Бастард чужого клана

Глава 22

Этой ночью теневое существо явилось опять, уже под утро.

— Кащи пришел, — сообщило оно мне, как будто иначе я бы этого не понял. Плачущий шепот остался в прошлом, теперь оно произносило все слова громко и отчетливо, порой сбиваясь на рык. — Кащи доволен. Кащи нашел себе нового человека.

Как и вчера, тень сгустилась в черноту и два алых глаза вспыхнули там, где у нее, очевидно, располагалась голова.

— А что случилось с твоим прежним человеком? — поинтересовался я.

Огонь я пока не зажигал — не был уверен, как тень на него отреагирует.

— Злой свет напал на человека. Злой свет прогнал Кащи, — в голосе существа на несколько мгновений прорезались плачущие нотки. — А когда Кащи вернулся, его человека уже не было. Кащи оставался один долго, так долго. Кащи не хочет быть один.

Наставник упоминал, что существо передо мной являлось результатом неудачного эксперимента и должно было скоро исчезнуть. Почтенный Ирдан выглядел недовольным тем фактом, что существо появилось в замке, но при этом ничуть не удивленным. Теперь же со слов существа получалось, что его человек — очевидно, его прежний мастер, — погиб от злого света. То есть от света, вызванного магией?

В конце концов, что я знал о своем наставнике и его прошлом кроме краткой рекомендации Хеймеса, пары слов от Аманы и его собственного представления? Вполне возможно, что прежний мастер Кащи был врагом наставника и их противостояние закончилось гибелью второго мага. С таким характером, как у наставника, наличие у него смертельных врагов меня ничуть не удивляло.

— А зачем Кащи вообще нужен человек? — спросил я, пытаясь понять, на что похожа черная масса передо мной. Но чернота слишком сливалась с общим сумраком комнаты, и два горящих глаза картину не проясняли.

Тень шевельнулась — будто бы переступила с ноги на ногу. Если у нее вообще были ноги, конечно.

— Когда Кащи был со своим человеком, Кащи становился умнее и сильнее. Кащи мог ходить под большим огнем и Кащи не надо было больше бояться зверей из Пещеры.

Мне это казалось, или сегодня тень действительно говорила более разумно, чем вчера?

— То есть твой бывший мастер делился с тобой магией? — уточнил я.

— Кащи брал магию своего человека, — согласилась тень.

Несколько мгновений я смотрел в немигающие красные глаза, размышляя о том, во что я ввязываюсь с этой теневой тварью. Или уже ввязался? Сама тварь пребывала в твердой уверенности, будто уже обрела нового человека…

— А ты сам, Кащи, что ты делал для своего человека? — погибший маг явно не просто так приручил это существо.

— Кащи охотился, — сказала тень с отчетливым удовольствием в голосе. — Кащи — хороший охотник.

— А что-нибудь еще?

Существо ненадолго задумалось, будто припоминая.

— Кащи сопровождал своего человека в Пещеру, — интонация существа звучала все более ярко, уже передавая оттенки эмоций. И вот сейчас в его голосе слышались как гордость за свои достижения, так и застарелая опаска.

Пещера явно относилась к магии Теней, а значит, кроме наставника, никто о ней ничего не знал, а его я решил на тему Кащи больше не расспрашивать. Было у меня сильное подозрение, что наставник, вместо объяснений и ответов, просто попытается это существо убить… или развоплотить? Что там вообще положено делать с тенями, чтобы окончательно от них избавиться? Так или иначе, но если я хотел оставить Кащи себе — а я все больше к этому склонялся — то наставнику сообщать не стоило.

— Кащи, почему ты появляешься только ночью?

— Большой огонь слепит и глушит, — неодобрительно отозвалось существо. — Кащи не любит большой огонь.

— То есть — солнце?

Существо недовольно зашипело — похоже, даже название вызывало у него негативные эмоции.

— А как насчет маленьких огней? Свет от свечи тебе не повредит?

— Кащи не боится маленьких огней. Если Кащи захочет, то все их потушит, — гордо сказал тот, и действительно остался на месте, когда я зажег ближайшую свечу.

— Что ж ты уродливый-то такой? — вырвалось у меня невольно, когда я наконец увидел в деталях, что этот Кащи из себя представлял. Не особо вежливо с моей стороны. Я только надеялся, что теневое существо, в отличие от людей, не обладало тщеславием, и что я не оскорбил его в его лучших чувствах…

У теней вообще бывают лучшие чувства?

В любом случае, существо передо мной выглядело так, будто оно было создано ребенком лет пяти, решившим изобразить «очень страшную собачку». Длинное горбатое тело, покрытое неровными буграми и пучками шерсти, зачем-то три передние лапы, но при этом всего две задние, чрезмерно удлиненные, с двумя парами колен; непропорционально короткая приплюснутая морда и уши с кисточками. Отчего-то уши поразили меня больше всего. Наверное потому, что кисточки были красивыми и пушистыми и смотрелись на этом теле абсолютно не к месту.

— Уродливый? — переспросило существо, — Кащи уродливый?

Я подавил желание извиниться. Что поделать, если его внешность действительно была настолько неприглядной.

— Ты ведь тень. Ты должен легко уметь менять форму.

— Менять форму? — Кащи склонил голову набок с таким видом, будто подобная идея никогда прежде его не посещала.

— Да. Превратись в… — я запнулся, пытаясь решить, что выбрать. В голову, как назло, ничего не приходило. В крысу, как та, что сбежала от Кастиана сегодня? Нет, нет… Может, в одного из тех зверьков, которых разводила Шанна? Миленького, пушистого, со смешными ушами? Такой облик был бы полной противоположностью тому, как Кащи выглядел сейчас. — В кролика.

Красные глаза впервые за все время моргнули. Потом тень действительно начала меняться…

…Кролик получился… специфический. Во-первых, он отчего-то был фиолетовым. Во-вторых, в два раза крупнее тех животных, которых я видел в деревенском вольере. И, в-третьих, на его ушах виднелись те самые кисточки, которые удивили меня во внешности «очень страшной собачки». Ну и его глаза остались такими же алыми.

— Теперь Кащи не уродливый? — с надеждой спросила тень.

— Теперь Кащи красавец, — сказал я искренне, и тень пригладила длинное ухо передней лапой, будто прихорашиваясь.

В комнате начало светлеть — до появления солнца над горизонтом было еще далеко, но свеча уже не казалась единственным источником света.

— Большой огонь, — сказал кролик неприязненно, посмотрев в сторону окна — на его рычащий голос перемена тела не повлияла. — Кащи еще недостаточно сильный, чтобы выходить под большой огонь. — И растаял.

— Я не буду говорить, что тебе повезло, — Амана, хмурясь, разглядывала следы моей крови, запекшиеся на коре дерева, и тонкие паутины трещин от удара, идущие по ней же. — Это не везение, это заслуга твоей демонической крови. Чистокровный человек в лучшем случае получил бы сильное сотрясение мозга, а в худшем — сломал бы хребет. А не отделался бы обмороком на полминуты и недолгим звоном в голове.

Да, я и сам давно заметил, что на мне все очень быстро заживало. Даже амулет с черным нихарном, закрывающий меня от демонической скверны, этому не мешал. Кстати, насчет амулета…

— Ты не думаешь, что сейчас, после инициации, его можно снять? — я поднял левую руку с железным кольцом на указательном пальце.

Амана покачала головой.

— Не стоит. Риск стал меньше, но все равно не стоит.

— Насчет наставника… — начал я.

— Он еще вчера рассказал Хеймесу о том, что случилось. Правда, не упомянул, на какое расстояние тебя пронесла воздушная волна и с какой силой ударила. Сказал, что ваша с Кастианом магия слишком сильна и придется использовать защитные амулеты.

Мне тут же вспомнилась упомянутая Кастианом высокая смертность в магических академиях — с такими амулетами она бы точно пошла на спад.

— Но почему «придется»? Звучит так, будто это нежелательно.

— Да, верно, — Амана кивнула. — До тех пор, пока магия не осела, амулеты, блокирующие действия стихий, могут исказить саму основу силы… Это как при строительстве дома — если сделать кривой фундамент, то само здание пойдет трещинами, а может и вовсе рухнуть. Поэтому эти амулеты вы будете использовать очень недолго и только когда разрешит почтенный Ирдан.

Да уж…

— Наставник мог бы просто накладывать на нас магические щиты, — проворчал я.

— А они на тебе вчера были. Вот только у вашего наставника семь камней, а не десять, диспропорция силы оказалась слишком велика.

— Подожди… Но если на нас обоих стояли щиты, почему тогда воздушный удар его едва покачнул, а меня отшвырнул на два десятка шагов?

— Потому что он магистр, в том числе магистр Воздуха. Щиты — это далеко не все.

Я нахмурился. Я не помнил, чтобы наставник накладывал на меня щиты… Но, с другой стороны, я не видел и того, чтобы он накладывал их на Кастиана, когда давал ему задание. И не видел, как он их снимал. А он определенно делал и то, и другое.

Хм. Похоже, я был несправедлив к почтенному Ирдану.

— И амулеты сработают лучше, чем щиты, поставленные магистром всех стихий? — все же усомнился я.

— Амулеты берут свою силу не только и не столько из мага, который их создает, сколько из своей материальной оболочки, такой, как черный нихарн. Понимаешь?

Я кивнул. Из книг по теории магии я помнил краткое описание того, как действовали амулеты. Их, увы, нельзя было делать из каких угодно подручных материалов. Подходили лишь камни и металлы, особым образом насыщенные дикой либо очищенной магией. И работать с ними мог далеко не каждый маг.

— Хеймес хотел поговорить с тобой, — сказала Амана после паузы, и ее голос прозвучал чуть более напряженно и чуть более печально, чем до того.

Это случалось время от времени — мы могли говорить о чем-нибудь совсем постороннем, и потом, в один момент, что-то служило как напоминание, и голос Аманы менялся, а взгляд становился то виноватым, то обиженным, а чаще отражал и то, и другое одновременно. А порой она просто замолкала и смотрела на меня с немым вопросом «Почему?».

«Почему искра не зажглась?»

«Почему ты не смог меня полюбить?»

И эти немые вопросы были так несправедливы…

— О чем он хотел поговорить? — спросил я.

— Он сам объяснит.

— Нам нужно найти для тебя место в клане, — сказал Хеймес, когда все руны от подслушивания привычно зажглись на стенах. — И для тебя, и для Кастиана. Вы не можете вечно находиться здесь на правах гостей.

Я молча кивнул.

— В отношении тебя мы, конечно, рассчитывали на другое. — Хеймес вздохнул. — Хотя заключение брака вслух и не обговаривалось, но Амана была так уверена… Ты ей очень нравился… До сих пор очень нравишься…

Я отвел взгляд, глядя в окно на далекие белые облака. В памяти всплыл разговор брата и сестры аль-Ифрит, который я подслушал в свой самый первый день в замке.

— И это взаимно… Она могла ошибиться?

— Ошибиться?

— Пропустить мою искру. Не увидеть ее.

— Нет, — голос Хеймеса прозвучал очень мягко. — Нет, Рейн, ошибка исключена.

Я продолжал смотреть в окно, вместо неба видя перед собой лицо Аманы и ее вопрос, на который у меня не было ответа. «Почему ты не смог полюбить меня, Рейн?»

— Так вот, насчет того, почему я тебя позвал, — сказал Хеймес после паузы. — Самый лучший способ, который пришел нам в головы — это выдать вас с Кастианом за побочных отпрысков клана. Это объяснит и то, почему ваша внешность отличается, и то, почему ваша магия не похожа на родовую магию аль-Ифрит.

— То есть за бастардов?

— Да. Если это не противоречит твоим… м-м… моральным установкам.

— То есть позволят ли это мои гордость и самолюбие? — уточнил я, криво усмехнувшись.

— И это тоже, — кивнул Хеймес и добавил: — Кастиан согласился.

Я пожал плечами.

— А что, считаться незаконнорожденным настолько ужасно? Религиозные заморочки?

Хеймес покачал головой.

— Пресветлая Хейма равно благословляет всех детей, как рожденных в браке, так и вне его. Нет, проблемы и высокомерное отношение исходят от обычных людей, хотя, по законам Империи, никакого ущемления в правах у бастардов нет. От своего признанного родителя, обычно матери, они наследуют все в полной мере — будь то материальные богатства или место в клане. А если второй родитель признает их официально и духи клана примут, то бастарды могут наследовать и ему, наравне с детьми, рожденными в браке.

Звучало лучше, чем я ожидал.

— И кем окажутся мои «новые родители»?

Хеймес чуть улыбнулся.

— Ты с ними уже немного знаком. Наш с Аманой дядя Анхарт будет твоим отцом. Он подходит по возрасту, он пропал без вести уже много лет назад, так что выстраивать отношения с ним не понадобится. И, учитывая, как много у него было любовниц и сколько осталось незаконных детей, еще двум никто не удивится.

— То есть мы с Кастианом официально станем братьями?

— Да, по отцу. Матерей вам придется подобрать разных — дядя Анхарт ни с одной женщиной не оставался настолько долго, чтобы успеть сделать еще и второго ребенка.

— И кто будет моей? О ней я тоже уже слышал?

— С ней ты знаком лично. Амана рассказала мне о твоей встрече с Шанной.

— Но у нее же есть настоящий сын.

— Да, много лет назад погибший в море. Я навел справки — есть свидетели того, как гигантский спрут утащил под воду корабль, на котором мальчик находился. Происходило это посреди открытого моря, так что шансов выжить у него не было. Ты похож на него внешне, вы одного возраста — и история его жизни подойдет тебе просто идеально, позволив объяснить странности в поведении и пробелы в знаниях.

— Но… Шанна может и не согласиться. Зачем ей самозванец вместо родного ребенка?

— Если тебя все устраивает, то она, будь уверен, не откажется, — в голосе Хеймеса не звучало и тени сомнения.

Я нахмурился.

— Я не хочу, чтобы она согласилась под принуждением.

Хеймес чуть улыбнулся.

— Не беспокойся. Она будет только рада.

Похоже, я забыл, как очаровательны и харизматичны могли быть аль-Ифрит, когда этого хотели. Даже не то чтобы забыл, скорее, привык.

— Как я и говорил, она будет только рада, — сказал мне Хеймес, когда вышел из дома Шанны после не очень долгого разговора с хозяйкой, во время которого я и еще двое стражников, сопровождающих главу клана, ждали во дворе. — Задержись, пообщайся с ней подольше. И потом тоже не забывай навещать.

Я молча кивнул.

Из дома вышла Шанна. К груди она обеими руками прижимала тот самый портрет своего сына, на ее лице застыло ошеломленное выражение, а в глазах стояли слезы. Даже слова прощания с главой клана она выговорила, кажется, едва понимая их смысл. И тогда-то, глядя на нее, я подумал, что Хеймес, должно быть, убедил Шанну, будто я и есть ее пропавший ребенок…

Нет! Категорически нет! Если все действительно так, то пусть лучше Хеймес на меня разозлится из-за нарушенных планов, но я не буду обманывать горюющую мать.

Глава клана и его сопровождающие уже уехали — стражники даже спешились и вежливо прикрыли за собой ворота — когда я мысленно составил в голове речь и повернулся к Шанне.

— Госпожа… — начал я.

— Нет-нет, — перебила она меня. — Зови меня матушкой.

Неужели я был прав насчет Хеймеса…?

— Госпожа, — повторил я. — Вы ведь понимаете, что я вовсе не…

Шанна прижала палец к губам, призывая меня к молчанию.

— Я знаю, — сказала она мягко. — Знаю, что ты не мой мальчик. Знаю, что мой сын не вернется. Но я все равно просила и просила богиню, и вот она отправила ко мне тебя.