#7 Печать пожирателя

Глава 6 «Чучело»

Остановив байк на полупустой парковке, я снял шлем, и глубоко вдохнул — воздух был плотным от вечерней влажности, выхлопов такси и едва уловимого запаха антисептиков. Передо мной возвышалась больница «Святой Лазарь» — стеклянный монолит с полированными фасадами, поблёскивающими в лучах заходящего солнца.

Начальник СБ Салтыкова велел приехать сюда…

У главного входа стояли шестеро мужчин в серых форменных куртках и с автоматами Калашникова в руках. Справа от них, чуть поодаль, расположились три полицейских мобиля. Рядом тёрлись сотрудники. Один из них, высокий, с лицом, испещрённым старыми шрамами, что-то яростно говорил в телефон, другой, пониже, зло курил электронную сигарету, выпуская синие кольца прямо в лицо своим подчинённым и что-то цедя сквозь зубы.

Они не могли попасть внутрь. И это их бесило.

Стоило мне приблизиться ко входу, как охрана картинно передёрнула затворы автоматов.

— Они у вас не на взводе что-ли были? — усмехнулся я, не сбавляя хода — и мне навстречу из-за спин мрачных мужчин вышел колдун.

Практик, как минимум, в длиннополом пальто и собранными в хвост волосами.

— Господин Апостолов, — чуть склонил он голову, — Князь ждёт вас.

Маг кивнул охране и она расступилась.

За моей спиной тут же послышался вскрик.

— Это ещё что такое? — возмутился высокий полицейский со шрамом, — Какого хрена этого мажора пропускают⁈ Мы уже час здесь торчим!

— Вы не в списке, — не поворачивая головы, ответил колдун, поздоровавшийся со мной, — Он — в списке.

Я вошёл в больницу, не оборачиваясь.

Не потому, что боялся недовольства полиции, а потому что знал: если посмотрю, увижу во взгляде следователя то, что знаю слишком хорошо — зависть, раздражение, страх быть отрезанным от важной информации.

Что поделать… У друзей князя свои преимущества.

Внутри больницы было прохладно и тихо. Как в склепе. Полированный камень, мягкие ковровые дорожки, белые стены с редкими абстрактными картинами. По коридорам сновали врачи в строгих халатах, но никто не смотрел в мою сторону — все были чем-то заняты.

А ещё тут была целая рота охраны.

На каждом повороте — по двое-трое бойцов с оружием и боевыми амулетами. У лестниц — «Витязи» и дежурившие с ними попарно колдуны.

Кажется, Салтыков согнал сюда изрядную часть своей личной гвардии…

Меня сопровождали молча — двое в форме, без опознавательных знаков, и колдун. С самого входа он не произнёс ни слова. Вокруг слышались только шаги, писк аппаратуры за закрытыми дверями палат, и мерное гудение систем жизнеобеспечения где-то в недрах больницы.

Мы миновали два контрольных пункта, прошли через воздушный шлюз, где меня остановили и проверили уровень биологической опасности, и наконец остановились у последней двери в конце длинного коридора.

— Он вас ждёт, — произнёс колдун.

Дверь бесшумно отъехала в сторону.

Воздух внутри палаты был плотным, насыщенным запахом озона, медицинского геля и ещё чего-то — такого, что я не мог определить, но что заставило мою кожу покрыться мурашками.

Свет был приглушён, рассеян, и в помещении будто-бы царили сумерки.

В длинной медкапсуле лежал Пётр.

Точнее — то, что от него осталось.

Части торса нет, рука и нога оторваны… Князя окружали модули жизнеобеспечения, кристаллические провода, магические руны, мерцающие в воздухе, десятки трубок были присоединены к Петру с разных сторон.

Но я обратил внимание на другое — у Салтыкова не было половины головы…

— Дерьмо…

Я замер на пороге, чувствуя, как мысли спотыкаются, сталкиваясь друг с другом в беспорядке.

Там, где должна была быть левая часть черепа, там теперь зияла аккуратная, но страшная выемка — вместо кожи и костей — слои биомеханической поддержки, свечение ментальных каналов, мерцающие голограммы нейроактивности, полупрозрачный гель…

— Так себе зрелище, согласен.

Голос, раздавшийся сбоку, едва не заставил меня подскочить на месте. Тело Салтыкова настолько приковало мой взгляд, что я не заметил, что в палате есть кто-то ещё. Ругнувшись, и погасив активированное на ладони боевое плетение, я развернулся — и замер.

Из тени, скрывающей стул в углу помещения, сидел второй Салтыков.

Тот же профиль, тот же нос, те же волосы, то же телосложение… Те же глаза, только чуть более… «Холодные».

Его лицо было идеально, слишком идеально. Ни морщин, ни эмоций. Он стоял неестественно прямо и смотрел на меня, нелепый в джинсовом костюме, который Пётр никогда бы не надел.

— Извини, что напугал, Марк, — произнёс он спокойно.

Голос был знакомым, но не таким, как у того, кто лежал в капсуле. Более… Чистым. Более… Неестественным. Как будто его владелец не до конца научился говорить, не до конца освоился с речью.

И тут до меня дошло.

— Так вот как выглядят твои клоны, — прошептал я, подходя ближе, — Охренеть…

Они были соединены. Тонкой, едва различимой даже моим колдовским зрением, связью между оригиналом и копией.

Пётр говорил через клона! Использовал его голос, чтобы не терять достоинства, чтобы сохранить образ. Чтобы я видел не кусок мяса, а власть, которая не собирается умирать!

Охренеть… Немного жутковато, если честно.

— Встреча не совсем в парадном формате, — фыркнул клон, чуть склонив голову, — Но время поджимает. А ты, похоже — единственный, кому я могу доверять.

Если то, что говорит Салтыков, правда — у него серьёзные проблемы…

— Что случилось? Как это… произошло?

Клон улыбнулся. Улыбка была похожа на ту, которую я помнил — но при этом отличалась, будто улыбается кукла.

«Чучело» — подумал я, — «Вот уж правда…»

— Меня пытались убить четыре часа назад. Мой АВИ заминировали, подорвали над Реутовым. Мы грохнулись в поле, а затем по нам поработали стрелки. Чистая работа. Ни следов взрывчатки, ни остаточных заклинаний, ни следа стрелков. Мне уже доложили. Просто… вспышка. Как будто пространство само себя проглотило. У меня было меньше трёх секунд. Я успел активировать аварийные щиты, но… Как видишь, это спасло только часть тела. Точнее, того, что от него осталось. А потом мы грохнулись — трое охранников всмятку — и я попытался выбраться даже в таком виде — но попал под обстрел. Конвой сопровождения прилетел меньше чем через минуту, но всё равно слегка опоздал… Парни разнёсли несколько верхних этажей высоток, с которых могли вести обстрел — но киллеры уже исчезли. Суки… Впервые кому-то удалось устроить на меня удачное покушение.

Пару секунд я осмысливал сказанное.

— «Удачное»? Вот же ты, передо мной — живой! Тебя не убили! Твой начальник СБ сказал, что ты при смерти, и я принёсся на всех парах! Думал, что ты тут бредишь, что тебе пара часов осталась, а ты тихонько сидишь и ждёшь, пока тебя восстановят из новеньких «запчастей»!

Клон медленно покачал головой. Его лицо оставалось идеально ровным, но я заметил, как дернулась мышца на шее. Он пытался передать эмоции Салтыкова.

А значит — тот их чувствовал.

— Ты посмотри на мою голову, Марк. Часть мозга уничтожена окончательно, — произнёс клон, — Не просто повреждена. Исчезла! Как будто её… вырезали чистым лезвием. Без боли. Без шума. Осталась только дыра… И пустота там, где были некоторые… воспоминания.

Он сделал паузу. Голограммы над капсулой дрогнули, как будто сама система услышала эти слова и испугалась.

— ЧТО⁈

— Часть моего прошлого просто исчезла, — зло процедил клон, — Но это наименьшая из проблем. Куда хуже, что в меня стреляли пулями с какой-то дрянью и… Искра… — он замялся, — Оказалась заражена. Проклятие засело глубоко. Какое-то непростое, неизвестное лучшим целителям столицы!

— Ты шутишь⁈

Я подошёл к камере жизнеобеспечения и присмотрелся к телу Салтыкова. Его энергетика был разодрана в клочья — и её пожирало что-то… Что-то незнакомое, какое-то проклятье, подобного которому я не видел. И я не был уверен, что у меня получится его искоренить — даже если так, энергетика Петра оказалась повреждена настолько, что восстановить её не представлялось возможным.

— Лучшие лекари столицы пытались очистить мою Искру, — продолжил Салтыков, — Но каждый, кто прикасался к энергетическому сердцу, терял связь с реальностью.

— В каком смысле?

— В прямом. Проклятье перекидывается на любого, кто начинает контактировать со мной магически. Один лекарь сошёл с ума почти мгновенно. Второго пришлось усыпить, когда мои люди поняли, в чём дело. Третий сгорел изнутри за час.

Я почувствовал, как внутри меня растекается холод.

Кто-то очень сильно постарался, чтобы вывести Салтыкова из игры. Причин могла быть масса — но факт оставался фактом. Его тело и дух умирали.

— То есть… — начал я.

— То есть, нельзя просто взять несколько «запчастей» у клона и починить меня с их помощью.

— А наоборот?

— Перенести моё сознание в клона тоже нереально. Даже имея теоретическую возможность — что само по себе не было гарантией — мешает @#$% проклятье. Так что… — клон Салтыкова указал глазами на капсулу, — Я просто умру. Потихоньку. Сначала рассудок, потом тело. И всё.

Комнату заполнила тишина. Где-то далеко за стенами больницы завыла сирена — полиция или скорая.

— То есть… Это конец? — слова вырвались из меня, будто я их не контролировал. Фраза прозвучал на редкость глупо.

Клон посмотрел на меня. Просто смотрел. Не моргая. Не отводя глаз. Они стали жестче. Холоднее.

Я вдруг понял, что она позвал меня не для того, чтобы попрощаться разговор.

— Хрена с два я уйду без борьбы, Марк, — сказал клон, — Именно поэтому я тебя и позвал. Только ты сможешь мне помочь — а времени почти нет. Надо сделать очень и очень многое.

Я молчал. Просто стоял и смотрел на него. На них обоих.

— Что ты имеешь в виду?

Взгляд клона стал другим. Жёстким.

— Есть кое-что, — сказал он, — Что я… Заплачу тебе за моё спасение. Это будет не подарок, а условие. Ты должен обещать сделать всё возможное… и невозможное тоже, чтобы я остался жив.

Я уже догадывался, что сейчас услышу — но всё же спросил:

— Что именно?

— Знания об Эфире, — произнёс клон тихо, почти шёпотом, — Всё, что знали мои предки, что удалось раскопать мне. История, механики, расчёты, места… Та карта Урочищ, которую тебе велел найти Юсупов. Всё. Ты получить к этому доступ, если…

Он сделал паузу.

— Если что?

Клон снова посмотрел на капсулу. На себя. На то, что осталось от него.

— Если спасёшь меня.

— Я польщён, что ты такого мнения о моих талантах, Пётр, — криво усмехнулся я, — Но думаю, если не справились лучшие целители столицы…

— Я не прошу тебя становиться лекарем, — покачал головой клон Салтыкова.

И тут до меня дошло.

— Ты хочешь воспользоваться нашей разработкой⁈

— Именно.

Пару мгновений я молчал.

— Ты же понимаешь, что она ещё в зачаточном состоянии?

— Понимаю. Я очень внимательно слежу за работой нашей компании.

— Сколько времени у тебя есть? — спросил я, — Прежде чем проклятье пожрёт твою энергетику?

Клон не ответил сразу. Он подошёл к капсуле жизнеобеспечения, опустил ладонь на стекло.

— Если кто-нибудь не найдёт способ затормозить или остановить его… Три недели. Если проклятье снимут — мозг всё равно умрёт. Через пять недель. Сейчас моё тело держится исключительно на магии и упрямстве. А они, как ты знаешь, вещи ненадёжные.

Я почувствовал, как внутри всё сжалось. Три недели. Это было даже меньше, чем я боялся услышать…

— Ты хочешь, чтобы я совершил прорыв в магии, который, возможно, перевернёт всё человечество, за три недели? — спросил я, чувствуя, как внутри поднимается странное чувство — что-то среднее между страхом и восхищением, — Прорыв, до которого нам надо было сделать сначала рабочий прототип магической реальности, которую и саму создавать ещё пару лет?

— У нас нет пары лет, — произнёс клон, — Есть три недели. Но если есть хотя бы один шанс, что этот проект поможет мне выжить… я должен попробовать.

— Проблема в том, что методы сканирования Искры и сознания, которые мы планировали внедрять в технологию — не настолько глубокие, как необходимо тебе, — протянул я задумчиво, подходя к капсуле жизнеобеспечения, — Понятия не имею, сработает ли это. Никто до нас не проверял это — да и я, если честно, не собирался так углубляться в эту тему. По-крайней мере — в самом начале.

— «В самом начале» — улыбнулся клон, — В том-то и дело. Я сразу понял, к чему может привести твоя технология, Марк. И уверен — ты тоже размышлял над этим…

— Размышления не вытащат твоего сознания из тела, — проворчал я, — И уж точно не скопируют Искру…

— Я уверен, ты справишься. Иначе бы и не просил.

В палате снова воцарилась тишина. За окном, где-то далеко, пролетел скоростной АВИ, оставляя за собой белый след. Капсула жизнеобеспечения рядом со мной мерно жужжала, поддерживая жизнь в теле, которое уже почти не было человеком.

— Значит, ты уже считаешь дни.

— Часы, — поправил меня клон, — Минуты. Я больше не живу, Марк. Я отсчитываю время, которое мне осталось.

Он обернулся ко мне. Его взгляд был пронзительным. Холодным. Но в нём мелькнула искра — не то надежда, не то вызов.

— Так что если ты хочешь узнать хоть что-то об Эфире… Если тебе дороги мои знания, наш проект или вообще хоть что-то из того, что мы начинали вместе… Если тебе действительно дорога наша дружба, — он сделал паузу, — Помоги мне.

— Помогу.

— Тогда тебе лучше начать двигаться. Прямо сейчас.

Я невольно кивнул. Потому что понимал: Салтыков прав.

— Ладно, — сказал я, — Тогда не будем терять время. Не знаю, как ты собрался регламентировать всё юридически, но мне будет нужен полный доступ к нашей компании, твоим разработкам, счетам, или, хотя бы, какое-нибудь уведомление для твоих помощников и сотрудников, что теперь всем рулю я — и с твоего позволения. Ключи, пароли, контакты — всё, что у тебя есть.

Клон чуть улыбнулся. Почти как раньше. Почти, как настоящий Салтыков.

— Я уже дал команду, — сказал он, — Мои управляющие получили приказ: ты теперь главный. Все активы, вся инфраструктура, весь бюджет, доступ к моим основным счетам, поместьям — твой. Используй это. Начинай немедленно.

— Это шутка? — изумился я, — Ты передаёшь мне свои полномочия по активам своего рода⁈

— Мои тайный останутся моими — ты получишь лишь то, что необходимо для моего спасения, — криво усмехнулся клон, — Так что сильно не обольщайся. Но на случай, если вдруг всё-таки не успеешь спасти меня… Подслащу пилюлю — в моём завещании чётко прописано: в случае моей смерти ты становишься владельцем нашей корпорации.

Мне потребовалась секунда, чтобы осознать. Это было слишком много. Слишком… Щедро.

— Кроме того, я создал специальный фонд. Он полностью автономен. Ни одна структура не может его тронуть. И он будет финансировать разработку магической реальности — наш проект — минимум год. Возможно, дольше, если ты будешь умён.

— Ты охренел…

— Это на случай, если ничего не получится, и я умру, Марк, — перебил меня клон, — Не хочу, чтобы наши усилия пропали даром, и верю, что ты сможешь закончить дело, имея небольшое подспорье. Но надеюсь, для тебя наша дружба и желание узнать об Эфире всё, что знаю я, станет стимулом. Надеюсь, ты приложишь все силы, чтобы вытащить меня из этого дерьма.

— Три недели, — повторил я, — Это мало. Очень мало.

Клон кивнул.

— Значит, надо торопиться, — сказал я, и в моём голосе проскользнула та самая нотка, от которой у многих по спине бежали мурашки, — Но играть будем моими правилами.

Клон чуть приподнял бровь.

— Что ты задумал?

— Начнём с того, что ты больше ни слова не произнесёшь о нашем проекте в этой палате. Или где-либо ещё, где можешь быть услышан, если тебя куда-то перевезут. Я сейчас поставлю на тебя прослушку Юсупова. Ту, которую он ждёт. Ту, которую передал мне недавно. Так что ты должен молчать, как рыба. Пока я всё не подготовлю.

Салтыков не стал спорить. Только коротко кивнул.

— Хорошо. Думаешь, он причастен к покушению?

— Вряд-ли. Ему нужен Эфир, а убрать тебя у него была масса шансов.

— Согласен, с его стороны это было бы тупо. А этой черты я за ним не наблюдал.

О-о-о, ты даже не представляешь, насколько прав, Пётр!

— Слушай внимательно, — продолжил я, — Я также поставлю прослушку в твоём мобиле и кабинете в поместье. И «обыщу» его для Юсупова, он наверняка захочет, чтобы я воспользовался возможностью. Я доложу ему, что всё установлено, но скажу, что не нашёл карты. Пусть граф думает, что контролирует ситуацию. Пусть расслабится. А когда придёт время… Мы возьмём его за жопу.

Клон усмехнулся. Еле заметно.

— Хочешь, чтобы я играл роль умирающего, который уже почти ничего не соображает?

— Именно. Пусть Юсупов и те, кто напал на тебя, думают, что ты потерял контроль. Пусть считают тебя слабым. Мы дадим им повод расслабиться — а потом ударим. Всё равно ближайшие три недели я буду занят не им, а нашей магической реальностью. И попыткой… О великий Эфир, даже не верится, что я произношу это вслух — попыткой загрузить туда твоё сознание и магию.

Клон снова посмотрел на капсулу, и произнёс:

— Хорошо, Марк. Делай, что должен. Только не забудь одну вещь.

— Какую?

— Не теряй голову. Юсупов опасен. Он не просто политик, не просто Инквизитор. Он паук. И если ты не будешь осторожен… он опутает тебя сетью раньше, чем ты успеешь её заметить.

Я кивнул. Уж что-что — а об опасности Юсупова я знал куда лучше Петра…

— Пусть думает, что побеждает, — сказал я, — Пока он не поймёт, что проигрывает. Сразу перед концом.

Клон улыбнулся. Впервые за весь разговор — почти по-настоящему.