Артефактор. Книга 7. Печать зверя

Глава 12

Способности этой породы меня и правда поразили. Всё же большая разница между обычным ездовым животным и охотничьим. Я быстро понял всё, о чем мне вечером рассказывал граф.

Во-первых Гранит оказался не просто сильным и выносливым, а очень гибким и маневренным. Неудивительно, учитывая сложную пересеченную местность, по которой мы неслись.

Конь великолепно огибал препятствия там, где это было возможно, а где нет — перепрыгивал.

И хорошо, что в седле я держался крепко, всё же был навык. Иначе свалился бы на первой же кочке. Впрочем, не думаю что Гранит стал бы меня испытывать, наша связь была двусторонней, так что и конь понимал, что я могу выдержать.

Тем не менее дух захватывало, когда мимо проносились кустарники и редкие деревца. Мы мчались через длинное поле, местами ощутимо заросшее. Но не для этого изумительного животного.

Никогда не думал, что лошади на подобное способны.

Я видел скачки с препятствиями, так любимые на востоке, но среди дикой природы это было совсем иное ощущение.

Дистанцию мы преодолели очень быстро. Затем более спокойным шагом прошли через пролесок, а после снова поле и безумный бег.

Зотов, поначалу часто оборачивающийся, успокоился и полностью переключился на путь. Ну а я доверился коню.

Связь наша крепла с неменьшей скоростью, чем мы неслись. Мало того, я ощущал бурную реакцию моего источника. Благодаря особенностям Гранита мой дар развивался рывками.

Всё таки идеальное создание! Я был готов скакать хоть весь день. Пусть и некоторые места всё же чувствительно отреагировали. Навук навыком, но после долгого перерыва мне не сразу удалось подстроиться под дикий темп и движения коня.

Но это чувство полета и перед ним, когда Гранит подбирался и я ощущал, как напрягаются его мышцы перед прыжком… Нечто невероятное.

Остановились мы, конечно же, в месте, где деревья стояли уже слишком плотно. Тут и на своих двоих пробираться было непросто, что уж говорить о езде верхом. Но и тут Гранит сумел удивить. Грациозно ступал между корней и всё равно уверенно шел вперед.

Постоянно принюхивался и иногда тихо ржал, когда неподалеку были звери. Я уже понял по объяснением Зотова, что таким образом он выяснял уровень угрозы. Испугать подобного жеребца не смог бы и сохатые, но бдительность была на высочайшем уровне.

— Он подаст вам сигнал, если рядом опасно, — снова пояснил граф. — И в этом случае лучше не неволить, а повернуть в другую сторону. Послушается в любом случае, но они редко ошибаются, а нюх у них немногим хуже волчьего.

Прогулка по лесу была короткой. Просто для демонстрации, что и в таких условиях на скакуна можно смело положиться.

Мы выбрались на более свободное пространство и сделали небольшой привал.

— Понравилось? — с каким-то детским предвкушением спросил Зотов.

— Великолепно, — честно ответил я. — Вы правы, они особенные. Сомневаюсь, что где-то существуют подобные.

— Многими поколениями мы работали над этой породой, — довольный моим ответом, тепло улыбнулся граф. — Охота и эти чудесные создания — вот, пожалуй, самое главное в моей жизни.

Я чуть было не спросил про дочь, но вовремя себя одернул. Не всё там так просто, но касаться столь личной темы было неуместно. Не когда Зотов снова преобразился до неузнаваемости, пребывая в благостном настроении.

Но всё же любопытно.

В отличие от городского особняка, в поместье я не увидел ни одного портрета. Лишь натюрморты, пейзажи и сцены охоты. Да и обстановка не выдавала женской руки. Сделано со вкусом, но довольно строго. Мужской уют и женский отличались сильно.

Дворец графа явно был мужской берлогой.

Там, где женщина украсила бы вазой с цветами или статуэткой, были трофеи или антикварное оружие. Вместо кружев практичное полированное дерево и стекло. Вместо тонкого фарфора крепкая керамика и толстостенный хрусталь. И так далее. Множество мелочей, составляющих единую картину.

Да даже дверной молоток в виде когтистой медвежьи лапы показывал лишь одно — тут живет заядлый холостяк.

Так как мне не удалось добыть никаких сведений о жене Зотова и что же с ней произошло, оставалось только гадать.

Да и истинный дворянин никогда не откроется не только первому встречному, но и приятелю. Границы личного одна из самых священных вещей для аристократа. И пересекать их — оскорбление хуже воровства.

Поэтому, как бы мне ни хотелось узнать тайны Зотовых, я был осторожен. Самому бы не понравилось, что в мою жизнь вторгаются.

Так что мы просто распивали ароматный травяной чай из термоса, угощались пирожками с графской кухни и беседовали на приятные нейтральные темы.

Мой интерес к загадке духа библиотеки слегка остывал. Иногда нужно просто дать событиям идти без постоянного контроля. Всё рано или поздно открывается и выясняется. Как говорил один из мудрецов: «если долго сидеть на берегу реки, то увидишь, как мимо проплывает труп твоего врага». Ну или не говорил. Всё равно столько мудрости мне пока не хватало. Точнее терпения.

Зачем сидеть на берегу, когда можно просто заняться чем-то другим, не менее увлекательным? Труп и так проплывет, никуда не денется, зато сделано будет больше.

В общем, относился я к этому спокойно. Как к почти зажившему укусу комара. Вроде ещё чешется, но скорее машинально и уже приятно.

Жизнь вообще приятная штука, если не обращать внимание на укусы комаров.

Они, к слову, меня перестали атаковать. Не пришлось джину вмешиваться, то ли запомнили, то ли лес меня принял. Земля ведь тоже полна магией, без леших или прочей нечисти. И каждое место имеет свою душу и характер. Геомантия — одна из старейших дисциплин. По слухам старше магии как таковой. А может и прародительница, кто знает.

Сколько существовало народов и времен, столько и версий, откуда же всё взялось. Мне казалось, что правы все. У каждого свой мир, и каждый из них существует.

От этих философских ленивых размышлений меня отвлек телефон.

Мы уже были близко к деревне, так что связь работала без перебоев. Пришло сообщение из дома и оно вынудило меня сразу перемениться в лице позабыв о благодушных мыслях о всем сущем.

По тексту, как всегда набранном Прохором большими буквами, было ясно лишь то, что случилась какая-то беда. В особняке чужие люди и они требуют моего присутствия. В конце сообщалось, что дух предка засел за пушкой.

На вызов слуга не ответил, но зато отозвался Тимофей. Сказал, что ничего понять не может, требуют хозяев, трясут какими-то бумагами, и лучше чтобы я сам разобрался, пока их всех не прикопали под яблонями.

Людвиг по моему поручению отправился в Салминский уезд, проверить как идут дела по возведению курорта, так что быстро явиться не мог. Я его даже не стал беспокоить, толку-то.

— Прошу меня простить, — поднялся я с травы полянки, на которой мы разместились для отдыха. — Срочные дела требуют моего немедленного возвращения в столицу.

— Конечно, — Зотов тоже встал и споро засобирался.

Обратно мы добрались ещё быстрее. Кони тоже передохнули и донесли нас за считанные минуты. Граф любезно предложил мне свою помощь и пообещал пока не устраивать охоту на подсолнечного воришку.

В город я буквально летел. Мне вновь благоволила пустая дорога и хорошая погода.

Было чувство, что в эти последние дни лета все резко уехали куда-то, вдруг вспомнив, что этих дней осталось совсем немного. Вроде только была промозглая весна и вот уже осенняя прохлада вечерами забирается по одежду.

Но пока ещё пора легких платьев и теплых вечеров не закончилась. Да и осень обещала быть жаркой и долгой. По крайней мере так обещали погодники. Хотя ошибались они чаще, чем менялся ветер над заливом, но в силу традиции было принято им верить и строить планы исходя из их прогнозов.

Возле ворот стоял обычный автомобиль и грузовик, перегородив мне въезд. Я вежливо посигналил и, не дождавшись реакции, отодвинул транспорт при помощи воздушной стихии. Возможно, чуть помял бампер, но и они хороши! Перепутать ворота с местом стоянки мог разве что слепой или откровенный наглец.

И я склонялся к последнему. Слепых водителей я пока что не встречал.

Чужаки стояли кучной группой около входа в дом. Дальше их не пускал Прохор, с милейшей улыбкой поигрывая своим ружьем.

Пятеро практически близнецов. Какие-то понурые, уставшие и одинаково одетые в нечто безликое и серое. Лишь один выделялся выражением лица. Тот вид чиновничьего превосходства, который встречался только у мелких представителей власти. И весьма ограниченной власти, отчего и выпячивалось это усерднее прочих.

Пока я шел по дорожке, быстро просканировал их всех. Ничего выдающегося, как в магических источниках, так и в амулетах. Но зато общий эмоциональный фон был неприятным. Из тех, когда люди знают, что делают что-то поганое и одновременно стыдятся и радуются такой возможности.

— Господа, — кивнул я компании, подобравшись.

Пусть противопоставить им мне было нечего, но пятеро человек всё же могут стать угрозой.

— Граф Вознесенский? — выступил вперед главный.

— Он самый. Граф Александр Лукич Вознесенский.

— Правильно я понимаю, что это вы в данный момент отвечаете за эту землю?

— А с кем имею честь? — нахмурился я, намекая на правила приличия.

Да и законности, в общем-то. Если они на службе, то обязаны представиться первыми. Иначе я не обязан в принципе с ними разговаривать на своей территории.

— Инспектор Петрышовский, — сухо ответил он, достал удостоверение и очень быстро махнул им перед моим лицом, тут же спрятав обратно в карман.

— Будьте добры, покажите ещё раз.

Прохор от моего тона крепче взялся за ружье. Но инспектор, пока ещё непонятно какой инстанции, не сумел понять, насколько он близок от края, раздраженно вздохнул и снова показал бумаги.

«Инспекция по особым магическим делам, Санкт-Петербург» — разглядел наконец-то я. Ну и что передо мной не просто инспектор, а старший, и зовут его Владлен Михайлович.

Даже удивительно, что он так скупо представился.

— И чем я обязан вашему визиту? — мне название конторы ни о чем не говорило.

Особыми магическими делами могло быть что угодно. Обычно такая пространная формулировка говорила о том, что спектр занятий и сфера интересов весьма обширная.

— Стандартная проверка, — улыбнулся он профессиональной змеиной улыбочкой, от которой у меня свело скулы. — На соответствие нормам и требованиям безопасности.

Я нетерпеливо хмыкнул и инспектор всё же сообразил чуть сбавить тон:

— Всего лишь предоставьте нам доступ в подлежащие проверке помещения, ваше сиятельство.

Ещё один вздох и взгляд в сторону вооруженного слуги, и служивый догадался толково объяснить в чем суть. Возможно, он просто отучился разговаривать по-человечески. Потому что явно с трудом вспоминал, как четко формулировать речь.

Поступил сигнал от встревоженных соседей. Под их носом творилось что-то несусветное, судя по рассказу Петрышовского. Взрывы, шум, дым и прочие беды буквально сыпались на их головы. Артефактор, одним словом. Что он там творит и насколько это опасно для района, неизвестно. Надо бы проверить.

Безусловно, наличие лаборатории накладывало на меня определенные обязательства. Минимально — обеспечить защитные контуры и противопожарную систему. В идеале подобного в пределах жилья быть не должно. Но по факту такое негласное правило, конечно же, не соблюдалось.

Формально, на своей земле я мог устраивать что угодно. Пока это не выходило за границы. С другой же стороны, если поступала жалоба, на неё были обязаны отреагировать.

Вроде ничего необычного. Но мне чертовски это не понравилось.

Тем более, что точно знал — никто из соседей на нас не жаловался. Даже та старушка напротив, что постоянно грозилась из окна вызвать жандармов, делала это для развлечения. Потому что после очередной её угрозы Лука Иванович нанес визит, чтобы принести официальные извинения. Они мило почаевничали и старушка призналась, что ей просто скучно, так что это единственный способ скрасить время. Они договорились, что всё так и продолжится, на чем и полюбовно разошлись.

В общем, походило на то, что всё это было подстроено. И очень неумело, надо сказать. Любой мало мальски вхожий в высший свет человек смог бы узнать про мои связи. Хотя бы с сенатором, не говоря уж о тайной канцелярии. То есть лезть ко мне таким банальным способом было очень неразумно.

А значит я имел дело с кем-то настолько наивным и неосведомленным, что круг подозреваемых грозил стать обширным.

Ну либо это была настолько хитрая уловка, чтобы усыпить мою бдительность, что можно было лишь поаплодировать.

— И что же вы желаете осмотреть? — поинтересовался я.

— Лабораторию, кабинет, библиотеку… — торопливо начал перечислять он и осекся под моим взглядом.

— Библиотека не имеет отношение к моей деятельности и относится к частному праву рода. Ну а кабинет… Вам придется поклясться силой и кровью, что вы не скажете ни о чем увиденном там, — зловеще сообщил я.

Мужчина шумно сглотнул и неожиданно высоким голосом сообщил:

— Думаю, нам хватит и лаборатории.

— Вот и я так думаю, — ласково улыбнулся я. — Что же, прошу вас, господа.

Безусловно, одних я их в пристройку не пустил. Для начала долго возился с замком, потом делал вид, что снимаю очень страшную защиту, которая испепелит любого. Затем пожаловался, что уборку самому приходится делать, последний слуга просто исчез загадочным образом. Как-то раз зашел и пропал с концами.

В общем, запугал я их до такой степени, что они ни к чему не прикасалась, бегло осмотревшись и вылетев наружу сразу же, как позволили приличия.

Хотя старший инспектор был чуть смелее. Но и он уже сожалел, что участвует в этом. Даже попытался оправдываться.

— Ваше сиятельство, вы поймите. О вас общественности ничего неизвестно. Внимания прессы вы избегаете, в светских мероприятиях не участвуете… Люди же просто о вас ничего не знают, вот и обеспокоены.

— Люди? — изогнул я одну бровь.

— Общественность, — поморщился он. — Петербургский остров.

— Прямо таки весь остров? — не удержался я от усмешки.

Инспектор вроде хотел мне на что-то намекнуть, но в этом опыта у него совсем не было. И теперь он хмурил лоб, на котором залегли изломы, силясь донести до меня что-то важное.

— Его уважаемая часть, — на него было уже жалко смотреть.

— Владлен Михайлович, если вы желаете мне что-то сказать, говорите прямо, — с досадой довольно грубо сказал я, мне категорически не нравилось терять время на этот абсурд.

— Никто не любит тех, кто выделяет себя среди прочих, — тихо ответил он, прищурившись.

Неужели кого-то из аристократов настолько разозлило то, что я не принимал никаких приглашений на рауты, что он решился действовать исподтишка? Глупость какая-то, и очень по-детски.

Имел полное право не участвовать ни в каких мероприятиях, кроме имперских. Там уже прямое оскорбление трону, что каралось соответствующе. И то, если отправить прошение, то можно и от этого отказаться.

Не искушен я был в подобных интригах, так что впал в некоторое замешательство.

С одной стороны — ну какая разница, что кто-то обиделся. С другой… Непонятно, насколько далеко может зайти этот человек в попытке подпортить жизнь. Патриарха это могло серьезно расстроить. Деду так понравилось возвращение в свет, что лишать его такой радости было неправильно.

Мелкие пакости со временем могли превратиться в снежный ком, который обрушится на наш род, не успеем мы заметить.

В общем, призадумался я серьёзно, несмотря на то, что хотелось просто выгнать их взашей. Так что я сопроводил их дальше, показав задний двор с печью и новую лабораторию, которая вовсю возводилась. Объяснил про все меры безопасности и больше не запугивал. Без толку, если он просто выполняют чей-то приказ.

Прохор всё это время с суровым лицом бродил за нами.

Ну хоть прочие домашние не показывались. Призрака предка я ощущал на чердаке. Он реально засел возле пушки, готовый в любой момент бахнуть.

Через полчаса этих бессмысленных блужданий около ворот с визгом остановилась машина жандармерии. Из неё выскочил немного взъерошенный пристав Заужский и решительно направился к нам.

— Что происходит? — сразу же накинулся он на гостей после официального представления. — На каком основании вы тут находитесь? У вас нет подобных полномочий, — начал не на штуку расходиться пристав. — Требую предоставить мне на ознакомление заявление.

— Лаврентий Павлович, — остановил я его порыв. — Всё в порядке. Пусть люди выполняют свою работу.

Я был уверен, что в бумаге значится некий господин Иванов, Иван Иванович. Бдительный житель Петербургского острова, ратующий за безопасность всех прочих жителей. Ну и подобное.

Заужский послушался меня неохотно. Но тоже неотступно следовал за проверяющими. Я внутренне улыбнулся его готовности встать на мою защиту.

Но вмешивать жандармерию и уж тем более тайную канцелярию в этот детский сад — банальное неуважение к их работе. С обиженным я сам разберусь. И у меня появилась отличная идея, как именно.

— Возможно вы желаете осмотреть склад магических изделий? — участливо предложил я.

Старший инспектор уже ничего не желал, кроме как побыстрее убраться отсюда. Но был вынужден согласиться.

Что же, кто бы не стремился со мной встретиться, он это получит.