Апокалипсис для избранных

Глава 21

Свен бежит за Агилем, разрыв с Хьяльти

1

Агиля не покидало тревожное состояние. Словно какая-то ноша навалиться сейчас и придется с ней бороться, нести ее помимо своей воли. Что это за странное ощущение? Пока он рассуждал на эту тему, замедлил шаги: «И как та женщина, жена Хьяльти похожа на… нет… привиделось. Откуда? Здесь, в джунглях Эквадора? И потом, она жена Хьяльти, а там…»

Руки машинально отводили в сторону наклонившиеся над тропинкой почти до пояса ветки. Внезапно его кто-то окликнул.

Нет! Не может быть! Это был её голос. Той, которая не стала его судьбой. Голос из прошлого. Его догоняла жена Хьяльти Свен. Она вела за руку маленького мальчика. Кажется его зовут Йодис.

Ветка хлестнула незащищенное лицо доктора, и на руку упала капля крови из рассеченного лба.

— Агиль! — голос женщины оборвался хрипотой.

Доктор машинально сделал ещё несколько шагов и остановился. Все таки… это она…

И он не знал, что ему хочется больше: бежать к случайно встреченной, сломя голову, и обнять, гладить, радоваться встрече… или умчаться от неё без оглядки? Эта женщина всколыхнула прошлое, которое он уже давно зачеркнул, смирился. Да и дома семья: жена, двое детей.

— Агиль! — женщина вдруг закричала душераздирающим голосом, словно ей грозила смертельная опасность.

Доктор поймался и стоял, как вкопанный. Решения не было. Сознание отказывалось давать совет, а чувства замерли, как сосулька. Он отвернулся, и ждал, как люди безропотно ждут свою судьбу, не в силах что-то изменить.

А Свен на ходу все говорила и говорила. Лес затих, словно тоже прислушивался к страстной исповеди женщины. Маленький мальчик испуганно озирался по сторонам. Он ничего не понимал. Мама оторвала его от интересного разговора с учителем, как он называл индейца проводника Скользкую Тень, и поволокла быстро через заросли по едва заметной дорожке. Уже все тело искололи ветки и какая-то трава, похожая на крапиву.

Агиль! — голос был уже почти рядом с доктором. Он слышал каждое слово, но сил повернуться не было. Повернуться значило: перечеркнуть свою нынешнюю жизнь и начать всё сначала — а как же его семья? Нет! Ему нужно бороться.

Когда подбежала Свен, он уже знал из безумной скороговорки, как она страстно желала встречи все эти годы разлуки, как думала только о нём бессонными ночами. Как продолжает любить его и сейчас. Она, будучи женой Хьяльти, не раз порывалась поехать в Эквадор в надежде на встречу с ним, и даже наняла частного детектива, чтобы узнать адрес.

Наконец, Агиль не выдержал, повернулся и с каменным лицом закричал:

— Нет! Ты понимаешь, нет! Я ничего не слышал! И у меня семья! Как ты можешь… здесь… у тебя тоже семья! Подумай! — мужчина с ног до головы покрылся потом, но не от жары, к которой он привык, а от волнения. И доктор оттолкнул обезумевшую женщину и побежал так, словно за ним гнался ягуар или кайман. Ох, если бы он только знал! Ни за что не отправился в этот проклятый поход. Но ведь нужно было спасать людей… Мысли путались, а ноги сами уводили, как казалось, от смертельной опасности.

Агиль не хотел разрушать с таким трудом созданное спокойствие, интересную работу, преданную семью. Остановиться и дать себя догнать Свен, значило потерять все!

А женщина продолжала его преследовать. Ей уже ничего не оставалось. Она перед этим объяснилась с Хьяльти и мягкий мужчина отпустил её, как ему не было тяжело, а возможно, профессору было всё равно. Он горел лишь одной целью. И пока Свен бежала за возлюбленным, женщину её преследовала мысль: а может, он отпустил меня, поскольку никогда и не любил? Порой казалось, что Хьяльти одержим работой и желанием найти библиотеку атлантов, а все остальное для него химера, ничто.

Как только она объяснилась, Хьяльти и вправду углубился в карты, словно для него ничего не значило расставание с ней, а может он так переживал. Для Свен всё это было уже не важно. У неё была одна цель — догнать свою судьбу. Ничего, что он убегает от неё, это даже хорошо. Она его догонит изможденного, уставшего и легче будет завоевать. Она ни за что не отпустит свою судьбу! Ноги несли её вперед, словно были крыльями птицы.

И в конце концов Агиль не выдержал и остановился, а может в его остановили какие-то душевные тормоза. Судьба решила: хватит испытывать судьбу!

Его остановил окрик:

— Обернись, твой сын отстал, он сейчас плачет там, один, ему страшно, неужели ты так жесток!

— Мой сын? — Агиль остановился.

— Я отказалась делать аборт, помнишь, как ты меня уговаривал, — задыхаясь от долгой пробежки, говорила женщина, — неужели ты хочешь продолжить ту кошмарную операцию сейчас.

Хирург молча простоял около минуты…

— Ну что молчишь как чурбан? — всхлипнула Свен, — ты и вправду больше не желаешь меня?

Агиль, жалостливо взглянул на рыдающую и обнял.

— Пойдём, — сказал доктор и за руку повёл женщину обратно, — это мой сын?

— Да…

Агиль продолжал бороться с собой, он демонстративно холодно посмотрел на ребёнка и произнёс:

— Я очень скучал дружище.

— А я тебя не знаю дяденька! — ответил мальчик, — мой друг Скользкая Тень.

Агиль сдался.

— Теперь, и я буду твоим другом — сказал доктор, думая о том, как мальчик примет известие, что он, а не Хьяльти его кровный отец.

Потом они втроем с ничего не понимающим мальчиком, держась за руки, бросились бежать обратно. И им казалось, что нет счастливей людей на свете. Вот так оно приходит счастье, внезапно, как молния настигает человека. И главное не умереть от этого потрясения, выстоять, а там уже будь что будет! А Йодис не мог понять, почему мама бежит как лань.

2

Хьяльти трясло в лихорадке. Неужели он все-таки заболел малярией и теперь бредит. Только что его доктор вернул к жизни от какой-то странной сонной болезни.

После кошмарного признания жены и разрыва с ней побежал к реке, а там искусали комары. Как же он так мог?!

Нужно что-то делать! Мечта всей его жизни! Разве личное должно стоять над общественным? Да и ответственность за людей? Неужели он умрет? Нужно, нужно, нужно что-то делать!

Дрожащей рукой отдернул марлю над входом в их временное убежище, маленькую уютную пещерку.

Археолог прямо свалился на каменный пол, едва сделав два шага.

Мелисса и Линда бросились к нему и помогли лечь поудобней. Линда быстро заставила Хьяльти проглотить таблетку хины и дала запить горячим чаем, холодной, или кипяченой воды не оказалось под боком…

Испуганные женщины просидели с больным до утра, попеременно дежуря.

— Кажется температура понизилась, — произнесла Мелисса, трогая лоб отца, — а вдруг кризис прошел? — посмотрела на Линду.

— Ну, дай то боже, — ответила радистка.

Женщинам отнюдь не улыбалась мысль вдвоем остаться в дикой местности. Ни-Зги куда-то, как обычно, по ночам, пропал. С Плинтона защитник, как с кролика.

Остальные отсутствовали, поскольку Скользкая Тень разнообразил существование людей в горах и сельве ночной охотой на каких-то таинственных зверьков. Большинство группы последовало за ним.

Из бреда Хьяльти Мелисса и Линда узнали все подробности его ссоры со Свен. И узнали много раз, поскольку губы в бреду повторяли ни единожды одни и те же фразы. Пусть и внешне археолог успокоился, но дикая судорога сна продолжала бушевать в сознании и он еще раз, на этот раз в бреду пережил сцену расставания с женой.

— Свен, что с тобой? Чем ты так взволнованна? Видимо после сонной болезни ты всё ещё не отошла.

А мысли археолога раздирали сомнения:

«Почему она так пристально смотрела вслед доктору, который скрылся за деревьями? Конечно, она с ним была знакома, так как он хороший друг археолога, и они однажды даже участвовали в одной из конференций.

— Милый, я этой болезнью страдаю довольно долго, — ответила жена.

— Не понял? — с толикой страха, спросил археолог.

— Прости, если я проживаю в этих лесах последние свои дни, то хотела бы их провести с любимым мне человеком. — правда когда-то должна была раскрыться, и женщина не хотела терять шанс, побыть с любимым.

— Жена, что ты говоришь?! Какой любимый, какие последние дни? Ты бредешь?

Свен была на пределе, она выплеснула все, что накопилось на душе, не думая о последствиях.

— Я тогда работала шлюхой в районе Красных Фонарей! Ты женился на проститутке! Доволен? Теперь отпускаешь? — а на пороге Свен оглянулась и послала новую ядовитую стрелу в сердце мужа.

Слышишь. Йодис сын Агиля!

Потом вернулась, дернула сына за руку и поволокла к выходу, повторяя на ходу, как заклинание: «Агиль, Агиль, Агиль!»

Хьяльти всё понял! Он понял, что предательство не только в сельве, оно пропитало его жизнь насквозь.

Профессор метался в бреду всю ночь. Как она могла? Вначале ушла, сказав, что ей нужно в город срочно прооперироваться, доктор обнаружил какую-то опухоль, потом вернулась. И объяснилась… рассказала ему всю свою жизнь. Он, оказывается, женился на бывшей проститутке. Йодис, его замечательный Йодис, не его сын! Пусть! Пусть уходит от него, легче будет пережить позор среди экспедиции, почти в двух шагах от раскрытия тайны. Скоро, очень скоро они будут держать в руках священные писания атлантов!

3

Мелисса распечатала письмо матери, все, как просила на сотый день их странствий. И сейчас, как никогда, Мелиссе хотелось увидеть теплый почерк матери, от которого веяло уютом и домом. Особенно сейчас.

— Хочешь, я тебе почитаю письмо от моей мамы.

— Хочу, — тихо ответила Линда…

«Дорогая доченька, я хочу, чтобы ты знала правду! Твой отец Хьяльти».

Женщины переглянулись.

«Так получилось, что он был на конференции в Рио-де-Жанейро. Я остановилась в том же отеле, что и конференция археологов, брала у них интервью, как журналистка.

Потом был банкет. Я почти не знала Хьяльти. Произошел, как говорится, несчастный случай. Нас усиленно угощали местными винами, я опьянела, почувствовала себя неважно и вернулась в номер гостиницы.

Хьюлти, как трезвенник, почему-то поддался на уговоры и тоже попробовал местного вина, а в алкоголь было намешано какое-то наркотическое вещество. Твой отец ничего не соображая пошёл, шатаясь, к себе, но перепутал дверь. Наши номера были соседними. Я даже не помню, как это случилось. Мы уже вдвоем, потом, спустя несколько часов сидя на кровати пытались вспомнить.

Профессор извинился за содеянное и, ушёл, так и не спросив моё имя. Рассеянный, как и все одаренные ученые. А у меня родилась ты. Как видишь, по ошибке, в результате случайности. Когда будешь читать моё письмо, меня уже не будет. Доктор дал мне пять месяцев. Извини свою непутевую маму».

Мелисса отбросила письмо и выскочила, как ужаленная, из временного жилища экспедиции, сорвав на ходу марлевое покрывало. Комары мгновенно роем ворвались в помещение. Линда схватила ветку с тлеющего костра и бросилась изгонять непрошенных гостей…

Вскоре Мелисса вернулась. Слёзы уже высохли на лице. Она подошла к Хьяльти и поправила на нём одеяло, наклонилась и поцеловала, сказав только два слова: «Папа, выздоравливай».

Линда прильнула к Мелиссе и погладила её по спине.

— Бедная девочка, — произнесла радистка, а Мелисса в ответ, грустно улыбнулась.

— Линда, я знала, что мама больна, ты не думай.

Мама меня отправила в экспедицию, поскольку не хотела, чтобы я видела, как она умирает. Теперь я понимаю почему. Она меня отдала отцу! Ну, представляешь: Хьяльти мой отец! Умереть!

— Ты ему скажешь? — спросила Линда.

— Еще чего мне не хватает! Особенно после его разрыва со Свен.

— Ты думаешь, она вернётся?

— А я никуда и не уходила, — внезапно в отверстие протиснулась жена Хьяльти. Вы так громко разговариваете, что весь лес перепугали.

А теперь Мелисса подойди сюда и обними своего сводного братика! — Свен подтолкнула Йодиса к мулатке.

— Мама, — произнес говорил мальчик — почему ты мне раньше не говорила, что у меня такая большая сестричка? Мама, странная ты, то нового папу показала, то теперь сестра. Может, Скользкая Тень мой дедушка? Слушай, сестра, — серьезно проговорил, словно повзрослевший Йодис, — а почему ты так сильно загорела? Тебя что, хотели зажарить и съесть?

Линда и Мелисса рассмеялись, а Свен почувствовала себя неловко, что мальчик сказал о новом папе. Ей казалось, что ребёнок не поймёт и всё забудет, там в лесу. Но нет, дети всё запоминают и порою в ненужные моменты могут разболтать.

— Солнце у нас такое сильное! — рассмеявшись, сказала Мелисса и подняла Йодиса высоко, как пушинку, закружила.

— А ты у меня сильная и… — мальчик запнулся… — красивая!

Мелисса поставила Йодиса на пол и поцеловала в лоб. И мальчик надулся как индюк, радуясь, что, наконец, появилась сестра, Только одно было плохо — слишком она взрослая, с ней в разные детские игры не поиграешь.

— Почему ты уже выросла? — спросил мальчишка.

— А хочешь, я опять стану маленькой?

— Хочу! — вскрикнул мальчик.

— Договорились.

Свен выждала, пока Йодис познакомиться поближе с Мелиссой и после, осторожно подошла к мужу, который пришел в себя после глубокого обморока, видимо наступил кризис, он был весь в поту.

— Дорогой, прости меня, — проговорила с мольбой она, — я сошла с ума. Такое тебе наговорила. Прости. Можешь, завтра принести меня в жертву на свадебном жертвенном костре Эйрика и Уты. Хьяльти боролся со сном. Ужас остался во сне. Жена вернулась. А сына он не смотря ни на что считал своим. Мало ли что женщины способны наговорить в порыве гнева!

Наивный Хьяльти вскоре уже все забыл. Конечно, Свен, его верная чистая Свен себя оклеветала.