Бастард чужого клана

Глава 20

Вересия во время инициации получила десять камней.

Я отложил газету, открытую на странице, посвященной высшему обществу Империи. Газетчик там расстилался в славословиях перед новой главой клана Энхард, восхищаясь и льстя так, словно от этого зависела его жизнь. Хотя, может, и зависела — скажи он то, что главе Старшего клана показалось бы оскорблением, кто бы за него заступился? А Вересия за оскорбление вполне могла и убить.

Мне, наверное, полагалось испытывать сейчас злость и обиду — за то, что сестра обманом забрала мое место в жизни и титул — но все чувства словно припорошило серым пеплом. Что-то там, под ним, конечно, тлело, но куда слабее, чем должно было. Просто сил на это не осталось — они все уходили на другое…

Я потряс головой, словно это могло помочь избавиться от навязчивых мыслей, и посмотрел на стопку книг по теории магии, от которой уже начинала пухнуть голова. Кастиан уверенно заявлял, что пухла она не от теории как таковой, а оттого, что я запихнул всю новую информацию себе в голову слишком быстро, она там еще не улеглась и теперь «давила на череп изнутри». Глупость, конечно, даже я знал, что внутри черепа находится мозг и ни на что он не давит, но вот по ощущениям все было так, как Кастиан описывал.

Сегодня был день приезда нашего с Кастианом наставника, но увидеть его пока не получилось. Явился он еще до рассвета, вызвав недовольное ворчание стражи — правда, ворчали они вполголоса и оглядываясь — сразу направился к Хеймесу, которого тоже пришлось разбудить, и до сих пор сидел с ним в кабинете. Что-то они там обсуждали…

Выйдя из архива, я привычно направился к берегу пруда — после инициации я приходил сюда практически каждый день. Вид воды успокаивал не только мои мысли, но и магию. Последнее время я, кстати, начал ощущать ее физически. Во-первых, как сгусток тепла в центре груди, немного выше солнечного сплетения. Во-вторых, как волны вокруг себя. Словно бы я находился в самом центре водоворота, а вокруг меня все крутилась и крутилась воронка.

Если я все правильно понял из той теории, которую прочитал, это означало, что у меня две основные стихии — огонь и вода. Необычное сочетание — они редко уживались в виде основных в одном человеке. Чаще вода проявлялась с воздухом, а огонь с землей.

Кстати, тот факт, что сгусток тепла находился над солнечным сплетением, говорил, что до пятого уровня магия у меня еще не улеглась. Вот когда этот сгусток опустится ниже и укоренится в той точке, где ребра сходятся, только тогда мне можно будет начать практиковать самые простые заклятия и руны…

— И долго ты планируешь меня избегать? — спросил за моей спиной женский голос.

Я повернулся к Амане. Она стояла от меня в паре шагов и смотрела с выражением, которое было одновременно виноватым и обиженным. Даже не знаю, как ей удалось так гармонично соединить эти чувства.

И что мне следовало сказать в ответ? Что я ее не избегаю? Но это было бы ложью, а лгать мне не хотелось.

Ничего не дождавшись, Амана вздохнула, подошла ближе и тоже села на траву.

— Я же не виновата, — сказала жалобно. Помолчала немного и добавила: — И ты тоже не виноват. Просто так получилось.

— Просто так получилось, — повторил я, очень жалея, что поблизости нет поленницы. Рубка дров оказалась хорошим средством, чтобы, хоть на время, избавиться от этой мучительной мешанины чувств.

— Куда ты отправился в тот день, когда уехал из замка? — после паузы спросила Амана. Упрямое выражение на ее лице говорило о том, что сегодня она твердо решила не позволять мне и дальше ее игнорировать. Решила сделать вид, что все в порядке и мы просто вернемся к тому, что между нами было раньше? К этой полу-дружбе, полу… чему-то большему.

— Рейн, ну пожалуйста! Не сердись на меня, — она взяла мою руку в свои.

Я вновь уставился на гладь пруда, потревоженную сейчас сильной рябью и потому не отражающую ничего. Амана молчала. Должно быть решила ждать, пока я не заговорю первым.

— Кто такие «дикие души»?

— … Что?

Я ощутил, как дрогнули ее пальцы.

— «Дикие души» аль-Ифрит — кто они? — повторил я.

Амана шевельнулась и вздохнула. Похоже, тема была не из тех, о которой приятно говорить.

— Те, кому не дано видеть любовь в чужих сердцах, — сказала тихо. — Те, кто не может разжечь искру. Вскоре после совершеннолетия в них пробуждается бродячая натура ифритов. Они обречены скитаться до конца жизни, никогда не могут найти себе место, успокоиться, пустить корни. Неважно, в Старшей или Младшей семье они родились, через несколько лет после инициации они покидают дом и почти никогда не возвращаются.

— С такими дикими душами только рождаются?

— Нет, — она покачала головой, — не только. Дар искры можно потерять уже во взрослой жизни.

Это звучало подозрительно знакомо…

— Ты это имела в виду, когда говорила о потере своей магии?

Амана кивнула.

— Нам дано много такого, чего нет у обычных людей. Но и ограничений на нас тоже больше.

— Почему так?

Амана посмотрела на небо с таким выражением, будто видела там что-то еще кроме синевы и белых облаков, сейчас прячущих солнце.

— Так распорядилась Пресветлая Хейма. Не наше дело спрашивать отчета у богини.

— И дети аль-Ифрит с «дикой душой» тоже становятся такими же? — спросил я.

— Дети? Это звучит так, будто ты говоришь о конкретном случае. Рейн, откуда ты вообще об этом узнал?

Сперва я лишь пожал плечами, но потом все же рассказал о встрече с Шанной и нашем разговоре.

— Рейн, только ты можешь совершенно случайно наткнуться на единственную в корневых землях бывшую любовницу дяди Анхарта! — Амана заулыбалась, и я неожиданно понял, что это была первая ее улыбка за весь разговор.

— А у него их много?

— Очень много — и любовниц, и детей. Восемь бастардов, все от разных матерей, уже прошли инициацию и теперь стараются заслужить право войти в клан. И нет, никто из них не стал «дикой душой». Обычные люди. Еще трое бастардов оказались пустышками — полное отсутствие магии. И неизвестно сколько других его отпрысков бродит по свету.

Я вспомнил Шанну и то, с каким выражением на лице она упоминала отца своего ребенка. Она явно любила его даже сейчас, даже через двадцать лет после того, как он ее оставил.

— Этот Анхарт был тем еще сердцеедом, — сказал я.

— Да. Все «дикие души» такие.

— Ты сказала «дядя Анхарт». Не дядюшка.

Именно дядюшками Амана называла старших по возрасту родственников из Младших семей.

— Заметил разницу? — она снова улыбнулась. — Да, Анхарт был нашим с Хеймесом родным дядей, младшим братом отца.

— Кажется, я знаю, почему Пресветлая Хейма наложила на вас ограничение на близость под угрозой потери магии, — сказал я, и на вопросительный взгляд Аманы продолжил: — Чтобы Империя не утонула в бастардах аль-Ифрит.

Амана сперва растерянно моргнула, потом засмеялась. А я подумал, что за дни, когда я старался избегать ее общества, я сильно по ней соскучился.

Я не очень представлял, каким должен быть наставник по магии, но, как оказалось, какие-то ожидания у меня все же были. Во-первых, когда Хеймес упоминул, что наставник «надежный», я отчего-то решил, что он тоже принадлежит клану аль-Ифрит… Хотя, может быть, он и принадлежал, но только к одной из побочных семей. Невысокий, коренастый, широкоскулый, неопределенного возраста — что угодно от сорока лет до шестидесяти. А может и куда больше — если он все же был из побочной семьи аль-Ифрит. С непривычным разрезом глаз — более узким, чем я привык, и при этом чуть приподнятым к вискам, кошачьим. Взгляд у него был умным и цепким, и своей пронзительностью напомнил мне императорского советника…

Да уж. Я только надеялся, что как личность он окажется поприятнее. Насколько я понимал, под его руководством нам предстояло изучать магию несколько лет.

— Рейн и Кастиан Менхард, — произнес наставник, оглядев нас по очереди. Кто из нас кто он понял без представлений — должно быть, Хеймес заранее дал подробное описание. Сам глава клана сейчас стоял рядом с наставником, наблюдая за знакомством. — Я Мунир Ирдан, магистр Четырех Стихий, мастер Теней.

Ни клан, ни гильдию он не упомянул.

Мы с Кастианом поклонились в приветствии, как полагалось.

Насчет первой части титула наставника, касающейся стихий, все было относительно понятно: водой, огнем, землей, воздухом — ими Мунир владел в равной степени.

Книги по теории подробно рассказывали обо всех классах магов. Подавляющее большинство являлось обычными практиками и дополнительным изучением магии себя не утруждало. Для практиков куда важнее была сырая сила, определяемая количеством камней при инициации, и основные заклинания, освоенные до рефлекса.

Те же маги, которые, так сказать, копали глубже, уже меньше зависели от врожденной силы. Они обычно выбирали узкую стезю, к которой у них была или природная склонность, или особый интерес, — скажем, не просто магию Земли и даже не просто ее подраздел, магию Металла, а, допустим, Медь или Серебро. И изучали настолько досконально, что в своей избранной сфере магистр, например, с пятью камнями, мог оказаться сильнее мага-практика с десятью. Правда, авторы книг по теории не привели ни единого примера, как такое противостояние выглядело бы на самом деле, а мое воображение тем более не могло этого представить. Ну вот как, например, доскональное знание Меди могло спасти в магической дуэли мага с пятью камнями от моментального уничтожения практиком-стихийником с девятью или десятью?

У магов, углубляющихся в теорию, было три уровня признания их заслуг. Сперва такой маг становился в своей сфере «мастером», потом «магистром». На самой высшей ступени стояли архимаги, но тут имелась сложность — чтобы стать ими, одного великолепного знания теории было недостаточно. Титул архимага давали только тем, кто, помимо глубочайшего знания выбранной сферы, был сильным практиком с десятью камнями, а также соответствовал некоторым другим условиям, которые в данных мне книгах не приводились.

В настоящее время в Империи архимагов было двое. Один, глубокий старик, практически безвылазно сидел в своем имении в столице, а другой уже второе десятилетие бродил по миру, лишь изредка, на пару недель, заглядывая в свой родной клан. Будь он аль-Ифрит, я бы решил, что он тоже относится к «диким душам»…

Так вот, со стихиями и самими титулами наставника было понятно, но что означали «Тени»? Как я ни напрягал память, смог вспомнить только одну фразу, которая относилось к «теням» в магическом смысле — Теневые Королевства. Мунир Ирдан был с этими королевствами как-то связан?

Не удержавшись, я задал этот вопрос вслух.

— И да, и нет, — Мунир улыбнулся, и его глаза превратились в узкие щелки, а от их углов разбежалось множество мелких морщин, сразу сделав его старше. — Тени — сложный концепт. Мало кто его понимает и еще меньше желающих изучать, да и на практике он практически не применим.

— Разве, почтенный Ирдан? — прозвучал голос Аманы, которая только что неслышно к нам приблизилась. — Помню, ваш Теневой Компаньон меня очень впечатлил при нашем первом знакомстве. Удивительное создание. Но сейчас я его рядом с вами не вижу?

— Теневые Компаньоны разумны и своевольны, — ответил маг, и хотя улыбка с его лица не исчезла, мне почудилось, будто тема разговора стала ему неприятна. — У моего Компаньона обнаружились собственные предпочтения и интересы, пришлось его отпустить.

Очевидно, Хеймес тоже заметил повисшее в воздухе напряжение, поскольку вмешался:

— Занятия начнутся завтра, а сегодня почтенный Ирдан пожелал осмотреть замок. Рейн, Кастиан, утром к вам придут слуги и покажут, где будет проходить учеба.

Когда аль-Ифрит и наш наставник ушли, я повернулся к будущему соученику.

— Кастиан, ты что-нибудь знаешь о магии Теней?

— Только то, что она существует. А в чем дело?

— Да так, — пробормотал я, вспоминая все те разы, когда я «проваливался» в Теневые Королевства. — Так, просто…

Этой ночью я проснулся от звука, которого в моей комнате не должно было быть.

— Кащ-щ-щи, кащ-щ-щи, — растекался шепот, — кащ-щ-щи…

Я выхватил из ножен меч, как обычно оставленный под рукой, рядом с кроватью, и торопливо поднялся, оглядываясь. Ночь была лунной, занавески я не задергивал, так что незваного гостя должно было быть видно достаточно хорошо…

Но увидел я только пустую комнату. А шепот не смолкал, становясь то громче, то тише и абсолютно никак не выдавая источник звука.

Я зажег свечу и обошел все комнаты, заглянул в умывальню, даже распахнул окно и высунулся наружу, посмотрев не только вниз — где было пусто — но и по сторонам башни, и даже наверх. Ничего.

Шепот прервался, всхлипнул, и затянул уже другое.

— Оди-и-ин. Кащ-щи оди-и-ин. С-с-совсем оди-ин.

— Хватит уже, а? — сказал я вслух. — Появись, наконец!

После моих слов шепот на мгновение запнулся, но тут же продолжил плакаться о том, что неведомый Кащи — я подозревал, что так источник шепота и звали — остался в одиночестве.

Я выглянул в коридор, как обычно по ночам освещенный масляными лампами и пустой. Там шепот тоже слышался, хотя и слабее.

Да что за Иштово отродье тут завелось?

Я вернулся в свои покои, собираясь одеться и поискать дежуривших сегодня ночью стражников. Насколько я знал, в каждой группе был как минимум один маг, может и не очень сильный, но уж точно разбирающийся в теории и всяких странных проявлениях лучше меня…

Шепот стих.

Хм-м.

Я замер в нерешительности. А если этот шепот имел отношение к моему демоническому происхождению, о котором обычной страже знать не полагалось? Или к моей жизни до потери памяти?

Нет. Стоило подождать до утра, а там, может быть, спросить у старших аль-Ифрит.

Вздохнув, я еще раз обошел все комнаты, проверил, задернуто ли темной тканью зеркало, заглянул под кровать — там не было ничего, даже пыли — и в итоге решил, что ждать до утра лучше всего в спящем виде.

— Ты слышал? — выпалил Кастиан утром, едва меня увидев. Глаза у него были невыспавшиеся, все в красных прожилках.

— Что слышал? — уточнил я. Сам я выспался прекрасно, несмотря на то короткое ночное пробуждение.

— Шепот, — Кастиан понизил голос, чтобы слуга, идущий перед нами, не смог различить слов. — Демонический шепот.

Значит, я был не единственным свидетелем ночной странности.

— А что этот шепот говорил?

Кастиан нахмурился.

— Повторял одно и то же бессмысленное слово, то ли «куши», то ли «кущи», пока я его не прогнал, — и на мой вопрос, каким образом, вытащил из-за воротника рубашки цепочку с амулетом, который на нем был еще в илусе и который он безуспешно пытался использовать первое время в Гаргунгольме. — Амулет потерял всю магию, так что я попросил дана Хеймеса заново заполнить его силой… Как ты думаешь, Ирдан может знать, что за чудовище шептало этой ночью? Как-то подозрительно его появление совпало с приездом наставника.

Я только кивнул — эта мысль мне уже приходила в голову.

Мы пришли в место, которое наш наставник выбрал для проведения занятий, прежде, чем я успел признаться, что тоже слышал странный шепот.

Второй подземный этаж под одной из дальних башен — я уже начал подозревать, что подобные, уходящие вглубь холма подземелья были сделаны под всеми зданиями замка, а возможно, что и не только под ними. То ли аль-Ифрит особенно сильно любили зарываться под землю, то ли это было общей чертой всех кланов.

Почтенный Ирдан ждал нас внутри небольшой круглой комнаты, где из всей мебели были лишь три напольные подушки. На одной сидел сам наставник, оставшиеся две предназначались для нас.

— Ничего записывать сегодня не потребуется, — сказал он, заметив то недоумение, с каким я оглядывал голые стены и пол. — Дан Хеймес объяснил мне вашу ситуацию и тот факт, что в первую очередь вам нужна магическая практика, умение защищать себя.

Потом он перевел взгляд на Кастиана, внешний вид которого выдавал недосып, а выражение лица — желание задать некий вопрос, и вздохнул.

— Хочешь спросить, что за шепот слышал этой ночью? — и после кивка Кастиана вздохнул, потер лицо руками с видом человека, который уже устал объяснять, но все же окажет такое одолжение, и продолжил: — Ты, как и еще полтора десятка магов, слышал абсолютно безобидное порождение Теней, неспособное проявить в материальный мир ничего, кроме звука своего голоса, да и то ненадолго.

— И это порождение связано с вами? — спросил я.

Наставник бросил в мою сторону раздраженный взгляд.

— Это всего лишь побочный эффект неудачного эксперимента, эхо фальшивого Теневого Компаньона. Услышите снова, не обращайте внимания — через несколько дней оно полностью рассеется. Если это все и вопросов больше нет, то предлагаю перейти к самому обучению, — интонация наставника намекала, что для нас же лучше будет с вопросами закончить.

Мы с Кастианом одновременно покачали головами и недовольство наставника слегка улеглось. Да уж, похоже, упоминать о своем неудачном эксперименте ему очень не нравилось.

— Начнем с внешних потоков энергии, — после долгой паузы, в течении которой мы молча и терпеливо ждали, сказал наставник. — Это та магия, которую вы ощущаете вокруг своего тела. Попробуйте мысленно ее коснуться и определить, с какой скоростью она двигается и насколько силен ее поток.

О, вот как назывался тот «водоворот», который теперь постоянно меня сопровождал! Мысленное прикосновение далось легко — я вспомнил свои несуществующие руки, которыми держал рвущуюся нить при прорыве дикой магии, вызвал их и погрузил в «водоворот».

Магия, до того спокойно вращавшаяся вокруг меня, споткнулась, будто о непреодолимое препятствие. Споткнулась, надавила, потом надавила сильнее… Так, поток был определенно силен — удерживать становилось сложно. А вот как понять ее скорость?

И тут моей магии надоело терпеть…

— Рейн! — возмущенно завопил Кастиан, когда пришедшая из ниоткуда огромная волна обрушилась на нас всех сверху. — Иштавы бесы! Ты что творишь⁈

Промокший до нитки, с зелеными водорослями в волосах, с ошеломленным крабом, повисшим на его рукаве, он выглядел… специфично. Я торопливо отвел взгляд, чтобы не рассмеяться и не разозлить его еще сильней. Сам я явно выглядел не лучше, разве что без краба, но себя-то я со стороны не видел.

Кстати, наш наставник ничуть не пострадал. Так и продолжал сидеть на своем месте, невозмутимый и абсолютно сухой — хотя волна шла сплошным потоком, его она каким-то образом не задела. Вероятно, спасли заранее поставленные щиты. Мудрый человек.

— Учитель, нам нужно сходить переодеться, — после заметного внутреннего сражения, во время которого он явно проглотил еще пару предназначенных для меня ругательств, сказал Кастиан, поднимаясь на ноги.

— Нет, — холодно отозвался наставник. — Ничего смертельного с вами не случилось. Продолжаем занятие.

Кастиан заметно дернулся — вероятно, хотел возразить, но удержался — и вернулся на место. Оторвал от одежды краба и, размахнувшись, кинул в меня — я, конечно, поймал и, оглушив о пол, положил рядом с собой. Подарю морскую животинку малявке — ну или Зайну, смотря кто из них встретится мне первым…

— Итак, что ты смог понять насчет силы и скорости своей магии? — наставник обратил на меня взгляд немигающих черных глаз, и я, вздохнув, попытался сообразить, каким будет правильный ответ. В каких единицах измерялась магия — если вообще измерялась?

Наставник продержал нас в подземной комнате еще несколько часов. Глубокие лужи на полу, оставшиеся от моей волны, он высушил магией, но вот с нами так сделать не позаботился, так что все это время мы просидели в мокрой одежде и с волосами, липнущими к лицу.

Да уж, характер у нашего наставника оказался далеко не сахар. А в присутствии старших аль-Ифрит он притворялся таким доброжелательным!

Этой ночью эхо его неудачного эксперимента опять пришло ко мне шептать и жаловаться.

— Один, Кащ-щи один, совсем один… — затянул голос.

Я сел на кровати, приготовившись ждать, пока невидимке не надоест, поскольку спать под этот шепот было невозможно, и от нечего делать сказал в темноту:

— Вовсе ты не один, я тут тоже сижу. А, Кащи? Может, уймешься, наконец?

И шепот действительно замолчал, будто понял мои слова и задумался над ними. Эхо вообще было способно понимать и думать?

— Не один? — после долгой паузы спросил шепот неуверенно. — Кащ-щи не один?

— Не один, — подтвердил я, подавив вздох — мне хотелось спать, а не беседовать с побочными явлениями чужих экспериментов.

Снова последовала долгая пауза.

— Не один, — уже уверенным тоном высказался шепот. Хотя нет, не шепот — голос стал громче, звуки в нем приобрели подрыкивающее звучание. — Кащи не один. Кащи больше не один!

Хм? Что-то я уже начал сомневаться, что идея завести с шепотом беседу была разумной.

Тени на полу напротив меня сгустились в непроницаемую черноту, изогнулись, поднялись, в их верхней части вспыхнули два красных огонька, будто два глаза.

— Кащи не один, — прорычали тени. — Кащи нашел! Нашел!

Передняя часть теней шевельнулась, и по ушам мне резанул мерзкий скрежущий звук.

Я невольно поморщился, и тени тоже вздрогнули. Красные огни погасли, чернота вновь распалась на обычный ночной сумрак, и наконец наступила тишина.

Я подождал еще немного — шепот не возобновился — зажег свечу и подошел к тому месту, где чернота стояла совсем недавно. На деревянном паркете виднелись четыре глубоких, сквозь все дерево, полосы.