#7 Печать пожирателя

Глава 17 Дворяне. Часть 3

Часть группы подошла к краю здания и принялась пристёгиваться карабинами к уже закреплённым верёвкам. Вторая, с которой оказался я, принялась спускаться по лестнице. Бойцы двигались бесшумно, словно тени.

Когда мы оказались у нужной двери, всё замерло.

Короткий сигнал Знатока — и дверь влетела внутрь! Он долбанул по ней магическим выбросом, разрывающим все защитные контуры. Изнутри сразу ударил всплеск энергии — кто-то активировал щит.

Но он не продержался и секунды.

Тут же послышался звон разбитого стекла и шум осыпающихся осколков.

Свет ламп в коридоре дрогнул, и в воздухе вспыхнули руны. Они ударили по всем источникам магии внутри, парализовав любые активные заклинания.

— Вперёд, вперёд! — скомандовал знаток.

Группа ворвалась внутрь — я держался за последним из бойцов, чувствуя внутри всё нарастающее напряжение. Мой магический взгляд не показывал ничего особенного — но что-то не давало мне покоя…

— Не двигаться! — одновременно прозвучали нескольких голосов.

Затем раздались выстрелы — и ругань.

Мы ворвались в гостиную с перевёрнутой мебелью. Мой артефактор стоял в центре комнаты, с поднятой рукой, и зажатым в ней жезлом. на его навершии дрожала часть какого-то заклинания.

Лицо Владимира было бледным, но в глазах читалась осознанность того, что всё кончено.

— Я…

Девушка-маг ударила по артефактору одновременно со своим коллегой Знатоком — но их заклинания растеклись по вспыхнувшему вокруг мужчины щиту.

И в этот же миг через магическое зрение меня едва не ослепило — жезл в руке артефактора начал наливаться невероятным количеством силы!

— Всем назад! — заорал я, — НАЗАД!

Самоуверенные придурки не послушали меня. Ударили ещё раз — не чувствуя, не зная, что на самом деле происходит.

А я знал. Видел.

Время замедлилось до ломоты в мышцах — будто кто-то нажал на паузу, и смотрел, как у меня получится из неё вырваться.

Магическое зрение показывало, как жезл Владимира поглощает энергию из окружающего пространства — словно чёрная дыра, разрывающая ткань мира. Щиты, атакующие заклинания, амулеты — всё это сгорало, поглощалось в доли секунды, перерабатываясь в мощь, направленную против нас.

Мои собственные амулеты разрядились «в ноль» меньше чем за секунду.

— Назад! — снова заорал я, бросаясь в коридор.

Но было поздно.

Стены задрожали и пошли трещинами, огонь и мрак, вырвавшись из жезла, смешались в один безумный ураган.

А затем тёмная магия брызнула во все стороны.

Она смела всё, что попалось на её пути — включая людей. Четверых бойцов размазало о стены, девушку-Знатока и ещё одного мага раздробило — я услышал хруст костей — и вышвырнуло в окно.

Третьего мага и главу группы просто обратило в пепел… Их останки обугленными хлопьями осели на полу.

Я действовал на автомате.

Моя Искра вспыхнула, поток магии хлынул вперёд, раскинувшись передо мной широким конусом — и своими энергожгутами я остановил вихрь тьмы. Тёмная энергия ударилась в конус, раз, другой, третий! Она сопротивлялась — я чувствовал, как она хочет уничтожить, разорвать, стереть меня в порошок!

Но я был пожирателем. Я мог взять её.

Должен был взять!

— ТЫ! — выкрикнул Терентьев, — ТЫ!.. КАК⁈

Мышцы напряглись до предела, зубы скрипнули, из носа хлынула кровь, а тьма ударила по мне так, что заставила упасть на колени посреди разгромленного коридора.

Я зарычал, усилил концентрацию и направил этот хаос через себя, внутрь, вглубь, в центр своей Искры.

Это больно — контролировать то, что создано для разрушения. То, что пожирает саму суть магии… Это была больше, чем боль — нечто, что обещает одновременно и великую силу — и великие страдания… Такие сладкие, такие 'настоящие…

Но я не поддался на эти уговоры.

А потом…

Тьма, проникшая в мою энергосистему, затихла. Сжалась, успокоилась, стала частью меня самого. Вихрь в квартире замедлился…

И я ударил им обратно, направив перехваченную энергию через весь коридор, комнату и разбитые окна — наружу, прочь из здания. Выброс энергии зацепил потерявшего контроль над заклинанием Владимира, отшвырнул его в сторону и вышел таким мощным, что снес половину внешней стены и выбросил обломки вещей и изломанные тела бойцов в небо. Где-то вдалеке прозвучал сигнал тревоги, снизу кто-то кричал, но это уже не было важно.

Хрипло дыша, я брезгливо стряхнул с себя остатки тёмной магии и осмотрелся. Запах горелой плоти, искорёженный металл и кровь, треснувшие стены…

— Проклятье… — прохрипел я, с трудом поднимаясь на ноги.

Тело болело. Внутри всё переворачивалось, будто меня прокрутили через мясорубку.

Но я был жив…

Мой артефактор лежал в комнате — точнее, в том, что от неё осталось. Внешней стены не было — оттуда задувал сильный ветер, принося шум сирен и крики людей.

Дерьмо космочервей… Времени у меня немного, сейчас сюда налетит силовиков… И «Сокол» где-то рядом…

Я опустился на колени перед тем, что осталось от Владимира. Бедолага лишился рук, всё тело обгорело и теперь медленно тлело, подверженное какому-то тёмному проклятью.

Жить ему оставалось не больше пары минут.

Расколотый жезл валялся рядом — силы в нём не осталось.

Артефактор дышал с хрипом, ибо каждый вдох давался ему с неимоверным усилием. Его грудь едва заметно вздрагивала, словно жизнь цеплялась за его тело последними силами, не желая отпускать. Он лежал на полу, изломанный, гниющий заживо из-за тёмной магии, которую не смог удержать…

Одежда на Владимире была не просто порванной — она повисла клочьями, местами обожжёнными, местами разорванными до нитки. Кожа покрывала его тело как потрескавшаяся корка: ожоги, ссадины, следы магического удара, гниющий участки…

Только сейчас я заметил, что Терентьев лежал посреди ритуального круга, начерченного чёрной кровью и чем-то ещё. Линии были неровными, местами выжженными, будто бушующая тут ещё минуту назад сила покинула их.

Я стоял над артефактором на коленях, зная — времени нет. Ни секунды. Где-то внизу уже должны быть другие группы Иловайского, возможно, они уже поднимаются по лестнице, готовясь оцепить квартиру.

Разговорить Владимира они точно не успеют… А мне нужно было знать всё. Знать, насколько сильно мы ошиблись. Знать, что последует за этой ловушкой. Сейчас, пока артефактор ещё мог говорить.

— Ты слышишь меня? — спросил я.

Терентьев дёрнулся, словно мой голос пробудил его от кошмарного сна. Его глаза затуманились, взгляд блуждал, теряясь в каких-то мыслях. Но поле лёгкой пощёчины по обгорелому лицу фокус вернулся, и в глазах артефактора мелькнуло что-то странное — не страх, не боль…

Желание говорить. Он хотел сказать что-то важное. Я видел это по тому, как напряглось его лицо, как судорожно задрожали губы. Я почувствовал исходящее от него раскаяние своим пожиранием эмоций.

Артефактор едва заметно кивнул.

— Я… хотел предупредить… — прохрипел он, голос его был едва слышен, — Но они… они…

— Сосредоточься! — резко бросил я, наклоняясь ниже, чтобы он слышал каждое моё слово, — Сосредоточься на том, что ты знаешь. Имена. Место. Цель теракта. Не отпускай это, держи перед собой!

Его взгляд дрогнул, словно вспышка пламени, пытавшаяся удержаться в ветру. Он понял, что это важно. Возможно, это было последнее, что он мог сделать…

Владимир кивнул снова, медленно, но решительно.

Я прикоснулся к его виску — горячая, обгорелая корка вместо кожи…

Закрыл глаза, выпустил свои энергожгуты.

И провалился в поток чужих воспоминаний.

Сначала — тьма. Холод, как будто я упал в подземный колодец без дна.

Потом — звук. Гул голосов, приглушённых, но напряжённых. Слова не слышны, но интонации — острые, напряжённые.

Затем — свет. Тусклый, мерцающий, как пламя свечи за стеклом.

Я оказался в большой комнате с каменными стенами, где воздух был плотным от магии и запаха металла. У стен была установлена прорва свечей — сотни, если не тысячи. Откуда-то сверху падал тусклый свет, создавая по центру помещения круг света.

В нём стоял человек.

Если его можно так назвать, конечно.

Он был высоким, широкоплечим, облачённым в чёрно-серебристые экзо-доспехи, покрытые сложной рунной вязью. Вместо ног — здоровенные металлические ходули, как у «Витязя». Лицо скрывалось под маской из полированного сплава, похожего на череп. Из щели для глаз лился холодный голубой свет.

Но страшнее всего были его руки. Или, точнее, конечности. Правая представляла собой сложную конструкцию из переплетения металлических трубок, кабелей и суставов, напоминающих щупальца осьминога. Левая рука была человеческой, но тоже модифицированной — с вмонтированными трубками по которым бегала энергия, кожа блестела от защитного покрытия, а пальцы оканчивались миниатюрными гравитационными клинками, которые можно было активировать одним движением мышцы.

— … обеспокоенность не имеет никакого смысла! Сейчас, здесь, я собрал вас исключительно для того, чтобы рассказать всё! Всё, что вам нужно знать! Всё, что я и ещё несколько человек держали в тайне! То, что о нас узнали — отвлекающий манёвр, — говорил этот странный человек. Его голос был глубоким, чуть механическим, будто сигнал, прошедший через помехи, — Это провокация! Мы сами даём себя засечь.

Стоящие вдоль стен фигуры в боевой экипировке и масках — много, около сотни человек! — заговорили одновременно. Со всех сторон посыпались вопросы, но закованный в странный экзоскелет человек поднял руку, заставляя всех замолчать.

— Наш драгоценный министр думает, что он самый умный. Думает, что мы не заметили, как он исследует наши заклинания! Что ж… Пусть так будет и дальше! Пусть он запустит свою «операцию», — в механическом голосе проскользнула насмешка, — Пусть подключит этого паренька Апостолова, пусть впутает и дом Романовых! Нам же лучше!

Фигуры вдоль стен загомонили, снова согласно закивали. Кто-то вскинул вверх руку со скрещенными пальцами в одобряющем жесте.

Меня затрясло. Точнее — не меня, а Владимира, в чьём теле я сейчас наблюдал за событиями недавнего прошлого.

Он боялся. Боялся до усрачки, что всё это вскроется, что всё пойдёт не так… И что пойдёт «так» тоже боялся…

— У нас есть сила, о которой власть имущие и не подозревают! У нас есть возможности, связи, есть вера и убеждения! — с гулким металлическим звоном железных ног, мужчина в экзоскелете принялся расхаживать по кругу, то и дело заглядывая в лица собравшихся, скрытых полумасками.

— Сегодня мы нанесём первый удар! Удар в самое сердце Империи! В самое сердце ублюдкам, узурпировавшим власть и творящих любое беззаконие, которое им вздумается! Сколько из нас потеряли родных по их воле⁈ Скольких из нас преследовали годами⁈ Скольких затравливали, словно бешеных собак⁈

— Да, да!

— ПОШЛИ ОНИ!

— Долой Императора!

Мой артефактор, из тела которого я наблюдал за происходящим, чувствовал одновременно ярость, злость, горячее желание согласиться со словами оратора — и жуткий страх.

Мужчина в экзоскелете вытянул «руку-осьминога» и расправил над ней голограмму поместья Иловайских.

— Но сегодня наша задача — не князь. Наша задача — его семья.

В помещении повисло напряжение — все одновременно замолчали.

— Мы уничтожаем всех. Без исключений. Дети, слуги, родственники — всё, что дышит в этом доме. И если кто-то из вас не готов к тому, что предстоит… сейчас самое время отказаться. Потому что после этого пути назад не будет.

Никто не двинулся. Никто не заговорил. Только кивки. Медленные, но твёрдые.

Тогда мужчина поменял проекцию — она приблизилась, и на ней замерцали две точки.

— Мы выдвигаемся через пять часов, — продолжил «экзоскелет», — План прост: отряд «А» пробивается в поместье через стену, вот тут. Вас будет большая часть — шестьдесят человек. Вы идёте на жертву, привлекая внимание охраны. Это будет отвлекающий удар, и вам следует рассредоточиться по территории как можно быстрее. Ответственный — Валеев.

Одна из фигур в броне прижала руку к груди.

— Ты должен вызвать сбой в энергетической сети дома, чтобы активировать аварийный режим. Возьмите всё, что сможете. Бронебойные патроны, боевые артефакты, дроны и переносные турели.

— Сделаем.

— Мы же… — прохрипел «экзоскелет», — отправимся прямиком в сердце крепости Иловайского… Он, такой умник, умудрился «заметить» наше заклинание, которое мы сами же ему и подсунули… Но он даже не знает, что его ждёт…

— Как… — подал голос один из бойцов, — Как вы попадёте внутрь?

— Наш человек откроет путь, — туманно ответил «экзоскелет», — Тот самый, которого Иловайский держит под наблюдением, ха-ха-ха! Так что сегодня, братья и сёстры, начинается наша история! И она закончится там, — он ткнул пальцем куда-то вверх, — Когда мы заберём то, что принадлежит нам по праву!

Пламя в свечах внезапно вспыхнуло, будто реагируя на силу его слов.

Народ вокруг снова заголосил, но мужчина оборвал их взмахом руки. Он выбрал десятерых, велел им отойти в сторону, стальных отправил через большую каменную арку — видимо, готовиться — а затем подошёл прямо ко мне.

То есть — к Терентьеву.

— А теперь с тобой, артефактор… У тебя — наиважнейшая задача… Я знаю, сколько боли причинил тебе Иловайский… Знаю, что ты хочешь поквитаться… И обещаю — мы исполним это, даже несмотря на твою смерть.

— Я…

— Молчи… Женщина, которая родила тебе дочь… И малышка Анастасия… Они в безопасности. И с ними всё будет хорошо — если ты не отступишься.

— Я…

— Молчи, — проскрежетал металлический голос, — Твоя задача, как и нескольких других наших братьев — сделать то, о чём мы договаривались. И тогда обещаю — твоя дочь и её мать не будут ни в чём нуждаться до конца жизни. Ты знаешь, я никогда никого не обманываю.

Я (Владимир) судорожно сглотнул, и кивнул.

— Я всё сделаю.

— Это в твоих интересах.

Он хлопнул Терентьева по плечу, и подтолкнул его в сторону входа. А сам отошёл к десятке бойцов, которая терпеливо ждала его у стены.

— Ну а вы… Наша с вами цель — не убийство высокородных отпрысков, братья и сёстры. Нам нужно попасть в библиотеку и найти там…

Повернувшись к «экзоскелету» в последний раз, мой артефактор шагнул в темноту каменной арки, и последние слова мужчины я не услышал.

Воспоминание оборвалось.

Я открыл глаза.

Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Рука, которой я касался виска Терентьева, дрожала. Перед глазами ещё стояла фигура «экзоскелета». Его слова эхом отдавались в моей голове.

Они знали, что их засекут. Они сами позволили себя обнаружить. Зеркало было лишь приманкой. А настоящая цель — семья Иловайского и что-то в библиотеке…

— Первый, мы заходим!

Позади раздался грохот, шум, и в комнату ворвались трое бойцов с винтовками наперевес.

— Матерь божья… — пробормотал один из них, — Господин Апостолов, вы целы?

— Цел, — коротко ответил я.

— Но… Как⁈

— Держался позади, как и велел командир отряда, — сухо ответил я, — Позвоните главе службы безопасности князя Иловайского. Срочно. Пусть вяжет «крота» в поместье. Пусть приведут все системы безопасности в боевую готовность. Пусть свяжутся со всеми, кто должен знать об этой операции. Нас обманули.

— Что⁈

Звук сирен, который заносился через разрушенную стену, стал ближе. Снаружи уже шумели коптеры и АВИ.

Я посмотрел на мёртвого артефактора и вызвал князя Иловайского.

— Да? — тут же ответил он на звонок, — Марк, у меня пропала картинка с камер бойцов с обеих операций!

— Нас ждали. Здесь все мертвы. Там, где вторая группа — скорее всего тоже. Терентьев активировал какой-то артефакт с тёмной магией и разнёс пол-этажа.

— Проклятье!

— Это не всё. Перед смертью он протянул полминуты и рассказал кое-что. Они знали. Они оставили ту уязвимость намеренно. Они следили за вами. Они всё просчитали. Им было нужно, чтобы вы устроили облаву и сняли часть сил с поместья. Чтобы отвлеклись.

— Зачем?

— Они хотят убить вашу семью.

В тот же миг снаружи что-то гулко грохнуло.

Выглянув через разрушенную внешнюю стену, я увидел, как сразу в двух местах, в центре клубится огненная тьма взрывов.

Первый взрыв случился где-то в районе Якиманки, а второй — ещё ближе к центру. Приглядевшись, я почувствовал холодок, пробежавший меж лопаток.

Полыхала часть императорского дворца.