Апокалипсис для избранных

Глава 26

Сцена мнимого изнасилования Мелиссы Джеком Самураем

Мелисса решила прилечь отдохнуть до вечера. Все равно свадебная церемония должна была начаться с наступлением темноты, когда они пойдут поздравлять жениха и невесту, а в двенадцать часов предстоят всевозможные индейские диковинки, в общем предстояла бессонная ночь. Она уже давно смирилась с мыслью, что её вояка, любимый Пуля, создававший ей несмотря на солдатские привычки, ощущения заполненности жизни и имитации счастья, где-то лежит в сельве, если ещё его кости не обглодали дикие животные. Ведь что он для них — кусок мяса, которым нужно наполнить вечно страдающий голодными позывами желудок. Мелисса знала, кто виновник того, что её любимый погиб. Человек каждый день маячил перед глазами в походе или на стоянке. Джек Самурай. Однажды вояка подозвал её к себе и сказал:

— Хватит, девица, сокрушаться. Я ничем твоему Пуле не уступаю. Мы одного поля ягоды. А в моих объятиях будешь такой же счастливой, как и с ним. И душа у меня богаче, я вот книги люблю читать, а он пустышка.

Мелисса даже не осуждала Джека за то, что он победил в схватке, которая состоялась в джунглях и расправился с соперником. Разве можно осуждать человека, который борется за свою жизнь? Да и ненависть к нему постепенно за дни мытарств ослабела. Осталось презрение и ощущение гадливости. В откровенной беседе Джек рассказал ей, как все случилось. Для солдата любая схватка — это маленькое сражение, из них состоит его жизнь. То, что для других выглядит героизмом для вояк ежедневный труд. Ну разве героизм — желание победить и остаться в живых? Но честно признался, что не помнит, чтобы перерезал горло, что-то вспугнуло в тот момент. Может ягуара приметил невдалеке или крокодил огрызнулся у ног, а с тем лучше не связываться. Вполне возможно, что Пуля остался живой и просто сбежал, струсил, как считали все. Тогда он ее мизинца не стоит.

Страстная натура тянулась к людям грубого типа, она с собой ничего не могла поделать. Мелисса уже готова была попробовать, как говорил Джек, его «на вкус». А резкий запах пота и мужской силы, как и от Пули, только дразнил её женские ноздри привлекательностью, что не характерно для обычной женщины. Но Мелисса была мулаткой… Постоянная борьба с собой, со своим желанием извела её, хотя внешне она замкнулась, стала серьёзной и абсолютно избегала мужского общества за исключением отца, Хьяльти.

То, что она его дочь от случайной связи, археолога не волновало. Главное, что у него есть теперь дочь, родная кровинка, на которую можно опереться. После того, что он узнал про Свен, трещинка между ним и женой уже вряд ли зарастёт. Он часто стал отзывать Мелиссу в сторонку и о чем-то долго шептался. Свен уже привыкла к этому и не ревновала. Каким-то образом её измена и измена мужа уравновесили их отношения, которые теперь носили чисто служебный характер. Мелисса хотела сейчас одного — превратиться в мужчину, чтобы на нее так страстно не падали мужские взгляды, которые ей хотелось отвести, но рукой это не сделаешь, а словами… Ладно пусть глазеют на её женские прелести. Но пусть не пристают. Но на удивление никто к ней не приставал. Кроме Джека Самурая. Ну ладно. Она решилась сегодня вечером, когда встретит на вечерней прогулке, уступить, но только один раз. Почему-то захотелось проверить свои чувства к Пуле столь странным образом. Клин клином вышибают. Она не сомневалась, что ее тело получит свою порцию удовольствия, а душе будет противно. Ну и пусть, пора вытравить вояку из своего сознания, убедиться, что все они одним миром мазаны, а этот, приставучий даже в чем-то лучше ее «возлюбленного». Да и что она в нем нашла? Итак, ей нужно выжечь в своей душе клеймо и об этом она собиралась сказать вечером перед походом на свадьбу Уты и Эйрика Джеку. А в его дальнейших действиях даже не сомневалась.

Мелисса старалась отогнать тайные мысли, а ее тянуло к Джеку все сильнее. Ей уже поскорее хотелось упасть в эту пропасть, а Пуля тут был ни причем. Ну, как щит от совести.

К пещерке, где расположилась экспедиция и уже застряла на две недели, никого, кроме Мелиссы в тот момент не было. Но это ей только казалось. Раздался шорох и кто-то навалился всем телом на женщину. Сопротивляться было бессмысленно. «Индеец прокрался! — мелькнуло в мозгу мулатки. — Сейчас опозорят и поделом! Сама заслужила своей неосмотрительностью. Ну как можно было так беззаботно забыться сном одной, когда все отсутствуют и не поставить сигнальную сеть с китайскими колокольчиками при входе, как они обычно делали?» Мелисса с молчаливой покорностью наблюдала, как терзают ее тело. Глаза она не раскрывала, чтобы не видеть зверского выражения лица индейца. А вдруг он после изнасилования убьет, снимет скальп или отрежет голову на сувенир тсандзу?

Все развивалось по самому жестокому сценарию. На ней изорвали в клочья юбку.

Сознание женщины разделилось как бы на три части.

Одна часть страдала, вторая просто констатировала происходящее. А третья только начала пробуждаться.

«Ну и железные пальцы у индейца!» — подумала мулатка. Потом огромный фаллос наполнил ее, словно пустой сосуд и стал издеваться над внутренностями. Все органы ходили ходуном, словно их перемалывали на мясорубке. Но душа душой, а откуда-то издалека возникли приятные ощущения в теле, которые распространялись с необыкновенной скоростью. Внезапно Мелисса издалась вопль, в котором одновременно слились отчаяние, боль и наслаждение и она резко открыла глаза. Нет! Не может быть!

Насильником оказался Джек Самурай! «Индеец» заметил широко раскрытые глаза — то ли от ужаса, то ли от восхищения.

— Видишь, я же тебе говорил, что Пуля — пигмей по сравнению со мной. Мы и не на такое способны.

Продолжая заниматься своим грязным делом, он начал «беседу» с мулаткой.

— А тебе, как вижу, понравился мой сюрприз.

Мелисса, не прекращая движений, захрипела:

— Зачем ты это делаешь? Я же сама через час хотела тебя об этом попросить, а теперь ты все превратил в грязь, свинство!

— Ну, даешь! У самой глаза на лоб полезли от восхищения перед моими способностями, не лукавь, лучше продолжай в том же духе, ты бесподобна!

— Нет! Это будет первый и последний раз! Ты, мерзавец, насильник!

Женщина дала озверевшему от страсти вояке сильную пощечину и отбросила его от себя.

— Все, хватит! А теперь пошел вон! Я скажу отцу Хьяльти, чтобы он тебя выгнал с позором и не заплатил за экспедицию!

— Не волнуйся, детка! — Джек опять навалился на не ожидавшую атаки Мелиссу, продолжавшую находится в той же вызывающей позе, и закончил приступ похоти со словами:

— Уже все уплачено, чек на мое имя в Амстердамском банке…

Потом он взвыл, как племенной бык.

— У-а-а-а! Все, — облегченно сказал солдафон, пойду к реке, нужно смыть твою грязь! Он так резко выдернул свое ослабевшее сокровище из Мелиссы, что у нее судорожно дернулось тело, не желающее расставаться с тем, что принесло истому.

Она раздраженно выкрикнула:

— Это тебе то грязь смывать?

Мелисса, несмотря на трагическую ситуацию, рассмеялась. Джек повернулся и спокойно сказал:

— Теперь будешь каждый вечер утолять мой мужской голод, а иначе… — он зло сверкнул глазами.

— А иначе мои косточки перемешаются с косточками Пули, — рассмеялась внезапно Мелисса и неожиданно обняла своего насильника.

— Люблю умниц, — он уже по-дружески посмотрел на женщину, — считай, что я дождался твоего признания. Ну извини. А какая разница, часом раньше — часом позже? И ты, и я получили то, что хотели.

Мелисса с отвращением подумала, что ей придется каждый вечер теперь удовлетворять это грязное похотливое животное. Нет определенно грубоватый Пуля был нежнее, добрее и предупредительнее. Хотя, если вспомнить… то тогда на корабле он взял ее силой. А она… почему-то не сопротивлялась. Теперь нужно притворяться, а иначе… такие люди, как Джек Самурай слов на ветер не бросают. Да и сама страстная женщина соскучилась по крепким мужским рукам. Но Мелисса твердо решила, что Джек до Амстердама не доберется.

А время придумать ему казнь у нее еще есть. Вечером попросит Скользкую Тень помочь ей сделать профилактику индейскими средствами на всякий случай. Не хватает еще забеременеть от негодяя.

Да, ее желание осуществилось, но самым странным образом и не вовремя. Она убедилась, что все мужчины скоты, а она ничем не лучше. Готова была себя растерзать! Какие все таки странные бывают желания у животного по имени человек.

И на какие падения способна душа, если идет на поводу у тела!

В свадебном домике

ОБъяснение невесты Уты с Эйриком

Принятие Вагни в роли жениха

Настрадавшаяся от непредсказуемости судьбы Ута сидела в своей хижине, украшенная орхидеями и не знала, что ее дальше ждет.

Только что она испытала непреодолимое желание умереть. Ну зачем ей такие испытания? Другие девушки помнят каждое мгновение и рассказывают потом не то что детям, а и внукам о своих ощущениях невесты. А что расскажет она, Ута?

То, что ее жениха проглотила анаконда накануне свадьбы, а потом внезапно он появился, словно выходец с того света.

Ута ощупывала его и никак не могла поверить, что это он. Но приход жениха не ознаменовал собой начало счастливой поры ее жизни. Эйрик попросил прощения за то, что он отказывается стать ее мужем, поскольку другой человек больше достоин этого, Вагни.

Вначале у девушки был шок, потом она подумала — значит судьба. Нет, она ничего не имела против Вагни, он был хорошим другом, но не более того. Ее душа и тело не отзывались, молчали, а мечта умерла вместе с признанием Эйрика, что он ее никогда не любил, а просто увлекся. Как же она обманулась в нем! Но уже поздно. Слава богу, что поединок не состоится, поскольку законный жених появился в день свадьбы. Но ведь он отрекся от нее! Какой позор! Всю жизнь она будет жить с этим несмываемым пятном. А если бы Эйрик вообще не объявился? Страшно даже было подумать! Милого, доброго Вагни убили бы в поединке за право стать женихом. И он пошел на это. Разве за одно это не стоит его полюбить? Она обязана его полюбить! Более преданного человека у нее на свете нет. Брат Теконда — настоящий дикарь. Она его боится. Отец — недоступный вождь, а мать давно умерла. Ута давно отвыкла от образа жизни племени, она же была городским человеком. Вся жестокая этнография, все что казалось зверских обычаев жертвоприношения, скальпов, сувениров тсандза ей было настолько чуждо! Скорей бы вырваться из этого плена! Возможно теперь, когда станет женой Вагни, то будет благовидный предлог покинуть племя с мужем.

Внезапно створки пальмовых листьев раздвинула мужская рука, появился Вагни.

На нем лица не было. Синие тени вокруг глаз никак не украшали.

Он произнес, видно заранее заученную фразу, скороговоркой, словно боялся, что не успеет сказать все до конца, что его прервут и жизнь потеряет смысл.

— Ута, я знаю, как страдаешь, но обещаю тебе, что в моем лице приобретешь все, что только возможно: защитника, ласкового верного мужа, внимательного отца твоих будущих детей. Клянусь, я никогда не посмотрю ни на одну женщину страстным взглядом, а если нужно умереть за тебя…

— Ты это уже сегодня доказал, согласившись на поединок, — девушка прижала к себе, упавшего на колени Вагни и гладила ему голову, словно маленькому ребенку. В сознании невесты проносились всевозможные сцены канонической индейской свадьбы.

Сейчас им предстояла церемония Темаскаль. Две души ощутят единство, так необходимое им сейчас. Вулканические камни раскалят в огне снаружи помещения Темаскаля, а потом поместят внутрь в углублениях, чтобы люди ощутили связь со Вселенной и Великим Духом.

Раствор воды с целебными травами шаман выльет на красное свечение, и участники утонут в аромате трав, пропитываясь влажным теплом.

Священный пар проникнет в каждую пору тела и сделает их недоступными для зла и грубости.

И после церемонии они перейдут в соседний вигвам, чтобы окунуться уже не в реальную ванну, очистить не только тело парами духа, а омыть душу доселе невиданным блаженством. Их ждет галлюциногенный напиток.

Они примут из рук шамана чаши с чаем из растения айяваяска. Этот ритуал обеспечивает вхождение в состояние сильного транса. Плюс к тому Ута также будет пить священный табак во время инициирования при посвящении в женщину.

— Мне страшно, — Ута первый раз обратилась к жениху, как к защитнику.

— Не бойся, утренняя звезда, знаю так переводится твое имя. Я буду держать тебя за руку, мы вместе улетим в иной мир, где забудешь все плохое, испытаешь блаженство и восторг.

Я один раз уже пил чай из растения Сан-Педро, это, как мне сказали, похожие ощущения. Но айяваяска полностью очищает душу человека.

— Стану я ангелочком, — засмеялась вдруг девушка! Ей уже не было страшно. Ведь все плохое позади. А впереди жизнь с таким достойным человеком. Дура она, нужно радоваться. Ута хотела скорей пройти эти индийские обряды, чтобы забыть все плохое, что было до сих пор. И главное — забыть Эйрика!

Сон Уты

Хотя Ута не принимала айяваяску, но крепко заснула, надышавшись его парами. Да и сказалось нервное напряжение последних дней. А во сне произошло то, к чему стремилась ее душа. Как же она могла отказаться от такого заманчивого сна? Морфей крепко держал невесту в своих объятиях. Ей не хотелось просыпаться.

Ута шепнула, лежащему с закрытыми глазами Вагни, но не спящему, который тоже не захотел принять айяваяску:

— Пора, мой суженый, нас ждет шаман у себя в хижине. Осталась последняя процедура, которую мы должны совершить, чтобы по обычаям моего племени, чтобы стать настоящими мужем и женой.

Вагни встал и словно пьяный поплелся за Утой. Хотя он тоже не принимал айяваяску, но его охватило странное ощущение опьянения. Ноги были абсолютно ватными, а руки потеряли координацию. Ута растормошила и Эйрика, который должен был быть свидетелем. Эйрик только пригубил священного напитка. Он был абсолютно трезв. Встал и с каменным лицом твердой походкой последовал за молодоженами. За порогом вигвама их встретила свидетельница. Совсем молоденькая девушка, которая вся пылала от гордости, что ей доверено быть свидетельницей на свадьбе дочери вождя.

Идти было недалеко. Огромные южные звезды пылали на небе, как прожекторы, освещая путь. Все вокруг Уте казалось нереальным, словно это был сон. Ей казалось, что она присутствует на спектакле в театре, который очень любила посещать за годы учебы с подружками.

Но, сейчас вместо того, чтобы сидеть в партере и внимать происходящему на сцене, она сама выступает, и ее роль главная в этом представлении.

Шаман встретил дружелюбно молодоженов. В его хижине пахло приятными благовониями и горело несколько свечей. Аромат видимо исходил от них.

Посредине помещения лежал широкий матрас, на котором молодожены должны были под наблюдением шамана и в присутствии свидетелей совершить обряд соединения душ и тел.

В то время, как свидетель Эйрик с закрытыми глазами и отрешенно продолжал стоять с расстроенным видом, молодая индианка жадно всматривалась во все детали процедуры посвящения.

Вначале шаман обмазал белой краской лица молодоженов, потом дал Вагни в руки ожерелье, освященное его молитвенными словами к духам сельвы и гор. Вагни торжественно надел его на невесту. Потом Шаман дал невесте маленькое копье, чтобы та символически ранила им суженного в сердце.

Ута засмущалась, но все же вонзила копье в грудь Вагни. Копье было миниатюрное, но настоящее. Вагни почувствовал удар, словно его укололи шприцем. На груди в месте прокола появилась кровь. Шаман приказал невесте слизать эту кровь. Ута, почти теряя сознание, выполнила и это. Потом шаман запел низким голосом. Вслед за этим голосом ребенка, и вскоре тембр голоса сменился на женский.

Священнослужитель предложил молодоженам выпить какой-то напиток, который усиливал мужскую и женскую силу. Ведь сейчас предстояла процедура соединения тел.

Он приказал молодоженам раздеться догола и лечь на матрас, накрытый простыней, разрисованной в цветах, словно это была не постель, а цветочная поляна. Ута перевела Вагни и Эйрику приказ шамана.

А теперь, — пропел шаман, вы должны соединить свои тела и совершить обряд.

Сердце Уты запрыгало выше крыши, когда ее коснулось тело обнаженного Вагни.

«А ведь до этого они даже не целовались, — мелькнуло в сознании девушки, — и она должна подарить ему свою невинность!».

Напряжение в душе невесты нарастало. Ута вся напряглась, как струна, когда над ней склонился жених и попытался поцеловать.

— Нет! Нет! Нет! — закричала девушка и вскочила на ноги. Она быстро нацепила на себя пальмовую юбку и сразу почувствовала себя защищенной. Расстроенный Вагни весь горел от стыда. Он выскочил из помещения, еще раньше, чем Ута оделась.

Такое случается, — прокомментировал шаман, — но у молодых есть три дня, чтобы совершить обряд.

А что случиться, если они не соединят тела за эти дни? — внезапно дрожащим голосом спросила свидетельница.

— Тогда невеста должна снять с себя обязанности, взойдя на костер, и находиться там в течение десяти секунд.

— Но ведь это очень больно, продолжила, набравшись храбрости молодая индианка.

— Девушка, должен сказать, что шрамы твоей матери именно оттого, что она отказалась выходить замуж за нелюбимого. И она взошла на костер. А твой отец взял ее в жены уже обезображенной. При этих словах девушка упала в обморок.

Тут, слышавший все Эйрик, открыл глаза и твердым голосом сказал:

— Я с этим не согласен, шаман. В таком случае я готов сейчас же стать мужем Уты и выполнить с ней обряд.

Шаман сказал:

Такой исход тоже возможен, ты ее избавишь от костра очищения. Только она должна ранить и твоё сердце.

— Я согласен, — Эйрик тоже начал терять сознание, такого было сильно его напряжение.

Шаман попросил Уту отдать ожерелье обратно Вагни, который все же вернулся в хижину.

Когда Вагни получил обратно ожерелье, он судорожным движением передал его Эйрику.

Тот одел ожерелье из маленьких разноцветных полудрагоценных камней на шею Уты. Девушка светилась от счастья, ее страдания закончились. Она радостно вонзила маленькую стрелу в грудь Эйрика в области сердца и стала жадно слизывать проступившие капельки.

А теперь, пропел шаман, вы должны совершить обряд.

— Мне стыдно в присутствии посторонних. — Твоя воля, — шаман указал Вагни и индианке на выход и сам последовал за ними. Когда все скрылись, Ута сказала:

— Я верила, что небо услышит меня, и на свете есть справедливость.

Когда ты отказался от меня в пользу Вагни, то совершил ошибку, понимаешь?

— Понимаю, дорогая моя девочка. Я сейчас к тебе пальцем не прикоснусь.

Ты будешь хранить невинность до тех пор, когда мы пока мы не сделаем свадьбу по-европейски, когда я привезу тебя домой в Амстердам.

— А целоваться будем? — спросила по-детски Ута.

— Это наш долг, засмеялся мужчина.

Они взялись за руки и вышли из хижины.

Вокруг слышались крики, какие-то люди бегали с факелами между деревьев и кричали: «Смерть шуарам!»

— Опять началось, — констатировал шаман. — За свою длинную жизнь я помню только три дня мира между племенами малаката и шуара. И два из них пришлись на время этой свадьбы.

Возвращайтесь в свой вигвам, там вас ждут белые люди. Всем вам лучше сейчас уйти, чтобы распаленные воины не поснимали с вас скальпы.

4

Проделки айяваяски

Джек Самурай вместе со всей группой Хьяльти отправился вечером на свадьбу. Он старался не обращать внимания на Мелиссу, считая ее отработанным материалом. Как часто бывает, добившись чего-то, определенная категория людей теряет интерес к своей цели. Вершина покорена, стало скучно. Да и куда она денется, будет безропотно осуществлять его желания, когда понадобится. Галлюциногенный напиток айяваяска, протянутый в чаше шаманом, он выпил почти залпом. И сразу закружилось в голове. О! Его вечный противник Пуля! Откуда он взялся? Сидит рядом с ним, как ни в чем не бывало и похлопывает дружески по колену.

А и правильно. Хватит выяснять отношения. А если что, то Мелиссу с ним поделит, он не жадный.

— Слышишь, Пуля! Ты как? Откуда взялся?

Айяваяска настолько очистила сознание, что всякая злость на извечного противника растворилась в мечтательной дымке. Он теперь чувствовал к закоренелому врагу самые настоящие дружеские чувства.

— Слышишь! Ты наверно за Мелиссой соскучился, так пошли, я тебе ее покажу.

Он успел заметить, как Мелисса, еще до того, как открыл возле себя присутствие Пули, вышла из вигвама. Друзья вояки в обнимку, пошатываясь под влиянием айяваяски

пошли по дорожке. Долго им идти не пришлось. Под огромными корнями баньяна лежала на траве Мелисса с округленными глазами, не понимая, что вокруг происходит. Она явно находилась в другом мире.

Когда ее оседлал Джек Самурай, то Пуля вначале запротестовал:

— Я первый, — потом махнул рукой!

Потом Джек встал, сделал галантный жест-приглашение и отошел в сторонку. Пуля занял его место. Вот, все так привычно… здорово, он уже соскучился по теплу Мелиссы. Потом до него дошло, что произошло. Изменница! Ей все равно с кем! Он разозлился, подозвал Джека и попросил его помочь забросить петлю на ближайшую ветку. Тот охотно согласился линчевать «преступницу». Но и у него не получалось. А Мелисса отвлеченно-равнодушно наблюдала за происходящим. Словно и не ее собирались отправить на тот свет.

— Помогла бы! — с раздражением сказал Пуля.

Странная просьба удивила женщину, зачем им веревка на дереве? До нее никак не доходило, что это ее хотят сейчас повесить. Она решительно направилась к одному из воздушных корней дерева, который уже превратился в ствол.

— Смотрите, дурни, — ей удалось то, что не получалось у мужиков. Мелисса с гордостью показала на петлю, которая каким-то чудом не упала, а закрепилась на ветке.

— Полезай на спину, я тебя подсажу, — Пуля услужливо подставил женщине спину.

Джек начал отходить уже от айяваяски, но решил не вмешиваться. Его забавляла картина, как Пуля советовал Мелиссе, как лучше поместить петлю на шее, чтобы наверняка. Мелисса с глупой улыбкой старалась следовать всем указаниям.

— Ты уверена, что веревка прочно сидит на шее?

— Женщина улыбнулась:

— Несомненно.

— Ну ладно, бывай, тебе пора. Он сорвал с себя женские ноги и Мелисса задергалась, как марионетка, поздно до нее дошло, что сама полезла в петлю. Мертвая хватка веревки крепко сжала шейные позвонки.

Потом до Джека дошло, что он теряет то, что честно заработал. Кто же будет покорно утолять его похоть? А свое добро вояка не привык терять.

Он бросился под Мелиссу и стал поддерживать ее ноги, приказав вмиг протрезвевшему Пуле резать веревку над головой женщины.

— Все, давай скорей, пока не кончилась. Э… Повеселились и хватит.

Он снял полузадушенную и осторожно положил на траву.

Пуля с ужасом смотрел на дело рук своих. Как он мог?

А Джек Самурай наслаждался тем, что вечный враг сломлен, признал, наконец, его превосходство! Это было главной победой Джека в сельве! Он с удовольствием растер тело Мелиссы, как умел. Та открыла глаза.

— Спасибо.

«Вот! — подумал зверь. — И еще спасибо дождался. Не день, а сплошной праздник!»

— Пошли к народу. Там веселей чем у нас, — Пуля покорно последовал его приказу.

Мелисса, еще ничего не понимая, тяжело встала на ноги, страшно болела шея. Синяя полоса украшала ее, словно нарисовали.

Хьяльти тоже уже пришел в себя от айяваяски и обалдело смотрел на вошедших.

— Пуля! Откуда?

— От верблюда! — он заискивающе посмотрел на Джека Самурая, а тот поощрительно похлопал его по плечу.

Хьяльти подумал, ну чудеса! Ладно, помирились, хватит об этом. У него и так забот полон рот.

Раздел о Сверкающем Луче: как воспоминание индейца о своем неудачном походе

На свадьбе Уты и Вагни его же решат малаката принести в жертву, когда вожди разругаются, он сойдет с ума тогда…

Шуар с недоверием посмотрел на шамана племени малаката. Первый раз в жизни он принимал айяваяску из рук врага.

Перемирие не заставило индейца шуара изменить своего отношения к малаката.

И вот уже опутанный парами, затуманившими мозг, он в недавнем прошлом.

Удивительно дерево баньян. Пускает с веток корни, которые превращаются в стволы. И уже через некоторое время там, где упало в благодатную почву одно зернышко, появляется целая роща.

Под одним таким корнем-стволом и нашел Мудрый Скорпион Сверкающего Луча, отдыхающего после своей смены по охране пещеры Богов.

Он с грустью посмотрел в глаза молодого индейца, гордость племени шуар и сказал одно слово: «Пора».

Сверкающий Луч без единого слова стал на колени для благословения.

Вождь едва коснулся пальцем его лба и отвернулся.

Что же это происходит? Куда смотрят боги? Почему перестали возвращаться с задания воины? Неужели все они пали, выполняя его приказ? Ведь раньше не успевал воин отчитаться о своем задании, как Мудрый Скорпион посылал опять его в дальний путь, вручив порцию листьев коки.

Сверкающий Луч уже не один раз выполнял подобное задание. Раз опять его очередь, то беспрекословно подчинился.

Вначале нужно было запустить стрелу.

Индеец что есть силы натянул лук, и влекомый неведанной силой посланник устремился в высь. Вскоре засияла радуга. По этому сверкающему разноцветьем лучу и отправился индеец, за поясом у него находилось духовое ружье и короткий кинжал. Ноги утопали в мягких облаках, которые проседали под голыми ступнями, пружинили как батут в цирке, но ни разу не прорвались. Он шел уже трое суток. Скоро пришлось положить под язык лист коки, силы были на исходе. А вот и конец пути.

Он попал в какой-то большой город. Мягко сойдя с радуги рядом с рекой, человек невольно залюбовался окрестным видом. Вдоль реки стояли на причале большие корабли, он таких никогда не видел. На каждом из них могло бы уместиться все его племя.

Индеец побрел по улице по сигнальному пятну, которое все время, сигналя как мигалки машины, вело его к цели. По дороге он увидел прозрачную витрину над которой большими неоновыми буквами светилось «Парикмахерская». Сверкающий Луч заинтересовался.

Он уставился через стекло, наблюдая за работой парикмахера. Тот как раз с безопасной бритвой стоял возле кресла с клиентом и почему-то не начинал бритье.

А в соседнем кресле корчился ребенок, которого уже заканчивали стричь. Вот оказывается, как у белых людей снимают скальпы! А этот с ножом в руке сейчас перережет горло. Наверно будет отрезать мальчику голову.

Индейца кто-то толкнул в плечо.

— Чего уставился? Не видел никогда, как людей стригут. И откуда у тебя перья на голове? С маскарада что ли сбежал от тоски?

Без слов Сверкающий Луч резко снял руку незнакомца со своего плеча и пошел дальше. Как он мог забыть о задании? Сначала дело, а потом уже удовлетворение любопытства.

Но по дороге он увидел еще одно чудо. Столько украшений вместе он не видел никогда! Сережки, браслеты, кольца. Всем женщинам племени раздаст подарки.

Индеец вошел в магазин и сгреб с прилавка то, что демонстрировал продавец ювелирного магазина клиенту.

— Эй! Ты что! Полиция! — испуганный продавец уже нажимал потайную кнопку.

Сверкающего Луча скрутил патруль в двух кварталах от ограбленного им магазина.

Он не успел даже пикнуть.

— Что за маскарад? — обратился к индейцу коп.

В общем, до выполнения задания дело не дошло. Маячок — пятнышко, которое указывало путь индейцу, расплылось и исчезло.

А Сверкающий Луч оказался в камере предварительного заключения. Он ничего не понимал. Вокруг все говорили на незнакомом языке. Оставалась набраться терпения. Сбежать при первой возможности, выполнить задание и по лугу отправиться в обратный путь. Но этот обратный путь когда состоится? А бизнесмен, жизнь которого должен был бесславно оборвать шуар умер сам от приступа страха, когда узнал из газет, что в городе появился опять индеец в боевой раскраске. Конечно духовое ружье и кинжал у индейца отобрали. Криминалисты долго работали с пойманным исполнителем приговора, как они уже не сомневались. Но все было бесполезно, а специалиста по языку шуара в городе не нашлось. И неожиданно индейца выпустили на свободу. Возможно за ним установили слежку, а, вероятно, и решили, что твердого орешка нужно отпустить. Пусть убирается домой, да и спокойнее будет в городе, как говорится: от греха подальше. Но вскоре Сверкающий Луч снова был арестован, полиция решила: пусть лучше сидит чем пугает население.

***

Свет не без добрых людей. А может это называется безответственность. Однажды, когда индейца перевозили на очередной допрос, забыли закрыть у машины заднюю дверь. Внутри кузова находился конвоир и индеец, в кандалах и наручниках. Какой смысл в бронированном автомобиле, если наружный замок «дышит свежим воздухом»?

Индеец чутко прислушивался ко всем шумам. Не раздался как обычно характерный звук, поворачивающегося в замке ключа. Это не осталось без внимания человека, который привык прислушиваться к малейшим шорохам в джунглях. Конвоир тоже попался сонный. Не успели отъехать, а его голова поползла по стенке и остановилась на плече арестованного. «Ну что, паренек, пожил и хватит. — подумал индеец, уже готовясь свернуть шею неопытному новичку. Потом зацепила мысль. — У кого-то должен быть ключ от кандалов и наручников. Паренек мне пригодится для прикрытия».

Когда машина остановилась, к двери подошел второй конвоир, который провел путь с водителем. Оказалось, что они подъехали к его дому. Что-то хотел сказать жене, а телефон, наверно, разрядился. Все это индеец, обладающий интуитивным зрением, осознал на уровне готовности. Ситуация становилась благоприятной.

Потом мелькнула мысль: а вообще, по-видимому, замок забыли нацепить. Ну им дорого будет стоить халатность. Он их сейчас проэкзаменует.

Конвоир, который провел время на сиденьи рядом с водителем крикнул:

— Филип, ты чего, задремал?

Дверь наполовину раскрылась, на улице темно, констатировал индеец, это хорошо.

— Я на посту не сплю, с чего ты взял, — сказал из машины сонным голосом Филип.

Агринж, как звали второго конвоира, по-видимому, захотел показать жене индейца в боевой раскраске, поэтому и остановил машину у своего дома.

Индеец ловил каждое слово, но понимал с трудом. Хотя за месяц проведенный в камере с англичанином начал кое-как понимать язык. Скорость невероятная, но что ему оставалось делать, когда нахамивший любовнику жены по физиономии сокамерник-лондонец не умолкал ни на минуту, а индеец оказался благодатным слушателем.

План у Сверкающего Луга созрел невероятно быстро. Когда они оказались в квартире конвоира, подошла жена. Обычно руки в наручниках находились за спиной. На этот раз, словно по заказу спереди. Индеец перебросил захват с руками в наручниках через голову испуганной женщины. Он крикнул, что сейчас задушит ее, если ему не освободят руки и ноги. Конвоир трясущимися руками вставил ключ в замок кандалов, а затем и раскрыл и наручники. Опьяняющая свобода ударила дурманом в голову.

— А теперь ведите меня в машину. Я не хочу, чтобы вас лишили работы.

Потрясенные конвоиры повели индейца опять в бронированный кузов. Они понимали, что он что-то задумал.

Так и случилось. На допросе, когда следователь потерял бдительность, тот даже не успел нажать кнопку вызова охраны. Потом Сверкающий Луч одним прыжком оказался за спиной следователя, сделав сальто над столом и головой допрашивающего. Одной рукой держа его голову в захвате, он второй осторожно сбросил кандалы, чтобы не было металлического звона. Затем отодвинул следователя от стола со спасительными кнопками. И, наконец, схватил пистолет из слегка выдвинутого ящика стола. «Инструкция» следователю оказалась краткой.

— Ты, как ни в чем не бывало выходишь из комнаты и направляешься со мной по коридору в комнату, из которой я смогу выпрыгнуть через открытое окно. Индеец разрядил пистолет, выбросив из него пули. Из комнаты он вышел первым, за ним шел следователь, уткнувший ему в спину разряженный пистолет.

— Мне помощники не нужны, — бросил на ходу следователь, заставив дежурного, вооруженного ружьем, остаться на месте. Несколько поворотов коридора и они подошли к открытой настежь двери. Индеец зашел в комнату. Там было полно народу.

— Ах, вот как, он думает, что меня перехитрил? — индеец закружился волчком, ошарашенные полицейские наблюдали все это, сопровождая восторженными возгласами. Внезапно волчок, в который превратился индеец, поднялся к потолку.

— Смотрите, настоящая левитация! — закричал один из поклонников нетрадиционных знаний. Оказавшись над полицейскими индеец, наступая на качающиеся головы, как на землю во время землетрясения, устремился к большому, на всю высоту холла окну. Его движения по головам были настолько быстрыми, что никто даже не успел что-то понять, а Сверкающий Луч оказался у спасительного отверстия к свободе. То, что окно было заперто, не было для него серьезным препятствием. Оказавшись на подоконнике, он рывком вырвал из уключин знамя полицейского управления и использую его, как копье, в мгновенье ока разнес вдребезги стекло окна. Не дав осколкам еще осыпаться, Сверкающий Луч уже, как птица выпрыгнул наружу. Он оправдал свое имя. Это был первый этаж. Невдалеке стояла патрульная машина, которая привезла его сюда на допрос. Там он договорился с полицейскими, которым хотел сделать алиби. Индеец подбежал к старым знакомым и приказал побыстрее улепетывать. Те молча подчинились. Никто не хотел посмертной славы. Часть вины с них уже была все равно снята. Преступник бежал не от их бдительного ока, а из полиции.

Оставив для правдоподобности каждому на память по огромному фингалу, индеец сбежал на заправочной станции. Тот, кто его «подбросил» к порту оказался разговорчивым. В Южную Америку отправлялся сухогруз. Везли стройматериалы.

Ночью, к сухогрузу тихо подплыла лодка, и ловкие руки подтянули вверх тело. Всеми правдами и неправдами индеец оказался на палубе, потом прокрался, благо ночь оказалась темной, к кубам с аккуратно распиленными деревьями. Скоро он уже оборудовал себе в трюмном помещении нечто вроде убежища. Сюда никто не заглядывал кроме крыс.

Однажды, через пару дней индеец услышал в отдалении речь на языке кечуа. Свои! Ну слава богу.

Он подождал, пока человек с фонариком, подошел к его убежищу и заговорил. Тот ничуть не удивился. Рад был встретить земляка.

— Я тебе помогу, мы идем в Каракас. Не переживай, сам бывал в твоей шкуре, когда в Англию отправился.

Немного корабельной еды, которую приносил новый знакомый и вода. А что еще нужно индейцу, привыкшему к лишениям?!

Уже в Каракасе,"помощник" Сверкающего Луча помог тому устроится рабочим на один из кораблей идущих в Амазонию. И четырех трубный гигант ускорил появление шуара на родине. Зачем ему блуждать по сельве, если можно с комфортом по воде, да еще за деньги, пусть и небольшие. Остаток пути, каких-то сто восемьдесят километров по горам Сверкающий Луч провел словно на крыльях.

Действие айяваяски в организме стало ослабевать. Внезапно сквозь легкий туман он увидел рассвирепевшие лица двух индейцев малаката. Шуара схватили не менее крепкие, если не более чем его руки, заломили конечности назад и несколько человек поволокли к жертвенному огню. До человека дошло, что он вернулся, чтобы встретить смерть. Но гордо поднял голову. Они не дождутся его умоляющего о прощении взгляда. Да и за что просит, за то, что он шуар? Так этим Сверкающий Луч только гордился всю свою короткую жизнь.

Из реплик индейцев, волочивших его, человек понял, что руководители шуар и малаката разругались, Мудрый Скорпион покинул расположение племени, а Непобедимый Воин, вождь местного племени объявил, что они опять на тропе войны.