Артефактор. Книга 7. Печать зверя

Глава 8

Это произошло очень давно.

В те времена, когда на этих землях жил совсем другой народ. Темные и страшные времена, но весьма интересные.

Воспоминания мага были запечатлены в скале отрывочно и вперемешку. Вероятно, тогда ещё не знали о хранителях памяти, поэтому и получилось нечто неразборчивое. Но взглянуть было на что.

Отдавший часть себя этому месту был шаманом.

Немолодой и очень уважаемый в племени, он прожил неплохую, в общем-то, жизнь. Всё в ней было — от голодных зябких зим до пиршеств в честь побед над соседями и удачной охоты. А ещё пять жен, пара дюжин детей и какое-то бесчисленное количество внуков.

Ведь благодаря работе шамана, община процветала и стремительно росла. Расширялись границы поселения и пастбища скота. Наладилась торговля по ближайшей реке. А затем и отстроили портовые сооружения, фактически захватив выгодный водный путь.

Я невольно вспомнил про Людмилу Владиславовну. Вот бы ей своими глазами это увидеть — я мог представить, в какой восторг это привело бы даму.

По обрывкам событий я сначала подумал, что шаман был универсалом. Ведь он оперировал несколькими аспектами. Лишь спустя какое-то время я чуть не хлебнул воды от удивления, когда понял что это не так.

Темный анималист! Сила смерти и животная магия сочетались в нём, словно так и должно быть. Я видел глазами представителя легенд. Дуалиста.

Едва не задохнувшись, я вынырнул на берег и отдышался. Ворох воспоминаний гудел в голове, так что я прикрыл глаза и начал разбираться в нем.

Без сомнений, шаман был дуальным магом. Мало того, почти все из его племени такими были. А одаренный, обладающий только одним аспектом, считался кем-то вроде современных «пустышек». Слабым и беспомощным. И таких в большинстве случаев изгоняли. Что, в условиях окружающих диких лесов, было смертельным приговором.

Перед глазами стояла характерная сцена — шаман лично выпроводил за ограду свою дочь. Считалось, что такая одаренная не сможет родить «нормального» мага, а значит бесполезна.

Жуть, но продиктованная нравами и законами тех времен.

Ученые столетиями искали влияющие на передачу дара факторы и связи. Проверяли родословные, сводили всё воедино. Понятное дело не ради интереса, а для того, чтобы получить возможность вывести идеального мага. К счастью, они не преуспели, так и не найдя никаких закономерностей.

Но тогда ученых не было. Некому было просиживать дни над расчетами и бумагами, все были при деле. А кто нет — за ограду.

Уважали лишь заслуженных воинов и мастеров. Те передавали свои знания молодым, но в конце концов сами уходили в лес, когда становились слишком больными и немощными.

Это случилось и с шаманом.

Я не мог понять его источник, он был чужеродным. Но судя по действиям мага, у него был один из высших рангов. И столкнулся он с угасанием дара, что в те времена считалось не просто болезнью, а проклятием, способным лечь на весь народ. Шаман не стал дожидаться решения суровых соплеменников и ушел сам.

Надо сказать, прожил он ещё довольно долго.

Немногие сейчас могли бы выжить в лесу, постоянно имея дело с опасными хищниками. Дар сбоил, так что мужчина пользовался практически одной физической силой.

Один бой с медведем чего стоил. Он остался в памяти ярким пятном, наполненным гордостью и ликованием. Шаман был ранен и победа далась ему тяжело, но его радость от того, что он ещё способен на многое, придала сил и желания жить.

Он продвигался на запад, к берегу моря, с целью построить лодку и уплыть на чужие берега. Если на то будет воля судьбы.

Но судьба уготовила ему иную участь.

Повредив ногу, он был вынужден остановиться по пути, отыскав возле озера пещеру в качестве укрытия. Там он и дал последний бой. Это был волк. Матерый в первую встречу получил по носу горящим поленом и затаил обиду, устроив на человека беспощадную охоту.

И в итоге подстерег мага и напал.

Вымотанный раной, шаман впал в ярость и обратился к дару, вычерпав оба источника полностью. Всё, лишь бы забрать противника с собой. Перед тем, как всё померкло, своды пещеры рухнули, погребая волка и человека.

Так родился поглотитель магии.

Я долго приходил в себя от увиденного. И непонятно было, прада ли это или творение магического места. Иллюзия, устроенная прямо в голове. Могло быть такое? С той же долей вероятности, что дуалисты на самом деле существовали.

— Ну и дела, — кратко подытожил я, выбираясь из воды.

Зябко передернул плечами и позвал джинна. Тот явился и мгновенно высушил меня, причем настолько, что захотелось снова окунуться.

— Благодарю, но я только хотел кое-что спросить…

Хакан невозмутимо глядел на меня огненными глазами, пока я пытался верно сформулировать вопрос.

— Ты не ощущаешь тут ничего странного? — наконец выдал я, так и не переборов сумбур чужого разума.

— Мир странен ваш, — кивнул элементаль с важным видом.

— Я в том смысле, что находится внутри этого острова. Не все силы мне ясны.

Джинн прищурился и какое-то время молчал, изучая окрестности. Снова кивнул и пропел:

— Власть хранится иных миров тут. Миров, народов и созданий. Не все они подвластны вам, Искандер-инсан.

Понятнее не стало.

Действительное, некоторые потоки я не смог определить четко. Словно их суть ускользала от меня, прячась в сплетениях аспектов. В отличие от поглотителя под заводом графа Воронцова, здесь не было одной выраженной силы.

Но в основном преобладали темные.

И некротической магии тут было в достатке. Я мог взять её и использовать для получения ранга, без необходимости создавать город нежити. Ну разве что одного или двух всё же придется сотворить, накопленного не хватит.

Что же, один кадавр это не сотня. Что-нибудь придумаю.

С одной стороны стало даже жаль, что к нам перестали проникать злодеи с самыми низменными целями. Репутация и защита особняка не давали им шансов. Но заводить врага, способного подослать убийц, ради взятия ранга… Нет уж.

— А что значит иных миров? — уцепился я за слова джинна.

— Соприкасаются миры, — многозначительно ответил Хакан. — Живу в своем я, вы в своем. Близки они и неразрывны, как день и ночь, но дано не всем в каждом побывать. Свободы нет мне проникнуть в тени, а вам попасть в горячую обитель Вечной пустыни.

Я невольно заслушался одной из самых долгих и поэтичных его речей. Получается, что мир элементалей огня — пустыня. Интересно.

— И есть другие миры, неизвестные мне?

— Неизвестного много, — кратко и сухо ответил он, давая понять, что на эту тему речи-песни не будет.

Ничего, разговорю со временем. Главное не торопить его, постепенно самому захочется поделиться. Прежде чем браться за неизвестное, нужно закончить с известным.

Несмотря на хаос в голове, созданный памятью древнего шамана, я был доволен. Вопрос с некромантией почти решен. Без этого я не стремился браться за анималистику.

Пусть предстояло изучить сопутствующие этому темному дару дисциплины. Например, анатомию. Без этого знания создать кадавра не получится. Точнее получится нечто страшное, несуразное и неповоротливое. Подобные существа буквально разваливались на глазах, заодно отбирая значимую часть силы у мага.

Когда мы одолели некроманта и его армию, то захватили в плен одного из помощников, тоже обладателя этого дара. И, пока ехали в столицу, удалось побеседовать с ним. Мне стало любопытно. Прав служитель зоопарка, артефакторам всё надобно знать, такова уж наша суть. Мой искренний интерес вызвал отклик и маг охотно делился подробностями этого искусства, как он сам это называл. От него я и узнал про анатомию и ошибки начинающих.

Маг тот, кстати, потом долго служил при дворе, забавляя государя боевыми химерами. Одни крылатые львы чего стоили. В их честь и поныне стояли статуи на Банковском мосту.

На острове я пробыл до самого вечера.

Находясь рядом с средоточием сил, я взбодрился, позабыв о бессонной ночи. Остров придавал энергии и восстанавливал, смывая усталость.

Я тщательно изучил все потоки, тщетно стараясь всё же постичь незнакомые для меня. Но каждый раз будто натыкался на невидимую стену, за которой не разглядеть детали. Вроде казалось, что чуть усилить напор и она поддастся. Но происходило обратное, преграда становилась прочнее.

Оставив в покое эту загадку, я отправился в город.

Ни адмирала, ни заведующей кафедрой в доме не оказалось, так что прощаться мне было не с кем, кроме лохматого пса, традиционно безмятежно спящего на пороге.

Перед возвращением домой я заглянул к Раките.

Знаменитый иллюзионист предавался плотским утехам на крыше, то есть пировал. Почти все вокруг было уставлено всевозможными яствами и напитками. Княжич явно маялся от скуки, усиленно заедая её деликатесами.

Я передал ему бумаги с планами сражений и полюбовался роскошным видом и пламенным закатом.

— Займусь этим завтра же! — воскликнул парень, бегло просмотрев планы. — Наконец-то достойная меня задача! Я вам признателен, Александр. Вы же буквально меня спасаете ото всего этого…

Он махнул в сторону блюда с перепелками, каждая из которых была надкусана. Рядом сиротливо стояла банка с черной икрой, из которой торчала ложка.

— Рад помочь, — усмехнулся я, но сочувствовать всё же не стал.

Денежный вопрос мы решили быстро. Я просто предложил партнерство с вполне достойной долей. Так и он будет больше вовлечен и заинтересован в результате, и мне не придется каждый раз обсуждать оплату, которую он затруднялся вычислить.

Про отца, князя Левандовского, я спрашивать не стал. Как и упоминать то, что собираюсь оставить парня сиротой. За князем я всё равно не отправлюсь, а уж когда вернется в столицу, там и разберемся. Вспомнив, что дома меня наверняка дожидаются бумаги от ректора, я неохотно попрощался с Марком и поехал в особняк.

Утро выдалось пасмурным и богатым на события.

Меня разбудила моя же сигнальная система, созданная в саду Янина. Боевые голуби подали знак, что происходит что-то необычное.

Я уже перенастроил их несколько раз, после того как ребятня пыталась гонять птиц по своей детской привычке. Те, благо, вреда не нанесли, но шума было много.

Табличка «не трогайте птиц» не помогла. Как и добавленная позже подпись к ней: «они заразные». Второе скорее привлекло лишнее внимание сердобольных защитников здоровья.

Поэтому, после всех внесенных изменений, я точно знал — случилась беда.

К моменту, когда я дошел до ресторана, всё уже закончилось. Возле ворот стояла машина жандармерии, а перед зданием я заметил знакомую фигуру пристава Заужского.

— Александр Лукич, — приветственно кивнул он мне. — И почему я не удивлен, что вы приложили к этому руку…

Мимо нас пронесли на носилках двух громко стонущих мужчин. Как можно было понять по их небритым и исчерченных шрамами лицам, это были не ранние доставщики свежей выпечки. Волосы их были перепачканы белым.

— Я только прибыл, — деланно возмутился я, пряча улыбку.

Голуби сидели на фронтоне, выстроившись в ряд. На когтях некоторых из них виднелись следы крови. А в клюве главаря я увидел клок волос. Глаза птиц воинственно светились огнем. Красавцы!

— Не могли бы вы их убрать? — пристав тоже посмотрел наверх и поежился.

Я подключился к охранной сети, проверил её целостность и отправил птицам команду отправиться по местам. Голуби тут же упорхнули, но напоследок сделали вираж над нашими головами. Заужский даже пригнулся, неотрывно следя, пока грозные защитники не скрылись.

— Жуть какая, — осенил себя знаком жандарм и заглянул в свой блокнот: — Так, что у нас? Проникновение с целью ограбления. Преступники уже сознались, — он бросил на меня подозрительный взгляд и, не дождавшись моей реакции, продолжил: — В процессе они столкнулись с артефактами, заявленными как охранные. Те нанесли множественные увечья и прочий вред, включая моральный.

Пристав замолчал, тяжело вздохнул, оглянулся и продолжил:

— Задержанные уверяют, что птицы… Нет, я категорически не настроен это произносить вслух. Александр Лукич, нельзя ли делать артефакты без подобных… конструктивных сложностей? Ну чтобы они просто обездвиживали, к примеру? Мне же на основе этих показаний дело заводить. В суде же все со смеху полягут.

— Обязательно прислушаюсь к вашему мнению, Лаврентий Павлович, — искренне пообещал я.

Пусть и был не согласен. Деморализация врага одна из успешных тактик для победы. Подобные вещи могли предотвратить нападение на этапе его планирования.

Увы, не в этом случае. Два нападения за короткое время на одно место. В самом тихом и спокойном районе города. Однозначно против Янина кто-то имел зуб.

— У меня к вам просьба, — сказал я. — Если вас не затруднит, держите меня в курсе этого дела.

— Безусловно, — рассеянно ответил пристав, что-то записывая, но вдруг встрепенулся: — А что, это необычное дело?

— С чего вы взяли? — улыбнулся я.

— Вы им заинтересовались, — не менее ласково улыбнулся Заужский.

— Хорошо, — сдался я, понимая, что нет смысла скрывать от него мои догадки. — Я подозреваю, что нападения не прекратятся. Станут изощреннее и подготовленнее, возможно. Но это повторится.

— Понял, — посерьезнел жандарм. — Значит, будем вытрясать из них имя заказчика.

— Благодарю. И прежде чем вы отправитесь арестовывать этого заказчика…

— Сообщить вам? — рассмеялся пристав. — Да с радостью! Если он сам с повинной придет, нам же работы меньше.

Меня порадовала его готовность фактически нарушить закон для меня. Хотя, если злодей окажется дворянином, то я имел право сначала вызвать его на дуэль, например. А уж потом, если тот выживет, за него бы взялось правосудие. Так что формально, нарушения вроде и не было. Но всё равно было приятно, что Лаврентий Павлович готов идти навстречу.

Поговорить с неизвестным и правда стоило. Выудить из его головы, не стоит ли за ним кто-то ещё, я мог. А вот пристав не факт, что справился бы. Всё же это банальное вредительство, то есть грабеж. К таким делам менталистов не подключают.

А я не хотел оставлять эту угрозу в подвешенном состоянии.

Мы распрощались, но едва я переступил границу своих земель, услышал трагическое:

— Я ухожу!

Дух предка явился передо мной в изначальном виде, одетый по-крестьянски и с косой в руках. Скорбное выражение его лица намекало на его очень серьезный настрой.

— Куда же, Митрофан Аникеевич? — терпеливо поинтересовался я.

— Да хоть в эфир! Ну либо в другой приличный дом, где меня будут слушаться.

Упоминать, что в другом доме его попусту не заметят, не то чтобы услышат, я не рискнул. Гораздо проще и быстрее было выслушать всё представление.

— Что-то случилось? — догадливо предположил я, стараясь не выдавать своего скептицизма.

— Эти, — его рука указала на каменных львов. — Не выполняют мои приказы.

Я всё же удивился. Призрак был плотно привязан ко всей защитной сети, включая управление артефактами. Я в принципе уже сомневался, что предок может куда-то уйти, так сильно он объединился с плетением периметра.

— А что вы им приказали? — причина могла быть лишь в этом.

— А какая разница? — взвился призрак. — Я основатель рода! Я тут всё собственными руками возвел! Вот этими! — он потряс передо мной главным инструментом.

— С этим никто не спорит, — спокойно произнес я и повторил: — Так что же за приказ был?

Дух замялся, понимая, что меня этими криками не проймешь. И признался.

Оказалось, что на рассвете возле ворот крутился какой-то очень подозрительный человек. Журналист, короче говоря. Пытался снимать через решетку и даже хотел забраться повыше, для чего решился залезть на одного из львов.

Каменный страж, понятное дело, против такого возразил, мягко рыкнув, что было достаточно для бегства с воплями.

Но предка это не удовлетворило. После императорского бала журналисты уже не единожды пытались проникнуть к нам. Все официальные запросы разрывал на мелкие кусочки патриарх, поэтому пресса действовала неофициально. И это порядком надоело Митрофану Аникеевичу.

В общем, призрак велел догнать и прибить наглеца.

Львы, естественно, выполнить подобное не могли. Их задачи были иные: либо отпугнуть, либо задержать особо ретивых. Убить они могли лишь в одном случае — защищая своего хозяина, то есть меня.

— Ну а что такого? — изумился дух на моё замечание, что такие крайние меры в этом случае неуместны. — Одного прибить, остальные больше не сунутся! А то ходят тут. Траву топчут.

Пришлось мягко, но весьма настойчиво, объяснять что времена другие и каждому башку с плеч — не современный метод решения проблем. Напоминать о законах и последствиях в виде возмещения ущерба. Лишь разговор о деньгах охладил пыл предка.

В итоге я пообещал купить вторую пушку, если бесплотный граф изучит уголовный кодекс.

Разобравшись с этим, я отправился завтракать. Мне предстоял длинный и насыщенный день.

Пора было заняться первым аспектом новой пары.