Бастард чужого клана

Глава 16

— Н-нет, — после долгой паузы, запинаясь, проговорил Кастиан. — Н-не думаю, что у меня остались дети… Я всегда был… был осторожен. Да и… и… — тут его лицо залила краска и он вовсе замолчал, не договорив, что именно «и».

Амана быстрым движением достала веер, раскрыла и спрятала за ним свое явно улыбающееся лицо, так что над шелковой кромкой виднелись только ее озорные, ярко блестящие темные глаза.

Вот ведь… лисичка!

— И вообще, — начал было Кастиан, но снова запнулся. Но все же откашлялся и продолжил, — и вообще, реакция Рейна сейчас ничего не доказывает, бывают и ложные опознавания. Нужно дождаться, пока он тоже не пройдет инициацию, и сравнить нашу магию. Тогда будет понятно.

— Родство может и не подтвердиться, но сродство магии наверняка есть, — сказала Амана, убрав, наконец, веер от лица и посерьезнев. — Я скажу Хеймесу. Это его специализация, пусть проверит.

— Что за сродство? — спросил я.

— Совпадение магических потоков на большинстве уровней. Такое обычно бывает у кровных родственников, но изредка случается и у чужих людей. Если подтвердится, то нам не нужно будет очищать башню от каждой эманации. Более того, наличие сродственной магии делает прохождение инициации более безопасным.

Да, точно, в той книге о подготовке к инициации сродственная магия тоже упоминалась.

— Тогда мою инициацию можно провести хоть завтра? — уточнил я.

— Завтра не получится — из Броннина приедет императорский архивист, чтобы зарегистрировать количество камней Кастиана. А вот послезавтра — вполне.

Амана протянула руку, и из пазов к ней на ладонь прилетел второй кристалл, оставив на стенах восемь.

— Немного позднее придет Хеймес, поставит вместо потемневших камней целые, — сказала, направляясь к двери.

Кастиан вышел сразу за ней, а я еще некоторое время постоял в центре башне, чувствуя в воздухе слабое эхо тех эмоций, которые дал мне кристалл — уют, доверие, безопасность… родной дом…

Амана оказалась права, сродство магии подтвердилось, так что полное очищение башни делать было не нужно.

И вот, два дня спустя, я стоял перед ее дверью.

Инициация Кастиана прошла идеально, будто по учебнику — никаких осложнений и отклонений. Как оно будет у меня я не имел ни малейшего представления.

Внутри я встал в самый центр выложенной на полу каменной мозаики, оглядел все десять безупречно-белых новых кристаллов. Сейчас нужно было выждать немного — там, снаружи, на дверь накладывали запирающие руны, которые по окончании инициации растают сами, и ставили защитный матовый купол. Если что-то пойдет не так, эти предосторожности должны будут защитить обитателей замка. А «не так» пойти, теоретически, могло многое, начиная от локального демонического прорыва внутри башни и заканчивая… да чем угодно.

Радовало только одно — настолько серьезные «не так» случались не каждый век, и это учитывая всю территорию Империи. Куда чаще при инициации страдали сами молодые маги.

Я потряс головой, отгоняя лишние мысли, глубоко вздохнул и постарался вызвать то медитативное состояние, которое должно было облегчить и ускорить протекание инициации. Без него она могла длиться и сутки.

В книге давалось несколько советов насчет образов, на которых следовало сконцентрироваться, но выбор в любом случае должен был базироваться на главной стихии родного клана. Только вот я понятия не имел, какой была главная стихия у клана Энхард — ни в одной книге об этом не упоминалось. Возможно, у них и вовсе не было главной стихии, и они владели всеми существующими равно хорошо.

После короткого размышления я решил остановиться на огне, тем более что его воплощение представить было проще всего.

Вот перед моим мысленным взором появилась искра — как та, которую зажигала Далия для иллюстрации рассказа об аль-Ифрит.

Вот искра разгорелась в огонек свечи, а вот — в полноценный факельный огонь, способный разогнать темноту на большом расстоянии.

Вот этот огонь начал вращаться, становясь огненным колесом, в центре которого открылась чернильная пустота, все растущая и растущая…

Так, стоп!

Стоп-стоп-стоп!

Упражнения по медитации с огнем никакой растущей пустоты не предусматривали!

Я попытался вернуться к образу горящего факела, но мое воображение мне больше не подчинялось. Чернота разрасталась, вытесняя огонь.

Я открыл глаза — но башни, залитой утренним светом, вокруг меня больше не было. Я все так же видел вращающийся обод огненного колеса, уже совсем тонкий, и жадную, живую, дышащую черноту внутри него.

Потом чернота поглотила остатки огня, оставшись единственной…

Чем?

Сущностью? Вещью? Манифестацией магии?..

Так или иначе, оставшись единственной. И когда это произошло, чернота опрокинулась и поглотила еще и меня…

Сперва в ней не было ничего, но потом, постепенно, проявились руны, светящиеся красным огнем, двигающиеся, живые — такие же живые, как чернота. Я мог их прочитать, но сочетания звуков не имели смысла. Может быть, их следовало коснуться, как узелкового письма или пиктограмм в Городе Мертвых.

Я дотронулся до ближайшей из рун.

«Белайме», — прозвучало у меня в голове, а потом: «Верхний Мир».

Чернота расступилась, явив пронзительно-синее безоблачное небо и горы, подножия которых укутывали облака, а вершины покрывала богатая зелень, хотя на такой высоте там не должно было быть ничего, кроме снега. Ровно двенадцать горных пиков. Несмотря на расстояние, я смог разглядеть голубые нити рек и ручьев, белый бисер водопадов, увидел даже крохотные фигурки людей… или не людей…

Я протянул руку, коснуться их — но вместо того вперед хлынули потоки черноты, марая и смазывая прекрасную картину, а все двенадцать пиков вдруг перевернулись, распались на части, будто разбитая мозаика, и собрались заново, но уже совсем в другом образе — теперь я видел двенадцать дверей из старого, потемневшего от времени, растрескавшегося дерева. И у каждой двери была своя причудливая замочная скважина. Вот — в форме паука. Вот — в форме раскрытых крыльев. А вот — в форме оскаленной волчьей пасти…

Я посмотрел на себя и вдруг понял, что держу в руке ключ, который все время меняет форму, меняет быстрее, чем я успеваю его разглядеть.

Откуда-то издалека донесся женский голос, нежный и певучий, но звуки сливались, не позволяя разобрать слова, а потом и вовсе стихли. Исчезли двери, и опять передо мной не осталось ничего, кроме темноты. А потом в ней выделился силуэт мужчины, почти человеческий. Не знаю, как я понял про это «почти», но что-то внутри подсказало: тот, кто стоял передо мной, человеком не был.

«Кто ты?» — спросил он, и его голос показался мне смутно знакомым. — «Где ты? Я почти слышу тебя. Почти вижу. Почти уже нашел…»

Я сделал назад шаг, потом второй. Нет, я не хотел, чтобы этот Некто меня находил! Ни его речь, ни само появление доверия не внушали.

Дальше назад, и дальше. Здесь, в темноте, расстояние менялось не так, как в реальности, один шаг был больше, чем просто шагом, и вот Некто оказался уже далеко от меня, его силуэт стал крохотным. И исчез.

Я остановился. Выдохнул. Огляделся, но ничего не увидел.

Мое тело ведь все еще должно было находиться внутри башни, верно? А все, что я видел, было лишь результатом воздействия дикой магии на мой, непривычный к ней, разум? Так ведь? Всего лишь галлюцинация?

Я вздохнул, не особо веря в собственные успокаивающие рассуждения.

Но все же, где эта самая магия?

В соответствии с теорией, нахождение внутри башни, со всеми вплетенными в нее защитами, потоками, направляющими рунами и прочим, должно было постепенно сконцентрировать мою дикую магию в одном месте и способствовать контролируемому пробою. Сперва небольшому, потом все более увеличивающемуся.

Большинство травм молодых магов во время инициации возникало оттого, что пробой с самого начала оказывался слишком мощным и человеческое тело не успевало так быстро к нему адаптироваться.

Ну что ж, медитация на огонь вызвала непонятные видения, из-за которых я до сих пор был окружен такой же непонятной тьмой. Может быть, мне стоило взять в качестве центрального образа воду? Например, небольшой искусственный пруд на территории замка аль-Ифрит…

Да, спокойный, тихий, безопасный пруд…

Я глубоко вздохнул и закрыл глаза — хотя в такой непроглядной темноте не было разницы, открыты они или нет. Закрыл и представил, что стою на травяном берегу и смотрю на водную поверхность, в которой видно голубое небо с редкими облаками, и лишь легкая рябь от ветра портит идеальность отражения.

Ветер и вода…

Солнечный день и вода…

Спокойная, тихая вода, которую можно зачерпнуть ладонью и вылить — медленно, по капле. И так же по капле польется через щель в природной плотине моя магия…

Я мысленно наклонился к поверхности пруда, мысленно представил прохладную влажность воды — и волна в три человеческих роста поднялась и опрокинулась на меня, сбив с ног.

Да что за…!

Она действительно сбила меня с ног! Я действительно промок до нитки!

Я открыл глаза — темноты вокруг больше не было. Теперь я оказался на травяном берегу, стоял там на одном колене, уперев руки в землю, только передо мной был не спокойный и безопасный пруд. Берег, на котором я находился, заканчивался отвесным обрывом, а внизу простиралось штормовое море. Волны бежали слишком быстро, поднимались слишком высоко, все в белой пене. Ударялись изо всех сил о берег и, разочарованные, отбегали прочь, готовя силы для новой попытки.

Я поднялся на ноги и попытался отжать воду сперва из волос, а потом из одежды.

Ну просто отлично! Это же было обычным упражнением для медитации, каким таким образом оно вдруг переросло в реальность?

До меня донесся глухой влажный рокот — будто грозовой гром прогремел под водой. А потом море закипело, все покрылось белой пеной — и расступилось, выпуская нечто огромное, круглое, темное, лоснящееся, поднимающееся из воды все выше и выше.

И еще выше.

И еще…

Словно гора, глянцево-черная, идеально-гладкая.

Две огромных черных змеи вынырнули у самого берега, потянулись наверх, туда, где стоял я. Нет, не змеи — два щупальца.

Кракен! Вот это, поднимающееся из воды, было кракеном. Точно! Огромное тело, многочисленные щупальца. Я ведь уже видел одного подобного, когда смотрел глазами Корневой Башни, того, которого она назвала малышом. И да, действительно, по сравнению с махиной, все еще растущей из моря, тот был совсем крохой.

Щупальца тянулись ко мне. Разорвут. Если ничего не сделаю, точно разорвут. Или скрутят так, что от меня останется лишь кровавый ошметок.

Убежать?

Нет, не успею — они двигались слишком быстро, быстрее, чем галопирующая лошадь. Не обогнать.

И никакого оружия при мне тоже не было. А когда я потянулся к Корневой Башне, то оказался так же отрезан от нее, как и тогда, в Городе Мертвых.

Иштава мерзость! Я с ненавистью уставился на щупальца, которые уже поднялись над краем обрыва, от всей души желая этому Иштавому кракену сдохнуть!

Ну что я ему сделал, а? Зараза!

Щупальца дернулись, будто услышали мои проклятия и будто им было не все равно.

Я вдруг стал видеть дальше и слышать четче. По моим венам растекся огонь — а потом излился наружу. Щупальца задергались, будто в агонии, а по всей их поверхности заплясало пламя. Только не желто-алое, а черное.

Разве огонь бывает черным?

Впрочем, сжигал он даже лучше обычного. Гигантские щупальца начали осыпаться пеплом всего через пару мгновений после того, как огонь появился.

С той стороны, где из воды поднималось туловище кракена, донесся гулкий ревущий стон, обрубки щупалец втянулись назад под воду, а море вновь забурлило.

Этот огонь — он же был магическим?

Я использовал магию?

Инициация, наконец, началась?

Вот только почему я все еще был здесь, в центре которой уже по счету слишком-уж-реальной галлюцинации, а не в башне?

По моим венам вновь начал разливаться огонь, распирая их, стремясь вырваться наружу.

Я закрыл глаза и постарался представить башню во всех деталях — цветную мозаику пола, витое серебро оправ, вделанных в стены и держащих кристаллы, узкие окна по кругу башни, через которые льется солнечный свет. Представил все это и отпустил огонь.

Реальность передо мной раскололась на десятки частей, будто была лишь картиной, нарисованной на стекле. Вместо нее осталась уже привычная темнота, но в этот раз ненадолго. В этот раз она тоже рассеялась и я, наконец-то, увидел внутренности башни.

Огонь больше не концентрировался только в венах, теперь он ощущался во всем теле. Мышцы, кости, кожа — горело все. Краткое усилие воли, чтобы избавиться от него — и дышать сразу стало легче, а первый из кристаллов потемнел.

После этого пошло проще — я не позволял магическому огню концентрироваться внутри себя, сбрасывал его в тот же момент, когда он появлялся, и кристаллы на стенах постепенно темнели.

И темнели…

Когда дело дошло до девятого, я начал чувствовать неясные пока опасения. На него потребовалось намного больше времени, чем на предыдущие, но вот он почернел полностью, темнеть начал десятый — а напор огня ничуть не ослабевал. Более того, мне даже казалось, что и сейчас, на десятом кристалле, он еще не достиг максимума. Будто бы дикой магии, запертой внутри меня, все еще было слишком много.

Десятый кристалл почернел наполовину.

На три четверти.

Полностью…

А вот о том, что делать в ситуации, когда десяти кристаллов для поглощения дикой магии не хватит, мне не говорили!

Я попытался задержать поток огня, но с тем же успехом можно было рукой заткнуть сломанную плотину — дикая магия моих усилий даже не заметила.

Все кристаллы на стенах были уже не просто темными, а угольно-черными. Более того, они начали оплавляться…

Нет-нет-нет!

Еще несколько мгновений, кристаллы поглотят последние капли, которые в них способны поместиться, расплавятся в каменную жижу — и что тогда⁈ Прорыв⁈ Как у императорского советника, который превратил все вокруг в безжизненную пустыню⁈

Может быть, я мог направить магию узким потоком так, чтобы никто не пострадал? Только куда? Наверх, в небо? Нет, крыша в таком случае рухнет мне на голову, и даже если не убьет, то точно собьет концентрацию, и магия прорвется.

Тогда вниз, под землю?

Пожалуй, это был самый безопасный выход.

Я опустился на одно колено, прижал ладони к полу и сконцентрировался, усилием воли веля магии уходить туда.

Каменная мозаика мешала — ощущалась как барьер, поставленный специально против магии. Та его все же с трудом, но пробила, а дальше стало легче.

Почва, сперва черная и плодородная, потом глинистая, потом песочная, частично плавилась, как камень, а частично сразу превращалась в пепел.

Все мои мысли и усилия были направлены сейчас только на то, чтобы не позволить магии сменить направление. А она вырывалась, она не хотела бить в одно и то же место. Нет, дикая магия кипела и ярилась, и не терпела приказов и клеток.

Но я ее держал.

И держал.

И держал…