Апокалипсис для избранных

Глава 25

Возрождение атлантов

1

День свадьбы, который начался с грустного признания Хоито о том, как погиб Эйрик, выдался дождливым. На признание парня наложилось последующее появление Гомса, посланника Вселенского Разума, который объяснил то, что не удалось узнать из рассказа Хоито и письма погибшего программиста. Многое прояснилось, но не все. Да, пыль которую так боялись, оказывается и в самом деле оказалась опасной. Но она метила не всех людей и не ко всем приходили индейцы, чтобы уничтожить помеченных. Только те, кто был отмечен в категорию изгоев, должны быть уничтожены. Как-то на сердце у многих полегчало. А когда узнали, что исполнителей приговора уже не осталось, даже потенциальные изгои Даджара и Джек Самурай успокоились. Их нервная реакция на слова Гомса всеми была воспринята, как результата общего напряжения. Никто даже на йоту не мог себе представить, что товарищи по несчастью, с которыми съели как говорится «пуд соли», способны на преступления. Да, все знали: Джек Самурай был наемником. Но это же в прошлом. Теперь к нему уже давно привыкли, как к кормильцу, который исправно приносил с охоты и рыбалки пропитание для экспедиции. Все жаждали скорее дотронуться до золотых книг в буквально и переносном смысле слова. Но вначале нужно было отбыть время на свадьбе. Поскольку после трагической ситуации с Эйриком Вагни решил заменить жениха, то все готовились к поединку Вагни, Ни-Зги, решившему ему помочь, и двумя лучшими воинами малаката. Поэтому свадьба вместо экзотического препровождения превратилась в испытание нервов. Все участники экспедиции, за исключением Ни-Зги, отправились в деревню малаката, чтобы присутствовать сначала на поединке, а потом и на свадьбе Уты с победителем поединка.

Угнетенное состояние было у всех именно в связи с исчезновением Ни-Зги. «На рассвете клялся, что не оставит Вагни в беде, а через три часа струсил, — думал удрученный всем происходящим Хьяльти». И у всех в голове вертелся тот же вопрос? Почему сбежал такой хваленный и загадочный человек, как их Ни-Зги?

Один только Скользкая Тень знал правду. Никуда Ни-Зги не сбежал, а просто решил посетить раньше намеченного срока женщину мотылька и своего маленького сына атланта. Он должен был сообщить Юпитеру, что она может его сегодня потерять. Как-никак два лучших воина малаката вызвались участвовать в поединке. Смерть витала где-то рядом. Воины обещали преподнести вождю скальпы своих соперников. А это означало если и не смерть, то наверняка боль, страдания и позор.

Ни-Зги шел по смертельной тропе сегодня в полный рост, даже не касаясь для страховки стен. Или виной тому была хорошая видимость — первый раз он шел ведь ночью, — или возросшая уверенность в своих силах. Человек же теперь мог, если сорвется, спокойно спланировать на землю, за спиной в маленьких бугорках прятались хитиновые крылья бабочки.

— А почему бы мне не сократить путь? — подумал человек, дорожка змеилась круто вниз под сильным углом, но множественные петли увеличивали расстояние минимум в пять раз. Ни-Зги сделал неловкое движение плечами (еще не привык) раскрылись перепончатые крылья и человек смело шагнул в пропасть.

— Как приятно летать, — с восторгом подумал человек, когда перед ним раскрылся прекрасный пейзаж.

Вокруг, куда ни глянь, толпились горы, как караван верблюдов, остановившийся передохнуть на несколько часов. Но эти часы обернулись вечностью. Покрытые то густой растительностью, порой непроходимой сельвы, а то и пролысинами скал или цветущих лугов горы-исполины с удивлением смотрели в это таинственный мир, а мир с восторгом внимал своим созданиям.

Даже если это создал не Бог, а кто-то другой, этот создатель славно потрудился, расписывая всеми возможными и невозможными красками все вокруг. А из-под вершин, самых высоких и старых, покрытых, как старики сединой, снежными шапками, струились вниз маленькие ручейки, чтобы соединившись, образовать шумные потоки. И вся эта водная камарилья с веселым азартом срывались с уступов и падала вниз вереницей водопадов, закипающих при падении радостными брызгами и клубящимся водяным паром.

Человек-птица настолько увлекся полетом, что даже пролетел вход в пещеру, где его так ждали. Чинкасара оказалась далеко наверху.

***

Как я мог так погрязнуть в отвлеченных мыслях? Нельзя отдаваться настолько чувствам, даже если они столь прекрасны, как те, что только что испытал, — с упреком сказал себе человек. Ему ничего не оставалось, как отправиться вверх по трудной тропе. Крылья хороши были для планирования, но наверх человека не несли. Подъем к чинкасаре занял еще час. Наконец, вот она, пещера, в которой по преданиям живут люди-змеи.

Какие к черту змеи, когда там находятся его жена атлантка Юпитер с маленьким сыном.

Ни-Зги смело шагнул в маленькое овальное отверстие и зашагал по коридору. Мрак постепенно сгущался. Внезапно раздалось шипение и что-то, оплело его ногу.

— Да это же змея? — опомнился человек и схватился за нож, который всегда носил в ножнах за поясом. Змея внезапно раскрыла пасть и опалила его огнем, потом распустила кольца и отползла в сторону. И вот перед ним уже стоял юноша, который в упор смотрел в глаза.

— Отец, сказал юноша, я бросился к тебе с радостью, но ты отверг меня.

До потрясенного человека дошло, что это может быть его перевоплотившийся в змею сын его и Юпитера.

— Не обижайся сынок, — постаравшись взять себя в руки, промолвил отец, — я просто расстроен предстоящим поединком. И человек рассказал своему сыну-атланту, что его ожидает.

— Я не позволю, чтобы какой-то индеец отнял у меня отца, — взволнованно проговорил мальчик, опять сразу превратившийся в змею и снова обвивший ногу.

«Да это у них так называется, встретить близкого человека». — подумал Ни-Зги.

— Отец, быстрее, там мама, она страдает, она никак не может разродиться. Я уже хочу скорей увидеть своего брата или сестру, — прошипела змея.

«Он еще не научился передавать свои мысли без слов, прямо в сознание. Мой маленький бедный сынок. За что тебе такая доля?» — подумал с горечью человек и ускорил шаг. Внезапно Ни-Зги обо что-то споткнулся и упал.

Уже в падении, он заметил змею в углу помещения, где оказался, которое едва освещалось светлячками-бактериями.

Больно ударившись, человек попытался немедленно встать на ноги и сделать шаг вперед и вовремя. Прямо на то место, где он упал, уже опустился с потолка по нити гигантский паук и жадно тер конечности — лапка о лапку, щелкая зубами.

Ни-Зги отшатнулся.

Это мой муж, — сказала змея.

"Хорошенькая кампания родственничков у меня подобралась, на славу«,- подумал с горькой иронией человек.

А змея, изогнувшись в последнем усилии, в этот момент снесла яйцо, потом еще, еще. Ни-Зги насчитал двенадцать штук. До сознания медленно доходило, что это могут быть его дети. Но разум противилось принять эту реальность.

Обессилевшая от родов змея, подползла и посмотрела в глаза человеку.

Ни-Зги услышал в глубине сознания голос: «Я рада тебя видеть, только что присутствовал при родах. Это все твои дети. Но извини, если все это тебе неприятно наблюдать. Люди считают нас змей исчадиями Ада, называют ползучими гадами, но это все не так».

Внезапно изображение змеи расплылось, стало не резким, превратилось в туман. Вслед за этим туман начал рассеиваться и вот уже перед Ни-Зги стояла его жена, его избранница судьбы, его Юпитер.

Она печально посмотрела на человека.

— Вот ты все и видел, понимаешь почему так быстро заканчивается беременность. — голос внутри него замолк. Он подошел, приказал Юпитеру опять превратиться в змею. Когда все закончилось, он обнял пресмыкающееся, погладил по голове и сказал:

— Я своих близких никогда не брошу, пусть даже они представляют собой исчадия Ада.

— Ты стал по характеру уже атлантом. Но видимо не судьба мне полностью лишить тебя человечности.

Поступай так, как считаешь нужным. Можешь не рассказывать. Знаю, у тебя скоро будет поединок. Ты его выиграешь.

— Скажи, — спросил, немного успокоившийся, Ни-Зги. — Расскажи почему ты так странно мне рассказала историю атлантов, где ваши мужчины или как вы их называете, ну мужские особи?

Ты ведь меня воспринимаешь, как подругу, не так ли?

— Ах! — раздался голос Юпитера внутри сознания человека, — это долгая история.

И в этом причина гибели нашей цивилизации атлантов. Рассказу как-то в другой раз.

А сейчас опаздываешь, там уже ждет твой друг с мечом, которым даже не умеет управлять, он уже приготовился к смерти, а напротив него, ухмыляясь стоят два самых отчаянных головореза малаката.

***

Два индейских воина, усмехаясь, уже предвкушали, как изрежут соперника на мелкие части. А бедная Ута плачет у себя в вигваме. Ей так жалко Вагни. Вчера она потеряла возлюбленного, а сегодня потеряет того, кто любит ее больше жизни. Как она это все переживет?

Дочь бросилась на колени перед отцом, который решил тоже не присутствовать на поединке, и как убедился, глядя на безвольно стоящего белого мужчину, это будет не поединок, а убийство.

— Папа, дорогой мой, вождь славного племени малаката, отдай приказ отменить поединок. Они же убьют беззащитного человека.

— Нет, дочь моя, так решили боги, я не имею право ничего менять.

Заплаканная Ута вскочила с колен и бросилась на место поединка. Она подбежала к двум индейцам, ждавшим отмашки шамана о начале поединка.

— Посмотри, сказал один из воинов своему другу и помощнику в поединке. Вот моя невеста. Вот та, которая скоро забьется в моих объятиях, как пойманная птичка и через девять месяцев подарит мне наследника, чтобы он стал следующим вождем племени.

Толпа индейцев малаката одобрительно загудела. А участники экспедиции, пришедшие на поединок, с ужасом ожидали избиения.

Внезапно с неба упал на траву камень, а вслед за этим все рассмотрели, что это появился сгруппировавшийся во падения человек. Это был Ни-Зги.

В толпе раздались возгласы возмущения.

— Он опоздал, нужно запретить ему участвовать в поединке.

Шаман, который уже готов был взмахнуть рукой, чтобы поединок начался, задумался.

— Нет, — сказал он громко, чтобы все слышали, даже щели от дальних гор, ведь эхо разносит каждое слово шамана на огромное расстояние. — Он не будет участвовать. Два на одного? И после этого можно снимать с себя звание воина! Я не допущу! Хотя… Я согласен? — он коварно посмотрел на окружающих. — Да, я согласен, но победители будет лишены звания воина, если вы согласны, обратился он к двум, готовящимся к схватке индейцам, то приступайте к поединку.

Уже готовые бросится в схватку жених и его друг задумались.

Потом друг бросил меч на траву и сказал:

— Пусть будет один на один!

— Справедливо, — загудела толпа.

— Это уже другое дело! — произнес шаман. — Сейчас Ни-Зги и Разящая Стрела сойдутся в схватке.

— При чем тут человек, который упал с неба? Он никакого отношения не имеет к Уте, он не ее жених. Пусть сразятся два жениха, — гудела толпа.

Шаман встрепенулся.

— По законам нашего племени победитель свадебной дуэли может отказаться от невесты и сам выбрать ей жениха!

— Это не порядочно, — вновь раздался окрик из толпы! И потом, Шаман, я тоже знаю законы племени. Ты забыл, что я твой брат. — из толпы вышел старый воин. — Ты забыл, что в этом случае невеста должна снять позор свой тем, что вначале отдастся перед поединком сопернику, если такое произойдет.

***

Ситуация была тупиковой. Вагни, посмотрел умоляющими глазами на обожествляемую им девушку.

— Ута ты не сделаешь этого никогда, пусть лучше они убьют меня! — потом обратился к другу:

— Ни-Зги, и ты не будешь участвовать, даже в случае твоей победы, если я стану женихом, то буду опутан позором, как и моя жена и весь мой род! — потом опять выкрикнул невесте. — Ута, умоляю не делай этого!

Тут раздался из толпы смешок:

— А сначала нужно, чтобы белый человек выиграл поединок. А вы делите уже шкуру неубитого медведя!

Толпа индейцев загудела, как потревоженный пчелиный улей.

В этот момент раздалось шипение, и из сельвы показалась голова пресмыкающегося. Анаконда гигантских размеров вползала на поляну поединка.

Все заворожено смотрели, как чудовище оказалось на середине площадки между соперниками.

Потом чудовище открыло пасть и из нее показалась голова Эйрика. Ута упала в обморок, а монстр изогнулся всем телом и изрыгнул тело бедного человека.

К вынырнувшему из пасти подбежал шаман. Он стал делать какие-то пасы, а потом стал на тело и стал подпрыгивать на нем, шепча какие-то таинственные заклинания. Потом отскочил в сторону. К удивления всех Эйрик открыл глаза.

Шаман приказал всем грозным голосом:

— Расходитесь, поединка не будет! Жених вернулся.

— С того света вернулся! — заверещала беззубая старуха индианка. — Посмотрим, как он будет вечером плясать на своей свадьбе! Я думаю, не обойдется без носилок! Умора! Еще не видела никогда пляшущего на носилках человека!

— Пошла вон, старуха! — шаман пнул ее ногой. Все остальные молча разошлись. Змея быстро уползла в кусты, никто ее не тронул, настолько все были потрясены случившимся. Еще ни один хищник не возвращал свою добычу живой и невредимой.

Все разошлись, пошли готовиться к начинающейся в полночь свадьбе. Только Ни-Зги смутно о чем-то догадывался. А не приложила ли руку его Юпитер к тому, что произошло?

Внезапно на опустевшей поляне, где остались Ни-Зги, Вагни, возрожденный Эйрик и Ута, упавшая в обморок от увиденного, появилось облачко, которое превратилось в Юпитер. Она поманила незаметно Ни-Зги пальцем в рощу.

— Я же тебе говорила, — обратилась она к Ни-Зги, — что все закончится хорошо. И хочу сообщить тебе радостную весть, из рабства Бога Ветра вырвалась еще одно пылинка. Она последовала за мной, тоже освободилась из Ада общества зомби. Моя подруга, как и я, машинально собиралась метить чипами смерти, пока ее сознание не просветлело.

Но одного человека она пометила чипом, а потом решила сама и осуществить приговор, когда никто долго не приходил. Она приняла наш естественный облик, один из трех (крылатого человека, змеи и невидимки), в который мы обычно превращаемся. Потом подкараулила Эйрика на свидании и проглотила.

Только что она встретилась со мной, поздравила с потомством и решила по моей просьбе вернуть человека в мир.

Вот вы ты видел, как она это сделала.

Да, — возразил Ни-Зги, но он весь залит кровью. Хоито рассказал, как застрелил его, когда положение стало отчаянным.

— Нет! — он живой. Юпитер подошла к Эйрику и приказала: Вставай, человек!

Эйрик подчинился и встал. Юпитер прикоснулась к его голове и нежно провела по окровавленным кудрям. Такого Ни-Зги еще не видел. Произошло чудо. На его глазах ужасная рана мгновенно затянулась, словно ничего и не было.

— Спасибо, — внезапно сказал Эйрик.

Потом подошел к ошарашенной Уте, наклонился и поцеловал в губы.

Девушка открыла глаза.

— Нет, я не выдержу такого позора! — закричала она!

Какого позора? — воскликнул Вагни, Смотри, милая, с тобой рядом твой жених Эйрик, он вернулся с того света.

Ута одуревшими глазами рассматривала всех подряд. Ее взгляд перебегали с говорившего Вагни на улыбающегося Эйрика, потом на растерянного Ни-Зги, потом на женщину, в которой она узнала девушку из племени Тихуара.

— Ну все, — констатировала Юпитер, идите все готовиться к свадьбе, столько времени потеряно впустую на чепуху!

— Ничего себе чепуха, подытожил Эйрик. — сердце пережившего волшебное спасение, продолжало все еще биться, как взбесившиеся часы. Он же был просто человеком, без всякой примеси крови атлантов.

2

Поскольку до свадьбы, которая начиналась в полуночь было много времени, то каждый занялся собой. Кое-кто вернулся в лагерь, который располагался уже две недели в маленькой благоустроенной пещере в семи километрах от селения малаката.

Это были, Линда, Мелисса, Свен с Йодисом, Хьяльти, Мистер Плинтон и неразлучные Джессика с Киркикосом.

Джек Самурай куда-то запропастился, его не стали ждать, сам придет, не маленький, да и не опасно вечно вооруженному вояке разгуливать по сельве. Шаман ушел, сделав свое дело, Эйрик уже мог, хотя и слабым голосом, разговаривать. Ему под голову положили подушечку, а невеста Ута побежала готовиться к обряду бракосочетания. Вагни, вооружившись палкой с заостренным наконечником, по-видимому, разновидностью индейского оружия, напросился ее сопровождать до самого жилища, опасаясь всяких непредвиденных случайностей. Да и никак не мог свыкнуться с мыслью, что чудом остался живой. Он понимал это и до сих пор был в трансе.

***

— Почему ты не уходишь, Даджара, — обратился к задумавшейся женщине чудом спасенный.

— Я тебя люблю, — просто ответила она и посмотрела глубоким, проникающим до глубины взглядом. В нем была и мольба и безнадежность и что-то еще.

Эйрик не успел даже подумать. На него свалилось что-то тяжелое, поддело чем-то острым и попыталось оторвать от земли.

— Нет! — закричала Даджара. — Только не это!

Она уже успела, несмотря на вероломность и быстроту атаки с воздуха, заметить огромную птицу кондора, который видимо давно присматривался к добыче и ожидал только, когда люди разойдутся. Умная птица понимала, что беспомощный человек не сможет ей противостоять. Даджару кондор, по-видимому, не принимал всерьез.

Но именно она набросилась на хищную птицу размером в три орла и стала колошматить ее камнем по крылу.

Птица прицелилась и клюнула в левый глаз, но промахнулась на несколько миллиметров. Кровь залила лоб женщины. Но она, не обращая внимание на боль и отчаянье, охватившее ее, продолжала упорно долбить крыло. Птица почувствовала боль, разозлилась и опять клюнула. Уже вторая струйка крови присоединилась к первой. Оба глаза Даджары закрылись, залитые кровью.

Потом птица крикнула. Ее крик оглушил женщину. Это был крик боли рассвирепевшего птеродактиля! Чудовище все же подняло над землей тело Эйрика, который был настолько слаб, что не оказал никакого сопротивления.

Даджара отшвырнула камень и обхватила двумя руками талию Эйрика намертво.

Птица все же попыталась взлететь, несмотря на двойной груз, еще не разу в жизни добыча от кондора, хозяина гор, не ускользала. Но птица переоценила свои силы. К тому же она была ранена Даджарой в крыло. Появившийся в этот миг Скользкая Тень залюбовался поединком птицы и женщины. Кристалл Будущего сказал ему сегодня, что поединок состоится, только не сказал какой. Да, Скользкая Тень наслаждался схваткой, как эстет. Ведь эта форма существования и есть смысл жизни любого индейца. Без поединка жизнь для него — пустой звук.

Вначале кондор протащив вдоль поляны двойной груз, а потом все таки сделал несколько взмахов крыльями. Ему удалось взлететь на три метра, но раненое крыло не подчинялось, пришлось опять опуститься на землю. Как только они оказались на земле, Даджара, поняла, что птица уже высоко не взлетит даже с ношей в одного человека и отпустила Эйрика. И как только ноги коснулись земли подхватила, забытое кем-то копье. Потом она ударила этим копьем птицу в то же раненое крыло. Из пасти вырвались клокочущие звуки. Кондор отпустил свою ношу. Наверно он думал что-нибудь такое:

«Как могла эта безумная поднять руку на его величество кондора? Ну что ж она сама выбрала свою судьбу. Возможно характер у нее и скверный, но к нежности мяса это не имеет никакого отношения». Птица одним прыжком повалила отступившую на шаг женщину и водрузилась на ней, как на троне. Даджара от безысходности закрыла глаза руками, как ее учили. Кондор первый делом любит выклевать жертве глаза, это она уже почувствовала.

Скользкая Тень понял, что пора вмешаться или желание кондора осуществится.

Индеец выхватил из-за пояса духовое ружье и выстрелил. Первая стрела пронеслась мимо.

«Ух! Клянусь моими предками, что больше промаха не допущу!» — в былые времена он считал вторую попытку позором, но старость внесла коррективы. Только с пятой попытки, кондор замер, а потом повалился на бок и застыл. Смерть настигла его в тот момент, когда он уже готовился праздновать победу. Так часто бывает в жизни. Победитель внезапно оказывается побежденным еще более сильным соперником. Индеец тут же, убедившись, что птица уже мертва, ушел. Зачем мешать откровенному разговору двух людей, только что прошедших по тоненькой полоске, отделяющей жизнь и смерть?

Даджара, выждала, когда они остались одни, два измученных борьбой человека, которые не в состоянии встать, но в состоянии говорить.

— Эйрик, ты не ответил на мой вопрос?

— Какой, Даджара?

— Я тебя люблю… а ты меня?

Если бы еще вчера, до страшной встречи с анакондой, эта женщина задала подобный вопрос, то он бы рассмеялся в ответ. А теперь…

— Даджара, вечером моя свадьба с Утой, ты же знаешь, как я ее люблю и она меня. Больше мне нечего добавить.

Женщина, словно и не слышала последних слов.

Она опять повторила вопрос, начинающийся с утверждения.

— Я тебя люблю, а ты?

Эйрик на этот раз схватил ладонь женщины, которая лежала рядом на траве в изнеможении и стал ее целовать.

— Эйрик, откажись от Уты. Пусть Вагни будет с ней счастлив.

— А захочет ли это Ута? — Эйрик уже ни в чем не был уверен.

Как все меняется. Только недавно вернулся с того света из пасти анаконды… потом эта схватка с орлом, нет похлеще, кондором… женщина, которая жертвовала своей жизнью ради его спасения.

Он будет последний подлецом, если откажет ей в этой просьбе.

После некоторого раздумья парень, не отличающийся большой разборчивостью и порядочностью ответил.

— Хорошо, я буду тебя любить тоже.

— Нет! — Даджара злобно прорычала, как львица, — я не хочу ни с кем тебя делить.

— Ты победила! — одними губами проговорил Эйрик и увидел, как возвращается его друг Вагни.

***

Что это? — расстроенный Вагни с удивлением посмотрел на огромную мертвую птицу с открытым клювом, лежащую на спине. Даже в смерти она наводила на него ужас.

— Здесь была маленькое выяснение отношений. Кондор попросил меня сделать тебе предложение. Я выиграл схватку и вот хочу сказать. Если так дорога Ута, я уступаю ее тебе.

— Как так? Разве ты ее никогда не любил?

— Почему не любил? Любил, но не настолько, чтобы стать на пути счастья друга.

— Значит, Ута моя, — не мог поверить Вагни.

— Да твоя, мой друг. Но давай оставим этот сюрприз на вечер, когда ее поместят в свадебную хижину и там к ней придет…

— Эйрик, — простодушно ответил Вагни.

— Нет, ты, Вагни.

Миллионы искр заиграли в глазах астронома, он не верил своему счастью. Вот как повернулась судьба. Но захочет ли Ута такую рокировку?

— Потом он с удивлением смотрел на Даджару, которая склонилась над мертвой птицей и приговаривала:

— Спасибо кондор, спасибо миленький, ты принес мне счастье.

— Почему она такое говорит? — спросил потрясенный Вагни.

— Да так, немножко сошла с ума от счастья, за тебя радуется.

Вагни подбежал к Даджаре и сгреб в объятьях!

— Ой задушишь! — счастливая Даджара как никто понимала Вагни. Все счастливые люди понимают других счастливых с полуслова.

Даджара опять осталась одна с Эйриком, к которому постепенно возвращались силы.

— Теперь будешь моим до гроба, согласен?

— Согласен, — безвольно повторил Эйрик, но…

— Никаких «но». Значит план такой на сегодня. Гуляем на свадьбе Уты и Вагни, потом ночь любви… — глаза Даджары загорелись страстным блеском, а потом новый день, который принесет всей экспедиции и нам подарок в виде пещеры богов, их библиотеки и сокровищ.

Ты согласен на такой план?

Эйрик понимал, что с такой женщиной, как Даджара он не пропадет в жизни. Женщина — танк.

Он ответил:

— Согласен.

— Только одна мелочь…, — женщина задумалась, — я должна рассказать тебе о себе правду. А потом если посчитаешь нужным убьешь меня, — Даджара расплакалась.

Эйрик впервые за весь шестимесячный поход увидел, какого цвета слезы у этого человека.

Преступница рассказала ему о своей жизни все без утайки, а потом спросила:

— Можно мне выбрать самой, какой я умру смертью?

— А я разрешаю тебе спросить, какой ты будешь жить жизнью.

Он прижал к себе это беспомощное создание, которое волей судьбы и потаканию своих страстей ступило на путь преступлений. Почему так сложилась ее жизнь? Может это была цепочка падений, которые послал ей рок, чтобы потом она, осознав всю низость и глубину своих преступлений, покаялась. Она уже прошла свои семь ступеней Ада и свое чистилище. Пусть же его любовь будет ей наградой за те душевные и физические страдания, которые испытала эта несчастная серийница. Она уже отсидела свой «пожизненный срок».

Но в течение последнего часа и Эйрик круто изменился.

Он уже хранил в себе страшную тайну, взял на совесть обузу, которую должен оберегать, как зеницу ока, иначе и его жизнь будет разрушена.

Как хорошо любить ангелов. Но большинству людей приходится любить демонов. И эти «подарки судьбы» тоже порой приносят счастье. Еще один «счастливчик», Ни-Зги, удрученно смотрел в воду речушки, неподалеку от входа в пещеру своей змеиной семьи чинкасару и бросал туда мелкие камешки. Испуганные рыбешки шарахались от них в разные стороны.

Любое создание, — думал он, ищет спасение в минуту опасности.

Что-то подсказывало ему, что над ним нависла смертельная опасность, но какая?

Жена так сказать, могущественная атлантка, сын — атлант.

Потом он решил еще раз перед свадьбой проведать свое «семейство».

***

На его глазах в овальное отверстие с трудом протискивалась огромная анаконда. А не та ли самая, которая заглотала почти насмерть человека, а потом решила отдать людям их представителя. Он подождал, когда неуклюжее животное вползет в пещеру и прислушался. Гладкие, отполированные до блеска стены передавали, усиливая резонансом, каждое слово. И на удивление говорили атлантки вслух, не обмениваясь мыслями. Видимо и атланты любили посплетничать, а для этого нужно превратиться в человека и говорить вслух.

— Сестра моя? — как тебе удалось вырваться из плена.

— Ой не спрашивай, я увидела, что ты исчезла. Ветер еще не до конца вышиб из меня разум. Нет, я все же послушно решила выполнить приказ и отметить чипом смерти, каждого «достойного» подвернувшегося человека. Протестировала несколько пассажиров «Навуходоносора», потом пошла по следам экспедиции Хьяльти.

По дороге встречались сплошные дикари, что их метить? Просто подряд нужно было всем посылать исполнителей.

Потом увидела троицу, двое мужчин и женщина. В пылинку уже боялась превратиться. Ветер вышибет все мозги. Оставался выбор или человек или змея. Я выбрала пресмыкающееся, змее легче. Но ты же помнишь, какая была я упитанная, вот и превратилась в анаконду.

Решила пометить одного из двоих мужчин, аура которого выдавала много своевольных поступков. Потом при анализе его мозга нашла память о подлостях и низких поступках. Он был не совсем чистый изгой, но я решила его пометить. Но для этого нужно было взять его в пасть, сама понимаешь, змее так удобнее. Ничего плохого не имела в виду. Уже собиралась выплюнуть его, как человек выстрелил. Вот видишь ранку.

— Бедняжка, сочувственно произнесла Юпитер.

— Так я потом еще услышала выстрел и с испугу бросилась уползать в кусты. Большая я и неповоротливая в виде змеи. А в виде женщины толстая и неприглядная, как видишь. Стыдно на глаза показываться.

— Так ты и не собиралась его проглатывать?

— Очень он мне нужен! Пусть с ним индейцы шуара разбираются, я свое дело сделала и точка.

А потом мое сознание стало светлеть. Я поняла, что незачем мне портить людям жизнь. А от тебя сигнал поступил, помимо твоей воли. Я его прочитала. Увидела твоё счастье и захотелось тоже такого, семью, детей. Ветер нас лишал всего в стае, бедные мой сестры, все зомбированы. Они не понимают, какую жизнь ведут.

Думаешь, я найду свое счастье?

— А почему бы и нет. Но только в роли женщины.

— Ну это понятно.

***

Услышавшему это все Ни-Зги было и противно и интересно слушать. Только бы проницательные атлантки его не разоблачили.

Потом он узнал такое, от чего волосы встали дыбом ан голове.

— Помнишь, Диова, как началось все?

— Как не помнить! Где-то сто тысяч лет тому назад наша ученая женского рода выяснила, что мужские особи уже не нужны для воспроизводства населения. Какой переполох возник!

— Ну да, помню. — ответила Диова.

Смотри, до сих пор есть на земле насекомые, которые во время спаривания ведут себя самым необычным образом. Самец оплодотворяет самку, и в то же время самка поедает самца.

Нечто похожее возникло тогда и в нашем обществе!

— Подожди, ты уверена что нас никто не слышит? — Диова застыла в оцепенении.

Испуганный Ни-Зги замер и постарался ни о чем не думать, чтобы не прочитали его мысли и не обнаружили.

Обе атлантки завертели головами, включив свои внутренние антенны-улавливатели посторонних шумов и мыслей.

— Вроде никого нет рядом, кроме насекомых и белки, грызущей свои орехи, продолжай.

— Так вот помнишь, как мы, особо доверенные лица экспериментатора, решились на полный переворот в обществе. Решили, что мужчины нам не нужны, — воодушевленно произнесла Юпитер.

— Э! Да, помню! Мы изобрели способ самозаражать друг друга оплодотворением! — воскликнула Диова.

— Интересно ты говоришь — самозаражать. Потомство это тебе не вирус, это наша гордость. А потом мы научились избавляться от родившихся мальчиков, консервируя их в формалине. Люди даже не догадываются, что эту традицию переняли от нас. — это был голос Юпитера.

— Помню, милая! Мне захотелось твоей отрыжки, ну поскорее! Не одной же тебе быть матерью.

Наступила тишина. Ни-Зги с омерзением представлял эту сцену, когда содержимое желудка одной перетекает в желудок другой и в этой массе содержатся оплодотворители.

— Ой! Как было хорошо! Уже тысяч лет я не испытывала ничего подобного! А что будет с твоим, ну как ты его назвала, мужем?

— А ничего особенного. — сказала Юпитер. — Мне его жаль. Он ведь мой спаситель. Я постараюсь умертвить его последним, как любимого человека. А может оставить жить? Поместим его в специальную камеру. Будем приводить подрастающих дочек и показывать, как на наше прошлое.

— Умное предложение. — воодушевилась Диова. — Но хватит об этом, покажи лучше своих деток, надеюсь после твоих поцелуев через два месяца тоже стану матерью.

Когда-то Ни-Зги был в России, в Сан-Петербурге. Посетил там знаменитую Кунсткамеру. А сейчас из него собираются сделать нечто подобное.

Теперь человек уже знал, как ему действовать. Нужно сделать все, чтобы цивилизация атлантов-амазонок опять не захватила землю. Если такое произойдет, то людям на земле места не останется. Значит? Нужно продолжать игру, как ни в чем не бывало!

В этот день и час Ни-Зги проклял ту каплю атлантской крови, которая текла у него в жилах.