Боевой маг

Глава 25

УЛИЦЫ ГОМИНИУМА мелькали за окном кареты, мрачные в умирающем свете зимнего вечера. На улицах было мало людей, а те, что были, торопливо двигались ссутулившись в нарастающей темноте. Было какое-то предчувствие, тяжелое и плотное, висевшее в воздухе, как дым масляной лампы.

Кресс и Отелло отправились во дворец пешком, а вскоре после этого прибыла карета Серафима за Флетчером и Сильвой. Их воссоединение было счастливым, но радость быстро померкла, когда приблизились к месту назначения. Теперь трое сидели молча, размышляя о задаче на ночь.

— Я должен был сделать это один, — сказал Серафим, покачав головой. — Или Арктур. Вы сильно рискуете.

— Он известный враг триумвирата, как и ты, — ответил Флетчер. — Сегодня вечером ты будешь почетным гостем и в центре внимания. Гораздо лучше для Сильвы и меня быть твоими анонимными друзьями, а затем улизнуть при первой возможности.

Серафим хмыкнул неохотно соглашаясь.

— Давайте еще раз повторим план, — сказала Сильва весёлым голосом.

— Правильно, — ответил Флетчер. — Начинай.

Серафим наклонился с широко раскрытыми от любопытства глазами, чтобы послушать.

— Клеща Альфрик использует в тронном зале, прямо над банкетным залом, — повторила по памяти Сильва, закрыв глаза. — У самого демона ампутированы ноги и он закреплён на конце тернового посоха. Он должен находиться где-то в закутке, накрытый тканью.

Флетчер вздрогнул, вспомнив когда Арктур рассказывал им эти ужасающие подробности. Клещ был диким, не связанный ни с каким призывателем, поэтому его нужно было держать на месте во время обращения Альфрика к людям Гоминиума.

— Чтобы добраться до него, мы должны пройти через одну из боковых дверей в зале и подняться по лестнице, — продолжала Сильва. — Там мы воспользуемся заклинанием отмычки, чтобы войти. Я достану дневник, привязанный к моей ноге, и начну читать его вслух, показывая каждую страницу клещу.

Флетчер продолжил, когда она остановилась.

— Кресс и Отелло будут подавать еду и напитки гостям, — сказал он. — Они будут отвлекать, пока мы пробираемся в тронный зал. Если все пойдет хорошо, мы должны провернуть это за несколько минут, и гости ничего не поймут.

Серафим нахмурил брови.

— Что произойдет, если отвлекающий манёвр Кресс и Отелло не сработает, и станет известно, что это вы там выступаете?

— Тогда нам просто нужно подождать, пока история не будет рассказана до конца, — мрачно сказал Флетчер. — Король Гарольд отдаст приказ об аресте Рука и Лорда Форсайта. Затем мы будем ждать. Посмотрим, будет ли Альфрик с ними.

— Это и есть план? — спросил Серафим, его глаза расширились в удивлении. — Что если он защитит их?

— Посмотрим, согласится ли с этим Альфрик, он замешан в этом в этом по самые уши, — ответила Сильва свирепым голосом. — И весь Гоминиум будет в ярости. Если он захочет предотвратить грядущий бунт и толпы с вилами и факелами, идущими ко дворцу, он примет сторону Гарольда и осудит двоих как предателей. Люди Гоминиума могут сейчас не любить гномов, но когда узнают, кто на самом деле стоит за взрывами, они будут жаждать крови. Альфрик должен пожертвовать ими, чтобы спасти собственную шкуру.

Раздался стук в потолок кареты со стороны кучера.

— Я думаю, что теперь пути назад нет, — сказал Серафим. — Мы на месте.

Они взяли свои маски с коленей и надели, пыльный аромат свежего фарфора ярко ударил в нос. Во время, потому что дверь распахнулась, и Флетчер получил приглашение выйти из кареты лакеем в черно-белой ливрее и высоким белым париком.

Гравий захрустел под ногами, а затем вид дворца поразил его. Он видел раньше его издали, потому что здание было в стороне, к северу от Корсилиума. Но вблизи, истинный размер и величие дворца стали очевидными.

Особняк был построен из белого мрамора, но сегодня вечером огромные бойницы на нижних ярусах были окрашены золотом. В пять этажей высотой, с центральным сводом и двумя обширными крыльями, выходящими с каждой стороны. Фасад удерживали множество колонн, толщиной с дуб и украшенные резьбой из извивающихся лоз. Кругом виднелись аккуратно подстриженные живые изгороди между покатых лужаек, с изящными фонтанами, струящимися вблизи гравийных дорожек.

Альфрик чуть не обанкротил Гоминиум — именно поэтому он отрекся от престола в пользу своего сына Гарольда. Народ Гоминиума в то время был близок к восстанию, поэтому смена правителя успокоила их. Или по крайней мере, видимость смены.

— Вот сюда, пожалуйста, — говорил лакей, кланяясь и расшаркиваясь, когда вел их по гравию к хорошо освещенному входу. Там были многочисленные толпы, ожидающие, быть объявленными при входе, в ярких одеждах, освещенные мерцающим пламенем в калейдоскопе цветов.

Флетчер повернулась к Сильве, проверяя, скрывает ли её уши маска. Сама маскировка была похожа по дизайну на его, но вместо золота использовалась серебряная трассировка. Окантована зеленовато-синими павлиньими перьями, загибающимися назад, чтобы прикрыть её эльфийские уши, которые также были прижаты и привязаны к голове, чтобы скрыть их под новой причёской.

Отвернувшись от Флетчера, Сильва взяла Серафима за руку и пошла вперед. В конце концов, она была гостьей. Почувствовав иррациональный приступ ревности, Флетчер ослабил ворот и последовал за ними.

Люди, ожидающие во дворцовом дворе, напомнили Флетчеру о множестве тропических птиц, прихорашивающихся и переговаривающихся, хвастающихся друг перед другом. Он думал, что костюмы его и Сильвы вызывающе яркие и бросаются в глаза, но теперь заметил, что в сравнении с теми, что были здесь, их были простыми.

Офицеры разгуливали с выставленными напоказ блестящими медали на груди. Многие из их масок покрывали только верхнюю половину лица: нелепые сочетания крючковатых носов и рогов, как пародия на точеные, красивые челюсти снизу. Женщины с окрашенными белыми лицами сопровождали их, их волосы сложены в причудливых стилях, с фальшивыми красными пятнами на щеках. Их юбки были сформированы разноцветными шелковыми слоями, такими широкими и тяжелыми, что Флетчер был уверен, их нужно удерживать металлическим каркасом. Большинство носили только простую маску для глаз, чтобы показать красоту своего макияжа.

Вельможи были не менее экстравагантны, отмечены только символами богатства, украшавшими их тела. Драгоценности сверкали на груди у дворян, а пальцы были отягощены крупными кольцами из золота и серебра.

Даже в прохладном зимнем воздухе Флетчер начал потеть, когда они вошли в факельные огни красной ковровой дорожке снаружи, вступив в очередь за стайкой молодых женщин. Впереди объявляли имена гостей, когда те проходили через арку в огромные двойные двери в холл.

Внезапная мысль ударила Флетчера, и на лбу выступил пот, блестящий на фоне фарфоровой маски.

— Имя, — прошептал Флетчер, продолжая идти вперёд потянул Серафима к себе.

— Что, — спросил Серафим.

— Моё имя. Как меня звать? — шептал Флетчер. Очередь приблизилась, и за ними встала пара младших офицеров без сопровождающих.

— Я не знаю. Придумай что-нибудь, — ответил Серафим, одёргивая руку и присоединяясь к Сильве. Собственная маска Серафима закрывала его глаза, и Флетчер мог видеть, как кожа на скулах бледнеет от беспокойства.

Девушки впереди добрались до начала очереди, остановились, чтобы шумно поболтать, как одна из них споткнулась, её нога запуталась в платье.

В голове Флетчера было пусто. Джеймс Бейкер. Мейсон. Почему он не мог думать ни о чем другом? Он стиснул зубы, когда ведущий взял приглашения от женщин впереди, объявив их имена в быстрой последовательности.

— Присцилла Хоторн!

Имя кружилось вокруг его головы.

— Вивьен Финдли!

Должно ли его имя казаться обычным? Или восточным, как Бейбарс или Паша?

— Розамунда Бэмбридж!

Что-то простое. Какое угодно.

— Елена Бэмбридж!

И затем Серафим показал свое приглашение, предлагая Флетчеру выступить вперед.

— Имя, сэр? — спросил ведущий.

— Джеймс Ротерхэм, — прозаикался Флетчер, слова покинули его рот, прежде чем осознал это.

— Джеймс Ротерхэм! — проревел ведущий. Затем он прошел и замялся в золотом сиянии холла. Он был ослеплен яркой люстрой, услышал гомон тысячи разговоров.

Фойе было переполнено людьми, стоящими группами и тянущиеся за предложенными бокалами игристого вина и лососевыми кремовыми сухариками.

В помещении бросалась в глаза широкая мраморная лестница с красной войлочной ковровой дорожкой, ведущей к элегантной двойной двери наверху. Помещение было также велико, как и зимний сад в Вокане, хотя и не так высоко. Когда он посмотрел вверх, то был в восторге от красочной росписи на потолке — древнего белокурого короля с золотой короной голове, его руки вытянуты, чтобы распылять десятки демонов через своды в вихре белого свет.

Понимая, что он глазеет, Флетчер опустил взгляд, чтобы увидеть девушек-слуг в розовой гномьей одежде, пробирающихся сквозь оживленные толпы с напитками и едой на подносах. Одна подошла ближе, повернула голову, с лицом закрытым вуалью, к нему.

— Напиток, сэр? — спросила она.

Флетчер безмолвно кивнул, принял волнистый фужер с игристым вином и поднес его к губам.

— Не пей на самом деле, — прошептал гном, подойдя ближе. — Сегодня ты должен иметь ясную голову. Серьёзно, не пей ничего кроме воды, на всякий случай мы…

Она отошла, когда благородный подошёл и взял напиток с её подноса. Флетчер не мог не усмехнуться, его тревога опустилась на несколько пунктов. Он опустил бокал и Кресс поспешила прочь, петляя в толпе с пустым подносом на весу. Она остановилась рядом с другим гномом, у которого были слишком широкие плечи, Флетчера не сомневался в том, что это Отелло. Только теперь он узнал красные ботинки эспадрильи, которые они носили, как условный знак отличия от других гномов слуг.

— Когда начинать? — сзади заговорила Сильва, заставив его подпрыгнуть. Он пролил немного вина на мраморный пол и сейчас же вытер следы ботинком.

— Расслабься, — сказал Серафим, сжимая плечо Флетчера. — Они ждут приезда Дидрика. Это может случиться в любую минуту. Вы двое должны отойти от меня. Я почетный гость…

Серафим застыл, слово умерло на его губах. Затем Флетчер увидел их, целенаправленно вошедших в холл. Тарквина и Исадору. И они направились к ним.