Бескрайний архипелаг. Книга IV

Глава 16

Кровь ещё не высохла на палубных досках, а мы уже таскали добычу на шхуну. Забирали всё, что может пригодиться или выгодно продаться.

Пушки и баллисты стали исключением. Ни к чему нам перегружать корабль. Время поджимало, как удавка на шее.

Когда последний из моих бойцов перешагнул через абордажный трап, волоча за собой мешок с утварью, пришло сообщение от системы:

Ваши действия признаны подвигом. Как капитан, вы получаете тройную награду. Слава повышена до 42 пунктов (+3).

По бегающим глазам соратников было видно: каждый получил долю славы. Единичку — за участие в бойне. Интересная механика. Значит, Парадигма поощряет захват вражеских судов, разграбление и ликвидацию экипажа.

По палубе прокатился победный вой. Пару дюжин глоток одновременно выплеснули всю накопившуюся ярость. Мои люди вздымали окровавленные кулаки к небесам и рычали, как медведи.

Я решил усилить момент триумфа, чтобы этот день врезался в память каждого из нас раскалённым клеймом.

— Давид! Две бочки рома на палубу! Сейчас же!

Навык «Капитан» повышен до 25 уровня.

РРРРААААААХХХ!!!

Бойцы горланили что есть сил. Их голоса сливались в единый клич, полный эйфории победы.

— Но сперва поднимите паруса! — добавил я, не давая расслабиться.

От децибелов первобытного рёва бывшие пленники невольно вжали головы в плечи. Все, кроме Декстера. Маньяк будто не замечал происходящего вокруг.

Ловкими движениями я распаковал четырёхзвёздочный комплект «Изобилие». И без того переполненная палуба мгновенно преобразилась в праздничный стол. Аромат жареного мяса смешался с запахом моря и пороха, создавая щекочущую нос комбинацию.

Привычно забрал две бутылки с соком и отправился в каюту, чтобы свериться с курсом. Поднялся на корму, выбрал направление, зафиксировал штурвал крепкими узлами и поспешил обратно к боевым братьям.

Вражескую бригантину решили не топить. Зачем тратить порох? Просто оставили её на растерзание ночному шторму. Стихия сама разберётся с деревянным гробом.

Мои друзья, измазанные в крови — чужой и своей, некоторые с ранами, но всё ещё живые, перебивали друг друга и наперебой рассказывали о подвигах.

— Видал, как я его молотом по рёбрам? Хрустел, как орех! А помнишь, как тот бородатый кайт молил о пощаде? Надо было видеть его лицо!

Я подошёл к Эстебану и хлопнул по плечу.

— Хорошая драка была, амиго, не находишь?

Вояка не излучал ни единого намёка на позитив. Глаза Эстебана перфорировали Декстера.

— Ты хорошо подумал, когда оставил этого нелюдя в живых? Забыл, что натворил Диловар?

Эстебан закусил губу до крови и презрительно сплюнул кровавую слюну под ноги.

Позади послышался голос Густаво:

— Вот именно! Беспредельщик нарушит клятву и зарежет кого-то ночью! Нахрена так рисковать?

Я оглянулся и увидел братву, которая разделяла вышесказанные мнения. Их лица выражали единодушное недовольство. Каждый держал по бутылке рома в руке — алкоголь уже начинал развязывать языки и разжигать страсти. Только в крохотных ладошках Жекаруфларда была зажата одна бутылка.

Эти хитрецы явно носили в рюкзаках пустую тару, чтобы при удобном случае наполнить её из бочонка. Надо же, какие предусмотрительные.

Возможно, все они правы, и стоило бы прямо сейчас прикончить Декстера — быстро, без лишних церемоний. Однако я не собирался менять мнение на глазах у команды. Капитан, который колеблется под давлением, быстро теряет авторитет.

— Предлагаете за борт его? — спокойно произнёс я.

Соратники синхронно кивнули. Их глаза горели жаждой крови. Горячка боя ещё не схлынула — наоборот, грозила набрать обороты под воздействием спиртного.

— Ну уж нет! — я повысил голос, чтобы каждый услышал. — Проведём беседу и узнаем его историю. Если человек потерян с концами — отдадим под суд на Новой Земле. И будь что будет.

Выдержал небольшую паузу, внимательно изучая лица. Возникло возмущение. Видел, как сжимаются кулаки, как дёргаются скулы. Но никто не посмел открыто перечить.

— Это не обсуждается!

Эстебан уверенно кивнул и первым направился в сторону маньяка-убийцы. Его сапоги гулко стучали по палубе. Под гогот, пьяные крики и сладострастные стоны из трюма мы поспешили за ним.

Декстер сидел на палубе, уперевшись спиной в борт. Руки свободно лежали на коленях, словно он медитировал. Взгляд направлен в пустоту, а на лице едва заметная, странная улыбка, будто он знает что-то, чего не знают другие.

— Ты наверняка понял, что тебе здесь не рады, грязный сердцеед, — процедил Эстебан, нависая над сидящим. — И сколько душ ты забрал?.. Говори!

Декстер медленно прикрыл глаза, его улыбка стала ещё более загадочной. Он ответил удивительно спокойным голосом:

— На Земле — четырнадцать. В Архипелаге… ноль, если не считать чудовищ, пиратов и прочей нечисти.

Простота ответа обожгла, как кислота. Четырнадцать человеческих жизней — произнесено так буднично, словно он перечислял товары в лавке. А потом это разделение: люди и «нечисть». Маньяк мог и нас записать во вторую категорию. Однако я сомневался, что он настолько глуп, чтобы рискнуть нарушить клятву.

Почувствовал, как моя команда напряглась, готовая к взрыву. Руки их потянулись к оружию. Эстебан стиснул зубы так сильно, что скрежет был слышен даже сквозь звуки вакханалии.

— Кого ты лечишь, казё-ё-ёл? — подключился Янис. Его голос был пропитан сомнениями. Скользнул взглядом по нам, оценивая, есть ли достаточно наивные, чтобы поверить убийце. — Братва, умножайте цифры на десять. Это ж как у шалавы спрашивать, скольким она дала.

— Мастер Янис, но ведь ноль на десять — будет ноль… — сумничал грызлинг.

— Жека, не гунди, когда старшие базарят, а-то накажу, — огрызнулся арестант, сверкнув глазами.

Хомяк стушевался на мгновение и принялся глушить ром залпом.

— Скоро малой уснёт, опять мордой в салат, — съязвил Густаво, наблюдая, как Жекаруфлард давится крепким напитком.

— Так, СТОП! — прикрикнул я. — Допрос буду вести сам.

Не хотелось слушать бесполезный трёп. Время получить ответы. Я шагнул ближе к Декстеру, чувствуя, как все взгляды сосредоточились на нас двоих.

— Первое, что хочу узнать. Почему тебя так крепко связали? Почему попросту не убили?

Каждый понимал: пираты не берут пленных без веской причины. Лишние рты — это балласт. А балласт отправляют за борт. Двух кайтов и краболюдку решили продать в рабство. Касательно Ронара — глубоко сомневаюсь.

— Всё очень просто, — он медленно повернул голову, смотря мне прямо в глаза. — Пираты даже не поняли, как лишили меня любимой, когда взяли наше судно на абордаж. Я и не стал торопиться им рассказывать. Без этой тайны месть не получилась бы… вкусной.

Декстер облизнулся, вспоминая сладость крови на губах.

— Единственный, кто выжил в побоище, — это я. Крубберу показалось, что маньяк-убийца отлично впишется в их банду. Потому и оставил в живых. Но я тогда не горел согласием, был не в себе от увиденного. Тогда они меня связали и сказали: как надумаю принести клятву верности — освободят. Ждали трое суток, пока вы не появились.

Я обратил внимание на задумчивые лица друзей. Каждый пытался уловить фальшивые нотки в рассказе Декстера. Больше всех хмурился Эстебан. Он знал, каково это — лишиться возлюбленной.

У вояки, как у стрелка, высокий навык восприятия. Гораздо выше, чем у меня. Следовательно, он распознаёт ложь лучше. Если Эстебан не пустил в ход кулаки, значит, история звучала правдоподобно.

Внезапно в центр нашего круга влетела новая ученица Такеши. Она с грохотом приземлилась на палубу от удара ногой в грудь. Стряхнув боль, как надоедливую муху, барышня тут же бросилась в атаку.

Интересные ребята. Наплевали на веселье — и сразу за тренировку! Даже в разгар пьянки они оттачивали боевые навыки.

Я огляделся по сторонам. Стая заставляла Раджеша превратиться в музыканта и спеть им что-то. Поддатый рейдер, облачённый в латы, тыкал в него учебным мечом для убеждения, оставляя синяки на рёбрах. Скай тащила в трюм за ногу Лекса. Тот яростно сопротивлялся, цепляясь за всё подряд, но был бессилен против её волчьей хватки.

— Весело живёте, — подытожил Декстер, и в его голосе прозвучали нотки одобрения.

— Кхм-кхм. И второй вопрос. Расскажи о тех, кого лишил жизни на Земле. Какие мотивы?

Вопрос был ключевым. Одно дело — убивать врагов в бою, совсем другое — резать невинных ради удовольствия.

— О-о, это долгая история, — в его глазах загорелись искорки воспоминаний.

— А мы и не торопимся, — ответил я, устраиваясь поудобнее на ящике.

Ром в бутылках булькал, ветер свистел в снастях, в трюме кто-то стонал от боли или удовольствия. Идеальная обстановка для исповеди убийцы.

Мы слушали внимательно, напряжённо, стараясь уловить каждую интонацию, каждую паузу. Осознавали, что дьявол кроется в деталях. Выдумывает маньяк-убийца историю или нет? Фальшивка рассыпается под напором вопросов, а правда обрастает подробностями.

Вот что я узнал из рассказа. В прошлом Декстер служил полевым медиком в спецотряде. Не какой-то там санитар, а настоящий боевой док, умевший вытаскивать парней с того света, когда кишки уже наполовину вывалились наружу.

Однажды во время задания их группа попала под артобстрел. Снаряды по неверной наводке послали свои же. Собственные артиллеристы практически перемололи группу в порошок. Большая часть погибла на месте, от некоторых остались только кровавые лоскуты. Но двадцати одному бойцу удалось спастись благодаря Декстеру.

Он использовал весь имеющийся арсенал медикаментов. Парни истекали кровью, а док их латал, как мог.

По итогу группу даже не эвакуировали. Пришлось добираться до расположения собственными силами. Раненых несли на самодельных носилках, кто-то полз.

Что оказалось странным: командование приказало молчать о произошедшем. Подписали бумаги о неразглашении под угрозой трибунала.

Пока большая часть выживших приходила в себя в госпитале под надзором Декстера и прочих медиков, случилось неожиданное. Один из бойцов, которому удалось избежать ранений, слил всю информацию в СМИ. Все новостные каналы запестрели заголовками о «дружественном огне».

Командование в тот же день списало военных под надуманными диагнозами: ПТСР, психическая нестабильность, агрессия, склонность к насилию. Некоторым шили обвинения в дезертирстве, отдавали под трибунал. Двадцать лет службы — и ты внезапно сумасшедший.

Что самое страшное — вскоре участники той роковой операции начали бесследно пропадать и умирать при странных обстоятельствах. Автокатастрофы, сердечные приступы, несчастные случаи на работе. Один упал с крыши во время ремонта. Другой отравился грибами. Третий утонул в собственной ванне.

В этот момент рассказа голос Декстера задрожал. Мы же продолжали слушать. Все посторонние звуки ушли на второй план, когда он вновь заговорил.

Было очевидно, что бывших сослуживцев методично убирают. Однако Декстер не успел предпринять что-либо, ведь попал под удар следующим. В дом пустили газ через вентиляцию. Очнулся связанным на засекреченной базе где-то среди густых джунглей. В месте, где испытывали боевую фармакологию на бездомных и, как оказалось, на неудобных людях.

Среди подопытных Декстер обнаружил некоторых своих сослуживцев. Они не узнавали его — глаза пустые, как у мертвецов.

За несколько недель бывший полевой доктор увидел столько жути, что тяжело было во всё это поверить. Один из соратников сошёл с ума от препаратов, которые должны были сделать его бесстрашным. Царапал стены до крови, визжал по ночам, как зверь. У второго не выдержало сердце после стимуляторов — боец не спал целую неделю, а потом просто отключился… С концами. Третьего сожгли из огнемёта прямо на месте ребята в комбинезонах — за агрессию. Живьём.

— Спустя полтора месяца я организовал побег. Мы захватили склад с оружием, взорвали несколько зданий и стену. Уничтожили охрану и скрылись в джунглях, — громко выдохнул Декстер и закрыл глаза, которые сочились от влаги.

Эстебан хмуро кивнул, давая понять, что история звучала правдоподобно. Слишком много деталей, слишком много боли в голосе, чтобы быть выдумкой. А главное — мотив для убийств становился понятен. Когда у человека отнимают всё, он может стать чудовищем.

— Ближе к сути, — напомнил я, чувствуя, как подступаем к кульминации.

Что было дальше… Боевые дроны обрушились на беглецов плотным роем. Началась охота.

Большую часть подопытных ликвидировали в первый час после побега. Лишь самые хитрые — кто хорошо ориентировался на местности и умел обманывать сенсоры — продержались дольше. Их выследили по старинке — собаками. Когда овчарки находили очередного беглеца, его сжигали заживо прямо на месте. Никаких свидетелей. Никаких вопросов. Только пепел и молчание, которое должно было навеки скрыть секретные разработки.

Остальные… Декстер так и не узнал, что с ними случилось.

Сам он нырнул в мутные воды Амазонки, когда военные стимуляторы ещё бурлили в крови. Три дня он плыл без остановки, превратившись в живую торпеду. Течение несло его прочь от ада, который остался позади.

Туземцы нашли его тело на берегу — полумёртвого, с пеной у рта и глазами, полными безумия. Местный шаман долго колдовал над белым воином, изгоняя злых духов войны. Неделю Декстер балансировал между жизнью и смертью, а когда очнулся, в его душе поселилась пустота.

Покинув племя, он залёг на дно, сделал пластическую операцию, купил новый паспорт. После чего обратился к старым связям — тем сослуживцам, которым когда-то спас жизнь в пекле боевых операций. Среди них оказались и нынешние высокопоставленные чины. Эти люди были обязаны ему жизнью, и долги чести никто не отменял.

Оказалось, что артобстрел не был случайностью. Их отряд использовали как живую приманку, пушечное мясо для прикрытия сделки по продаже оружия террористам. Командир нарушил приказ, захотел понять, что происходит — и это решение стоило будущего всему отряду.

Тот самый предатель, который первым исчез после слива информации о происшествии в СМИ, на самом деле пошёл на сделку. Ему пообещали полный иммунитет, если он расскажет только о человеческом факторе, дружественном огне и банальной ошибке. Никаких террористов. Никаких сделок. Лишь трагическая случайность. Таким образом военное руководство сохранило в тайне взаимодействие с врагами государства.

Когда Декстер узнал правду, что-то внутри него окончательно сломалось. Он составил список. Цели стали предельно ясны. Все личности, замешанные в военных преступлениях, должны были умереть. Большую часть из них ему удалось ликвидировать. Причём каждая смерть была произведением искусства…

В Архипелаг бывший полевой медик попал случайно — когда в новейшей военной капсуле полного погружения проходил очередные тренинги по снайперской стрельбе.

К концу рассказа Жекаруфлард едва держался на ногах. Мордашка его дёргалась в конвульсиях от алкогольной интоксикации, глаза мутнели, но душа горела справедливым гневом.

— Братва, вы чё, гоните? — он блатной походкой устремился в центр круга. — Декс наш пацан! Не гундите!

Янис потрепал его за холку с хищным оскалом на лице:

— Шкет по делу базарит. А кого из нас жизнь не потрепала? Я вот — разбойник. Гус — лиходей. Жека, вон, вообще ровных мастей — взломщик. Эстебан — охотник за головами. А капитан — кровавый мастер. И чё, маньяк звучит круче? Да фигня! Я отвечаю!

Янис влил ром сразу из двух бутылок себе в рот, алкоголь стекал по подбородку, смешиваясь с засохшей кровью.

Он глянул на Эстебана. Казалось, что тот больше всех проникся рассказом. Кому, как не военному, потерявшему в штурме базы наркоторговцев почти всех сослуживцев, не понять Декстера? Медик заметил что-то в драматичном взгляде вояки и коротко, понимающе кивнул.

Я же был уверен, что испытания оставили серьёзные следы на психике Декстера. Очень странный и опасный персонаж. В нём чувствовался скрытый вулкан ярости, готовый в любой момент взорваться.

— Говоришь, полевым медиком был? — наконец высказался Эстебан, прищурив глаза. — Давай к нам в состав, камрад. Вакансия как раз свободна.

Как там говорится… от грязного сердцееда до камрада — всего один шаг. Поговорка на самом деле звучала немного иначе, там было что-то про любовь и ненависть, но в данный момент это казалось неважным.

— Я не вижу смысла жить, — покачал он головой. — Все мои враги уже мертвы! — задумался на мгновение и едва заметно улыбнулся. — С другой стороны… хотя бы не будет скучно. Согласен!

Декстер одобрительно глянул на бойцов стаи, устроивших состязания по пьяной борьбе возле камбуза.

Эстебан протянул ладонь, и маньяк ответил взаимностью. После вояка вырвал бутылку рома из руки Густаво, как следует приложился и протянул новому товарищу.

Первым порывом было схватить высшего офицера за грудки и встряхнуть. Хорошо ли он подумал, принимая такое решение, не посоветовавшись со мной? Кулаки сжались, но я заставил себя взять паузу. Включил мозги вместо эмоций.

Третий Ронар в экипаже — это уже серьёзная заявка на власть. Три голоса на Совете Землян дают нам реальный вес, способный влиять на решения. Каждый титул поднимает авторитет группы и боевую мощь. Враги будут бояться нас, а союзники — уважать.

При таких темпах роста из разрозненной банды мы превратимся в настоящую силу. Пора думать о названии для нашего, так сказать, клана. Есть «Железное братство», «Северяне», «Горожане» — все имена громкие и заслуживающие уважения. Хоть и количество участников измеряется в них сотнями, а то и тысячами, но… чем мы хуже?