Бояринъ из куна-чакры – 2

Глава 5

Утром я выползаю в столовую последним. И я не проспал, нет! Просто остальные подскочили раньше меня, вот. Мишель ускакала договариваться с гвардейцами князя Кирилла о сопровождении княжон Меньшиковых в академию. И с гвардейцами князя Брана тоже, сопровождения мало не бывает. А девочкам надо привести себя в порядок, на них же будут смотреть! Решительно этого не понимаю. А также совсем и категорически! Какой порядок, если в расписании занятий у нас стоит боевая подготовка?

Именно мы, бытовики, к боевым магам никаким боком, но кто бы нас спрашивал? Потому что разделять на Школы, загружать ради двух десятков бытовиков преподавателя, синхронизировать расписания занятий — это ж работать надо! Проще загнать всех без разбору в спортзал и заставить отжиматься на выносливость. Зачем — внятного объяснения нет. Боевые маги утверждают, что так укрепляется дисциплина. Но я имел в виду внятное объяснение, а не дубовый армейский юмор.

Уверен, так оно и планируется. Загонят нас в спортзал, заставят отжиматься на счет и будут с презрением наблюдать, как новички отключаются от усталости. Охрененно полезное занятие для магов!

Ну, они там планируют, а я здесь планирую. И посмотрим, чье кун-фу сильнее, как любят говорить в сопливых сериалах близняшек. За годы детства, проведенные в тесных квартирах, я эти сериалы наизусть выучил, будь они неладны.

На завтрак — что-то восхитительно вкусное из соседнего ресторана. Мама Вера наконец сдалась под грузом хлопот по Центральной першпективе и перестала часами стоять на кухне, чтоб нас накормить. Зачем, если существуют профильные заведения? А попытаются нас отравить — я из своей комнаты учую и повыдергаю всем отравителям поганые ручонки.

Мама Вера сидит и смотрит, как я завтракаю, с какой-то мягкой улыбкой. Вопросительно изгибаю бровь — что не так?

— Какой ты еще наивный дурачок, Рой, — ласково говорит она. — Вроде вырос, раздался, и не скажешь, что шестнадцать лет. Настоящий Ален Дюпон, такой же громила. Но теленок теленком.

Молча отодвигаю тарелку. Опираюсь локтями в стол, голову уютно размещаю между ладонями и задумчиво смотрю на женщину. Мы настолько близки, что почти все понимаем без слов. Почти, но не всё.

— Мама, да я осознаю, что живу в цветнике. Дурачок, но глаза вообще-то смотрят и видят. И я догадываюсь, что по первому моему подмигиванию все три фрейлины охотно окажутся у меня в постели. И Риманте с ними с краешку. Даже больше: уверен, что и Мишель мне не сможет отказать. И Жанна с Хеленой.

Вера медленно розовеет. Она бы и хотела возразить, но как, если это правда? Последние недели произвели на сестричек сногсшибательное впечатление, да еще поганка кошка раздразнила женское любопытство.

— А младшие княжны Меньшиковы официально числятся моими невестами, их могу даже не спрашивать, но вообще-то вижу, что они тоже согласны. Обе.

— Это да, — бормочет Вера. — Но Ясмина — иное дело. Она влюбилась в тебя с первого взгляда. Такие чувства — редкость и величайшая драгоценность в наше время, и упускать ее — непростительная глупость. Этот восторг в глазах, трепет рук и трепет тел… ты просто не понимаешь, что теряешь. Потом всю жизнь будешь локти кусать, а поздно — юность уйдет.

— Да понимаю я. Меня она тоже впечатлила. Даже очень. Какие бедра! А чувства⁈ Страсть с напалмом вперемешку! И я вообще-то ваши сериалы могу цитировать с любой серии и в любом порядке, а по ним счастье мужчины — это возможность крыть все, что движется и условно подпадает под понятие «она».

— Ну… да, — принужденно улыбается Вера. — Разве не так?

— Так, — не спорю я. — А что я скажу Сашке? Что быстренько променял ее на влюбленную девочку, пока жены дома нет? А потом вернулся, стер чужую помаду и готов любить жену дальше — до следующей девочки? Или как? Или прятать глаза, обманывать? Это что касается Сашки. Но мне вообще-то все наши девочки нравятся. И как? Что почувствует Риманте, когда отпихну ее левым копытом и полезу к Мишель? Ну, Мишель — с ней понятно, она меня за кобелячество просто убьет, очень серьезно девушка относится к выбору спутника жизни. Если я — то я, никаких «я еще повыбираю». А Вика? Жанна? Будут кусать губы и сгорать от ревности и ненависти? Только этого в нашей семье не хватало! Никогда этого не понимал в сериалах. Если герой бегает по бабам — ну какой он герой? Он предатель. И как предает любящую женщину, точно так же потом предаст друга или соратника. Если ему совесть позволяет предавать — предаст обязательно. Тоже мне великое свершение — удержаться от соблазна! Если даже на это воли нет… это предательство, мама. Самое обычное. А я вообще-то Сашку люблю.

— Формально Сашенька тебе еще не жена…

— Мама. Ну при чем тут формальности? Она сказала мне — всегда и всё. Еще при первой встрече. Я ей ничего не сказал, но, знаешь ли, ей это и не требуется. Если я ее предам, что-то изменит запись в реестре муниципалитета? Формальность — она для имущественных прав.

— Может, оно и так, — качает головой Вера. — Но как-то странно слышать такие рассуждения от тебя. Шестнадцать лет, а говоришь, как взрослый…

— А я и есть взрослый. Мне триста лет. Как минимум. А как максимум… думаю, что ровесник Вселенной самой.

— Рой! Ну что ты такое несешь⁈

И мы оба смеемся. Хотя я вовсе не шучу.

А потом мы идем в академию. Центральная першпектива — отличное для этого действия место. Тротуары широкие, машин мало, как-никак культурный центр города, нечего тут всяким ездить.

Охрана из гвардии ненавязчиво идет впереди, передает нас по цепочке следующим, сзади тоже маячат хмурые ребята в броне. Удовлетворенно киваю. Выход обставлен достойно особ с таинством происхождения. Только гвардейцев сегодня маловато. Похоже, остались личные телохранители князя Кирилла и парочка типов от князя Леона, их физиономии запомнились, когда развлекался похищениями Сашки. И что это значит, э? Ожидается атака от Ярыгиных — или просто Мишель в очередной раз поругалась с князем Браном? Спросить бы Мишель, но мы решили, что она останется на охране дома. Ну, если атака… ох и обогащусь!

На ходу я кивками приветствую знакомых по академии, то есть всех подготовишек, которые попадаются по пути. Не просто же так крутил головой на лекции, а запоминал, мне с этими ребятами минимум год учиться. Отвечают мне по-разному — или не отвечают. Мне и так, и так подходит, я запоминаю всё. И как ответили на приветствие, и как именно не ответили. Очень удобно, черновое деление на врагов и сочувствующих можно сделать прямо на прогулке.

Врагов пока что больше. Но это как раз понятно. Клановые нам по умолчанию враги, мы же их распихали, заняли самое удобное место в городе и тем всех унизили. И еще ограбили, да. Центральная першпектива — лакомое место. Да и пусть вражатся, точно открою лавочку по продаже отобранных ти-фонов!

Ясмина идет рядом со мной. Не под ручку, но настолько близко, что мы соприкасаемся то бедрами, то руками, и получается еще откровеннее, чем под ручку. Сегодня ей это нужно.

— Такое странное состояние, — озадаченно бормочет она, — как будто я с тобой — единое целое. Не то чтобы я против, но… странное оно.

Отрицательно качаю головой. Не со мной она единое целое. Вернее, со мной — но со мной из куна-чакры. Я же ей отдал часть себя, и теперь внутри Ясмины тот же нерушимый кристалл магии, что и во мне.

Все же мой папаша был настоящим гением. Сумасшедшим, но гением. Вот как он сумел понять, в какую сторону необходимо изменить организм сына, чтоб внутри меня смогло воссоединиться давно разделенное космическое существо? Только озарением, умом тут ничего не добиться, нет у нас информации по природе магии. И вряд ли о его успехе догадывается российский император. Если б в Москве хотя бы смутно подозревали о моей сущности, на Старый Донец сбросили бы десяток межконтинентальных баллистических ракет, говорят, они все еще стоят на вооружении. Десятка на меня бы хватило даже без ядерных зарядов.

Девочка замечает мой жест и смотрит вопросительно.

— Мы с тобой не физически, а магически одно целое, — тихонько объясняю я любопытной спутнице. — Два мутанта, подлежащие немедленному уничтожению.

— Я не мутант! — жарко возражает она и на всякий случай прислушивается к внутреннему состоянию, вдруг уже изменилась и растут клыки.

Невольно улыбаюсь. Ну милота же! Какие непосредственные, искренние реакции, как щечки горят от возбуждения! Обнять бы и закружить!

Чтоб веселее шлось, решаю подлить масла в огонь ее любопытства. А также солярки и бензина.

— Не мутант? А вот скажи: в поперечный шпагат сложно сесть?

— А что в нем сложного? — не понимает она. — Раз — и села. Это же просто раздвинуть ноги…

Она вспоминает коварное вранье Риманте и заливается густым румянцем.

— Для простых людей, а их большинство на планете — сложно. Нужно долго и мучительно растягиваться, и все равно не у каждого получится. А таблицу умножения долго запоминала?

— А зачем ее запоминать? Она же простая, достаточно один раз посмотреть…

— Во-от! А простолюдины учат ее специально и долго.

— То простолюдины…

— Ну да. Потому что они — люди. Человеки. А мы мутанты. Все маги — мутанты. Не может внутри человеческого организма существовать сила космических масштабов, чтоб не изменить его.

— Мутации запрещены указом императора «О чистоте человеческой расы»! — азартно возражает Ясмина, и до самой академии мы оживленно спорим на эту тему. Близняшки нас не слушают, им неинтересно, у них основная задача — соответствовать особам королевской крови. Походка, взгляды, осанка, всё такое. А вот княжны Меньшиковы жадно прислушиваются, хотя участвовать в дискуссии пока что стесняются. И фрейлины настораживают Слух, им тоже жутко интересно, в кого это они превратились. Лучше бы не за нами, а за обстановкой следили, а то прилетит нежданчик, и поздно будет на том свете признаваться, что отвлеклись. Поэтому я их подстраховываю и слежу за окружением сам. Взгляды, Взгляды… но вроде ничего более опасного пока что нет.

— Если я правильно тебя поняла, — озадаченно подводит итог разговору Ясмина, — то все маги обречены на изменения. Так? Но…

— Так, — киваю я. — Но надо разделять. Магия обслуживает желания людей. Но люди — это смесь животного начала с духовной надстройкой. Вот изменения животного плана — они, пожалуй, от магов и не зависят, идут на подсознательном уровне. Для выживания вида надо быть сильнее, ловчее, быстрее — и сообразительней. И еще размножаться со страшной силой. Мы, маги, такие и есть, и все более совершенствуемся. Мы давно не участвуем в спортивных состязаниях, потому что сильнее простолюдинов в разы. Мы страшно сильные, быстрые, практически не болеем, все отличаемся природной красотой — и функции размножения у нас тоже на высоте. Магоодаренные девочки уже в тринадцать лет имеют роскошные широкие бедра, большую грудь и просто разрываются от желания иметь как можно больше детей. Посмотри хотя бы на Риманте: ей пятнадцать, но она уже шикарная женщина с тяжелыми бедрами, отчетливой грудью, но с детским личиком и тонкой талией. И эротические фантазии из нее так и прут, точно отдам в жены князю Леону… И, кстати, маги эту свою особенность давно закрепили законодательно: обоюдосторонняя помолвка может заключаться с тринадцати лет и подразумевает интимные отношения, причем девочек никто не спрашивает, болит ли у них голова. Да она у них и не болит — в том самом смысле. И мы считаемся физически взрослыми с двенадцати, и лишь интеллектуально — с шестнадцати.

А с духовной, чисто человеческой стороны маги стремятся… к чему?

— К могуществу, — задумчиво говорит Ясмина. — Больше сил, мощнее заклинания…

— К власти, — киваю я. — И здесь изменения вполне сознательны. Все маги усиленно прокачиваются и постоянно ищут пути к новым смертоносным заклинаниям. И когда упираются в тупик — начинают экспериментировать с геномом, чтоб хотя бы дети прорвались на более высокую ступень магии. Так на свет появились… да мы все. Ты, я, Жанна с Хеленой. И княжны Меньшиковы. Мы все здесь обладаем сверхъестественными способностями. Вот ты разве не замечала, что явно умнее прочих, соображаешь с огромной скоростью и сразу приходишь к правильным выводам? А ведь это ненормально.

Ясмина глубоко задумывается. Случайно прижимается ко мне бедром — и вспыхивает, как новогодняя елочка. Перехватывает мой понимающий взгляд и окончательно смущается. Но не отстраняется.

— Рой, но если всё так, за что тогда нас наказывает император? — осмеливается подать голосок княжна Мариэтта. — Если это естественный и неизбежный процесс?

— Ну… он тоже маг.

Княжны не понимают.

— Есть два способа возвыситься, — поясняю я. — Стать могущественней самому — или истребить всех сильных поблизости. Зачем российскому императору конкуренты?

— За то, что ты сказал, отправляют на каторгу, — тихонько замечает Ясмина.

Я лишь пожимаю плечами. Ну, каторга. Мы стремимся стать сильнее императора, он стремится нас уничтожить, тут все честно.

За интересными разговорами мы не заметили, как дошли до академии. Что-то я расслабился, а ведь именно в академии нас наверняка поджидают всякие неприятности.

Стремительно выдвигаюсь вперед… и не успеваю.

— Стоять, — лениво приказывает третьекурсник с метками Младшего ученика на форме.

И Марика, завороженная его статусом мага, послушно останавливается.

Бросаю бешеный взгляд на фрейлин и в два шага оказываюсь рядом с Марикой. Третьекурсник на входе явно поставлен для контроля за проносом магических артефактов, на территории академии они запрещены. Но при нас артефактов точно нет. И?

А парень неторопливо разглядывает девушку. Понятно. Фрейлины очень оригинально решили вопрос с броней. Они надели юбки в бледную клетку, как и предписано бытовикам. Но — поверх брони. Очень тонкие, очень длинные, практически до земли, и такого кроя, что их можно сбросить одним движением руки. И форменные жакетки — того же плана. И вот теперь стоит третьекурсник, пялится на броню, просвечивающую сквозь тонкую ткань, и не знает, как это трактовать. Вроде цветовая дифференциация Школ соблюдена, форменные юбки и жакеты в наличии, но… броня никуда не делась, вон она, выпирает наколенниками и наплечниками. А с другой стороны — про броню в качестве нижнего белья в правилах академии наверняка ничего не сказано…

— Если он потребует задрать юбку, чтоб продемонстрировать всем, что под ней — смело бей в рожу, — не снижая голоса, спокойно советую я. — За оскорбление студентки. А я еще добавлю от себя — за покушение на девичью честь.

Марика кивает с бледным видом, а я тут же иду танком на третьекурсника:

— Проблемы, Младший? Есть вопросы по запрещенным артефактам?

Студент отрицательно качает головой и отступает. Понял, что действительно получит в рожу и окажется очень грязным участником очень некрасивого скандала. Девичья честь — не пустой звук для магоодаренных, за такое и убить можно, и никто не осудит. Кроме родичей убитого, естественно.

Пропускаю свою команду, но сам задерживаюсь. Обостренным Нюхом чувствую, что третьекурсник желает что-то сказать. И Нюх меня не обманывает.

— Встретимся на боевой подготовке, «дюпон», — усмехается мне в лицо студент. — Я у вас в спарринг-партнерах. Там ты за юбку не спрячешься.

Быстренько соображаю. Значит, спарринг-партнер? А ведь вполне такое может быть. Именно старшекурсников новичкам и ставят. Потому что старшие курсы уже умеют соразмерять силы. Когда хотят, м-да.

Но студент, как ни странно, вызывает у меня симпатию. Может, своей сдержанностью.

— А с чего такая агрессия, Младший? — спокойненько интересуюсь я.

— Приказ, «дюпон». Лично мне вы нравитесь. Телохранительницы у вас вообще забавные. Но нам старшие приказали вас снести. Любым способом. Так что без обид.

— Договорились, — киваю я. — Постараюсь тебя не убить. Но, сам понимаешь, бой есть бой, могу не рассчитать. Так что и ты — без обид.

Студент со смешком хлопает меня по плечу, и мы расстаемся чуть ли не друзьями. До смертельной встречи в спортзале, м-да.

Собираюсь догонять девчонок и вдруг ловлю посторонний Взгляд. Не агрессивный, нет, но и не совсем обычный.

Оборачиваюсь. Высокий мужчина у стены. И как я его раньше не заметил? Худой, невзрачный, совсем не подходящий по виду для академии. Не студент, не преподаватель, не технический работник. И?

Мужчина перехватывает мой взгляд, отрицательно качает головой, извиняюще улыбается и уходит в сторону административного корпуса. Только в последний момент отворачивает лацкан потертого пиджака, и перед глазами у меня мелькает жетон имперских спецслужб. Если верить спешно подкрученному Зрению — он из Третьего тайного отдела. Коллега Мишель.

И на душе у меня становится намного спокойней. Все же из Москвы прислали человека разобраться в ситуации с особами в статусе таинства происхождения, не стали рубить сплеча да со всей силы. А это значит, что есть шанс договориться. Ну или как минимум запас безопасного времени.

Тем не менее догоняю девчонок в мерзком состоянии духа.

— Ты — телохранительница! — рычу Марике в лицо. — Прежде всего — телохранительница! И на хамский приказ «стоять» должна сразу бить в рожу! Честь и достоинство княжон в твоих руках!

— Но он же маг, — негромко оправдывается Марика. — И при исполнении…

— Прежде всего он хам! А для тебя лично твоя робость перед магами однажды окажется смертельной ошибкой! Поняла?

Девушка неуверенно кивает. Ничего она не поняла. Как была бесправной простолюдинкой, так ей в душе и осталась. Не готова еще в телохранительницы, права мама Вера. Только у нас выбора нет. Или вперед, или съедят.

А у самого спортзала на меня вдруг накатывает видение: избитый деревянный пол, и на нем изломанная Марика в луже крови. Я даже головой трясу от неожиданности. Пророческий дар? Да ну нафиг, я же не Сашка! Просто накрутил сам себе нервы.

И спокойно прохожу в зал.