Боевой маг

Глава 26

ОБА ДВОРЯНИНА БЫЛИ ОДЕТЫ в черные военные формы, в комплекте с соответствующими масками, которые были не более чем простыми белыми козырьками на глазах. В действительности, Исадора была не единственной женщиной, которая носила военную форму — краем глаза Флетчер заметил, что ещё несколько недавно прибывших отказались от бальных платьев — женщины, которые занимали высокопоставленные должности на воинской службе или в своих частных армиях.

При виде близнецов дыхание Флетчера участилось, ладони вспотели. Они проследовали через зал, как пара златовласых львов, совершенно спокойно чувствуя себя в показном собрании элиты Гоминиума.

Игнорируя приветствия от других гостей, пара шла прямо к Серафиму. Флетчер чувствовал как Сильва схватила его за рукав, но шок от увиденной пары, сковал его на месте. К тому времени, когда он пришел в себя, было слишком поздно, Тарквин и Исадора стояли перед ними, глаза, спрятаны за масками, все трое обменялись взглядами.

— Поздравляю, Серафим, — сказал Тарквин, его голос был ровный и беспристрастный. — Наконец благородный. Ты вошёл в общество.

— Благодарю, — чопорно ответил Серафим.

Тарквин едва обратил внимание на ответ. Его взгляд буравил Флетчера, зрачки сузились за маской. Флетчер молчал, но слегка наклонил голову, как бы в приветствии.

— Ну, не груби, дорогой Серафим, — сказала Исадора, встряхнув гривой волос. — Ты не представишь нас своим гостям?

Серафим прочистил горло, выиграв себе немного времени.

— Джеймс Ротерхэм, — наконец сказал Серафим, голосом на октаву выше обычного. — Он из Квазулу. Приехал, чтобы контролировать свои северные рудники.

— Джеймс Ротерхэм, — повторил Тарквин, сморщив брови. — Это северное имя. И ты немного бледен, что бы быть из Квазулу, не так ли, Джеймс?

— Э-э, он не очень хорошо говорит на нашем языке, — поспешно вставил Серафим. — Его предки родом из Гоминиума, отсюда его имя и внешний вид, но он такой же иностранец, как они приезжие.

Флетчер склонил голову и скрестил руки в знак уважения. Таркин хмыкнул, даже за маской, недоверие ощущалось на его лице. Тем не менее его главный интерес был в Сильве, его глаза, задержались на ее тонкой фигуре дольше, чем хотел Флетчер.

— Скажи мне, Серафим, зачем ты привел эльфа на бал? — спросила Исадора, а затем посмеялась над резким выдохом Серафима.

— Ну, не надо так удивляться, — хихикнула она, игриво хлопая Серафима по плечу. — Ее глаза, они слишком насыщенные. Даже глаза у мамы не такие голубые. Скажи честно, Серафим, у тебя нет друзей из твоего народа?

Она притворялась, что делает паузу и думает, а затем страстно вздохнула в насмешливом издевательстве. — Ох, подождите, они же все погибли? Мне очень жаль.

Серафим начал заикаться от гнева, а Флетчеру пришлось сдерживаться, сжав руки в кулаки. К счастью, Сильва шагнула вперёд и резко повернулась, прежде чем Серафим смог ответить.

— Добрый вечер.

Эльфийский акцент, чистый и ритмичный, был в её словах. Это было впечатляющее выступление, и Флетчер ухмыльнулся под маской.

— Я представитель кланов, здесь, чтобы договориться о сделке с лордом Пашой. — Она кивнула на Серафима. — Наши войска скоро прибудут на линию фронта, и им нужно вооружение. Мы думали, что лучше всего, что я не сделаю свое присутствие на балу известным, учитывая нынешний… климат.

У Тарквина отвисла челюсть, а складки на лбу углубились.

— Ты не считаешь неуместным для себя оружие триумвирата? — спросила Исадора приторно сладким голосом. — Наши заводы намного ближе к вашим границам, чем Паши.

— Мы выбираем очень осторожно, с кем вести дела, — заявила Сильва, скрестив руки. — Это вопрос… вкуса.

Двое застыли от этих слов, и Флетчер увидел, как на щеке Тарквина появились красные пятна.

— Пойдём Исадора, — огрызнулся Тарквин, беря сестру за руку. — Мы должны отдать должное леди Фавершем.

Дуэт ретировался, исчез в толпе не оглядываясь.

— Квазулу? — прошептал Флетчер. — Это лучшее, что ты мог придумать?

— Эй, не обвиняй меня, — прошептал Серафим, подойдя ближе, что бы Флетчер услышал его. — Ты — тот, у которого не было готовой истории, и даже чёртового имени. Ты знаешь, что мне рассказали об этой безумной схеме всего несколько часов назад? Мне пришлось оставить моих двух настоящих гостей бездельничать в гостиничном номере, и вам повезло, что на их приглашениях не стояло имён. Не забывай, если что-то пойдет не так, моя жизнь на волоске. Помощь и соучастие предателям делает меня таким же.

Флетчер вздохнул и сделал глоток вина. Во рту стало горько и проглотил его поморщись. И сразу пожалел об этом, чувствуя, как кислотная жидкость стекает и падает в желудок.

— Мне жаль, — сказал он. — Нам это сошло с рук, так что ущерба нет.

— Ну, Сильва не лучше — тебе обязательно нужно было настраивать их против себя? — застонал Серафим.

— Я ничего не смогла с собой поделать, — сказала Сильва с намёком на сожаление в голосе.

— Просто отойди от меня, пока кто-нибудь другой, кого мы знаем не подойдёт поздороваться.

Как по указке, ведущий назвал имя Дидрика, уменьшив шум разговоров до молчаливого шепота. Флетчер поймал взгляд на своего заклятого врага, одетого в жёлто-чёрную форму своей частной армии: изящно скроенной из двух частей с шевронами капитана, украшавшими плечи. Он носил серебряную маску в форме полумесяца, которая идеально прикрывала обожжённую половину его лица. Мгновенно, он был в окружении подобострастно заискивающих, которые отчаянно пытались познакомиться с новым лордом.

Но уходить не было необходимости, потому что ведущий позвал гостей.

— Дамы и господа, пожалуйста, пройдите в банкетный зал.

Флетчер не нуждался в дальнейших уговорах, и Сильва подхватив его под руку присоединилась к болтающим толпам вверх по лестнице. Она билась за каждый шаг, ибо платье было длинным и постоянно попадало под каблук. Флетчер понял, что они сделали плохой выбор обуви для своей ночной работы, и бессмысленный, потому что туфли едва могли быть замечены под юбками.

К тому времени, когда они достигли дверей, Флетчер вспотел от жара ярких факелов, которые освещали путь, черные локоны его волос, пропитанные потом, налипли вокруг шеи. Они задержались в свежем свете банкетного зала, только чтобы раскрыть рот в изумлении.

Три длинных стола стояли бок о бок, в зале, освещенном таким количеством люстр, что казалось, что горел сам потолок. Пол был из полированного красного дерева цвета тёплой умбры, мраморные бюсты, изображающие поколения королевской семьи, выстроились вдоль стен, сердито глядя на собравшихся гостей, как бы не одобряя экстравагантный показ.

Когда они вошли, щеголеватые лакеи кланялись и расшаркивались, прежде чем привести гостей к своим местам. Флетчер оказался сидящим напротив большого дворянина, чье лицо уже было красным от выпивки. Мужчина сидел между двумя молодыми женщинами, которые безусловно были его гостьями, поскольку они смеялись над каждым его словом. Обе были с высокими причёсками и соответствующими золотыми масками на глазах.

— Конечно, это проклятый позор, — сказал человек, когда Сильва и Серафим сели по обе стороны от Флетчера. — Я имею в виду короля Гарольда, он хороший человек, сердце в нужном месте и всё такое, но на этот раз он зашел слишком далеко зашёл.

— Ты так прав, Берти, дорогой, это слишком, — прошептала одна из женщин, наклонившись ближе, что Флетчер могла разглядеть большое черную мушку на её левой щеке.

— Это слишком, — повторила другая, кивнув. У неё была необычно длинная шея и голова двигалась как у аиста.

— Дайте им дюйм, и они возьмут милю, это то, что я всегда говорю, — продолжал Берти, его щёки тряслись, когда он стучал по столу своим костяшками для акцента. — Гномы должны знать своё место. Теперь посмотрим, что будет. Несколько сотен бандитов, идущих сюда, вооружены до зубов, и все это время их бомбы взрываются то тут, то там.

— Это положительно ужасно, — сказала Красивая Мушка. — Мы не будем в безопасности ночью в наших постелях.

— Теперь, старый король Альфрик, у него есть правильная идея, — пробормотал Берти. Он поднял палец, затем поднял бокал игристого вина и осушил его одним глотком, пролив половину бледной жидкости в свою кружевную белую рубашку.

Затем он наклонился и поманил Флетчера, Серафима и Сильву приблизиться. Неохотно трое наклонились, лишь бы не показаться грубыми и не привлечь внимание.

— У меня есть достоверная информация, что старый король приказал пинкертонцам захватить гномьи мастерские завтра вечером, — прошептал он, посматривая через плечо на случай, если поблизости окажется гномья прислуга. — Безусловно, там изготавливаются бомбы. Мы старые друзья с Альфриком, и, конечно, он доверился мне.

— Вы настолько в курсе, — сказала Длинная Шея, прикрывая рот рукой.

— Конечно, Альфрик всё время приходит ко мне за советом, — продолжал Берти с энтузиазмом. — Он не может принять решение без меня.

— Это очень интересно, — сказал Серафим, пожалев ублажить горластого человека. — Он должен очень доверять вашему мнению.

Флетчер очень сильно сомневался в том, что холодный, расчетливый Альфрик дружил бы с этим пьяным хвастуном. Скорее всего мужчина услышал слухи и просто хвастался перед впечатлительными барышнями.

Но новости были тревожные. Гномье литейное производство располагалось в подвалах их домов, построенное глубоко под землёй и защищённое металлическими дверями. Альфрику будет трудно проникнуть в них, но это будет означать, что пинкертонцы сами вторгнутся в дома гномов. Вдобавок ко всему они будут пытаться проникнуть в самые тайные святыни гномов. Так или иначе, крупные беспорядки ночью обеспечены. Все элементы великого плана Альфрика ведут к провокации восстания.

— Лучшее из всего этого заключается в том, что мы, наконец, увидим, как они делают свои проклятые пушки, — продолжил Берти. — Я сказал ему: «Альфрик, ты должен увидеть пушки». Как только у нас это будет, отпадёт необходимость в этих подлых маленьких засранцах. Мы можем посадить их в клетку и выбросить ключ.

Благородный закинул остатки из бокала в рот, затем причмокнул губами и удовлетворённо вздохнул.

— Ну, это кажется слишком суровым, Берти, — сказала Красивая Мушка, обмахиваясь веером. — Не могли бы мы просто… отправить их куда-нибудь? Может быть посадить на корабль или что-нибудь такое?

— Слишком опасно, — сказал Берти, оглядывая зал, чтобы девушка-служанка пополнила его бокал. — Они начали это, в конце концов. Все взрывы были их рук, а затем один из них убил этого отважного мальчика в этой миссии, прямо перед нашими глазами. Это доказывает, что если смогут, то они вернутся и сотрут нас с лица земли. Нет, Гертруда, либо мы, либо они.

— Но почему?

Флетчеру потребовалось время, чтобы понять, что это он сказал.

— Простите? — сказал Берти, потный лоб над его маской нахмурился.

— Почему она убила Руфуса Кавендиш? — запнулся Флетчер в неуверенность, стоит ли продолжать.

— Кто знает, почему эти существа делают такие вещи? — сказал Берти, отмахнувшись от вопроса, как от назойливой мухи. — Наверно, чтобы послать сообщение всем в Гоминиуме, рассказать нам всем, как выглядит гномий хлеб с маслом, так сказать. Дело в том, что она сделала это.

Морщины дворянина углубились и глаза за маской сузились. Очевидно, что человек не привык к тому, чтобы его допрашивали таким образом.

— Я спрашиваю, кто ты, черт возьми?. Я не узнаю твою форму.

— Мой гость, — спокойно сказал Серафим, успокаивающе похлопал ладонью по бедру Флетчера. — А я — лорд Паша.

Даже под маской, Флетчер увидел бледность Берти. В конце концов, расположение Серафима к гномам не было секретом.

— Я… это…, — кадык ходил ходуном. — Я знаю, что Вы… симпатизируете гномам. Я не хотел обидеть.

— Никто не в обиде, — сказал Серафим, сжимая колено Флетчера, словно предупреждая его не продолжать. Ему не нужно было беспокоиться, Флетчер уже сожалел о своем срыве.

Дальнейшую неловкость разрядил звон колокольчиков, объявив, что еда готова. Вскоре слуги метались между столами, балансируя огромными тарелками, закрытыми блестящими крышками, чтобы держать пищу в тепле. Через несколько минут центр стола был заполнен ароматными блюдами, и ожидающие стюарды синхронно сняли крышки.

Желудок Флетчера сжался от голода при виде этого. Восхитительный запах, который достиг его носа, наполнил рот слюной.

Самым большим блюдом было четверть оленя: его куски обжариваются в течение ночи, чтобы оставить мясо сочным и мягким. Лебедь, фаршированный грибами и устрицы рядом с ним, с хрустящей корочкой, приготовленный в соусе из инжира и шафрана, сверкал под мерцающим светом люстры. Дальше на столе был целый жареный кабан с хрустящим красным яблоком во рту.

Даже с этими огромными блюдами, еще больше мяса было выложено на столах: виверра, заяц в мандариновом желе, оладьи из речной щуки, припущенная осетрина с гарниром из собственной икры и даже гудакен, экстравагантный гибрид курицы фаршированной уткой, фаршированной гусем.

Вокруг мяса было много деликатесов: чесночные грушанки, сливы, тушеные в розовой воде, засахаренные каштаны и тарелки с красными ягодами в сливочном креме. Этого было слишком много, и Флетчер мог видеть только еду на своем столе. Он пытался сдерживаться, чтобы не протянуть руку и не попробовать ближайшее блюдо. Вместо этого он ослабил нижний сегмент своей маски, чтобы можно было есть.

— Кресс сказала, чтобы придерживался только воды, — прошептал Серафим, когда от него, кланяясь, отошла, одетая в розовое, гномка.

Затем голос ведущего перебил вздохи удивления и звон столовых приборов.

— Лорды, дамы и господа. Позвольте начать банкет!