одежде.

Пятеро вокруг возбуждённо суетятся. Один уже достал костяной нож — гладко сточенное ребро, похоже, человеческое. Возможно, из кого-то из предыдущих узников, кого уже пустили на суп. Потому что еда тут — это ты сам или сосед. Кормят, мягко говоря, скудно. По сути — друг другом.

Они готовятся его резать. Что ж, сидящий бородач меня заинтересовал. Телепаты слишком любопытные, чтобы дать кого-то загубить, прежде чем прочитал его мысли. А мёртвых мы, к сожалению, читать не можем.

Обрушиваю псиудар сразу на двоих — тех, что с ножами, — и они валятся на землю одновременно, без крика, без сопротивления, как куклы с перерезанными нитями, и, не теряя ни секунды, поднимаю их обратно — в виде нежити, потому что уже замечаю, как один из оставшихся тянется к их телам, некромант, с характерным энергетическим всплеском, собирался оживить — да не успел, хаха. В Лабиринте Первозданной Тьмы хлебалом не щёлкают.

И в этом был свой фарс. Мертвецы встают, и некромант хлопает в ладоши, сияет, как школьник на утреннике, уверенный, что всё получилось именно у него, что именно он поднял себе солдат и шашлык в придачу. Тем сильнее его удивление, когда через пару секунд один из мертвецов просто поворачивается, делает шаг, тянется вперёд с молниеносной точностью и сворачивает ему шею.

Оставшиеся двое узников отшатываются и собираются драпать. Явно умные безумцы, и я чувствую в них энергетические отголоски некромантии. Тоже попытались поднять трупы, но сообразили, что не получилось. Потому и разворачиваются к пустому проходу, да в следующую секунду их разрубает подскочившая Змейка. Зря я их похвалил: значит, не совсем умные, раз додумались повернуться спиной к Горгоне.

И на этом всё.

Я мысленно кидаю команду мертвецам:

— Топайте прочь.

Мертвецы разворачиваются и покорно исчезают в глубину туннеля. Гюрзу явно поразило, что я ещё и некромантию использую, хотя, постойте, нет, кажется, она не поняла, что случилось.

— Данила, почему они натравили умертвий друг на друга? — в раздумьях спрашивает леди-дроу.

— Обезумили в темноте и не соображают, — пожимаю плечами.

Леди Гюрза, конечно, милая и ради меня бросилась под пулю на празднике, но лучше сохранить побольше козырей в тайне от Змеиного рода.

А тот бородач всё так же сидит. Только теперь водит туда-сюда белёсые, ослепшие глаза из стороны в сторону. Змейка уже получила приказ его не трогать, потому отходит в сторонку вытереть когти об стену. Сейчас замечаю, что у него нога сочится кровью. Потому, видимо, здоровяк и не боролся — решил что раз ходить не могу то и сдамся судьбе.

Гюрза смотрит на безумного бородача брезгливо:

— А этого почему не добьёшь, Данила?

— А я детей не убиваю, — замечаю.

Гюрза вскидывает правую бровь и недоумённо смотрит на того, кто сидит в пыли лабиринта. Массивный, бородатый, под два метра ростом. Грудь в шрамах и рубцах, пальцы обкусанные до крови, ногти обломанные, глаза стеклянные.

— Я бы не сказала, что он ребёнок, — замечает она.

— Он попал сюда в детсадовском возрасте, — поясняю. — И, учитывая, что всё это время он сидел в темноте и был занят одним лишь выживанием, то и сознание у него — как у ребёнка.

Дело в том, что я уже иду по его памяти. Приятного мало, ух как мало. Сплошные завалы боли и ужаса. Хотелось бы уже бросить, но раз взялся — то надо досмотреть, да и интуиция настойчиво подсказывает быть последовательным. Всё же прослеживаю то, что спрятано за годами, проведёнными в Лабиринте. Чай не маленький, психика у меня крепкая.

— А ещё он законный король Острова Некромантии, — добавляю между делом.

Гюрза округляет глаза:

— Ты серьёзно?

— Хочешь — сама посмотри, — киваю. — Сомнений нет.

Она тут же морщится:

— Нет уж. Не хочу влезать в головы этим психам, — она передёргивает плечами от отвращения, — они живьём ели друг друга, Данила… И вообще — чёрт-те что тут творится.

— Разумно, — соглашаюсь.

Правда, если не уверен — лучше не соваться. В Академии, кстати, рассказывали о юных неопытных телепатах, которые по глупости заглядывали в головы маньякам или жертвам канцлагерей, ну а потом сходили с ума, насмотревшись всякого.

Думаю, у Гюрзы-то уж психика крепкая, она на опыте, но не видит смысла рыться в кромешной тьме без причины.

Безумец всё ещё сидит и что-то тихо бормочет себе под нос.

— А как король Острова здесь оказался? — всё же спрашивает Гюрза из любопытства.

— Его закинули в Лабиринт ещё ребёнком, — отвечаю. — Узурпатор, что захватил трон, решил помучить законного наследника по полной программе. Я хочу ему помочь. Это займёт час.

— Тут всё равно нет времени, — вздыхает Гюрза. — А зачем тебе это надо, Данила?

— Есть причины, — коротко бросаю.

Она кивает.

— Хорошо, как скажешь.

Чтобы девушка не стояла на ногах, «включаю» легионера-каменщика и формирую гранитную лавку — простую плиту на двух камнях. Леди, улыбнувшись благодарно, садится, откинувшись на стену. Змейка устраивается рядом и кладёт голову ей на колени. Леди растерянно гладит её по змеям-волосам. Обе засыпают почти сразу. Устали сударыни шататься по подземелью, понятно.

А я сажусь на корточках перед безумцем. Работы предстоит море, но лучше не думать об этом, а просто делать.

— Ну что, дружок, давай займёмся тобой.

Сначала лечу геномантией ногу — просто наращиваю поврежденные мышцы, а кость вполне себе целая. Затем больше часа ковыряюсь в его разуме, медленно, щепетильно, прослаивая чужую боль, как археолог, разбирающий заваленный гнилью катакомбы, где каждый слой страшнее предыдущего: мрак сливается с безумием, безумие наслаивается на фантомные голоса, за ними — чужие тени, фальшивые лица, изуродованные обрывки воспоминаний, вперемешку с проклятиями, самовнушением, иллюзиями и зацикленными кошмарами, в которых он варился годами, — всё слиплось в одно месиво, в плотную кашу из страха и боли, как будто по его сознанию не просто прошёлся ад, а остался жить в нём, раскидав всё и не потрудившись разровнять.

Почти сразу становится ясно: эту свалку нужно вывозить из головы парнишки.

Я стираю — слой за слоем, медленно, аккуратно, почти всё, что превратило его в это: в обломок, в скрюченную куклу с потёкшим нутром. Оставляю лишь понимание того, через что он прошёл.

Полностью восстановить старую личность невозможно. Она, как зеркало, сброшенное с восьмого этажа, — осколки разлетелись слишком далеко.

Поэтому я просто создаю новую, стирая пережитые кошмары и связывая между собой то, что ещё можно спасти из его памяти.

Когда заканчиваю с разумом, перехожу к телу. А именно — к глазам. Геномантия требует точности. Сетчатка — плёнка, покрытая тысячей микротрещин. Перезапускаю зрительный нерв. Стираю туман в затылке. Наполняю сосуды светом.

Он начинает видеть.

Бородатый великан захлопал глазами, как после наркоза. Увидел меня — и вдруг заплакал.

— Дядя!.. — проревел он вдруг, хрипло, басом, и кинулся ко мне. Обнял — так, что у меня чуть не хрустнуло ребро.

— Спасибо тебе, дядя!..

Я не ожидал такой горячей благодарности, хотя, конечно, сделал для него очень много. Хлопаю двухметровую дылду по спине.

— Да ладно, малыш… — бросаю. — Пустяки. Бывает. Когда вернёшь корону — сочтёмся.